Башенная архитектура и ее декор – неоценимый источник изучения культуры чеченцев и ингушей

За последние годы сделано очень мало для научного изучения культуры вайнахов. В этом, конечно, в первую очередь виновата война. Никогда и нигде боевые действия не способствовали развитию духовной культуры, стремлению не торопясь изучать далекое прошлое и его наследие. И однако война и предвоенные тревожные годы, как ни странно, не помешали возникновению огромного числа газетных статеек, в которых заметно желание высоко вознестись над обыденностью жизни. Вот и появились тогда версии, что вайнахи - это потомки древних египтян (хотя таковыми являются копты), а то и этруски, материальная культура которых никогда не соприкасалась с вайнахской и к тому же далека от италийской. Количество подобных «мнений» можно бы увеличить.

Любому народу дана возможность тщательно изучить наследие своих собственных предков в виде археологических материалов, памятников архитектуры и искусства. Это важная и благодарная работа. В связи со сказанным обращу внимание на башенное зодчество и петрографику чеченцев и ингушей. Здесь огромное поле для исследований!

Судя по запискам путешественников, посещавших Чечню и Ингушетию, башенные произведения вайнахских строителей воспринимались ими довольно восторженно, но суть увиденного сводилась к самым общим словам (Н.К. Зейдлиц, В.И. Долбежев, Н.А. Буш, А. Россикова и др.). Не избежал подобной лаконичности и известный исследователь Чечни А.П. Берже, хотя благодаря его запискам мы все же знаем те места, где некогда стояли башни. Почти так же отнесся к башенным постройкам А.П. Ипполитов, если не считать воспроизведенного им рисунка башен у с. Шатой, сделанного Дюсдердиком. По его мнению, подобные башни были построены народом, имевшим «известную степень цивилизации», и далее он позволяет себе с «некоторым вероятием заключить, что это были греки». Умалат Лаудаев, один из первых чеченских историков-этнографов, приписывает башенные сооружения грузинам: «башни эти служили им оплотом против слабого народа», т.е. самих же чеченцев.

Если первое мнение не имеет под собой никакой реальной почвы, то высказывание У. Лаудаева несколько удивляет: он должен был бы знать свой народ, его строительное мастерство и соответствующие предания, ведь он сам собирал фольклорный материал. В связи с этим вспоминается профессор Л.П. Семенов, который приводит записанную им местную поговорку: «Человеку при жизни нужна башня, после смерти - нужен склеп» и так комментирует ее: «Когда в старину выдавали замуж девушку, то ее родители осведомлялись, имеет ли жених башню и родовой склеп; если он их не имел, то считался неподходящим». Уже данный факт указывает на то, что башенные постройки имели своих конкретных строителей и своим наличием показывали силу и духовную значительность своих владельцев.

В этой связи интересен один архитектурный памятник, стоящий в крепости Ананури в Грузии. Это небольшая башня с пирамидальноступенчатым покрытием, но без машикулей - боевых балкончиков. Ее значение здесь скорее всего декоративное. Историк архитектуры П.П. Закарая датирует ее XVI в. и, конечно, считает грузинской, но Л.П. Семенов выражает по этому поводу сомнения.

В 1960 г. в местечке Эткали (Аргунское ущелье) был обнаружен остов мечети, минарет которой, вплотную встроенный в ее корпус, имел вид типично вайнахской башни с пирамидальным покрытием и, как в Ананури, не имел машикулей. Естественно, мечеть в Эткали не могла быть построена христианином из грузин. Ее стены украшены типично чеченскими петроглифами («рука мастера», спираль и изображение всадника) и камнем с арабской надписью и датой 1352 г. хиджры, - возможно, это время, когда ее ремонтировали. Думаю, что полемика, поднятая по поводу башни в Ананури, теперь, в связи с находкой в Эткали, может быть завершена в пользу вайнахского стиля в создании разнообразных башенных построек.

Если бы любители старины и этнографы XIX в. умели лучше прислушиваться к голосу окружавшего их народа, нам не пришлось бы предпринимать такой обширный экскурс, доказывая то, что не требует особого доказательства. Естественно, что споры в основном идут из-за национальной принадлежности именно боевых, устремленных в небо башен, которые совершенно справедливо сейчас считают «родовыми» постройками, о которых, как теперь пишут, упоминается уже в «нартских сюжетах героического эпоса».

Научное изучение вайнахских башен связано не только с Л.П. Семеновым. Первый архитектурно выверенный разрез «классической» ингушской башни с сопутствующими зарисовками был опубликован в 1928 г. Он принадлежал этнографу и художнику И.П. Щеблыкину, затем переиздавался разными авторами10. После него, кажется, обмерные работы не производились.

