Зарисовка про Желтые Папарацци

Кроме фотографии с выпускного их мало что объединяло. И то, вряд ли бы, их объединила фотография, если бы не его решимость сделать хоть что-нибудь в ее сторону и ее равнодушие к этому шагу, да желание сфотографироваться со всем классом. Хотя учителя, еще когда они были в начале среднего звена школы, строили планы на будущую парочку талантливых детей, а одноклассники видели в них самую настоящую трагическую парочку. Были поводы их такими видеть.

Огненный Иннокентий, а в классе и для нее просто Кеша, был огненным не только в прическе, но и своем увлечении – съемки всего и вся на камеру. Начавшееся увлечение с обычного интереса к отцовской камере переросло в самостоятельное увлечение мастерством киноискусства, в частности построения кадра и съемки красивых мест. Кеша был отчитан за то, что первым место для съемок он выбрал школу – все были ему признательны за то, что у школы, наконец-таки, появились достойные кадры повседневности, но родителей все равно предупредили, что в школе снимать не нужно.

“Отдам его куда-нибудь, только водить будешь ты!” – сказал отец матери, на что та даже не возразила, потому что послышался голос Кеши, вызывавшийся самостоятельно ходить туда, куда его отдаст отец. В юношеской студии Кеша уже не столько учился, потому что все, и учащиеся, и учителя обратили внимание на серьезный уровень самоподготовки Кеши, сколько он заводил среди учащихся, но особенно среди учителей, полезные связи. По началу он пользовался этими связями, чтобы принимать участие в местном движении, а после начал сколачивать вокруг себя собственную компанию, чтобы создать собственное движение.

Единственный, кого ему не хватало – толкового писателя текста, для сценарии, а единственный, точнее единственная, кто толково умела писать была Диана. Но Диана именно, что умела писать. Родители Дианы, представленные одной матерью, не имели ни времени, ни средств для развития умений дочери, а в школе учителя не предавали значения иной, чем у других, даже чем у выпускников, манере написания текстов. Поэтому Диана начала заниматься своим талантом и развивать его не из-за удовольствия или желания куда-то пробиться, а из-за необходимости помочь матери тратить меньше времени на работу. Правда во время учебного года это выражалось в помощи в написании диктатов и изложений, и не только сверстникам и младшим, но и старшим, за что Диана быстро привыкла и приучила остальных считать деньги.

Конечно, этого было мало, поэтому вся надежда было на три, полностью свободных, месяца. Через три месяца, когда Диана согласилась на все подработки, связанные с написанием чего угодно кому угодно – от рецензий на любой товар до маленькой статьи, Диана начала получать удовольствие от писательства. Но не от него самого, а от шелеста купюр или уведомлений о зачислении денег.

И особенное удовольствие Диана получила, по итогу этого лета и проделанной работы, не тогда, когда смогла обеспечить матери первый, за долгое время, отпуск, а тогда, когда на сдачу смогла позволить себе, как называли это, ее уже бывшие коллеги: “luxury”. Пусть купить алкоголь и заказать кальян она не могла, но поесть в ресторане, купить себе новый прикид и покататься на такси она смогла. Это для Дианы стало серьёзным аргументом в пользу того, что писательством стоит продолжить заниматься и во время учебного года.

Об этом успехе Дианы знала не только ее мама, но и Кеша, заметивший не столько новый прикид Дианы, хотя и его тоже, сколько несколько очень похожих по стилю отзывов на камеры. Кеша, прочитав их и увидев автора, не поверил, что это была она. Он сам не так круто разбирался в камерах, хоть был с ними на ты, а здесь Диана писала о них так, будто была им самим. Поэтому он не сомневался в том, что у Дианы получится написать классный сценарий, не сомневался до тех пор, когда пришло время подойти к ней и попросить об этом.

Она была окружена вниманием: всех интересовал новый прикид и секрет заработка. Былая слава Кеши, первого школьного оператора, ушла в прошлое. Прошлая звезда класса идет с просьбой к нынешней звезде класса – это Кешу смущало, не хотелось ему, чтобы их видели вдвоем. Поэтому он подошел к ней после уроков, когда здание школы было достаточно далеко, а Диана распрощалась с новым подружками:

- Ди! – неожиданно для Дианы было слышать такое сокращение ее имени и слышать от Кеши, бывшей легенды, никогда не обращавшей на него внимания, а сейчас, сразу после ее успеха, обратившего:

- Ты? Даже никогда не здоровался со мной, а тут такое внимание! – обернувшись к нему, Диана не скрывала своего зародившегося презрения.

- Оно тебе нужно было? – остановившись перед темноволосой Дианой, бывшая в данный момент темно-нравной, ответил на презрение Кеша.

- Тебе мое зачем сейчас? – ничего не ответив, задала встречный вопрос Диана, не имевшая ничего ответить Кеше.

