Отношение Василия Великого к арианству и полуарианству

Проблема богопознания, то есть возможности знания Бога и общения с Ним, обсуждается в полемической книге "Против Евномия". Евномий был арианином, и в богословии его чувствуется сильное влияние греческой философии, которое он не сумел должным образом превозмочь и примирить с христианским откровением. Основные моменты его учения сводятся к следующему: во-первых, богопознание возможно на уровне тварного бытия путем познания Бога через Его проявления в этом мире. Полученное таким образом знание имеет косвенный, символический характер, так как мы познаем не самого Бога, а узнаем о Боге, как если бы мы читали написанную о Нем книгу. Во-вторых, согласно Евномию, нам доступно также и непосредственное знание Бога.

Поскольку человеческий разум имеет божественное происхождение, он может, очистившись и возвысившись, достигнуть созерцания божественной сущности. Именно из этого убеждения вытекали арианские заблуждения Евномия, ибо он утверждал, что через созерцание Бога нам открывается возможность определения Бога с помощью одного лишь слова "нерожденный", άγέννητος (агеннитос). Бог - и при этом Евномий имел в виду Бога Отца - отличается от созданного Им мира лишь тем, что у Него нет источника: Он не рожден, в отличие от всего остального творения, включая Его Сына, Который, согласно Евномию, есть тварь.

Святой Василий расходился с Евномием по всем пунктам. Во-первых, при сотворении мира Бог пользовался Своей реальной властью, Своим Словом. В творении присутствует реальная божественная жизнь. Поэтому в созерцании тварного мира нам доступно истинное знание Бога, а не только символы, или, как называл их Евномий, "нереальные образы" (φάντασμα, фантаста}.

Во-вторых, святой Василий был убежден, что, несмотря на свою сотворенность Богом, человеческий разум не может постичь божественной сущности, разум "пресыщается", его ограниченность не позволяет ему постичь трансцендентное. Для Евномия Бог представлялся как "простая сущность". Человеческий разум познает либо лишь образы и символы, либо проникает в сущность и овладевает ею. Согласно святому Василию, одни лишь божественные проявления (или "энергии") в тварном мире доступны человеку, но сущность Бога трансцендентна и превосходит всяческий человеческий помысел.

В-третьих, святой Василий протестовал против употребления Евномием термина "нерожденный", которое предполагало, что Сын Божий - тварь. "Рожденность" или сыновство именно не есть тварность. Василий обращал внимание на различие двух похожих причастий¹⁷: άγέννητος (агеннитос)™ и άγένητος (агёнитос). Первое означает "нерожденный", а второе - "неставший". Сын рожден от Отца, но о Нем нельзя сказать, что Он стал, то есть пришел в бытие из небытия, как весь остальной тварный мир. Он вечно рожден Отцом.

Вопрос о божественной сущности непосредственно влечет за собой обсуждение троичной природы Бога как единства трех Лиц. В системе Евномия Бог равняется Своей сущности, из чего вытекает Его простота, неделимость. Для Василия опыт божественного начинался с личной встречи со Христом. Христианское откровение утверждало божественную природу Христа, провозглашало Его божественной личностью, Лицом, но Лицом, отличным от божественного Лица Отца и от божественного Лица Духа. Таким образом, в полемике с Евномием возникла и стала ясна необходимость объяснить троичную природу Бога. Каким образом возможно утверждение, что Бог одновременно одна Сущность и три Лица?

На Первом Вселенском Соборе в Никее (325 г.) было принято вероопределение, в котором отношение между Сыном и Отцом определялось как единосущие. ("Верую... во единого Господа Иисуса Христа... единосущного Отцу..."). Нужно заметить, что на Никейском соборе эта формулировка была принята без особых раздумий и обсуждений, почти что между делом. Позднее некоторые епископы спохватились, что, пожалуй, совершили ошибку. Слово единосущие вызывало сомнение по двум основным причинам. Оно вводило в соблазн простых верующих, так как было единственным небиблейским словом в Символе веры. Более образованным христианам единосущие не нравилось потому, что этот термин был осужден на Антиохийском соборе (268 год) как модалистский. Тогда, в III веке, следуя Оригену, говорили, что Бог существует в трех ипостасях.

