Освоение общих понятий 6 страница

– А темные существа могут повлиять на него, сделать какое-то негативное внушение? – напомнила я

– Влияют только на низкие Уровни развития. На высокие уже им не достает силы. К тому же, по общекосмическим законам никто не имеет права вмешиваться в чужую жизнь. Разве вы не знаете, что в Космосе очень строгие законы? Летать не разрешают тем, кто их не знает или не выполняет.

– Какой техникой вы пользуетесь на своей планете? – Чтобы было понятней, о чем я спрашиваю, для сравнения привела пример: – На Земле, допустим, имеются машины, самолеты.

– У нас, в основном, корабли, маленькие космические кораблики, – ласково произнес Лос, и я поняла, что он очень любит свой космический корабль. – Но есть и другие аппараты, летящие с большой скоростью.

– Хочу уточнить, а вот вы или какая-нибудь другая сущность можете иметь личный транспорт, маленькую машину, принадлежащую только вам?

– У нас у каждого есть личный аппарат. Когда требуется переместиться на большие расстояния, мы им пользуемся.

– А на каком виде топлива он работает?

– Эта энергия человеку неизвестна. Для вашего грубого мира она неприменима. Но мы пользуемся обычно не одним каким-то видом топлива, а несколькими. Это очень удобно. Кончается одно топливо, мы используем другое. Кроме того, один вид топлива применяется на малые расстояния, другой – на большие.

– У вас на планете атомная энергия используется?

– Это очень опасно. Ее применяют только в исследованиях. У нас достаточно других видов энергии, безопасной.

– А можно конкретней сказать, какую энергию, помимо звездной, вы используете?

– Весь мир вокруг – это разные виды энергии. Каждое существо пользуется той, которую делает доступной его разум.

– Вчера вечером вы поднимали Дмитрия в воздух, следовательно, вы умеете воздействовать на нашу материю? – в упор спросила я.

– Да.

– Следовательно, вы знакомы с ее свойствами?

– Знакомы, так как это более низкий уровень материи.

– Но тогда, очевидно, вы можете материализоваться? – докапывалась я до скрываемых от нас возможностей инопланетян.

– Можем, – пришлось признаться Лосу. – Но от людей приходится скрываться. Стоит нам проявиться среди них или даже в вашей группе, они же нам покоя не дадут. Начнут опыты какие-нибудь ставить. Человек не воспринимает другие формы тела. Хотя мы и подобны вам, но во многом и отличаемся от вас. Один раз, когда мы прилетели в страну с противоположной стороны планеты, то я решил познакомиться с так называемым ученым. Он, на первый взгляд, подходил нам по своим убеждениям, – рассказывал Лос. – А он увидел меня и упал замертво, то есть, по-вашему, потерял сознание. Нам пришлось приводить его в чувство. Но больше мы ему не показывались. Он потерял наше уважение. Разве это ученый! Нет, таким у нас никаких званий не дают.

Лос вспомнил эту историю, очевидно, с целью предупредить нашу просьбу об их материализации, потому что я как раз дальше и собиралась предложить ему их явление нам. Но его рассказ не отпугнул нас. Мы давно собирались попросить их о проявлении в нашем мире, и сейчас была самая подходящая минута для этого.

– Вы появились неожиданно, поэтому он испугался. Но мы уже достаточно подготовлены для встречи с вами. Нельзя ли вам материализоваться? Хотелось бы иметь полное представление о вас.

– Хорошо, – неожиданно быстро согласился Лос. – Только предварительно вы должны заверить нас, что никому из своей группы об этом не расскажете, не то они замучат нас своими просьбами.

– Хорошо, мы никому не скажем, – пообещала я.

– И остальные не скажут? – на всякий случай уточнил он у присутствующих.

– Конечно, мы тоже будем молчать, – от лица дочери и Дмитрия заверил Александр Иванович.

– Мы верим вам. Приготовьтесь к нашему появлению. Хотим предупредить: может появиться шум и изменится температура в помещении. Отойдите все подальше, – Лос указал на торцовую стену. На ней как раз висел градусник, и я на всякий случай заметила, какую температуру он показывает. Все вчетвером мы прислонились спинами к стене. – Готовы? – спросил Лос.

– Да, – ответила я за всех.

– Сейчас осмотрим обстановку вокруг нас, – предупредил Лос. – Мы не хотим, чтобы и в нашем мире были свидетели.