- У меня в студии есть проект – хочу снять нечто вроде документального фильма про студию. Мне нужен сценарист! – торопился Кеша, видя нетерпение Дианы и ее неприкрытую скуку.

- Сколько?

- Что сколько?

- Платишь! Это же твой проект, ты и платишь! – растерявший от вопроса, Кеша не знал, что ответить, чем довел Диану до предела презрения, резко бросившую ему – Раз нет, то запомни – мое внимание, особенно для тебя, будет стоить денег: десятка за страницу – бросила наугад цену Диана и, развернувшись, заставив тем самым распушиться волосы и разлететься во все стороны, ушла.

Ей не за что было мстить Кеше. Но чувство отмщения она чувствовала. Кешу учили родители, они же его отдали в студию, где его мастерство довели до совершенство. Естественно, о нем заговорила вся школа! А о ней никто, никогда не говорил, хотя ее таланты каждый раз, в виде диктантов и изложений ложились на стол преподавателей. Но единственную реакцию, которую вызывал ее талант, была красная отметка пять, лишь аккуратно выведенная. А сейчас ситуация повторилась, с точностью, да наоборот – она сама, без кого бы то ни было, за одно лето, смогла добиться успеха, обставив Кешу так, что про него забыли, а сам он пошел за помощью и пошел за ней.

Кеша, пораженный наглостью и восхищенный этой же самой наглостью ведения деловых переговоров, моментально прикинул, сколько ему нужно денег и тут же выкрикнул, что согласен, чем ввел Диану в удивление. Она еще раз обернулась к Кеше, не разворачиваясь, проверить, не послышалось ли ей. Но по лицу Кеши было понятно, что не ослышалась. А Кеше было понятно, что это был самый лучший диалог в его жизни. Лучший потому, что он сразу отреагировал на вновь появившиеся условия, угрожавшие всему предприятию, а он на них оперативно отреагировал. Ну и удержал такую, как Диана, которая напишет ему нечто! А посмотрев на нее еще раз, пока та изучала, насколько Кеша уверен в своих денежных возможностях, особенно на ее смольные волосы, еще раз убедился, что не зря не упустил ее.

 

Кооперация Кеши и Дианы, оставшаяся неизвестным для одноклассников, да и школы в целом, была не только замечена, но и оценена детской студией кинематографии. Диана, получившая от Кеши не только высокий, по ее тогдашним меркам, гонорар, могла писать все, что угодно – Кеша ей позволил так поступить, за что Диана, пусть внешне не выражавшая, была благодарна. А Кеша, получив от Дианы, по тем меркам, высококлассный сценарий, да и еще в придачу согласие Дианы присутствовать на съемках для отбора нужных на роли людей, подбирал для этих сцен самые сочные и вкусные кадры.

И если Кеша уже не только обратил внимание на Диану, но и в рамках творческого процесса начал действовать в отношении нее, то Диана только-только обращала внимание на Кешу, особенно во время съемок. Ее не завораживало конечно, но поглощал процесс съемок, под руководством Кеши, продумывавшим кадр до мелочей и скрупулёзно им управлявшим. Главным заворожением был сам Кеша. Но после съемок это все сходило на нет.

Как на нет сошло дальнейшее общение между Кешей и Дианой, закончивших проект. Кеша лишь на прощание, покидая студию детской кинематографии, бросил Диане, как бросают лишь для уважение:

“Спасибо тебе большое, Ди! С тобой было классно. Если что, я у тебя в долгу!” – но бросал он это не столько из-за уважения, сколько из-за того, что большего сказать не мог. В ответ он сначала увидел редкую улыбку Дианы, да такую улыбку, которой она никого и никогда, по крайней мере на его памяти, не одаривала, а после произнесла:

“Не переживай, Кей, я о должниках не забываю!” – теперь они обменялись кличками, чего у них не было ни с кем из их окружения.

 

Про должника она не то, что не забыла, даже не старалась забыть, как и Кеша ждал, когда же про него, должника, вспомнят. Началась очередная четверть, прошли первые дни, прозвенели звонки на уроки, а изменений нет. Кеша, как и всегда, сидит со своими коллегами по учебе, а Диана опять и снова окружена новым потоком внимания к ней, ведь еще не все девчонки изучили ее новый прикид и не расспросили про секрет заработка. Никто не знал о том, что произошло, а Кеше начало казаться, что про него не вспомнят. И это обижало.

Он не мог знать, что у Дианы еще оставались деньги, а у ее матери еще не кончился отпуск. Лишь тогда, когда денег в кошельке не осталось, как и дней отпуска в календаре, тогда начался поиск работы. И Диана, то ли случайно натыкалась, то ли специально искала те предложения, где нужно было что-то снять, желательно с сюжетом. Однако от одной мысли о том, что придется самой подходить к Кеше вызывали у нее, если не отвращение, то непонимание. Зачем девочке подходить к мальчику? К тому же, должник он, пусть сам идет отрабатывать свой долг.

