Современная российская власть социологический анализ

 

Социолог и просветитель А.И. Стронин (1826-1889) в книге "Политика как наука" (1872) сказал: "Как знание начинается с богатства, так власть начинается от знания. Если превосходство в силе есть единственный первоначальный источник богатства, если превосходство в богатстве есть единственный первоначальный источник знания, то единственно первоначальным источником власти бывает только превосходство в знании. Но так как это последнее превосходство предполагает и два первые, то отсюда и выходит, что власть есть соединение силы, богатства и знания, а всякое соединение силы, богатства и знания есть власть. Тезис этот подтверждается и исторически, и социологически. Исторически, потому что каждый раз, как появлялись эти три условия соединенными, каждый раз возникала и власть. В восточных деспотиях богатство и знание совмещались в жрецах - отсюда и власть была у них, а не у воинов. В классическом мире богатство и знание сосредоточено у аристократий - оттого у них и власть. То же и в средние века. В новейшей Европе знание и богатство - в среднем сословии, у буржуазии, а потому у нее же и власть политическая".

На мой взгляд, высказывание этого выдающегося социолога как нельзя лучше выражает отношение к власти, независимо от уровня, на котором она проявляется на данный момент.

При всем понимании социального происхождения власти с образованием отдельных государств, появлением сложных взаимоотношений регионального, государственного, межгосударственного характера, основным держателем власти с которым ассоциируется само слово "власть" являются органы государственного управления.

Государственная власть имеет определённые характерные черты. Во-первых, осуществление власти происходит с помощью обособленного аппарата на определённой территории, на которую распространяется государственный суверенитет. Во-вторых, эта власть имеет возможность использовать средства организованного и законодательно установленного влияния. В таком виде государственная власть представляет собой наивысшее, наиболее полное выражение политической власти.

Сейчас рассмотрим типы легитимности власти применительно к современной политической стабильности, на которой находится наше российское общество. При всем этом, больших исследовательских усилий понадобится для изучений только внешней легитимности власти в стране, а внутреннюю легитимность рассмотрим только на федеральном уровне.

Для того чтобы понять специфику легитимности как фактора стабильности в изменяющемся обществе, мы проанализируем три указанных структурных компонента легитимности в их динамике, на основе их изменений в российском обществе начиная с распада СССР. И начнем наш анализ с персонального "среза" легитимности, поскольку в "переходных" обществах именно легитимность отдельных политических руководителей играет важнейшую роль в легитимации власти в целом. В условиях, когда новые институты только формируются, когда будущее трудно предсказуемо, граждане надеются на волевые, "харизматические" качества политических лидеров, на людей, которые способны взять на себя ответственность за происходящее в стране.

Многие отечественные исследователи отмечают, что уровень доверия населения к политикам: М.С. Горбачеву, Б.Н. Ельцину, во многом предопределил результаты путча 1991 года и последовавшие за ним процессы формирования новых властных отношений в России. "Народная нелегитимность" президента Советского Союза М. Горбачева, вызванная неэффективностью проводимой им политики "Перестройки" и косвенными выборами его на должность президента Верховным Советом СССР, привела к тому, что народ не оказал ему поддержки в попытках сохранения общесоюзных структур власти. Как отмечает В.М. Зубок,". даже если бы Горбачев и примкнул к путчистам, это бы мало повлияло на результат. Ельцин стал первым лидером "новой России" и отцом новой легитимной государственности".

В этих условиях, избранный в результате всеобщих выборов на пост президента России и поддержанный в 1991 году Верховным Советом РСФСР, Б.Н. Ельцин обладал высоким кредитом доверия населения на проведение широкомасштабных реформ в общественной жизни. Именно с ним население связывало надежду на "динамическую стабильность" в России, которая была бы обеспечена эффективными реформами, повышающими жизненный уровень всех социальных групп и слоев общества, а значит, основывалась бы и на широком консенсусе этих социальных групп относительно целей и ценностей общественного развития. "До принятия новой Конституции РФ и выборов двухпалатного парламента 12 декабря 1993 года единственным источником легитимности властей и гарантом самих реформ, как считают многие в России и за рубежом, являлся президент Ельцин, хотя его легитимность имеет сильный харизматический оттенок со всеми изъянами, присущими такому типу легитимации" По данным ИСПИ РАН, в течение 1991 года Ельцин пользовался поддержкой более 50% населения страны.

