Педагогическая деятельность М.В. Ломоносова

Развитие педагогической мысли и школьной практики в России 40—60-х г. 18 века неразрывно связано с именем Михаила Васильевича Ломоносова(1711—1765) — ученого-энциклопедиста, художника и поэта, поднявшегося в истории мировой культуры на уровень гения.

Сын поморского крестьянина, самоучка, он в 19 лет, скрыв свое происхождение, поступил в Славяно-греко-латинскую академию. В ней он получил широкую общеобразовательную подготовку и научился искусству сочетать религиозный и научный подходы в познании внешнего мира и человека, его внутреннего, психического мира. За успехи в учебе он был направлен в Петербург для обучения при Академии наук, где не только овладел основами наук того времени, но и показал себя самостоятельно мыслящим исследователем.

В 1736 г. М.В. Ломоносов был отправлен для продолжения образования и подготовки к научной деятельности в Германию. Обучение в университете г. Марбурга позволило ему подняться на уровень западноевропейской образованности. Здесь же сложились и его философские взгляды, испытавшие воздействие идей X. Вольфа, Р. Декарта и особенно Г.В. Лейб­ница.

М.В. Ломоносов был сторонником идеи переустройства общественной и личной жизни людей средствами правильно поставленного школьного образования, развивающего разум, мышление и способствующего совершенствованию нравов. Он разделял позицию деистов, пытавшихся примирить науку и религию.

В 1741 г. и до самой своей смерти М.В. Ломоносов вел научную и преподавательскую деятельность в России, вначале как адъюнкт Академии наук, с 1745 г. — как профессор химии, а затем — как академик. В 50-е гг. центр деятельности М.В. Ломоносова переместился в Москву, где в 1755 г. по его инициативе был открыт Московский университет. По точному и ставшему крылатым изречению А.С. Пушкина, сам М.В. Ломоносов явился для русского народа «пер­вым нашим университетом».

В 40—50-е гг. XVIII в. у М.В. Ломоносова сложилась стройная система педагогических убеждений. Цели воспитания он формулировал в рамках идеологии Просвещения и в русле своих демократических взглядов на обучение детей всех сословий.

Природу человека М.В. Ломоносов рассматривал иерархически: «нижняя», чувственная, эгоистическая и «высшая», духовная, патриотическая. Отсюда и цели просвещения — научное образование человека, которое подводит к пониманию главенства общественной пользы над личными интересами. По его убеждению, развивать следует не просто разум, а пытливый ум, ориентированный на творчество.

В Петербургской академии наук уже в 40-е гг. XVIII в. шла борьба молодой русской науки с консервативной идеологией академии; молодые ученые академии, единомышленники М.В. Ломоносова, выступали против узкой замкнутости на идеи академиков-немцев, за выдвижение на передний план интересов государственного развития России.

К середине XVIII в. Гимназия и университет при Академии наук пришли в упадок. В гимназии преподавание, по суди дела, было сведено к изучению латинского и немецкого языков. В университете положение было не лучше. Лекции, регулярно читавшиеся в первые шесть лет со времени его открытия, прекратились, крупные ученые уходили из университета, из студентов оставались буквально единицы.

М.В. Ломоносов был одержим мыслью создать российский по духу и содержанию университет и при нем гимназию, в которых могли бы учиться все желающие независимо от сословий. В Петербурге осуществить эту идею ему не удалось, и с 50-х гг. он начал работу по созданию университета в Москве как образовательного и научного центра России.

Эта идея М.В. Ломоносова нашла поддержку фаворита императрицы Елизаветы графа Ивана Ивановича Шувалова (1727—1797), который стал первым куратором Московского университета.

В это время сам М.В. Ломоносов создал ряд учебных пособий, явившихся новым словом в отечественной педагогике и методике и заменивших учебники эпохи Л. Магницкого. Они охватывали и гуманитарные, и естественно-научные дисциплины, перечень даже основных из них внушителен: «Краткое руководство к риторике» (1743), «Риторика» (1748), включающая хрестоматию русской и зарубежной литературы, «Российская грамматика» (1755), выдержавшая одиннадцать изданий и переведенная на все основные европейские языки, учебник истории «Краткий Российский летописец с родословием», учебные пособия по истории «Древняя Российская история» и «Слово похвальное блаженной памяти государю императору Петру Великому» (1755), а также учебные книги по химии и физике.