Желание же поработать вместе с Кешей, временно, затихло. Но вскоре сам Кеша его разбудит, потому что случится очередная контрольная работа по физике, которую не только он, но и Диана с ним на пару, как гуманитарий, не понимает. Хотя Кеша понимал материал и легко решал на тройку, но все еще остающаяся в классе Диана, даже после ухода ее подруг, заставляла снова и снова продолжать решать то задачи на четверку, теперь уже задачу на пятерку. К системе СИ в последней задаче они с Дианой остались одни.

Диана тоже была на системе СИ последней задачи, только на уровне тройки – она серьезно не понимала материал, но тоже, несознательно, задерживалась. Не для того, чтобы проверить качество, а чтобы проверить – уйдет ли Кеша? Уставшая их ждать учительница по физике, начинавшая понимать, какого уровня Кеша с Дианой, прервала тишину, желая на перемене отдохнуть, а не сидеть в изнуряющей тишине шевеления мозгов, работы серого вещества и проклятий физики:

- Сдаем! – посмотревшие на нее Диана с Кешей, переглянулись.

В этом взаимно взгляде было приглашение к диалогу от Дианы и решимость этот диалог начать от Кеши. Однако Диана не была бы Дианой, если бы в самый решающий момент продолжила поддаваться. Не оставляя ни малейшего шанса Кеше, она начала быстро собирать вещи, потому что учительница физики потребовала покинуть кабинет, чтобы: “проветрить от вашего напряжения!”. Кеша, решивший снова начать диалог наедине, действовал до конца, пусть теперь это было волнительнее, чем в прошлый раз. Он, если не знал, то чувствовал, что у Дианы есть для него варианты отработки долга, но он не мог поверить, что она так скажет. И это недоверие заставляло дышать чаще, при каждом приближении к заднику портфеля Дианы.

Но портфель был уже слишком близко, чтобы не начать диалог, да и Диана приготовилась оборачиваться к нему, а одноклассников на горизонте не наблюдалось:

- Все-таки ты забыла про должника! – упрекающее произнес Кеша.

- Вовсе нет – наконец обернувшись к Кеше, игриво ответила Диана – просто я считаю, что должник должен сам помнить о своем долге. Или я должна бегать за тобой? – для них, в их возрасте, это звучало вполне обыденно, без двойного смысла.

- Я уже сам прибежал за тобой. Так что рассказывай, что у тебя? – тон Дианы окончательно убедил Кешу, что он правильно все чувствовал.

- То, что интересует всех – мой заработок. И раз ты мой должник, то я подумала над тем, что с твоей помощью могу увеличить доходы, естественно включив тебя в долю. Что конкретно, я говорить здесь не буду, ведь мы всегда общаемся без лишних ушей. Лучше я тебе напишу, хорошо, Кей? – ускоряя шаг, уходила Диана к подругам.

- Жду, Ди. Я сам тебе первым напишу, я же должник, я и писать должен! – радостно ответил Кеша, махая ей на прощание.

 

Обсуждение первой работы по съемке небольшого ролика, с видами родного города, превратилось в переписку. В ходе этой переписки Диана приоткрыла Кеше свою заинтересованность в писательстве – деньги и желание их тратить не только на маму, но и на себя. И сразу же поставила соотношение дележа прибыли: 70/30 в ее пользу. Удививший Диану своим моментальным согласием, даже без намека на торговлю, Кеша получил от нее вопрос, ответом на который стало признание Кеши в том, что ему не важны деньги. Емы важны перспективы этой работы, ведь она может дать кое-что дороже денег – связи. И написал свое пожелание, даже не условие или требование – всегда сообщать работодателям о своем тандеме.

Совместная работа, не сразу, но постепенно, год за годом, чем ближе к девятому, а затем и к одиннадцатому классу, тем больше приносила плоды. Диана получала в семидесяти процентах все больше и больше, как она это называла: “cash’а”, а Кеша постепенно покинул детскую студию кинематографии, взяв с собой нескольких друзей, с которыми когда то снимал свою, ставшую легендарной, документалку, и начал обрастать полезными связями, которые по началу давали новых работодателей, чему радовалась Диана, а затем выводили на преподавателей центральных институтов кинематографии, а не на здешних провинциалов из театрального культурно-просветительного училища.

Кроме того, просто физическое пребывание рядом с другом уже не только в стенах школы, но и вне их, прямо на работе, на съемках, давало свои, побочные плоды. Кеша с каждым разом все больше и больше, смотря на Диану, ставящую сцену или кадр, гордился собой и радовался за себя, что тогда не отпустил ее и не пожалел потратить на оплату ее труда больше тысячи рублей. Гордость с радостью не отпускали даже тогда, когда работа была закончена, деньги поступали на карточку, а компания начинала расходиться. Они толкали Кешу не отпустить Диану и сейчас, вплоть до самого дома.