Однако уже к середине 1992 года Ельцин существенно сократил свой ресурс легитимности, инициировав проведение широкомасштабных радикальных экономических преобразований, итогами которых стали не повышение, а резкое понижение жизненного уровня большинства населения, рост таких негативных явлений как массовая безработица, преступность, коррупция, беспризорность и нищета. Как показывают опросы населения, в обществе, "уже после первых шагов в проведении радикальных экономических преобразований "дала трещину" и социальная база доверия к президенту России Б. Ельцину". К середине 1992 года Ельцина поддерживало только 22% населения, а и. о. председателя правительства РФ Е. Гайдар пользовался поддержкой менее 5% населения, что говорит о самом настоящем персональном кризисе легитимности центральной исполнительной власти в России. Хотя, если говорить о доверии граждан к политикам в России в целом, то здесь придется отметить, тот факт, что на протяжении 1992-1993 годов "при всем недовольстве политикой экономических реформ фигура Ельцина среди российского электората продолжала оставаться вне конкуренции". По рейтингу Ельцина за этот период однажды обогнал лишь вице-президент А. Руцкой, которому в октябре 1992 года доверял 51 % населения, но вскоре его поддержка, а значит и легитимность, значительно упала, что в значительной мере и повлияло на его поражение в борьбе за власть в октябре 1993 года. Ельцин же, наоборот, в апреле 1993 года сумел мобилизовать население в свою поддержку, когда на референдуме ему высказало доверие 58 % из 64 % граждан принявших участие в голосовании.

Следует отметить, что персональный уровень легитимности власти самый подвижный, изменчивый и "поддающийся корректировке" с помощью манипулятивных технологий. Уровень народного доверия к первому президенту Российской Федерации Б.Н. Ельцину последовательно уменьшался за весь период его первого президентского срока и достиг критически низкой черты к началу 1996 года, когда стал очевидным провал радикального реформирования общественной жизни начала 90-х годов, его половинчатый, циничный и непродуманный характер. Кроме того, в это же время стало очевидным, стратегическое поражение российских силовых структур в борьбе с вооруженными группировками на территории Чечни. Однако, умелая избирательная компания по выборам президента России в 1996 году, опирающаяся на огромные финансовые ресурсы и политические манипулятивные технологии, позволила Ельцину переизбраться на второй срок, набрав во втором туре 53,8% голосов избирателей, при том что за четыре месяца до этого за него готово было проголосовать только 10% избирателей, и по этому показателю он занимал четвертое место, отставая от Г. Зюганова (16,4%), Г. Явлинского (12,9%) и А. Лебедя (10,4%).

Динамика персонального уровня легитимности в российском обществе на протяжении 90-х годов ХХ века свидетельствует о низкой поддержке населением ведущих политиков, осуществлявших реформирование общества и составлявших оппозицию этому реформированию. Если посмотреть рейтинговые опросы населения России о доверии политикам федерального уровня, общенациональным лидерам, можно отметить, что до избрания президентом государства В. Путина, ни один политик не пользовался устойчивой поддержкой большинства населения в течение длительного срока. Исключение составляли лишь Ельцин в 1991 году, но его ресурс легитимности был довольно шатким, а также Е.М. Примаков в период короткого пребывания на посту председателя правительства России. Но в то же время, несмотря на ограниченность данного ресурса, именно уровень персональной легитимности, эффективнее всего использовался политической элитой в качестве средства для закрепления властных функций. Особенно данная тенденция проявлялась в период парламентских выборов, когда партии в борьбе за голоса избирателей делали ставку не на партийные программу и идеологию, а на имидж политиков и популярных общественных деятелей. Не имея возможности надежно легитимироваться ни на идеологическом, ни на структурном уровне, элита делает упор на персональный уровень легитимации. "Используется одна и та же простая схема: через легитимацию лидера - легитимация режима и с помощью этого режима осуществление реформ в рамках заданной идеологической парадигмы. Это отвечает российскому менталитету: расчет на хорошего царя, мессию, освободителя". Однако возникавшее было доверие людей к тому или другому политику часто подрывалось именно тем обстоятельством, что вместо решения насущных проблем общества его избранники с головой уходят в борьбу между собой и реализацию своих групповых и личных интересов.