Нам пришлось подождать еще минуты три, после чего прозвучала команда:

– Будьте внимательны. Настройтесь на других существ. Мы другие, но мы ваши друзья. – Он умолк. Воцарилось напряженное молчание. Оно длилось более минуты. Но что пережил каждый из нас за это время? Действительно, бывают минуты, которые стоят целой жизни.

Наши замедленные реакции, к сожалению, не способны были уловить всего того, что происходило стремительно. Органы зрения и слуха зафиксировали только конечный этап явления.

Послышался легкий хлопок, нас обдало, словно теплой волной, это было похоже на маленький взрыв. Запах в комнате тоже изменился, точнее, появился вместе с еле уловимой вспышкой, но трудно было сказать, что он напоминает. И после этого мы увидели, как Лос и Эдар стали проявляться. Это было, как на фотопленке, только тела их проявлялись не плоско, а объемно. Сначала появились их силуэты, словно созданные из дымки, без деталей. За считанные секунды они стали проявляться отчетливей и отчетливей. Мы просто остолбенели от восхищения.

Не знаю, почему упал ученый при виде Лоса. Скорей всего, просто сработал эффект неожиданности, но мы были восхищены их материализацией. Их формы вскоре проявились полностью.

Перед нами стояли двое улыбающихся существ. Материализованные, они оказались почему-то больше, чем в тонком мире. Эдар был метра два ростом, а Лос – где-то метр семьдесят. Их форма точно совпадала с тем описанием, какое сделал Дмитрий, поэтому мы были полностью готовы к увиденному.

Глаза инопланетян сверкали загадочным блеском: у Лоса – насмешливо-снисходительно, у Эдара – испепеляюще-страстно, словно внутренний огонь сжигал его, и этот взгляд вполне соответствовал его романтической, тонкой натуре. Если в больших глазах Эдара притаилась глубоко скрываемая печаль, то в маленьких круглых глазах Лоса сквозила решительность и деловитость.

Кожа на открытых участках тела отливала серовато-металлическим оттенком. Ноги-ласты, ладони с пальцами одной длины, мышцы тела, обтянутые тонкой тканью комбинезона – все это воспринималось нормально. И в то же время (наверно, шестым чувством) ощущалась инородность материи и какая-то внутренняя мощь. Казалось, всем своим телом мы чувствовали, что рядом с нами инородный организм, что-то чуждое нам по структуре и качеству материи. Эдар выглядел величаво красивым, несмотря на чужеродность наших материй. Лос был проще, но и внутри него чувствовалась сила и высокий интеллект.

«Нет, – мелькнуло у меня в голове, – такой внутренней мощи в человеке нет».

Несколько секунд мы молча созерцали друг друга. Очевидно, и мы выглядели несколько иначе, чем из тонкого мира. Мы стояли и рассматривали друг друга: они нас – с полуулыбкой, мы их, как говорится, с широко открытыми глазами.

Первыми прервали молчание наши гости. Они говорили не звуками, а какими-то волнами, потому что каждый из нас слышал слова говорящего внутри себя. Это можно было бы назвать телепатией, но от человеческой она отличалась особой четкостью понятий, возникающих в мозгу. Появлялись не слова, а понятия. Возможно, это был общепринятый космический способ общения разных по виду существ. Таким образом, мы могли обходиться уже без переводчика в лице Дмитрия.

– Как ваше самочувствие? – поинтересовался Лос.

Я наконец пришла в себя и постаралась улыбнуться как можно приветливей, чтобы показать, что они материализовались не зря.

– Нормально, – ответила я и сделала комплимент обоим: – Вы прекрасно выглядите. Даже по человеческим меркам вы имеете замечательную внешность.

– Так я же и говорю, что мы выглядим ничего. Непонятно, почему люди нас пугаются, – обрадованно проговорил Эдар. Он был искренне счастлив, что его вид не испугал нас. Глаза инопланетянина озарились, я бы сказала, по-детски счастливым светом.

– Но как вам это удается? – полюбопытствовала я.

– Мы владеем кодами, – ответил Эдар, – знаем код вашей материи и формулу перехода из одного измерения в другое.

– Вы испытываете какие-то неприятные ощущения при переходе из одного мира в другой? – поинтересовалась я.

– Конечно, мы испытываем такие же перегрузки, как и ваши космонавты в момент приземления, – сообщил Лос.