Диана, не только ловившая взглядом Кешу, рабочий вид которого все больше и больше вызывал у нее восхищение, что она позвала такого, уже парня, с собой работать, начинала ловить и взгляды Кеши на себе, что вызывало еще кое что, кроме восхищения. Она точно не могла понять, что это такое, она знала только одно, что это кое-что приятно. Настолько приятное, что когда Кеша не стал с ней прощаться, а пошел прямо до дома, она не смогла ему отказать. Отказать еще раз, в той самой улыбке, которую он запомнит надолго, а она надолго запомнит кешкины глаза, завороженные ее улыбкой.

На следующее утро, не сказав ни слова, Кеша уже ждал ее у подъезда, даже не пытаясь сделать вид, что это совпадение или стечение обстоятельств. А Диана, в свою очередь, не стала делать видов, а просто еще раз подарила ему ту самую улыбку. За то, что тот ее встретил возле дома, что было в разы приятней, чем проводить до дома. Оба быстро поняли друг друга и правила новой игры, поэтому больше Кеша не боялся делать новый шаг в сторону Дианы, а Диана с каждым разом, после такого шага, доверяла ему нечто новое, чего никому никогда не доверяла.

 

Лишь тогда между ними состоялся разговор, когда Диана, вынужденная остаться дома, чтобы помочь заболевшей маме, попросила именно Кешу, а не кого-то из компании, сделать ее работу и проконтролировать выполнение оставшейся работы. Когда Кеша позвонил, но не на телефон, а в домофон, Диана почувствовала, что сейчас она сильно захочет доверить Кеше то, до чего еще ни один парень не прикасался. И очень сильно Диана уже хотела, чтобы Кеша сам коснулся этого! Она хорошо помнила тот разговор про должок и очень ценила то, что Кеша тогда начал сам. Сейчас она хотела того же самого.

Она сбежала вниз, распахнула дверь, благо Кеша заблаговременно отошел от двери, и направилась к нему навстречу. Но чем ближе она подходила к реальному Кеше, тем больше начинала сомневаться: правильно ли она понимает то, что между ними происходит? Или они просто коллеги? Потому что Кеша мог ей помочь именно из-за долга коллеги, а прийти к ее дому, сообщить о том, как все прошло, только потому, что был поблизости. Эти размышления замедлили темп шага Дианы. Кеша же, настолько привыкший к тому, что на каждый его шаг в сторону Дианы, та обязательно отвечает, чувствовал, что именно сегодня все сложилось так, что ему, как настоящему герою, оказавшего помощь в трудную минуту, подменившего свою коллегу, Диана особенно не откажет. Но он тоже, увидев взволнованную Диану, задумался: может быть ей сейчас не до этого?

- Как прошло, Кей? – спросила Диана, которую озадаченный вид Кеши убеждал окончательно в правильности ее размышлений.

- Без проблем, Ди – Кешу тоже взволнованный тон Дианы убеждал в правильности опасений – Деньги оставь себе, я с ребятами поговорил, да, собственно и не нужно было говорить, они все сами понимают.

- Не хорошо так говорить, но я бы и так и так оставила деньги себе. Хотя бы потому, что это я дала наводку на этого редактора… Шагалов, верно? – Диана решила проверить, действительно ли Кеша пришел только сообщить как все прошло.

- Совершенно! Также верно, что ты такая… – Кеша хотел сказать о том, как его взволновывала каждый раз жажда Диана до денег, также рассчитывая подтолкнуть разговор в интересную сторону.

- Какая? – ухватилась за возможность продолжить разговор, но уже на иную тему, Диана.

- Такая – думать над словами и искать их Кеша не хотел, да и уже не мог.

Он все понял. Понял, что переживает Диана не из-за матери. С матерью, скорее всего, все в порядке. Переживает она из-за него. Вполне возможно из-за того, что хочет выяснить: сделает ли он первый шаг, как и тогда, когда начал разговор о возврате долга. Кеша, возымевший иммунитет перед волнением, привыкший к близости с Дианой, уже не раз ее обнимая, делал не первый, а уже третий шаг к ней, начиная целить прямо в них.

Увидев наклоненную голову и прикрытые глаза, Диана моментально поменялась в лице – она улыбнулась так, как никогда не улыбалась, а если и улыбалась когда-нибудь, то с Кешей. Оба друг друга поняли, опять и снова без слов. Но поцелуй был совершенно иным шагом, оставление которого без объяснений вызовет множество вопросов. Поэтому, следуя традиции отдавать в ответ на инициативу Кеши, Диана, после разрыва короткого, неумелого, но долгожданного, пусть неосознанно, поцелуя, произнесла:

- Что это значит? – тон голоса Дианы был таким, что понять было невозможно, о чем конкретно она спрашивает

- Что ты настолько голодна по деньгам и это так мне нравится, что выразить иначе я не могу – улыбнувшись, ответил в том же непонятном тоне Кеша.