В заключение обзора динамики персонального уровня легитимности в современном российском обществе следует обязательно коснуться вопроса о "стабильно" высоком общественном рейтинге президента В. Путина и его влиянии на политическую стабильность в стране. С начала 1999 года, когда у власти было правительство Е.М. Примакова, в российских средствах массовой информации и среди аналитиков активно дискутировался вопрос о наступлении политического консенсуса в обществе и, соответственно, политической стабильности, которую можно усилить, продумав механизмы преемственности президентской власти. Однако последовавшие за этим, отставки председателей правительства, новая военная кампания в Чечне и болезнь Б. Ельцина вынудили на время "прекратить эти разговоры". Но, после того как В. Путин абсолютным большинством голосов победил в первом туре президентских выборов и не растерял данное доверие в результате своей деятельности на этом посту в последующие несколько лет, тезис о политической стабильности в стране вновь стал активно использоваться в политической лексике властных субъектов, аналитиков, журналистов и самого президента Путина.

Как нам представляется, употребление в лексике общественных деятелей применительно к ситуации в современной России термина "политическая стабильность", вовсе не означает, что она объективно существует. На наш взгляд, данное терминологическое предпочтение, прежде всего, правящей элиты используется как политическая технология при помощи которой власть пытается стабилизировать обстановку в стране, понизить уровень социально-психологического напряжения в обществе. Однако высокий персональный рейтинг политического деятеля и слабость политической оппозиции еще не позволяют говорить о политической стабильности в научном понимании этого термина. Персональная легитимность несомненно выступает в качестве фактора политической стабильности, но это далеко не единственный фактор, и даже, как нам представляется, не самый главный. Стабилизация, возникающая на его основе, имеет временный характер и без закрепления другими факторами не способна привести к полноценной политической стабильности общества.

Исследование "структурного" типа легитимности предполагает изучение в сознании и поведении граждан легитимности политических институтов данного общества и самого политического режима в целом, механизмов реализации власти в обществе, разделение властей и т.д. Не имея возможности и необходимости исследовать легитимность всех структурных компонентов данной области политической системы, остановимся лишь на некоторых существенных с нашей точки зрения аспектах. Например, исследуя динамику легитимности политических институтов, выделим ее наиболее характерные моменты в целом.

Еще более чем за год до фактического распада Советского Союза легитимность его институтов в обществе была подорвана. В 1990-1991 годах люди в массовом порядке выходили из КПСС, росло недоверие к союзному правительству и законодательным органам - Советам. Например, уже в ноябре 1990 года деятельность Верховного Совета РСФСР в той или иной степени не удовлетворяла 58 % населения. Поэтому попытка государственного переворота в августе 1991 года только спровоцировала дальнейший лавинообразный рост иллегитимности советских политических институтов.

После образования нового российского государства в политической системе, как это обычно бывает, наряду с принципиально новыми, продолжали существовать, хотя и частично обновленные, но все же, старые политические институты советского общества. Как показывают результаты массовых опросов 1991-1993 годов нелегитимность политических институтов советского общества в результате наметившегося противостояния ветвей власти и неспособности новых органов власти обеспечить в стране правовой порядок постепенно переросла в нелегитимность всех политических институтов российского общества. Так, если осенью 1991 года более 50 % населения выражало в целом одобрение высшим представительным органам власти, то уже с начала 1992 года наблюдалось обвальное падение доверия. А с весны 1993 года уровень доверия к Верховному Совету РФ не превышал 10-12% и как показал опрос ИКСИ РАН ноября 2001 года, 8 лет спустя 26% населения положительно, а 35,7% нейтрально отнеслось к разгону данного органа власти. Хотя в целом силовая ликвидация института Советов в России существенно снизила легитимность новых законодательных органов, которые были избраны при достаточно низкой электоральной активности в декабре 1993 года. Немного выше, на уровне 20% в течение 1993 года колебалось доверие к президенту, но и легитимность данного института резко снизилась после разгона Верховного Совета при отсутствии новых президентских выборов. Существенное увеличение президентских полномочий после принятия в декабре 1993 года новой Конституции РФ вызвало неоднозначную реакцию общества, но в процессе дальнейшего снижения доверия к Ельцину и существующий институт президентства стал восприниматься населением более отрицательно.