Но греческое слово "ипостась" в Аристотелевой терминологии означает примерно то же самое, что и "сущность", поэтому единосущие для многих предполагало, что три божественные ипостаси имеют относительное значение и представляют собой всего лишь различные способы выражения (модусы) одной и той же сущности. Такое понимание, при котором не существует реального различия между Лицами или ипостасями Святой Троицы, было осуждено как модалшм. С другой же стороны, на латынь слово "ипостась" переводилось как "субстанция" - слово, которое по-латы-ни мало отличается от слова "эссенция", которым переводилась греческая у сия, "сущность".

Поэтому для западных богословов учение о трех ипостасях было равносильно учению о трех сущностях, что звучало как недвусмысленное троебожие, и этим объясняется, почему западное духовенство всегда стояло за единосу-щие. Вопрос о трех ипостасях и одной сущности явно был вопросом терминологии: необходимо было внести ясность в определение "ипостаси" и "сущности" таким образом, чтобы стало возможным проповедовать богословие и по-гречески, и по-латыни и в то же время избежать как модализма, так и "троебожия".

После Никейского собора восточные епископы почти единодушно решили отвергнуть единосущие. Западное же духовенство, плохо разбиравшееся в богословских тонкостях, не вникало в эти проблемы и продолжало придерживаться православной никейской веры. Восточные епископы убедили Константина I в неправильности единосущия, и на Востоке началось преследование его сторонников. Через 10 лет после Никейского собора (335 год) изгнание святого Афанасия Великого ознаменовало победу арианства в восточной Церкви, которая продолжалась вплоть до смерти императора Валента (378 год).

Богословские споры вокруг единосущия не затихали. Крайнее арианство представляли аномеи вроде Евно-мия, утверждавшие, что Сын "не подобен" Отцу. Более благочестивые ариане предпочитали говорить, что Сын "подобосущен" Отцу, добавляя лишь одну маленькую йоту к слову "единосущный". Таких умеренных ариан было очень много, и в 70-е годы IV века они были вполне готовы принять православную формулировку, предложенную отцами-каппадокийцами - святыми Василием Великим и Григорием Назианзином.

Среди сторонников Православия в то время также существовали разногласия. Приверженцы так называемой староникейской веры вслед за святым Афанасием хотели принятия единосущия без каких бы то ни было добавлений или разъяснений. Отцы-каппадокий-цы или "новоникейцы" настаивали на необходимости принятия как единосущия, так и учения о трех ипостасях. Для того чтобы правильно объяснить смысл этой идеи, чтобы истолковать в терминах греческой философии, каким образом "один равняется трем", они предложили новое понимание Аристотелевых категорий сущности и ипостаси.

Согласно Аристотелю, имеется два рода сущностей - первая сущность, называемая также ипостасью, и вторая сущность. Аристотель верил в существование только конкретных, реальных объектов, поэтому в его понимании реальное существование имеют только ипостаси, или первосущ-ности. Вторая сущность - не более чем абстракция; мы можем представить ее себе, но реального конкретного бытия она не имеет. В новоникейском учении святых Василия и Григория вторая сущность также имеет реальное, хотя и трансцендентное существование. Нововведение состояло в том, что понятие ипостаси, то есть Аристотелева конкретного бытия, было связано с понятием личности - категории чуждой и даже просто незнакомой греческой философии, но основной для христианской библейской веры.

Согласно каппадокийскому богословию, в Святой Троице Отец, Сын и Дух Святой - три божественные ипостаси, три первосущности, каждая из которых имеет отдельное, личное бытие. Их вторая сущность, единая для всех трех, также носит реальный характер, и в этом смысле к ней применимо понятие единого Бога. Источник различия между Лицами Святой Троицы не в сущности - сущность у них одна, а в их ипостасном взаимоотношении. Таким образом, каппадокийская мысль избавляла учение о Троице как от арианского субординационизма по сущности (то есть неравенства, соподчинения Лиц), так и от релятивистского модализма (при котором Лица Троицы рассматриваются как различные выражения одной и той же сущности).