– О-о, – протянула я, – тогда получается, что мы заставили вас испытать неприятные ощущения?

– Ничего. Мы привыкли в ходе полета испытывать самые разные ощущения, так что перегрузки нам привычны, – заверил Эдар. – А мне очень хочется показать людям, что они неправы, когда пугаются нас. Кстати, какие замеры у вас получились? – он обратился к Александру Ивановичу.

– Я замерил показатели ваших тонких оболочек. Все они оказались выше максимально известных человеческих. Духовная оболочка у вас по энергетике в три раза выше, чем у обычных людей. Кроме того, я обнаружил наличие еще трех тонких оболочек. Почему у вас на три оболочки больше, чем у людей?

– А разве вы этого не знаете? – удивился Лос.

– К сожалению, нет, – смущенно ответил Александр Иванович.

– Вы должны знать, что чем выше существо стоит по Уровню развития, тем больше у него оболочек, – пояснил Лос.

– Спасибо, теперь мы это будем знать.

– Это должны знать и представители вашей группы, – строго произнес Лос. – А то некоторые ваши люди думают, что мы – низшие существа. Только почему эти «низшие» летают на «тарелках» из других созвездий, а «высшие» не способны подняться даже со своей планеты? Кто ничего не знает, тот мнит о себе очень высоко. Конечно, мы не так называемые ангелы, которых обожают люди, но мы тоже многое умеем. Раз вы не испугались нас, мы сделаем так, что вы будете видеть и слышать нас, – заверил он.

– Каким образом вам это удастся? – поинтересовалась Лариса.

– Мы только на время настроим ваши тонкие конструкции на нашу частоту излучений. Так нам будет легче общаться с вами, – заявил Лос.

Эдар обратился к Ларисе как всегда с просьбой поиграть на электропианино.

– Мы хотим услышать музыку в материальном теле, – пояснил он свое желание. – Надо сравнить.

Она не могла отказать, и мы вместе с гостями направились в ее комнату. Лариса шла впереди, гости – за ней, и мы втроем сзади. Я обратила внимание на то, что по сравнению с нами гости шли тяжеловато и их ступни-ласты шлепали забавно, напоминая мне гусиные лапки. Меня заинтересовал способ их перемещения в разных средах, поэтому, когда мы пришли в комнату, я спросила:

– Что вы чувствуете при перемещении в материальном теле? Вам проще двигаться или сложнее?

– Тяжелее, – признался Лос. – У меня такое впечатление, что мой вес увеличился на несколько порядков. Тяжело поднимать руки, ноги. Нам не нравится ваша среда. Когда мы находимся в своем измерении, то не ощущаем веса своего тела и перемещаемся легко, свободно.

Я подумала, что, очевидно, они чувствуют себя, как наши водолазы на дне моря, ведь инопланетяне проникли в среду более плотную, чем их собственная. У меня мелькнула мысль, что ради нас, желая показать себя, они идут на такие сложности: выдерживают огромные перегрузки и, возможно, рискованные, так как не всегда может все получиться. И сейчас вынуждены терпеть ради нашего удовольствия лицезреть их столько неприятных ощущений. Поэтому я решила больше не предлагать им подобных экспериментов, но поинтересовалась:

– А вы бы могли ходить по поверхности воды?

– В материальном теле – нет, а в нашем – сколько угодно, – ответил Лос. – Воплотясь в нашу материю, мы приобретаем все ее свойства.

Лариса уселась за свое маленькое пианино, разговор на время прекратился. Первые аккорды заставили нас смолкнуть. Гости стали слушать. Теперь можно было собственными глазами наблюдать за лицами наших гостей, за тем впечатлением, которое оказывала на них музыка.

Мимика их не изменилась. Менялось только выражение глаз, потому что в такт мелодии звучала и переливалась их душа. Казалось, каждая нота находит отклик в глубине ее.

Прослушали несколько мелодий. Потом Лариса неожиданно предложила Эдару.

– Вам нравится мой инструмент? Дарю его вам. Можете взять себе на корабль.

– О-о, это большой подарок. Вы – добрая душа. Но я не могу принять от вас этот инструмент.

– Но почему? – удивилась Лариса.

– Во-первых, потому что это ваш любимый инструмент. А я знаю, что такое потерять любимый инструмент. Я не могу принести вам огорчение. И во-вторых, нам не разрешают привозить с других планет никаких вещей. Но чтобы вас не огорчать, позвольте мне сыграть для вас мелодию своей планеты.