В январе 1755 г. императрицей был издан указ об учреждении "в Москве университета и двух гимназий при нем: для дворян и для разночинцев. Благодаря этому в Московском университете удалось создать преемственную систему среднего и высшего образования. Сам М.В. Ломоносов был не только профессором университета, но и с 1758 г. руководил университетскими гимназиями. Важным документом этого периода явился «Регламент академической гимназии», разработанный им в 1758 г.

В гимназии изучали латинский и русский языки, арифметику, геометрию, географию; преподавание вели наиболее способные студенты университета; языком обучения в Московском университете и в гимназии был русский, а не латинский и немецкий, как в гимназии и университете при Академии наук в Петербурге.

Для более полного усвоения учащимися учебного материала М.В. Ломоносов считал необходимым использовать систематические упражнения, выполнение различных заданий для самостоятельной работы, что рассматривалось им как часть всей системы школьных занятий. Раз в полгода для старших школьников проводились публичные упражнения, когда гимназисты произносили речи собственного сочинения. Ведущими дидактическими принципами М.В. Ломоносов считал принципы посильности и развивающего обучения. В основе обучения должен был лежать познавательный интерес, вызывающий, по мысли М.В. Ломоносова, творческое усвоение учебного материала и развитие в студентах и учащихся исследовательских устремлений. Важно отметить внимание М.В. Ломоносова и его соратников к опыту западноевропейской педагогики.

Любимый ученик и последователь М.В. Ломоносова, ректор университетской гимназии Николай Никитич Поповский (1730—1760), осуществил перевод книги Д. Локка «Мысли о воспитании», сопроводив его вступительной статьей, где доказывал, что это педагогическое сочинение имеет общечеловеческую, истинно научную ценность и послужит на пользу новому воспитанию детей в России. Следуя идеям своего учителя, М.В. Ломоносова, он доказывал, что перенос на российскую почву западноевропейских педагогических идей требует вдумчивого и творческого подхода, который необходим в целях создания отечественной науки о воспитании и обуче­нии детей и юношества.

В 50-е гг. в типографии Московского университета одновременно с сочинением Д. Локка был издан и классический начальный учебник латинского языка «Мир чувственных вещей в картинках» Я.А. Коменского, поскольку в то время латинский язык открывал доступ студентов к более полному освоению основ наук. Однако сам процесс обучения в университете, по мысли М.В. Ломоносова и его последователей, должен был осуществляться на родном языке.

Еще один ученик и продолжатель дела М.В. Ломоносова, известный ученый-лингвист и профессор Московского университета А.А. Барсов (1730—1791), который, как и его учитель, получил общее образование в Славяно-греко-латинской академии и специальное в академическом университете Петербурга, большое внимание уделял разработке проблем воспитания и школьного обучения. В педагогическом сочинении «Краткие правила российской грамматики... в пользу обучающегося юношества в гимназии Московского университета» (1773) он доказывал, что при безусловной необходимости изучения иностранных языков усвоение родного языка является первоочередным, ибо это язык отечественной науки и культуры.

За период с 1760 по 1765 г. к обучению на юридическом, философском и медицинском факультетах университета гимназиями были подготовлены 24 человека. После смерти М.В. Ломо­носова Московский университет в том виде, как он его создал, практически перестал существовать.

Значение деятельности М.В. Ломоносова и его учеников в развитии российского просвещения огромно. В результате появился тип ученых-исследователей, которые своей деятель­ностью убедительно показали, что наука должна быть поставлена на службу Отечеству и народу.