Только в 1956 г. по инициативе Евгения Игнатьевича Крупнова, возглавлявшего тогда Северокавказскую археологическую экспедицию, был создан специальный Горный - Аргунский отряд, который должен был восполнить ощутимый пробел в изучении памятников местной архитектуры, описать соответствующие постройки, обмерить их, зарисовать и сфотографировать. Возглавить эти работы было поручено мне. Такой чисто практической работе было посвящено 10 лет (1956-1966), далее начался период подведения некоторых итогов.

После исследования нескольких десятков местных жилых и боевых башен и их сопоставления удалось выделить промежуточный вид сооружений, названный нами полубоевым. Такие башни имеют плоскую кровлю, напоминая этим жилые постройки, в то же время габариты у них своеобразны - они шире боевых башен, но уже и выше жилых зданий. Их жители могли сдерживать боевую осаду, так как по верху полубоевой башни (обычно над входом в нее) был устроен машикуль в виде балкончика. Вооруженные люди вполне могли вести с него прицельный огонь, при необходимости лить кипяток и т.д. Подобного устройства жилые башни никогда не имели. Такие постройки обнаружены нами в селениях Эгикал, Верхний и Нижний Алкун, Эрзи, Бейни и Фалхан.

Данному виду башен историк архитектуры А.Ф. Гольдштейн (псевдоним - Ариэль Голан) дал не очень удачное название – «жилые-боевые» башни, соглашаясь при этом с их промежуточным положением в системе архитектурных памятников вайнахов. Ему же принадлежит тщательное описание одной такой башни в с. Хамхи. Однако мне кажется, что термин «полубоевые башни» вернее определяет характер данных построек. К уже упомянутым строениям следует добавить сооружения, обнаруженные у селений Одзик, Кяхк и в местечке Цеча-ахк на р. Фортанге.

Сам факт возведения таких своеобразных, промежуточного вида построек - несомненный аргумент, указывающий на местное, вайнахское происхождение боевых башен.

Величественные и стройные боевые башни прекрасно вписаны в окружающий ландшафт. Неудивительно, что такое яркое впечатление они произвели на И.П. Щеблыкина - одного из первых исследователей этих построек. «Внешний вид безукоризненно прост и строг. При удивительной стройности, пропорциональности и довольно большой высоте они устойчивы и прочны. Поражаешься мастерству строителей, их вкусу и уменью так великолепно разрешить и воплотить в реальные формы свои замыслы и фантазии».

Боевые башни наиболее полно вобрали в себя все элементы эмоционального воздействия вайнахской архитектуры на путника. Стиль боевых башен можно назвать обществайнахским. Думаю, что определение справедливо. Характерные для него черты являются правилом для построек Ингушетии, где они сохранились относительно хорошо, и более редких, исчезающих на наших глазах башен Чечни. Постройки этого стиля отличаются подчеркнутой устремленностью ввысь, гармоничной стройностью и лаконичной композиционной завершенностью.

Существенными чертами данного стиля являются также симметричность в расположении основных конструктивных деталей (окон, бойниц) и завершение башен пирамидально-ступенчатым покрытием с центральным замковым камнем (цIогал). Таковы главные особенности построек, выполненных в данном стиле. Это не означает, что не может быть отклонений от основного канона. Они есть. Так, на границе с Дагестаном (Макажой) известны башни с плоским перекрытием и своеобразными зубцами по углам кровли, но в основных своих элементах общевайнахский стиль башен всегда выдержан. И опять-таки это не означает, что башни ингушей ничем не отличаются от чеченских построек. Конечно же, такие отличия есть. Это разница прежде всего в некоторых конструктивных деталях, в величине башен и в декоре.

По А.И. Робакидзе, отношение высоты башен к их ширине у основания равно 10:1. Это, по его же словам, свидетельствует «в первую очередь о чрезвычайно высоком уровне народных способов строительного искусства». Однако указанные цифры пропорциональных соотношений не абсолютны. Могут быть более приземистые, укороченные постройки наподобие башни в с. Хаибахой. Это только указывает на необходимость дальнейшего изучения пропорциональности местных памятников архитектуры.

Литература

Пичикян И. Р. Культура Бактрии (ахеменидский и эллинистический периоды). Москва, 1991.

Козенкова В.И. - Древние основы культурного наследия нахского этноса (к истокам горского менталитета)

Мунчаев P.M. - К истории археологического изучения Чечни (из итогов работ Северокавказской экспедиции в 1957-1968 гг.)

Маркович В.И. - Башенная архитектура и ее декор - неоценимый источник изучения культуры чеченцев и ингушей