Георгий Мартынов. Звездоплаватели 31 страница

Оказавшись на берегу реки, они легко убедились, что штабель

действительно светился. Каждое бревно испускало слабый, слегка розоватый

свет.

- Во что бы то ни стало надо захватить на Землю несколько таких

деревьев, - сказал Коржевский.

- Ничего не может быть легче.

Над звездолетом взвилась огненная нить ракеты. На высоте ста метров

она вспыхнула ярким светом и повисла на парашюте. По освещенному берегу

вездеход полным ходом помчался к "дому". Через несколько минут он

остановился у выходной камеры.

- Жаль! - сказал Князев. - Наша поездка окончилась бесплодно.

- Почему бесплодно? - возразил Второв. - "Черепахи" и венериане у

меня здесь.

Он похлопал рукой по вороненой стенке кинокамеры.

Через несколько часов после возвращения машины Мельников собрал

совещание в помещении центрального пульта.

Главная цель похода не была достигнута. О судьбе пропавших товарищей

они ничего не узнали.

- Прошу всех высказать свое мнение, - скачал Борис Николаевич.

Первым взял слово Пайчадзе.

- То, что случилось, непоправимо, - сказал он. - Дальнейшие попытки

считаю неразумными.

Один за другим шесть человек сказали то же самое.

- Присоединяюсь... - начал Мельников и вдруг замолчал, стремительно

обернувшись.

Все услышали тихий, но хорошо им знакомый звук. Сработал один из

автоматов пульта. Они увидели, как вспыхнула красная лампочка,

соответствующая наружной двери нижней выходной камеры. Потом она погасла и

загорелась зеленая. Стрелки приборов вздрогнули и задвигались. В камере

начался дезинфекционный процесс.

Никто не двинулся с места. С побледневшими лицами члены экипажа

смотрели на своего командира.

Что это значит?.. Кто может быть в камере?.. Все восемь человек были

на пульте. Неужели?..

- Это один из них, - с трудом справляясь с голосом, сказал Мельников.

- Больше некому.

Топорков вдруг кинулся к пульту и включил экран. Путаясь от волнения

в ручках, он настроил кто на левую от корабля сторону.

Все увидели совсем рядом с бортом темный предмет и сразу узнали его.

Это был пропавший вездеход Белопольского.

 

 

ВЕНЕРИАНЕ

 

 

- ...Я не успел вскочить в машину, - закончил свой рассказ Романов. -

Станислав Казимирович, кажется, успел. Хлынул ливень. Что было дальше, я

не знаю. Очнулся в воде. Кругом было темно. Сначала мне показалось, что я

свободно плыву, но потом почувствовал, что меня кто-то крепко держит.

Совсем рядом горели в темноте три огромных желтых глаза. Я понял, что это

"черепаха" и что именно она держит меня и несет куда-то. Я знал, что моя

рация включена и стал звать на помощь. "Черепаха" вздрогнула от звука

моего голоса, я это ясно ощутил, но не только не выпустила меня из лап, а

сжала так крепко, что у меня кости затрещали. Тогда я замолчал и стал

прислушиваться. Но ответа не было. Меня или не слышали, или, наоборот, я

не слышал ответа. Повторить попытку я не решился. "Черепаха" могла меня

раздавить, я и так еле дышал в ее объятиях. Мне казалось странным, что

вода не проникает в костюм. Оказывается, наши противогазовые костюмы

водонепроницаемы. Ни одна капля не попала внутрь, и подача кислорода шла

нормально. Но дышать было все труднее, кружилась голова. Я понял, что это

оттого, что я дышу чистым кислородом. Потом я увидел странный туннель с

бревенчатыми стенами, от которых шел розовый свет. Я убедился, что меня

действительно несет "черепаха". Она была совсем такой, каких вы нам

описывали, Зиновий Серапионович. Отвратительное создание! Неужели это и

есть венериане? Из туннеля меня пронесли в огромную пещеру, а затем сюда.

Я никак не ожидал, что увижу вас здесь.

- Так же, как мы не ожидали увидеть вас, - хмуро ответил

Белопольский. - Плохо, очень плохо! Трое членов экипажа попали в плен. На

звездолете осталось восемь человек. Я надеюсь, что Борис Николаевич никого

больше не отпустит далеко от корабля.

- Они, безусловно, будут пытаться найти нас или, по крайней мере,

наши тела, - сказал Баландин. - Обшарят все озеро и, в конце концов,

найдут туннель.

- Если амфибия войдет в него, это может закончиться катастрофой. Ее

захватят. Ах, если бы у нас были личные рации! Я категорически запретил бы

всякие попытки. Позвольте, - воскликнул Белопольский, - ведь у вас,

Василий Васильевич, есть рация!

- Я уже сказал, что она почему-то не работает.

- Очень просто, - спокойно сказал Баландин, - не работает потому, что

ее нет.

- Как нет?!

Но маленького черного футляра портативной радиостанции действительно

не было. Сиротливо висел оборванный провод.

- Проклятая "черепаха"! - сказал Романов. - Это она.

Стало ясно, что футляр был сорван в тот момент, когда животное

схватило геолога.

- Теперь вся надежда на Мельникова, - сказал Белопольский, - он

должен понять, что единственная его задача - это закончить программу работ

и вернуться на Землю. Знакомство с венерианами завершит следующая

экспедиция.

Константин Евгеньевич говорил таким тоном, словно его самого

совершенно не касались последствия "предложенного" Мельникову плана. Было

ясно, что Белопольский считал себя и своих двух товарищей безнадежно

погибшими.