20. К.Д. Ушинский - великий русский педагог . Сущность педагогических взглядов Ушинского.
Трудно назвать другого педагога дореволюционной России, который бы пользовался таким авторитетом, такой любовью детей, родителей и учителей, как Константин Дмитрие-вич Ушинский. Его известность была не меньше, чем известность Коменского и Песталоцци в европейских странах. Это был поистине народный русский педагог в том смысле, в каком мы говорим о Пушкине как о народном русском поэте, о Глинке как о народном русском композиторе, о Суворове как о народном русском полководце.
Педагогическая деятельность Ушинского развернулась в середине XIX века. Нелегко было тогда жить и работать передовым ученым и общественным деятелям. Царское прави-тельство относилось с особенной враждебностью и подозрительностью к тем, кто боролся за просвещение народа.
А вся деятельность К. Д. Ушинского как раз этому и была посвящена. Он пламенно развивал мысли о том, что образование в России должно быть построено на принципах ши-рокой демократии и по последнему слову науки: он, не смущаясь, говорил, что правительст-во должно служить народу, прислушиваясь к его растущим потребностям и запросам. Для зарождавшейся народной Школы он создал гениально простые и интересные учебники, а для учителей — ряд замечательных руководств. Именно со времени Ушинского педагогика в России твердой ногой вступила на научную дорогу: учитель начал овладевать азбукой педа-гогической работы, которая стала простой и понятной, а дети впервые почувствовали вместо вызывавшей отвращение и в пословицу вошедшей горечи ученья его увлекательную сла-дость.
На протяжении пятидесяти лет до революции целые поколения русских детей и сотни тысяч учителей воспитывались и учились на книжках, созданных Ушинским. В этом заклю-чался его огромный вклад в дело русской народной культуры.
И именно потому, что он самоотверженно работал над созданием этого вклада, цар-ское правительство всячески тормозило его работу при жизни, а русская общественность вы-соко оценила его как великого русского педагога, родоначальника педагогической науки, от-ца русской народной школы, учителя русских учителей, друга русского дитяти.
Великая Октябрьская социалистическая революция уничтожила в России власть по-мещиков и капиталистов. На место старой школы пришла новая, советская, школа. И еще дороже стал нам великий русский педагог Ушинский, еще важнее для нас его замечательное идейное наследство.
В январе 1941 года происходило Всероссийское совещание руководящих работников народного образования. На этом совещании 30 января 1941 года выступил с речью Михаил Иванович Калинин. Он говорил о важных вопросах школьного обучения, внес много ярких и ценных предложений. Свою речь он закончил так:
«Вот и все мои практические соображения... Но, говоря по совести, они не являются моими, оригинальными в строгом смысле этого слова. Все это я вычитал у старых русских педагогов, большею частью — у Ушинского. А ведь он писал 80 лет тому назад. Но, товари-щи, вещи-то полезные, я смотрю! Мы живем 80 лет спустя, у нас уже социалистический строй. Но я вижу, что те идеи, которые развивал в свое время Ушинский и которые я здесь выдвинул в качестве практических предложений, это — настоящие педагогические идеи. Мало того: я считаю, что они только в нашем социалистическом обществе и могут быть пол-ностью осуществлены» .

в начало

ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ К. Д. УШИНСКОГО
Будем трудиться над постройкой чудного здания, которому внуки наши да-дут свое имя,
истинных творцов никто и никогда не узнает.
Из юношеского дневника Ушинского