– Конечно, очень интересно услышать инопланетную музыку, – Лариса уступила ему электропианино.

Эдар заиграл сразу, каким-то образом он молниеносно освоил инструмент. Полилась чудесная мелодия, нежная и таинственная, волнующая и несущая в себе нечто далекое и непонятное нам, загадочное и призрачное. Мелодия зачаровывала, но Эдар не успел доиграть ее до конца: в пианино что-то громко щелкнуло, и оно умолкло. Как оказалось, оно перегорело, не выдержав того напряжения, которое исходило от музыканта. Он огорчился.

– Я сломал вам инструмент! Какая жалость! Вы не успели дослушать мою музыку до конца.

– Ничего, мы отремонтируем «Электрино», – попыталась утешить его Лариса. Но Эдар пообещал:

– К утру я его отремонтирую сам, не беспокойтесь. Доиграю свою песню позднее. А сейчас нам пора уходить. Мы уйдем в другое ваше помещение и вернемся в прежнее состояние. Приходите минут через пять. Возвращаться сложнее.

Они распрощались и ушли.

Молча мы прислушивались к тому, что было скрыто от нас за стенами. Что там происходило? Как велась дематериализация: то ли материальная оболочка рассыпалась на составные элементы, то ли одно трансформировалось в другое, то ли происходило что-то еще более невероятное для нашего сознания? Раздался опять маленький взрыв, но намного сильнее, чем первый, даже стекла задребезжали в «стенке».

– Соседи будут возмущаться – шумим много, – прошептал Александр Иванович.

– Скажем – книжная полка со стены сорвалась, – также шепотом ответила я.

Через указанное время чисто из любопытства мы вслед за ними вернулись в зал. Он был пуст. На первый взгляд ничего не говорило о том, что здесь произошло загадочное явление.

Я посмотрела на градусник на стене. Температура на нем поднялась на два градуса. Воздух в комнате был, как в грозу после разряда молнии. Очевидно, повысилось количество озона. Это было все, что мы смогли зафиксировать, как говорится, невооруженным взглядом.

И хотя инопланетяне ушли, но на следующий день электропианино работало. Очевидно, в нем перегорел какой-то контакт или провод, и Эдар починил его, доказав, что они прекрасно разбираются в любой нашей технике, а не только в телевизорах. Но пристрастие их к любым, даже незначительным техническим изобретениям было очевидно. Они не могли равнодушно пройти не только мимо простого будильника, но даже и крошечных наручных часов. Так, в назначенную встречу с группой Дмитрий заметил, что пока Эдар отвечал на вопросы, Лос усердно копался в наручных часах Александра Ивановича, оставленных им на столе.

Очередная встреча состоялась в назначенное время. Присутствующие были те же, и вместе с нами число их составляло десять человек. Чтобы не совмещаться в измерениях, на этот раз я заняла у соседей две табуретки, так что каждый сидел на отдельном месте.

Группа пришла на час раньше, всем понравилось беседовать с представителями другой планеты. Пока их не было, делились впечатлениями о прошлой встрече. Наталья Александровна как обычно шутила:

– Я своей астральной оболочкой чувствую, что Эдар – красавчик. Но я-то уж старая для него, а вот Лос по возрасту мне бы очень подошел. Им земные жены не нужны? Хорошо бы спросить.

– Надо мыслить более глобально, – в тон ей шутил Громов, – раз они однополые, следует сделать им предложение – пусть забирают всех старушек к себе на планету. У нас же женщин больше, чем мужчин. Выровняем население.

– А почему это старушек? – не поняла Наталья Александровна.

– Им же самим – по тысяче лет, а нашим старушкам всего по семьдесят. Они же для них вообще – девочки.

– Нет, что ни говори, – вздохнула Наталья Александровна, – а я бы с Лосом – хоть на край света улетела. Сразу чувствуется положительный мужчина. Я о таком все предыдущие двадцать жизней мечтала. А мне здесь подсунули какого-то пьяницу. Я из-за него своего-то мира не видела. А с Лосом бы моталась по галактике, помогала ему, научила бы кашу нашу пшенную есть.

– А почему пшеничную? – удивился Салкин.

– Я ее люблю и хочу, чтобы и он ее полюбил. С маслицем-то она, знаешь, какая вкусная.

