Нормальная и извращенная сексуальность

Психоаналитическое учение Фрейда о человеке всегда вызывало и до сих пор вызывает двойственное отношение среди тех, кто так или иначе обращается к психоанализу. Одни усматривают в нем много ценного, способствующего пониманию бессознательной деятельности людей и в своей исследовательской и практической работе опираются на различные положения, составляющие остов этого учения. Другие подвергают критике учение Фрейда о человеке, не приемлют его в целом, не говоря уже о тех его составляющих частях, которые вызывают у них недоумение и раздражение. Но взгляды Фрейда на сексуальность, являющиеся важной составной частью его учения о человеке, вызывают, пожалуй, наиболее сильное внутреннее сопротивление как у тех, так и у других. По большей части это связано с обвинением Фрейда в пансексуализме, в соответствии с которым основатель психоанализа настолько сексуализировал жизнь человека, что фактически стал рассматривать индивида исключительно через призму его сексуальных желаний и влечений. Выдвинутое против Фрейда обвинение было перенесено на психоанализ как таковой, в результате чего обыденные представления о психоанализе как раз и соотносятся с пансексуализмом.

Обвинение Фрейда и психоанализа в пансексуализме основывалось на том реальном факте, что в рамках классического психоанализа значительное внимание действительно уделялось рассмотрению сексуальности в жизни человека и подчеркиванию ее роли в различных сферах его деятельности. Но если исходить из подобного понимания пансексуализма, то аналогичные обвинения могут быть выдвинуты и против тех ученых, философов, писателей и поэтов, которые в своей профессиональной, творческой деятельности постоянно обращаются к проблематике сексуальности. Причем неважно, обсуждается ли она при помощи таких терминов, как «сексуальные контакты», «половые акты» между людьми, или применяются такие цивилизованно приемлемые и не оскорбляющие слух понятия, как «любовь», «эрос».

Фрейд считал упреки психоанализа в пансексуализме бессмысленными, поскольку не он первым обратил внимание на проблемы сексуальности. Относящиеся к этой сфере жизни человека бессознательные страсти всегда являлись предметом осмысления в драмах и трагедиях, составляющих сокровищницу мировой литературы, а рассмотренное им понятие сексуальности, в принципе ничем не отличалось от Эроса древнегреческого философа Платона. И он был по-своему прав, так как в науке, искусстве и литературе проблематика любви, сексуальности с древних времен и по настоящее время занимает важное место. Без рассмотрения и осмысления этой проблематики невозможно понять жизнедеятельность человека или, по крайней мере, такое понимание оказывается ограниченным, обедненным, искаженным.

Говоря о бессмысленности упреков в пансексуализме в адрес психоанализа, Фрейд отметил, что философ Шопенгауэр уже давно показал людям, насколько их действия и мысли предопределяются сексуальными стремлениями в обычном смысле слова. И действительно, во второе издание основного труда «Мир как воля и представление» (1844) немецкий философ включил главу «Метафизика половой любви», в которой размышлял о роли полового инстинкта в жизни человека. Обращаясь к метафизике половой любви, он подчеркнул, что удивляться надо не тому, что философ обратился к постоянной теме всех поэтов, а тому, что явление, имеющее столь большое значение в человеческой жизни, до сих пор не подвергалось серьезному обсуждению со стороны философов. Размышления над этим явлением привели его к выдвижению таких положений, которые не в меньшей степени, чем психоаналитические концепции, могли бы быть расценены целомудренными авторами как пансексуализм.

В самом деле, рассматривая метафизику половой любви, Шопенгауэр утверждал, что человек – это «воплощенный половой инстинкт». Немецкий философ заявил, что влюбленность «имеет свои корни исключительно в половом инстинкте», половая любовь «является самой могучей и деятельной из всех пружин бытия», она «составляет конечную цель почти всякого человеческого стремления», «ежедневно поощряет на самые рискованные и дурные дела», разрушает самые дорогие и близкие отношения, разрывает самые прочные узы, требует себе в жертву то жизнь, и здоровье, то богатство, общественное положение и счастье и, в общем, выступает как «некий враждебный демон, который старается все перевернуть, запутать, ниспровергнуть».

Подобно Шопенгауэру, Фрейд обратился к рассмотрению могущественного полового инстинкта, оказывающего воздействие буквально на все сферы человеческой деятельности. Однако, в отличие от немецкого философа, он не просто стал размышлять над ролью половой любви и полового инстинкта в жизни человека, но с психоаналитической точки зрения попытался осмыслить те конкретные формы проявления сексуальности, которые имеют место в онтогенетическом (индивидуальном) и филогенетическом (родовом) развитии человека.