Правда все обоим было понятно.

 

Как начинало становится понятно и то, что после школы их пути могут разойтись. Окончательные результаты совместная работа принесла именно после этого поцелуя. А точнее: Шагалов не намекая предложил Диане, бывшая неформальным лидером компании, работу в его новом издании “ШИК” – название было аббревиатурой его инициалов: Шагалов И.К. Причем работа найдется каждому, ибо Шагалову нужны были работники и много работников в начале.

Диане не замедлила рассказать Кеше об этой новости, а уж через него передать и компании. Она была по-настоящему счастлива, потому что эта работа – возможность начать зарабатывать сразу и много в молодом издательстве, очень не бедного, уже бывшего редактора, глянцевого журнала мод. А начать зарабатывать Диане было из-за чего: отношения с матерью вступали в ту фазу, когда две хозяйки на одной кухне ужиться не могли. Только болезнь матери в тот раз помогла скрасить углы.

Но радость Дианы был испорчена вопросом от Кеши: “Ты разве не собираешься в институт?” – он действительно был удивлен, потому что был уверен, что Диана, если уж не с ним в центр, то точно здесь, в родном городе, поступит, причем воспользовавшись темя связями, которыми они оба обросли. Кеша же уже не метил, он знал, что поступит в центр, и не за деньги, а бесплатно, да и еще на самый лучший факультет операторской работы. Ибо именно этот факультет выпускал тех операторов, которые снимали высокое искусство, а не дешевый проходняк.

“Нет, я собираюсь делать бабки” – таким был ответ от Дианы, зацепивший чувства Кеши, который в эмоциях закончил диалог так: “Я думал, мы будем делать искусство!” и оба не написали друг другу ничего, выключив телефоны.

 

Кроме фотографии с выпускного их мало, что будет объединять в будущем, ибо затянувшееся взаимное молчание и нежелание никого идти навстречу другому разрушили то, что объединяло в недавнем прошлом. Так думали оба, наблюдая за тем, как школьный фотограф предлагает и фотографирует всех желающих: по одному, вдвоем или группой. Но оба уже подрастеряли привычку делать первый шаг и ответ на этот самый шаг. Единственное, что они оба сделали, еще не утратив, это посмотрели друг на друга.

Будто снова, как и тогда, поняв друг друга без слов, они подошли молча к фотографу. Тому было все равно, кого фотографировать, поэтому он пропустил пару. А весь класс притих, впервые увидев, до этого скрывавших свои отношения, а после пытавшихся скрывать свое расставание, Кешу и Диану. Даже учительница физики, из-за которой и пошли разговоры о том, что именно на той контрольной у них все началось, притихла и посмотрела на парочку, которую помогла сделать ее физика. Ее аж гордость захватила за свой предмет и появилась любовь к тем гуманитариям, которые еле-еле вытягивали ее на тройку.

Но ничего не случилось. Кеша, вспомнив о своей привычке, только взял Диану за руку и притянул за нее к себе, чтобы ты прикоснулась боком к нему. Не задумываясь отвечая на этот шаг в свою сторону, Диана положила свою голову на плечо Кеше. В это короткое мгновение, пока фотограф нажимал на кнопку и из объектива вылетала птичка, ослепляя вспышкой, между ними вновь, опять и снова, происходило понимание. Понимание того, что их жизненные пути, возможно временно, но разошлись. И взаимное признание в том, что оба виноваты в том, что не пошли навстречу друг другу, но уже время упущено.

Кеше завтра уезжать в центр, заселяться в общежитии, закупаться необходимой аппаратурой и изучать институт. Диане уже идти на работу младшим корреспондентом в новенький глянцевый журнал мод и искусств “ШИК”. Она с головой окунется в работу, точно также, как и Кеша в учебу. Только Кеша это сделает от интереса к операторскому искусству и фотографированию, а Диана потому, что хотела заработать сразу и достаточно для того, чтобы взять квартиру в ипотеку и съехать от матери. Это мотивировало Диану внимательно слушать своего первого старшего коллегу, который с большой радостью свалил на нее всю свою работу, называя это: “учеба через практику”. Диана была согласна, пусть деньги они получали пополам одинаковые, но чем лучше она выполняла свою работу, тем больше им, как коллективу, платили.

Когда же Диане платили, она не забывала не только внести оплату за ипотеку, но и отпраздновать очередную зарплату хорошим выходом в свет. Работа корреспондентом в модном, быстро набирающем популярность глянцевом журнале давала о себе знать. Очень скоро, взяв несколько интервью у местных авторитетов искусства и моды: например, у художника граффити Аристархова, сына директорши единственного в городе театра, причем драматического - Аристарховой, сохранившей после брака свою редкую фамилию. Диана обзавелась с ним и им подобными дружбой. И если Диана была уверена, что у нее с Аристарховым дружба, то Аристархов так считать не хотел, что не помешало им проводить время с более крупными, и по статусу и по деньгам, детьми местной элиты.