В таком приблизительно шутливом тоне они болтали и дальше, пока Дмитрий не объявил:

– Они пришли. Занимают свои места. Передают всем приветствие.

Конфиденциальная встреча началась.

Николай Салкин, как наиболее деликатный из присутствующих, обратился к ним со словами благодарности:

– Позвольте мне от лица нашей группы поблагодарить вас за то, что уделили нам внимание. Мы понимаем, насколько дорога вам каждая минута, сколько у вас работы, но тем ценнее для нас эта встреча. Большое спасибо.

– Мы рады, что вы цените наше общение. Не все люди на это способны. И вы очень точно выразили ситуацию, – отвечал Лос. – Мы готовы ответить на ваши вопросы. Что вас интересует?

– В прошлый раз мы советовали вам поискать нужный вам прибор на нашей станции. Вы нашли что-нибудь подходящее? – задал первый вопрос Салкин.

– Нет. Но мы нашли то, что нам нужно в содружестве людей, называемом Японией. У них – передовая техника, она превосходит вашу. Побывали и на вашей станции и увидели полнейший кавардак. Такого беспорядка мы еще не видели. Все разбросано или навалено непонятно как. Это что за руководители у вас, если они допускают такую бессистемность и кавардак у себя на станции?

– У нас сейчас идет перестройка, – стала защищать я руководителей, которых и в глаза-то не видела. – Им трудно за всем уследить, потому что все очень быстро меняется. Многие свои должности осваивают впервые, у них еще не хватает опыта. А станции переходят на новую форму работы. И в такой обстановке трудно сразу навести порядок. – (Напомню, что наша встреча с инопланетянами относилась к концу 1992 года).

– У нас тоже бывают перестроечные моменты, но порядок от этого не нарушается. Все упирается в ваших руководителей. У нас бы таких и близко к станциям не допустили. – Беспорядок на чужой планете почему-то продолжал волновать Лоса.

Желая отвлечь его от неприятного впечатления, я спросила:

– А в Японии – прибор именно тот, что нужен или только аналогичный?

– Аналогичный. Все приборы приходится подстраивать под нашу среду и цели использования. Вы их применяете для одних целей, а мы – для других. Но в Японии мы нашли помещения, в которых порядок и там много этих устройств.

– Вы один свистнули? – прямиком спросил Фадеев с упором на местный диалект.

– Что значит «свистнули»? – не понял Лос. – Мы не птицы и не свистим.

– Я говорю – среди множества взяли себе один, – уже мягко и хитровато-вкрадчиво уточнил наш материалист.

– Мы ничего не берем, а снимаем схемы, фиксируем принцип устройства, – ответил Лос.

И тут как раз Дмитрий увидел, что Лос приблизился к лежавшим на столе часам Александра Ивановича и стал их исследовать.

– Я так понимаю, что вы – технические шпионы, – торжествующе заявил Фадеев, радуясь, что понял их суть. – Все новинки берете себе.

– Вы скажите честно: «шпионы» – это ругательство? – спросил Эдар, чувствуя в новом для него слове какой-то подвох.

Не желая обидеть инопланетян, Фадеев тут же стал завуалировать назревающий конфликт.

– Нет, что вы! Это очень хорошее слово. Так на Земле называют самых лучших разведчиков, которые для своего народа добывают полезные сведения.

– Да, да, – поддакнул ему Громов. – Шпион – это разведчик первого класса.

Но, как ни странно, в двух незнакомых понятиях Эдар уловил негатив в термине «шпион» и позитив в слове «разведчик» и выбрал для себя последний.

– Мы – разведчики, потому что работаем по заданию наших верховных руководителей, но для блага своих существ, – ответил он, но, вспомнив прошлый контакт, тут же спросил: – Может, вы знаете еще какие-нибудь интересные устройства?

Несмотря на свою материалистическую основу, требующую постоянно вещественных доказательств, Михаил был склонен к благородным порывам и добрым поступкам. В этот раз он принес с собой диктофон для записи переговоров, но когда инопланетянин спросил об устройствах, он, не раздумывая, предложил:

– Могу подарить вам свой диктофон после нашей встречи, – он показал черную коробочку, лежавшую у него на коленях. – Кассету заберу себе, а остальное забирайте.

– Хорошо, мы возьмем эфирную оболочку вашего предмета, если вам действительно его не жалко. Вы подумайте, – предупредил Лос.