Несмотря на сходные установки в рассмотрении человека через призму сексуальности, Шопенгауэра не упрекали в пансексуализме, в то время как Фрейду предъявляли именно такое обвинение. Это связано вовсе не с тем, что один из них предавался отвлеченным философским размышлениям, а другой апеллировал к конкретному материалу, проводя параллели между здоровой и больной психикой. Фрейда обвинили в пансексуализме не потому, что он обратился к рассмотрению сексуальности, подчеркнув, подобно Шопенгауэру, ее роль и значение в жизни человека. Его обвинили в пансексуализме именно потому, что, в отличие от немецкого философа, он радикально пересмотрел привычные представления о половом инстинкте и сексуальности как таковой.

Если Шопенгауэр, как и многие другие его предшественники, утверждал, что конечная цель полового инстинкта – это деторождение и продолжение человеческого рода, то Фрейд не только не ограничился этим в понимании сексуальности, но и далеко вышел за пределы этого утверждения. Если немецкий философ рассматривал гомосексуальность как извращение полового инстинкта и в то же время как предохранительное средство против вырождения человеческого рода, то основатель психоанализа попытался выяснить, где различного рода ненормальности, включая гомосексуализм, граничат с нормой, а где отклоняются от нее. Если Шопенгауэр обращал внимание на половую любовь взрослого человека, то Фрейд проявил значительный интерес к сексуальному, точнее говоря, психосексуальному развитию ребенка. Все это в конечном итоге как раз и привело к тому, что основателя психоанализа обвинили в пансексуализме. Хотя на самом деле в его учении шла речь не о каком-то всеобъемлющем понятии сексуальности, а об углубленной проработке тех вопросов, которые не попадали, как правило, в поле зрения исследователей.

При рассмотрении проблемы сексуальности Фрейд отталкивался прежде всего от того выдвинутого им исходного положения, согласно которому невозможно понять нормальную сексуальную жизнь человека без соотнесения ее с болезненными формами сексуальности, которые принято называть перверсиями, извращениями. Поэтому его исследовательская задача состояла не в том, чтобы, в противоположность широко распространенному моралистическому и правовому осуждению извращений, оправдать их ссылками на психические заболевания. Не оправдывая болезненные формы сексуальности, он в то же время поставил перед собой вполне определенную и конкретную задачу – понять эти формы сексуальности и дать теоретическое объяснение тому, как и каким образом возникают извращения и какова их связь с тем, что обычно называют нормальной сексуальностью.

Вполне очевидно, что при такой постановке основной задачи обвинения психоанализа в пансексуализме оказываются не более чем эмоционально окрашенным неприятием исследовательского интереса, предполагающего вторжение в святая святых – в скрытую от посторонних глаз сексуальную жизнь человека. Другое дело, что публикации работ Фрейда, в которых многие аспекты сексуальности открыто назывались своими именами, не могли не вызвать сопротивление и возмущение у значительной части тех, кто не допускал публичного обсуждения интимных тем.

Рассуждая о сексуальности, Фрейд прежде всего обратил внимание на то, что традиционные представления о ней являются узкими, не отражающими существа сексуальной деятельности человека. При традиционном понимании сексуальности все, что служит цели деторождения, считается нормальным. Иные же виды сексуальной деятельности воспринимаются в лучшем случае в качестве социально неприемлемой и нравственно осуждаемой похоти, а в худшем – как физиологическое отклонение от нормального развития, психическое заболевание или преступное деяние, подлежащее не только осуждению, но и наказанию. Но в том случае, когда сутью и основной целью сексуальности считается продолжение человеческого рода, за пределами рассмотрения остаются иные формы сексуальной деятельности. А ведь они хотя и не служат деторождению, тем не менее не только могут иметь место в жизни человека, но и играют порой важную роль в его жизнедеятельности.

История развития человечества свидетельствует о том, что некоторые (не связанные с деторождением) формы сексуальной деятельности человека не во все времена и не во всех культурах рассматривались в качестве патологии. Так, издавна гомосексуализм воспринимался в ряде древних культур как вполне нормальное явление. Более того, подчас он считался даже уделом избранных, стоящих на более высокой ступени развития, чем простые смертные. Гомосексуализм был распространен среди греков и римлян, причем практиковался среди высших слоев общества без какого-либо стеснения, смущения или стыда. Любовь зрелых мужчин к юношам представлялась делом обычным и возвышенным. У греков считалось позорным для юноши, если он не имел более взрослого любовника. Гомосексуализм пользовался общественным признанием и почетом у кельтов. Он находился под покровительством законов у критян. Он практиковался и среди восточных народов, включая китайцев, индусов и представителей ислама. Гомосексуализм часто наблюдался также среди индейцев Южной Америки, в частности у гуахибо, аймари. По данным исследователей, у индейцев лахе между гомосексуалистами существовали даже браки, а мать, имеющая пятерых сыновей, могла одного из них готовить к выполнению женской роли в семье.