Потеряли доверие в этот период не только государственные политические институты, ответственные за проведение реформ, но и все политические партии. Согласно данным РНИСиНП, уже в октябре 1992 года электоральные ориентации населения характеризовались откровенным безразличием к любым партиям: "50% россиян заявляли, что никакую из ныне действующих в России партий они не поддерживают и не доверяют им; еще 42% населения ничего не знали о реальной деятельности каких либо партий или политических движений". То есть, по сути дела, реальная социальная база российских политических партий была на тот период почти "нулевой".

В период 1994-1996 годов, когда новые политические институты проходили очередной этап становления после принятия Конституции РФ и федеральных законов, регулирующих их деятельность, это становление характеризовалось предельно низким (для развитых государств даже катастрофическим) уровнем их легитимности. Президент, Федеральное Правительство, Совет Федерации, Государственная Дума, разнообразные политические объединения не пользовались ни поддержкой, ни уважением большинства граждан. И как показывают данные социологических опросов, это доверие оставалось "стабильно" низким вплоть до президентских выборов 2000 года.

Начиная с 2000 года, то есть с момента, когда президентом страны стал В. Путин в обществе наблюдается тенденция к усилению легитимности политических институтов, хотя к большинству из них уровень доверия по-прежнему находится на крайне низком уровне. Если уровень доверия к партиям составляет менее 10%, а к Федеральному Собранию менее 20%, вряд ли можно говорить о том, что институты демократии легитимны в современном российском обществе.

Более того, российские граждане в большинстве своем, по-прежнему, не доверяют самим демократическим процедурам, реализуемым в современной России, и не верят в эффективность воздействия на власть с помощью организованного политического участия. Так в 2001 году 66,6% граждан были уверены в том, что демократические процедуры в России - это пустая видимость. У власти все равно будут те, у кого больше богатства и связей. И соответственно, 61,8% полагают, что в делах страны ничего не зависит от простых граждан.

Наконец, последний аспект легитимности власти в современном российском обществе, который будет нами рассмотрен, - это ее идеологический уровень. При изучении идеологического основания легитимности внимание исследователей сосредотачивается на ценностных ориентациях, формирующих отношения между властью и обществом, устанавливающих между ними согласие или расхождение относительно целей и методов развития общества.

В этом плане для установления "идеологической" легитимности власти необходимо, чтобы цели развития общества, реализуемые политической элитой, совпадали с ценностями большинства населения. Данные ценности можно условно разделить на демократические, авторитарные и тоталитарные. Ни один из политических режимов не будет устойчив, если он не будет опираться на характерную для данного режима идеологию, в основе которой лежат ценности, определяющие цели и методы развития общественной системы. Поэтому, чтобы общество было стабильно нужно учитывать в его развитии связь между социальными изменениями, прежде всего, между изменениями в социальной структуре общества и ценностными ориентациями основных социальных групп и слоев общества. Поскольку при их резком несовпадении в общественной жизни возрастает социально-психологическая напряженность, которая находит отражение и в политической сфере в виде различного рода антисистемных движений и экстремистских действий.

Как показывает опыт проведения реформ в российском "посткоммунистическом" обществе общий курс политической элиты на демократию и либеральные ценности в начале 90-х годов натолкнулся на серьезные объективные противоречия с массовым сознанием. Обвальное падение уровня жизни, низкий моральный облик новой политической элиты и другие негативные социальные последствия радикальных реформ привели к быстрому разочарованию основной массы населения в некоторых базовых ценностях демократии. В массовом сознании произошло смешение разнообразных ценностных ориентаций, когда и демократические и авторитарные ценности "соседствовали" в сознании многих людей, и как следствие, идеологические основания власти оказались крайне неустойчивыми.

Многочисленные социологические исследования, посвященные выявлению ценностных ориентаций российского общества и его основных групп, свидетельствуют о крайне противоречивой социальной базе демократических преобразований. Так, например, согласно опросам РНИСиНП, ценность демократических процедур для жизни общества подчеркивало 56,0 % населения в 1997 году и 50,5% в 2001 году, при том, что очевидных их противников было только соответственно 13, 6% и 12,4%. Однако, при этом, в 2001 году само понятие "демократия" рассматривали позитивно только 45,0 %, а понятие "гражданское общество" 44,0%. Практически столько же россиян относилось к этим понятиям "нейтрально". Вообще, идеологическая самоидентификация российских граждан сильно противоречива - 54, 6% в 2001 году не могли отнести себя ни к какому идейно-политическому течению.