– А чего мне жалеть. Я себе новый куплю, – Миша хотел было сказать: «Все равно этот устарел», – но вовремя сдержался, поняв, что подарка в этом случае не получится. – Но что значит – «забрать эфирную оболочку»? – полюбопытствовал он.

– Это значит, что тонкое строение, на котором держится ваша грубая материя, будет у меня, а коробочка ваша быстро разрушится.

– Ничего, ради вас не жалко, – улыбнулся Михаил.

– В вашем обществе существуют деньги? – спросил Громов, человек практичный и сугубо материальный.

– Деньги? Что это означает?

– Деньги – это ценные бумаги, на которые можно приобрести разные вещи. – Громов достал из кармана брюк десять рублей и показал гостям.

Реакция их оказалась неожиданной. Эдар вдруг залился безудержным смехом, и эмоции его были настолько сильны, что члены группы почувствовали, как по комнате пронесся как бы легкий ветерок. Смеялся он, наверно, целую минуту. Дмитрий комментировал:

– Сотрясается от смеха, как лист от ветра. Закинул голову и гогочет, как лошадь.

– А второй что делает? – поинтересовалась Наталья Александровна.

– Уже копается в Мишиной коробочке. Наверно, выдирает из нее эфирную оболочку. На Эдара он не обращает внимания. Серьезен.

– И чего такого смешного он нашел в деньгах? – недоуменно пожал плечами Громов. – Может быть, я мало показал ему?

Но Эдар, наконец, кончил смеяться и прокомментировал:

– Эту пустую бумажку вы называете ценной? Она же через три земных дня истлеет. В ней присутствуют органические вещества, и она не может представлять интерес ни для одного инопланетного существа, поверьте моему тысячелетнему опыту.

– Это условная ценность, – стал пояснять Громов, видя, что точка зрения на вещи у разных существ может быть противоположной. Что кажется ценным одним, то подлежит осмеянию других.

– Но как же тогда вы приобретаете необходимые для жизни вещи в вашем мире? – пришел на помощь Громову мой супруг.

– У нас все бесплатно, никаких бумажек нет. Каждый берет то, что надо и сколько надо. Но никто не берет лишнего и ненужного. А мы заметили, что у людей в жилищах полно ненужных вещей. Вы что, специально работаете на ненужные вещи? – удивился Эдар.

– А что вы считаете ненужным? – робко осведомилась Наталья Александровна, и в глазах ее появилось почему-то беспокойство.

– У вас в зданиях много всяких мягких вещей, мы слышали, люди называют их «тряпками». Те вещи, которые вы на ноги надеваете, тоже у одного человека – по десять штук. А мы бы имели только одни.

– Но у вас они, наверно, прочные, а у нас все дырявые или носки сбитые, – стала оправдываться Наталья Александровна, поняв, что Эдар говорит про обувь.

– А как вы достигли такого благосостояния, что каждому достается по потребности? – спросила я. – У нас подобные отношения называются коммунистическими. Люди собирались построить подобное общество, но у них ничего не получилось.

– Для этого требуется высокое сознание каждого существа. Надо много понимать и видеть последствия своих действий. Люди чаще всего думают только о себе, а у нас каждый думает обо всех. Мы сами сделали себе такую жизнь. У нас постоянно следят за экономикой, строительством. Если что-то не так, все мы дружно подправляем их. Если вы постараетесь, у вас тоже может получиться. Чтобы каждому стало жить лучше, надо делать хорошо для всех. А у людей все как-то не так получается. Каждый старается сделать хорошо для себя, а в результате – всем плохо, и все находятся в унынии.

Простые рассуждения Эдара мне очень понравились. Его сознание было похоже на сознание нашего индивида – строителя коммунизма. Следовательно, те отношения, к которым мы стремились, не иллюзия. Мы шли правильно, но где-то на полпути свернули в сторону.

– Так вы думаете, что людям до такого общества далеко? – спросила я.

– Я думаю, что для вас – это отношения будущего. Человечество еще не созрело духовно для таких отношений, – твердо заявил Эдар.

– Вы считаете, что человеческому сознанию надо еще долго расти? – уточнил Александр Иванович. – Каждый человек считает, что он – сверхразумен.

– У людей – молодые души. Откуда же у них будет высокое сознание, – возразил Эдар. – Сразу за одну жизнь, даже длинную, невозможно все познать.

В это время неожиданно наш переводчик удивленно воскликнул:

– Ого! Появилась девушка и точно такая же, как мы. Поразительно. Она совершенно не похожа на них.