Введя личностный подход к пониманию Святой Троицы, каппадокийцы значительно углубили понимание проблемы по сравнению со староникейской формулировкой. Они старались объяснить христианскую веру своим современникам и утихомирить раздоры внутри Церкви. Однако святого Василия немедленно обвинили в проповеди троебожия. Не понимая всей глубины учения о трех ипостасях и одной сущности, некоторые считали, что новоникеиская вера проповедует существование трех богов и одной абстракции. В западном богословии учение каппадокийских отцов не было воспринято с полным пониманием, и западные представления о Троице до сих пор страдают некоторым мода-лизмом (с этим связано западное учение о Fllioque).

Но на Востоке дело каппадокийских отцов увенчалось успехом. Их богословие было утверждено Вторым Вселенским Собором (381 год), до которого святому Василию не удалось дожить, и стало основополагающим в православном учении о Святой Троице. Именно поэтому каппадокийцы стали почитаться истинно "вселенскими учителями и святителями".

Чтобы составить себе ясное представление о тринитарном учении св. Василия, надо обратиться к его двум большим трудам "Против Евномия" и "О Святом Духе," дополняя их, там, где это нужно, и соответствующими местами из его переписки.

В основе всего его богословия лежит принцип апофатический. Это легло в основание его полемики с Евномием. "Сущность Божию знают только Единородный Сын и Святой Дух, мы же возводимы делами Божиими, и из творений уразумеваем Творца и познаем Его премудрость и благость" ("Против Евномия," I). "Ко спасению приводит нас не исследование: что такое Бог, но исповедание,что Бог есть" (там же). Если Евномий учил, что сущность Божия есть Его "нерожденность," то св. Василий учит о том, что "сущность не есть что-либо из непринадлежащего Богу, но самое бытие Божие." "Сущность Божия нерожденна, - согласен признать св. Василий, - но не сказал бы, что нерожденность есть сущность" (там же). Ни одно имя не может выразить сущности Божией. "Какая гордость думать, что найдена самая сущность Бога всяческих." Аврааму, Исааку и Иакову Бог не открыл Своего имени, а Евномию, по-видимому, не только имя, но и сущность Свою открыл Бог. Точно так же невозможно считать, что "порождение" есть характер сущности, а показывает лишь отношение Рожденного к Родившему, т.е. соотношение свойств, а вовсе не самую самостоятельность" ("Против Евномия," II). Вечность не то же, что и безначальность: нерожденный это тот, кто не имеет никакого начала себя и причины; а вечный тот, кто по бытию - прежде времени. Поэтому Сын, хотя не есть нерожденный, но однако, вечен.

Надо было постараться точно определить взаимоотношение понятий "сущности" и "Ипостасей ." "Сущность" есть общее понятие всякого бытия; "Ипостась" - понятие индивидуального бытия, конкретной реальности. Взаимное отношение их можно определить, как отношение "родового" к "личному," специфическому. Человек есть "усия," "сущность," Павел есть "Ипостась" [26].

Отличительным свойством Ипостаси, ее свойством является то, что обеспечивает ей самостоятельное бытие. "Сущность," "усия" есть бытие вообще; "Ипостась" есть определенное бытие, "бытие чем-то," окачествованное существование. Это все философски восходит к Порфирию, и, таким образом, каппадокийская терминология является в каком-то смысле христианским оправданием неоплатонизма. Недостатки такого определения будут указаны ниже. Важно в данном случае то, что мысль св. Василия не может примириться с употреблением в тринитарной терминологии выражения "одна Ипостась."

"Таким образом ты приходишь к понятию "Трех," - пишет св. Василий. - "Господь, Который установляет, Слово создает и Дух утверждает" [27]. "Один только Бог Отец, от Которого все, и Один Господь Иисус Христос, через Которого все" [28]. "Отец - основная причина, Сын - зиждительная, Дух - совершительная" [29].

Такими ясными выражениями св. Василий решительно отметает какое бы то ни было савеллианство. Три Ипостаси не суть какие-то "силы" или "модусы" Отца. С другой стороны, его мысль далеко опередила какой бы то ни было субординационизм III в. "Вы скажете, может быть, что Сын подчинен по числу Отцу, а Дух - Сыну; или вы, быть может, за одним только Духом признаете эту подчиненность в числе ? Если вы в самом деле подчиняете численно Сына, то вы возобновляете старое нечестие, а именно: неподобие сущности, умаленность порядка, последствие в рождении [30].