Социологический мониторинг различных исследовательских центров, позволил выявить такую закономерность, что именно в период 1996-1997 годов достигла своего пика амбивалентность политического сознания россиян, выраженная в одновременном стремлении к противоположным политическим ценностям. Так, в этот период наблюдается снижение роли демократических ценностей, заметно упала значимость закона и таких демократических институтов, как многопартийность, представительные органы власти, выборы, референдумы. И наоборот, усилилась поддержка многими людьми авторитарных методов управления, возросла значимость сильной личности, способной навести в стране должный порядок ("тяга к сильной руке"). Но в то же время демократические ценности не вытеснялись из сознания полностью. Россияне в большинстве своем поддерживали прямые формы избрания главы государства, свободу слова, свободу вероисповедания и не желали поддерживать возможный роспуск парламента, хотя они ему фактически не доверяли.

В последние годы, когда с приходом В. Путина к власти надежды большинства населения страны на сильного лидера начали оправдываться, напротив, наблюдается постепенный рост сторонников идеи правового государства. Если в 1995 году таковых было всего 30,3%, то в 2001 году эта цифра увеличилась до 46,5% Кроме того, такой абстрактный показатель идеологической поддержки как "правильность пути развития России" увеличился с 34,3% в 1998 году до 58,7% в 2001 году, считающих позитивным данное направление развития. Однако, несмотря на эти положительные для формирования демократического государства тенденции, следует помнить, что связаны они, главным образом, с "ресурсом доверия" к президенту В. Путину и некоторым экономическим ростом российской экономики, после длительного периода ее падения. Большинство российских граждан пока не до конца осознают что это за "направление развития" к которому они позитивно относятся, поскольку обладают довольно "размытым" политическим сознанием без твердой идеологической приверженности.

Завершая анализ легитимности власти в современном российском обществе, следует отметить, что при общей положительной ее динамике за последние три года, вряд ли можно говорить о ее даже среднем уровне. Можно отметить лишь существенное увеличение доверия населения к центральным исполнительным органам федеральной власти, но кредит этого доверия зависит от той эффективности данной ветви власти, которую она сможет продемонстрировать в ближайшие несколько лет.

В целом же в российском обществе сохраняется предельно низкий уровень легитимности и политических институтов, и демократических ценностей, и конкретных политических руководителей. Как правило, уровень их одобрения не превышает 40%, что согласно оценке западных социологов является показателем политической нестабильности общества.

Наш анализ легитимности современной российской власти был далеко не полным. Для надежности оценок стабильности, необходимо также проводить анализ внешней легитимности власти, заключающийся в признании властной структуры современной России со стороны международного сообщества по тем же трем основаниям, что и внутренней легитимности ("идеологическое", "структурное", "персональное"). Кроме того, требуется проведение анализа регионального и местного уровней легитимности власти, а также более детальный анализ всех форм политического поведения в современном российском обществе, являющегося объективным основанием легитимности. Ведь именно на основании политического участия (участия в выборах, митингах, пикетировании и т.д.) можно говорить о реальной поддержке населением той или иной власти.

Однако даже проведенный анализ оснований легитимности власти российского общества позволяет сделать вывод о несоответствии западных критериев легитимности власти применительно к российской действительности.

При том, что как говорят соц опросы согласно о политическая власть большинства уровней на протяжении 90-х годов была нелегитимна, та управляющая элита была завидно устойчивая, ее состав не менялся, даже не смотря на выборы, а явка избирателей на участки была очень высока, в отличии от нынешнего времени.

Эти факторы говорят, освидетельствуют что в современном российском обществе очень слабая система саморегуляции гражданского обществ, а значит, сильны авторитарные тенденции в управлении и политическом поведении, и во-вторых, что в "переходных" обществах у власти имеются большие возможности для повышения собственной легитимности.

"В этом и сложность легитимации, и залог устойчивости политической власти, имеющей достаточно простора для маневра с целью компенсации недостатка легитимности по одним основаниям ее наличием по другим" Это постоянное движение (легитимации) позволяет политическим системам сохранять динамическую стабильность, апеллируя то к одним, то к другим стереотипам и критериям, одновременно увязывая легитимность внутреннюю и внешнюю.