Со временем отношение к гомосексуализму претерпело заметное изменение, в результате чего он стал ассоциироваться с чем-то греховным, недопустимым, преступным. Христианство повело открытую борьбу с сексуальностью, не связанной с деторождением. В Средние века гомосексуализм не только преследовался, но и считался тягчайшим преступлением, за которое людей приговаривали к смертной казни. Уголовное наказание за гомосексуальную деятельность существовало во многих странах мира вплоть до XX столетия. Кое-где оно сохранилось и поныне.

Однако, несмотря на все запреты, гомосексуализм в качестве одной из форм сексуальной деятельности не исчез из жизни людей. Он по-прежнему практикуется в различных странах мира. Но коль скоро он оказывается таким живучим и распространенным, то возникает вопрос: не имеет ли он отношение не просто к физиологическому отклонению или психическому заболеванию, а к природе человека? Не связан ли он с таким психосексуальным развитием, через которое проходят все люди, хотя, разумеется, далеко не все из них становятся сексуально инвертированными, то есть ориентированными на идентичный с ними пол?

Кроме того, помимо гомосексуализма в жизни людей имеют место и другие формы сексуальной деятельности, не связанные с деторождением. Некоторые люди не только изменяют сексуальную ориентацию по отношению к объекту, как это характерно для гомосексуалистов, но и преследуют необычные, не вписывающиеся в представления о норме, сексуальные цели. Например, есть люди, которые при сексуальном акте с партнером используют не его половые органы, а другие части тела. Некоторые из них (фетишисты) вообще отказываются от тела партнера, заменяя его предметами одежды. Другие (эксгибиционисты) получают сексуальное удовлетворение от выставления напоказ своих гениталий. Встречаются садисты, сексуальная деятельность которых связана с причинением боли и мучений своему партнеру, а также мазохисты, получающие сексуальное удовлетворение от причиняемых им страданий. И наконец, есть такие люди, которым вообще не нужен никакой партнер, поскольку они способны достичь сексуального удовлетворения благодаря своему богатому воображению и фантазированию.

Одним словом, сексуальная деятельность человека настолько разнообразна, что деторождение, считающееся ее нормой, является лишь незначительной целью его сексуальной жизни. Поэтому, независимо от того, насколько осуждаются другие формы сексуальной деятельности и какое бы возмущение или отвращение они ни вызывали с точки зрения нормального поведения, тем не менее приходится считаться с ними. Более того, их наличие свидетельствует о чем-то таком, что необходимо не просто отвергать или осуждать, а исследовать и познавать. Ведь как иначе ответить на вопросы: насколько ненормальными или нормальными являются странные на первый взгляд разнообразные формы сексуальной деятельности человека, как и каким образом они возникают, почему сохраняют свою устойчивость и где та грань, которая отделяет норму от патологии, здоровье от болезни, нормальную сексуальную деятельность от извращенной?

Собственно говоря, исследовательская и терапевтическая деятельность Фрейда была направлена на выявление истоков нормальной и извращенной сексуальной деятельности человека. Это предполагало обращение к онтогенетическому и филогенетическому развитию индивида, к истории развития человека и человечества. Таким образом, психоаналитический подход к изучению сексуальной жизни человека с необходимостью подводил Фрейда к раскрытию психосексуального развития ребенка.

Теория психоанализа с ее акцентом на бессознательные и сознательные процессы, уходящие своими корнями в прошлое, предполагает рассмотрение сексуальности через призму инфантильных (детских) воспоминаний и переживаний. Практика психоанализа ориентирована на выявление истоков возникновения симптомов заболевания взрослых людей, психические расстройства которых чаще всего соотносятся с их подавленной сексуальностью. Но понять истоки этого явления немыслимо без раскрытия травматических ситуаций, страхов и переживаний, имевших место в детстве и, возможно, возникших на начальных стадиях психосексуального развития ребенка.

Изречения

З. Фрейд: «Исходя из потребности в полнозвучном лозунге, дошли до того, что стали говорить о „пансексуализме“ психоанализа и делать ему бессмысленный упрек, что он объясняет „все“ сексуальностью».

З. Фрейд: «Люди вообще неискренни в половых вопросах. Они не обнаруживают свободно своих сексуальных переживаний, но закрывают их толстым одеянием, сотканным из лжи, как будто в мире сексуального всегда дурная погода. Это действительно так: солнце и ветер не благоприятствуют сексуальным переживаниям в нашем культурном мире. Собственно, никто из нас не может свободно открыть свою эротику другим».

З. Фрейд: «Психоаналитическое исследование было вынуждено заняться также сексуальной жизнью ребенка, а именно потому, что воспоминания и мысли, приходящие в голову при анализе симптомов (взрослых), постоянно ведут ко времени раннего детства. То, что мы при этом открыли, подтвердилось затем шаг за шагом благодаря непосредственным наблюдениям за детьми».