Аристархов, фактически вписавший Диану в золотую тусу ее родного города, показал ей все прелести ночной жизни, которую Диана и искала – дорогие машины, на которых они добирались до дорогих ресторанов, в которых пили дорогое шампанское, заедая его дорогими корзинками с черной икрой. Аристархов думал показать Диане свое увлечение – граффити, но Диану, как и его друзей, мало интересовали граффити. Но будучи сыном директора театра, Аристархов знал, как привлечь аудиторию – он предложил, во время очередного ночного рандеву свыше 200 км/ч на выходных спорткарах, не просто тусовать, но и показывать всему городу то, какие золотые дети в нем есть. И вот эту идею, вместе с граффити, подхватили все. Даже Диана.

Увлеченная видом из окна спорткара видом центральной улицы ее родного города, отключившая голову из-за ударившего дорогого шампанского, одурманенная ароматом кожи высшего качества, которым обит салон автомобиля, ведомая в неизвестность, на место будущего акта вандализма, который будет впервые заснят на камеру айфона последней модели – ей было все равно. И на граффити тоже. Ей было не все равно только на то, что Аристархов, аккуратно рисующий граффити на торцевой стороне здания, до боли в душе напоминал Кешу. А рвущаяся из динамиков музыка, к которой припала Диана, опершись о гладкое крыло спорткара, напоминала о том, как сильно он ее любил.

Поэтому, пока все присутствующие снимали Аристархова на свои айфоны, Диана на своем самсунге писала сообщение Кеше: “Привет, Кей. Прошло дохуя лет, а я так нихуя не заработала, зато до пизды соскучилась по тебе и мне пиздец, как тебя не хватает. Приезжай ко мне!” – где то ближе к трем ночи, точнее утра, сообщение было отправлено. Хотя в какой то момент Диана подумала о том, что лучше было бы не отправлять, но ей уже стало настолько легче, что она оторвалась от крыла автомобиля и бросилась к Аристархову обниматься, поздравляя его с нарисованным граффити. И пусть никто не проводил параллели между граффити и девушкой, которая повисла на Аристархове, зато он не просто проводил – на граффити была изображена Диана, пропущенная сквозь призму художественного виденья Аристархова.

В отличие от Кеши, Аристархов познал любовь – ту, которую можно купить за деньги, которые он никогда не считал. Но с Дианой у него язык не поворачивался назвать происходящее любовью, потому что за нее он платить не хотел. Поэтому он не знал, как назвать то, что за Диану он платить хочет чем-то другим, чем то личным. Единственное личное, что было у Аристархова – граффити и то в основном это был текст с его, безусловно с его точки зрения, высокими мыслями. А сейчас он изобразил Диану, пусть не похоже, пусть по своему, пусть она сама не поняла, но сам и для нее. А то, что она повисла на него, пусть и выпившая, было самым ярким и эмоциональным женским вниманием, которое он когда либо получал. И за него он уже готов постоять, а сейчас он это внимание сажал обратно в свою Тойоту Супру.

 

Прочитавший с утра перед парами сообщение от абонента Ди сообщение лучший студент операторского факультета Кеша, не получивший от данного абонента сообщений с тех пор, как состоялся разговор о работе, ничего не понял, удивившись такому вниманию с ее стороны и из-за этого обрадовавшись. За все время обучения в институте в центре области, он так никого и не нашел, да и не пытался найти, полностью уйдя в учебу и обустройство быта в общежитии.

За плечами Кеша уже имел несколько работ в фильмах, несколько собственных короткометражных фильмах и множество побед в конкурсах самых разных масштабов, а перед глазами Кеши маячили перспективы работать не только в центральных киностудиях, но и в одной столичной, пусть рекламной, но все же студии! Соответственно и с деньгами у Кеши тоже все было нормально, он уже несколько месяцев как живет только на свои деньги, не получая от родителей ни рубля.

Но оставленное проигнорированным утреннее сообщение и поступивший лишь к обеду звонок от абонента Ди, возбудили некогда уже подзабытые воспоминания и разожгли, не испытывавшийся ни разу за время учебы интерес к девушке:

- Что случилось? – спросил обыденно Кеша, будто этих годов не было, отвечая на звонок, ибо ему было очевидно, что Диана не просто так написала в три утра.

- У меня работа появилась, с которой я без тебя не справлюсь – также обыденно ответила Диана, будто они были там, в несколько годах ранее.

- Что за работа? – заинтересовался Кеша, проглотивший свои надежды на то, что сообщение было о нем, а не о работе, как теперь выяснилось.

- Помнишь ШИК?

- А как же! – Кеша промолчал про то, что из-за этого журнала они разошлись, потому что знал, что разошлись они вовсе не из-за журнала, он стал лишь поводом.