Конечно, сила и надежность "маневрирующей" легитимности в условиях общесистемного кризиса не могут быть высоки, но все-таки, как показывает практика, способны сохранить систему от гибели.

Заключение

 

В связи с вышеизложенным, можно сделать вывод, что социология политики - это взаимодействие политических и социальных систем в процессе функционирования и распределения власти, о закономерностях протекания политических процессов, развертывания политических отношений, о функционировании политических режимов, политических норм, ценностей, которые свойственны разным соц. группам.

В современном обществе власть это институционально оформленная возможность и способность определять, направлять и контролировать социальное поведение групп и общностей, а так же отдельных индивидов.

Ресурсы власти. Самой главной причиной подчинения людей как я уже говорила в начале является неравномерный допуска к власти.

Широкий смысл этих пунктов власти предполагает под собой "все то, что индивид или группа могут использовать для влияния на других". И так получается, что все властные ресурсы - это все те орудия, применение которых снабжает воздействие на объект власти согласно с целями субъекта.

Ресурсы представляют собой либо важные для объекта ценности (деньги, предметы потребления и т.п.), либо средства, способные повлиять на внутренний мир, мотивация человека (телевидение, пресса и т.п.), либо орудия (инструменты), с помощью которых можно лишить человека тех или иных ценностей, высшей из которых обычно считается жизнь (оружие, карательные органы в целом).

Ресурсы, наряду с субъектом и объектом, выступают одним из главных фундаментов политической системы. В стране они применяются для поощрения либо наказания граждан.

Структурные основания власти - законы, суд, государственный аппарат, отряды принуждения, партийная дисциплина, авторитет лидера, центральные и региональные структуры. Руководствуясь антропологическим принципом, выделяют такие типы оснований как страх, интерес, убеждение.

Политическое господство, выступает особой формой реализации власти, но может по-разному оцениваться своими гражданами. Положительная оценка со стороны граждан может расцениваться как признание существующей власти и будет означать ее легитимность и законность.

Как мы уже видели, анализ книг М Вебера неоднократно показывал слабую неустойчивость легитимности власти в нынешнем правовом аспекте. В легитимном типе власти он видел самый подходящий тип для нынешнего общества, но который нуждался в небольших современных изменениях.

На фоне социальных обследований царской власти, которые поощрялись В.И. Лениным в первые годы советской власти, теоретическая социология была вытиснута надолго в рамки марксисткой идеологии. Социологи боролись с буржуазной социологией тех времен, тем самым они пытались утвердить и направить на верное понимание исторического процесса становления власти. Разрушение существующих преград для научного общения 1985 года привели к столкновению различных теоретических и идеологических концепций в отечественной социологии.

М Элброу, чтобы сместить этапы развития социологического знания и социологических сообществ, предложил собственную схему становления власти в обществе (национальная социология - интеррационализм - индегенизация - глобализация).

Так же, важным событием для России стало выдвижение концепции трехуровнего социологического знания: социально-философская теория, частные социологические теории - эмпирический базис. Данная концепция была поддержана многими социологами. Эта формула была включена в устав советской социологической ассоциации.

В годы застоя власти проводили так называемую политику удержания социальной общественности в определенных рамках: тогда в партийных верхах было два понятия по отношению к обществу: управляемы и неуправляемый контингент.

Подводя итог, можно сказать, что политическая власть отражает определенное взаимодействие, отношение (господство, управление одних другими). И как любое отношение, она предполагает как минимум две стороны. На одной стороне - властвующие. В политологии их принято обозначать понятием "субъект" (это может быть целый народ, государственный орган, отдельная облеченная властью личность). На другой стороне данного отношения - подвластные, подчинённые. Это - объект, на который направлены властные отношения. Объектом политической власти может быть общество в целом, т.е. народ, и каждый гражданин в отдельности.