Константин Дмитриевич Ушинский родился в 1824 году в семье мелкопоместного дворянина, имевшего возле Новгород-Северска, бывшей Черниговской губернии, небольшой хутор с тридцатью крестьянами. Этих крестьян отец Ушинского отпустил на волю и в год рождения сына Константина служил в Тульской казенной палате. Через несколько лет отец Ушинского оставил службу и поселился на своем хуторе. Ушинский учился в новгород-северской гимназии, а по окончании ее поступил на юридический факультет Московского университета.
Это было в самом начале 40-х годов XIX века. Тогда в России полновластно господ-ствовал и торжествовал жестокий николаевский режим. Но, по меткому слову Герцена, ни-колаевское время было «удивительной эпохой внешнего рабства и внутреннего освобожде-ния». Снаружи была полная придавленность, но внутри уже все бурлило, все стремилось сбросить невыносимый гнет. Экономически Россия давно уже выросла из рамок крепостни-ческих отношений, между тем массы крестьян были закрепощены; ежегодно происходили десятки крестьянских волнений — их усмиряли военной силой.
С исключительным напряжением работала в 40-е годы передовая русская мысль. Мо-сковский университет, средоточие русской интеллигенции, находился в периоде своего рас-цвета. Здесь были лучшие в России профессора (в частности, историю читал знаменитый Грановский). Непосредственный научный руководитель студента Ушинского, преподаватель юридических наук профессор Редкин помог ему широко ознакомиться с современной науч-ной и философской литературой.
Ушинский пристально и внимательно следит за политической жизнью и политиче-ской борьбой у себя на родине и в Европе; он пытается разобраться в этой борьбе, чтобы найти свое место и определить свою жизненную роль. И в том, как ставит и решает для себя эти вопросы молодой Ушинский, мы узнаем большое влияние великого современника его — Виссариона Григорьевича Белинского, который оставался для Ушинского до конца жизни его самым любимым писателем.
В последнем году пребывания в университете (в 1844 году) Ушинский вел дневник, каждая строка которого говорит об особом напряжении его внутренней жизни. Он не надеет-ся, что гнетущий николаевский режим рухнет сразу. Но он убежден, что освобождение при-дет. Как бы далеко оно еще ни было, оно придет наверняка, и для подготовки его надо рабо-тать, надо всю жизнь свою посвятить этому. 13 ноября 1844 года он записывает: «Приготов-лять умы! рассеивать идеи!.. вот наше назначение... Отбросим эгоизм, будем трудиться для потомства... Будем трудиться над постройкой чудного здания, которому внуки наши дадут свое имя, истинных творцов которого никто и никогда не узнает. В поте лица, в пыли пре-зрения, под знойными лучами пекущего солнца, рискуя жизнью, бросать семена в землю, зная, что никогда не увидишь жатвы, и все-таки работать до конца жизни, — страшное бы-тие. Отдать все потомкам, которые забудут и имена наши... знать все это и все-таки отдать им и жизнь свою, — велика любовь к истине, ко благу, к идее! велико назначение!»
Юношески восторженные слова, но серьезен и велик смысл их: обречь себя на жертву для блага народа.
Ушинский совершенно отчетливо сознает, что если момент решительного действия настанет только впоследствии, то эпоха внутреннего освобождения, эпоха духовной револю-ции уже наступила. Он характеризует эту революцию как революцию ума, как победу его над жизнью инстинкта и слепого чувства. Он пишет 25 ноября: «Близка перемена: она начи-нается, она уже началась!.. Кончилась ночь! Вы спите, когда все вокруг вас уже движется! Проснитесь, заря занимается!.. Вы задыхаетесь в темноте, между тем как ум открывает вам двери в чудную область... Вы напрасно порываетесь разорвать оковы вашего бессилия, а ум дает вам свободу, говоря: «Следуй за мной!» Ушинский приглашает своих воображаемых слушателей: «Пойдем теперь на поле битвы, заглянем во все сферы, где совершается эта по-беда ума: в жизнь общественную, в жизнь домашнюю, в жизнь индивидуальную, в религию, в поэзию, в художества, в науку. Везде мы найдем эту революцию в разных формах и везде увидим торжества плебея — ума...»
Так в год окончания университета определился для Ушинского его будущий путь — путь просветителя-демократа. Теперь он мобилизует все свои силы для выполнения своей жизненной задачи. Он пишет в дневнике расписание своих занятий по дням и часам; состав-ляет перечни книг, которые намерен прочитать; отмечает уже прочитанные книги; устанав-ливает для себя правила поведения, строго следит за их выполнением. Вставать я 5 часов, ложиться спать в 10 часов; почти каждый час дня расписан, у каждого определенное назна-чение; всякое отступление сейчас же отмечается в дневнике, и принимаются соответствую-щие меры на будущее время. 16 ноября 1844 года Ушинский пишет: «О! волю надо укреп-лять! Пусть в моем внутреннем государстве все повинуется ей беспрекословно, — все, кроме ума, этого вечного закона, неизменного. Он один должен быть свободен от всякою принуж-дения, повелевать всем, не повиноваться никому, кроме самого себя, то есть быть совершен-но свободным».
Научные занятия по специальности склоняли Ушинского к работе историка-обществоведа. И в дневнике 18 ноября того же года он записывает: «Меня теперь совершен-но занимает план, который, если я его приму, должен определить цель всей моей жизни: именно — написать историю так, как я ее понимаю. Давно эта мысль под различными фор-мами вертелась в моей голове... Конечно, этот труд достаточен, чтобы наполнить много жиз-ней, но угадал ли я свое направление? В нем ля я найду успокоение? Не леность ли гонит меня от поприща фактической деятельности? Не был ли бы я для нее способнее? Не сделал ли бы я для России больше здесь, нежели написав историю? Доставит ли она что-нибудь не-зрелому народу? Вот вопросы, которые должен я разрешить...»
Совершенно ясно, что вкус к истории должен был образоваться у Ушинского под влиянием его учителей — Грановского и Редкина, а также той обильной научной литературы по философии, по истории (в особенности истории права) и политической экономии, кото-рую он тщательно изучил на студенческой скамье. История была для Ушинского той наукой, которая вскрывает основные пружины и закономерности народной жизни. А он поставил ос-новной задачей своей быть полезным своему отечеству. Но практически вопрос, который хо-тел разрешить для себя юноша Ушинский (в какой области работа его будет полезнее?), был разрешен тем назначением, которое он получил по окончании университета.