- На нашей стене торцевой оставили граффити, а сегодня видео с этим граффити появилось в сети. Я взялась разобраться в этом сюжете, потому что это свежак: ноунеймы разрисовали граффити ноунеймовский журнал, набирающий обороты. Поможешь с фотками? А то я пробовала, у меня так, как у тебя, даже срисовывать не получается! – промолчала Диана про то, что это граффити связано с ней, что взялась она за работу, чтобы не оказаться соучастницей и чтобы не потерять ни работу, ни связи с Аристарховым и компанией, пусть и ценой старшего коллеги.

- Ты сейчас ахуеешь…

- Это что, мат? Мда, сразу видно, в центре учишься

- Иначе не могу, потому что твоя жадность до денег охватила и меня: сколько платят?

- Ого! Слушай, ну явно больше, чем тебе за твои фильмы. По крайней мере за те, которые я видела.

- Ты, наверное, видела те, которые я с Волком и Соколом снимал.

- Они еще живы, оказывается. Короче, тебе, как младшему корреспонденту, полагается двадцатка. Учитывая, что ты будешь со мной, а за материал докидывают, можешь еще пятихатку в день получать. Материалов нужно столько же, сколько дней в месяце, поэтому пятьсот смело умножай на тридцать Я пишу еще большие материалы, за которые докидывают отдельно, там своя математика. Итого: около пятидесяти будешь поднимать. Минимум! Учти, у нас провинция, а не центр, тем более не Москва. 

- Я подумаю – не думая, ответил Кеша, решившись писать прошение об академическом отпуске и о переводе его в следующем году на заочное отделение.

- Жду, а то мои материалы скоро дешеветь начнут! – сбросила Диана, все еще не веря в то, как ее глупость обернулась удачей.

 

Загоревшая надежда на то, что Диана встретить его на перроне, особенно учитывая то, что она ответила на сообщение, уведомлявшее ее, когда Кеша приедет, с приездом потухла – ее не было на перроне. Вместе с этой вспыхнувшей и быстро сгоревшей надеждой усилилось желание начать все с начала. Кеша прекрасно понимал, что приехал он сюда не столько за работой, хотя его заинтересовал сюжет с граффити, сколько за Дианой. Именно понимание этого убеждало его в том, что жить с родителями смысла нет, даже нет смысла уведомлять их о том, что он уже в академическом отпуске, а через год начнет на заочном отделении с того места, на котором остановился. К тому же, Кеша не хотел прекращать, понравившуюся ему, взрослую жизнь. Поэтому, имея на руках некоторые сбережения, он снял себе квартиру, в которой собирался застрять как минимум на год.

Шагалов, узнавший Кешу, был только за то, чтобы он работал в его глянцевом журнале ШИК, да и еще в паре с такой сотрудницей, как Диана, с которой Шагалова уже связывала не только большая история дружбы и совместного заработка, но и судьба ШИК. Шагалов также был не прочь поинтересоваться планами парочки на скандальный материал с граффити, который до приезда и устройства на работу Кеши стоял на месте. Диана, боявшаяся произнести и слова, дабы не сказать ничего компрометирующего, посмотрела на Кешу.

Этот взгляд Дианы, просивший не только прикрыть ее перед Шагаловым, но и передававший по сути Кеше власть и работу над материалом, окончательно разжег, уже потухшие, но не угасшие, угли чувств. Ибо сейчас Диана нуждается в нем, как в коллеге, а при должном старании, будут нуждаться, как в мужчине. Поэтому упускать возможность влиться в журналистскую работу и понять, что к чему было категорически нельзя.

Привыкший не только делать первый шаг в сторону Дианы, но и вообще привыкший, за время учебы, делать первый шаг в любом деле, связанном с тем или иным ответвлением операторского искусства, Кеша начал набрасывать свои идеи, по поводу того, как можно начать раскручивать этот материал:

- Для начала проверим социальные сети, наверняка кто-то, да сфотографировал и выложил это из компании, нарисовавшей это. Плюс, наверняка в городе проводятся мероприятия, где встречаются мастера граффити, наверняка кто-то что-то знает там про своих коллег, может по стилю узнает. В конце концов, у меня напарник опытная коллега, наверняка знает какие-нибудь круги, через которые поиск значительно упроститься, а, Ди? – толкнув ее слегка в бок, дабы та не выглядела на его фоне никем, Кеша окончательно забирал материал и инициативу по нему себе.

- Для новенького он хорош, а? Я же говорила тебе, не пожалеешь! Мы пойдем, не будем тебе мешать зарабатывать деньги, да и сами не будем отвлекаться от заработка – хватая его под руку, уводила Диана Кешу из кабинета Шагалова.

- Притащи еще двоих своих, для них тоже найдется работенка! – не забыл про Волкова и Соколова Шагалов.