Итак, по своей природе власть - явление социальное, поскольку возникает в обществе. Общество без власти - это хаос, дезорганизация, саморазрушение социальных связей. Потребность во властных механизмах обусловлена рядом причин, и прежде всего необходимостью придать взаимодействиям между людьми целесообразность, разумность, организованность, создав общие для всех правила поведения. Кроме того, наличие власти вызвано объективной потребностью в регуляции социальных отношений, согласовании и интеграции многообразия несовпадающих интересов и потребностей людей с помощью различных средств, в том числе и принуждения. Дело в том, что общество представляет собой совокупность индивидов, возможности которых заметно различаются. Люди занимают неодинаковое социальное положение в обществе, имеют различный уровень жизни, материального богатства, образования, заняты разными видами труда, общественные оценки которого также различаются. Наконец, одни люди талантливы, другие - не очень, одни активны, другие пассивны и т.д. Все эти проявления естественного и социального неравенства людей в обществе порождают несовместимость, а подчас противоположность их интересов и потребностей. Если бы не власть, то общество погибло бы под грузом бесконечных внутренних противоречий и борьбы. Власть же согласовывает эти несовпадающие интересы, регулирует взаимоотношения между их носителями, обеспечивает взаимодействие социальных субъектов и тем самым предохраняет общество от анархии и распада.

Я думаю, что поставленная в начале работы задача, выполнена, отличительные черты политической власти, содержание понятия власти в вышеизложенном тексте отмечены.

Список использованной литературы

 

1. Амелин В.Н. Социология политики. М 2009

2. Арон Р. Этапы развития социологической мысли // Общ. ред. и предисл.П.С. Гуревича. М.: Изд. группа "Прогресс", 2010. - 608 с.

.   Болл Т. Власть // Полис. - 2011. - N 5. - 145 с

.   Василик М.А., Вершинин М.С. Политология: Учебное пособие. - М., 2012

.   Вебер М. Образ общества / Пер. с нем. М.: Юрист, 2013. С.45.

.   Вебер М. Политика как призвание и профессия // Избранные произведения, М.: Прогресс, 2011. С.644-707

.   Вебер М. Хозяйственная этика мировых религий // Избранное. Образ общества. Пер. с нем. М.: Юрист, 2012. - С.43-78

.   Дегтярев А.А. Политическая власть как регулятивный механизм социального общения // Полис. - 2010. - N 3.

.   Доленко Д.В. Политика и территория. Основы политического регионоведения. Саранск. 2010, и др.

.   Елисеев С.М. Политическая социология: учебное пособие. СПб.: Издательство "Нестор-История", 2012. С.85-102.

.   Зуев В.И. власть в системе политических категорий // Государство и право. - 1992. - №5.

12. История социологии ХХ века: избранные темы: учебное пособие <http://www.knigafund.ru/books/19666>. Симонова О.А. <http://www.knigafund.ru/authors/9112>Логос, 2013 г

.   Крамник В.В. Социально - психологический механизм политической власти - Л 2012

.   Краснов Б.И. Теория власти и властных отношений. // Социально-политический журнал. - 2010. - N 3-6.

.   Общая и прикладная политология. МГСУ, М., 2011. Стр.210-237.

.   Основные характеристики исполнительной власти по Конституции РФ. 1993. Государство и право. 2010. №3.

.   Политология. Учебник для студентов высших учебных заведений под редакцией Мухаева. 2012

.   Политическая социология: учебник / под ред.Ж.Т. Тощенко. М.: Издательство Юрайт, 2012. С. 118-133.

.   Пугачев В.П., Соловьев А.И. Введение в политологию. М., 2011.

.   Руткевич М.Н. Макросоциология: Методол. очерки / РАН. Отд-ние философии, социологии, психологии и права; Отв. ред. А.В. Дмитриев. - М., 2012. - 183 с

.   Силин А.А. Философия и психология власти. // Свободная мысль. - 2010. - №12. - 83 с.

.   Тощенко Ж.Т. Социология власти: гнезис идей. Социс, 2012.

.   Указ Президента РФ от 14.08.1996 г. "О системе федеральных органов исполнительной власти".

.   Херрманн-Пилат К., Шлехт О., Вюнше Х.Ф. Цель рыночное хозяйство: хозяйство и общество в процессе перехода от плана к рынку. Пер. с нем. - М.: Вла-дар, 2010.

.   Шварценберг P.K. Политическая социология. Часть 1. М., 2010

.   Шварценбергер Дж. Политическая власть. Изучение мирового общества. // - Социально-политический журнал. - 2012. № 6.

.   Ядов В.А. Размышления о предмете социологии // Социс 2011 №2