В разговор вступил Лос. Оставив свое любимое «устройство», он решил пояснить присутствие нового члена их экипажа.

– Это наша сотрудница. Она производит исследование людей. Вы в прошлый раз делали замеры нас своим прибором, мы тоже решили сделать замеры. Не беспокойтесь, они безвредные. Но каждая сторона изучает то, что ей интересно. Извлечем взаимную пользу из наших встреч. Надеюсь, вы не возражаете?

Я окинула взглядом присутствующих. Они согласно закивали, показывая, что не возражают. Громов только спросил Александра Ивановича:

– Какие замеры вы делали?

– Оболочки их проверял. И кстати, их духовные показатели, а также интеллектуальные оказались намного выше, чем у человека.

– Понятно. Пусть, конечно, мерят, – махнул рукой Громов. – У меня не убудет от этого. Понятно, что нам интересны инопланетяне в наших показателях, а мы – в их.

– Конечно, пусть мерят. Начинать можно с меня, – бодро предложила Наталья Александровна. – Только сначала пусть представят девушку.

– Это Анфрида, самая молодая среди нас. На корабле она ведет определенную работу.

– Дмитрий, опиши нам девушку, – попросила я.

– Она – миловидна, у нее длинная русая коса, ниже пояса. Платье – красное, ниже колен, облегающее. Сверху – воротник. В руках она держит какую-то фиолетовую коробочку с кнопками.

Наводя эту коробочку на каждого из присутствующих, девушка щелкала кнопочками. Замеры ее выглядели простыми.

– Какие именно показатели вы снимаете? – спросила я.

– Психофизические, – коротко ответил Лос, но это мало что нам объяснило.

– Направление известно, но непонятно, что это им даст, – проговорил Салкин.

– Нельзя ли поближе познакомиться с девушкой? – весело предложил Михаил. Наличие инопланетянки его взбодрило и настроило на лирический лад. Он был холост, симпатичен и имел много поклонниц.

– Что вас интересует? – строго спросил Лос.

– Сколько ей лет? – поинтересовался Михаил.

– По нашим меркам – триста восемьдесят.

– Ух ты! Такая старая! – поразился материалист. – Но почему тогда она выглядит такой молодой? Здесь есть противоречие.

– Потому что наше время не совпадает с вашим, – лаконично ответил Лос, и в его тоне сквозило недовольное: «Что, мол, не можете о таком пустяке догадаться». Вслух же он добавил: – «Наше время несоразмерно с вашим.»

– Хорошо, предположим, что ей столько, на сколько она выглядит, – согласился Михаил и обратился к переводчику: – «Дима, сколько ей лет по-земному? Будем соразмерность определять строго на глаз.»

– Восемнадцать, – определил Дмитрий.

– Так и будем считать. А откуда она взялась?

– Просим об этом не спрашивать. Это наша тайна, – недовольно произнес Лос.

– Но у вас есть еще подобные девушки? – не унимался материалист.

– Нет, она одна. Но просим на этот счет ничего не спрашивать, – категорично повторил Лос. – Вас интересует что-нибудь другое?

Пришлось срочно переходить на другую тему.

– Вы у себя на планете носите другую одежду или ходите в аналогичных комбинезонах? – спросила я.

– Естественно, у нас определенная одежда есть, но без излишеств. На нашей планете тоже бывает и тепло, и холодно. Мы так же, как и люди, вынуждены защищать свое тело. Но такой сырости, как на Земле, у нас не бывает, и грязи тоже.

Лос имел в виду частые дожди на Земле. Стояла поздняя осень, дожди шли за дождями, на улице было мокро и грязно.

– Грязь у нас – от наличия пыли и мелких частичек почвы. А у вас разве пыли нет? – вновь спросила я.

– У нас мало воды, мало жидкости. А что такое пыль? – поинтересовался Лос, чем вызвал улыбки у многих присутствующих.

– Это мелкие частички, отделившиеся от нашей планеты. То, по чему мы ходим за пределами зданий, мы именуем почвой. Она состоит из мелких частичек, которые в жару превращаются в пыль, а в дожди – в грязь, – пояснила я.

– У нас почва – другая, на ней нет пыли. Почва плотная и твердая.

– Ваши станции выбрасывают в окружающую среду яды, дым или они фильтруются, то есть специально задерживаются какими-либо устройствами?