Только в кабинете они поговорили, молча до него идя под руки. Диана, позвавшая Кешу по сути прикрыть свою задницу, приняла решение посвятить его во все подробности и особенности дела. Она уже не сомневалась, что Кеша не только ее не сдаст, ибо чувствовала, почему он приехал, но и была уверена, что превратит этот материал в нечто очень прибыльное, как тогда, в юности. Сомневалась она в одном, в том, что проверить она не может ни в ближайшее время, никогда, пока не попробует. А именно: как быстро после услышанного он поменяет к ней отношение с коллеги на нечто большее?

Однако дело, деньги и репутация перекупали эти риски, поэтому, закрыв кабинет, Диана рассказала ему все: и про связь со сливками города, и про ночные приключения, и про свое присутствие при создании граффити, и про художника граффити Аристархова. Умолчала лишь про то, чего сама не помнила: как он отвез ее домой, и что на граффити изображен ее портрет. Услышавший это Кеша, сразу принял решение посмотреть на граффити. Увидев, он понял то, что ему Диана не рассказала. По лицу Кеши Диана поняла, что Кеша выяснил нечто такое, что ей неизвестно:

- А ты, смотрю, надежно прописалась в коллектив – приблизившись к граффити и прикоснувшись к нему рукой, задумчиво произнес Кеша.

- Давай без загадок. Мы опять и снова коллеги, помнишь наши правила? – недовольная таинственностью Кеши, потребовала Диана.

- Это твой портрет. Конечно, схожесть не особая, но явно рисовал человек, воспылавший чувствами к тебе.

- С чего ты взял, что это я? Никто на нем меня не увидел, а ты увидел! И уже уверен, что и художник хотел изобразить меня. Почему? – но через некоторое молчание, Диана поняла, почему именно Кеша увидел здесь ее портрет.

В этот же момент на Диану пал взгляд Кеши. Он был готов к тому, что за время своего обучения на Диану кто-то положит глаз. Но встретившись с этим в реальности, да и еще с тем фактом, что положивший глаз имеет гораздо больше, чем Кеша, ему было неприятно. Неприятно хотя бы потому, что этот портрет написал не он, а Аристархов. Но учеба научила Кешу не унывать, даже в безвыходной ситуации. Действовать нужно в другом направлении.

- Забудь, сейчас не об этом – отложил разговор Кеша в долгий ящик.

Они оба сделали вид, что этого не было и перешли к разговору о том, как им действовать дальше, учитывая особенность положения Дианы. Диана уже была готова делать так, как скажет Кеша хотя бы потому, что Кеша не стал читать нравоучений, не стал напоминать о том, что было, а просто и молча взял и начал говорить конкретно, что нужно делать, не забыв учесть особенность положения. А он пусть не знал точно, что нужно делать, но тонко чувствовал, в каком направлении надо работать и это направление было для него интересным – тайная журналистика.

Сначала Диана обрадовалась – теперь ее ночные гулянки с Аристарховым и компанией неотъемлемая часть ее работы. Но когда Кеша поставил главным условием слив всей интересной информации, которую она услышит, а еще лучше ту, которую вытащит из Аристархова. И узнав, что Диану уже ждут на одном интересном, со слов Аристархова, мероприятии, Кеша поставил задачу – уже на этом мероприятии узнать все о данном граффити и, если получится, о будущих. Сам Кеша постарается сделать не только фотографию граффити, но и самого Аристархова, узнав у Дианы все подробности, где и когда будет происходить мероприятие. Диана задумалась: стоит ли посвящать Аристархова во всю ситуацию, учитывая его неравнодушие или промолчать? И глядя на Кешу, который несмотря на свои чувства и ревность, сохранил тайну и приступил к активной деятельности, Диана приняла решение рассказать Аристархову.

Естественно, Диана будет говорить и Кеше, и Аристархову лишь то, что нужно им знать, не посвящая их в дела друг друга. А больше сегодня к этому они не возвращались, приступив к рутинной работе корреспондента журнала мод и искусств – посещение мероприятий, выставок, презентаций, сбор интервью и составление материала на завтра.

 

Однако главный материал на завтрашний выпуск был не в городе, а за ним, в одном из корпоративных гаражей, купленный под другим именем, для хранения самого важного в жизни Аристархова – Тойоты Супры. Именно он, Аристархов, хранил в себе ту информацию, которая была необходима Диане и Кеше. Естественно, Аристархов об этом не знал, знал он только то, ради чего и прибыл в свой гараж к своей Тойоте Супре, так это то, что Диана согласилась пойти с ним на нелегальную гонку, чтобы словить дозу адреналина. А значит пойти и посидеть с ним в одной Тойоте Супре, посмотреть на его успех и, возможно, услышать от него то, что пришла пора сказать. Ему не хотелось, как с другими девушками, прыгавшими к нему или на него только из-за одного – хрустящих бумажек, неопределенности с Дианой. С ней ему хотелось того, чего никогда ни с кем у него не было.