- Нельзя ли бежать отсюда? - спросил Романов. - Наши костюмы вполне

пригодны для путешествия под водой. Мне кажется, что в этом помещении нет

запоров.

- Зиновий Серапионович не может идти, - ответил Белопольский.

- Только не думайте обо мне, - поспешно сказал Баландин. - Я не могу,

но вы-то можете! Не будьте сентиментальны. Лучше погибнуть одному, чем

троим.

- Все равно, это совершенно невозможно. Стоит нам показаться в

туннеле или на дне озера, и "черепахи" сразу увидят. Они тут же нас

схватят, а может быть, и убьют. Нет! Если мы хотим, чтобы наша смерть не

была напрасна, то надо действовать совсем иначе. Надо наблюдать, узнать

как можно больше и все записывать. Может быть, подвернется случай

отправить письмо в закупоренной бутылке. Когда станет ясно, что наши часы

сочтены, сделаем попытку прорваться через туннель и выбросить ее.

- Если Борис Николаевич будет придерживаться образа действий, который

вы считаете самым разумным, то они никогда не найдут нашего послания, -

заметил Баландин.

Белопольский посмотрел на профессора, и что-то вроде улыбки появилось

на его суровом лице.

- Если будет... - сказал он. - К сожалению, в этом вопросе правы вы,

а не я. Боюсь, что они будут нас искать. Но даже если и не будут, у нас

есть надежда, что бутылку найдет следующая экспедиция.

- Слабая надежда! - сказал Романов. - Я бы сделал попытку немедленно.

Они замолчали, каждый думая одну и ту же невеселую думу. Положение

было трагическим. Оторванные от товарищей, пленники неведомых венериан,

они были совершенно беспомощны. Какую участь готовят людям обитатели

планеты? Что хотят сделать с ними?..

Белопольский сказал: "Ничего хорошего!" Но венериане до сих пор не

причинили людям никакого вреда, и это невольно оставляло место для

какой-то надежды. И каждый из них продолжал надеяться, вопреки

вероятности. Таково уж свойство человека.

Прошел час, второй, третий...

Белопольский еще раз переменил повязку на ногах Баландина. Профессор

со стоическим терпением переносил боль.

Никто не приходил.

Они изредка обменивались короткими фразами. Говорить было не о чем.

Все было достаточно понятно и достаточно скверно.

- Если бы нас взяли в плен на Земле, - сказал вдруг Баландин, - то

любые, какие ни есть, дикари подумали бы о нашем питании. Венериане не

могут знать, что у нас есть свои продукты. Мне это очень не нравится.

Ни Романов, ни Белопольский ничего ему не ответили.

Тревога, которую каждый старался скрыть от других, постепенно

увеличивалась. Окружавшая тишина становилась невыносимой. Что бы ни ждало

их впереди, они хотели только одного - чтобы скорее наступила развязка.

Прошел еще час, потом еще...

Неожиданно Белопольский вздрогнул и стал прислушиваться.

- Кто-то идет! - сказал он. - И это не "черепаха". Не те шаги!

Через открытую дверцу машины они услышали царапающие звуки. Они

доносились из угла, где находился вход в куб. Кто-то, несомненно,

поднимался по наклонной бревенчатой лестнице. Звуки не были похожи на

тяжелый топот огромных ног "черепах". Бревна не скрипели.

Белопольский запер дверцу. Стенки вездехода были их единственной

защитой.

Трое людей молча ждали.

Вошли два существа, до такой степени странные, что звездоплаватели в

первое мгновение подумали, что видят сон.

Это были отнюдь не "черепахи"...

С вытянутых вперед голов смотрели по три черных глаза, расположенных

не с боков, а спереди, в один ряд, - издали они казались черной повязкой.

Розовые тела были плохо различимы в розовом сумраке.

Странные существа, точно сошедшие со страниц волшебной сказки,

прыгали на двух ногах, помогая себе хвостом. В руках они несли: одно

существо - каменную чашу, другое - что-то вроде деревянного блюда.

Онемев от изумления, Белопольский, Баландин и Романов молча следили

за фантастическими фигурами. Они разглядели длинные гибкие пальцы,

которыми кончались руки, выпуклые лбы над глазами, и все трое одновременно

подумали, что видят перед собой венериан.

Так вот как выглядят подлинные хозяева планеты!

Венериане приблизились вплотную к вездеходу. Очевидно, они не

опасались подойти к людям, хотя их было только двое против трех. Может

быть, самая мысль об опасности не могла прийти им в голову.

- Наконец-то! - прошептал профессор.

Оба венерианина заметно вздрогнули. Сквозь стенки машины они явно

услышали шепот. Оба повернулись друг к другу, точно хотели обменяться

мнениями. Но плоские губы остались недвижимы. Было такое впечатление, что

венериане молча переглянулись.

Один из них, тот, который нес блюдо, поставил свою ношу на пол и,

протянув руку, постучал в стекло. Потом оба отступили на шаг, вернее,

отпрыгнули.

Шесть темных глаз, казалось, следили за каждым движением пленников.

- Они хотят, чтобы мы вышли, - сказал Баландин.

- Хорошо, я выйду к ним.

Белопольский взялся за ручку двери. Он посмотрел на Романова и

прибавил:

- Категорически запрещаю пользоваться оружием. Что бы ни случилось.

Открыв дверцу, он ступил на бревенчатый пол. Тотчас же венерианин с

чашей прыгнул вперед. Он был не больше метра ростом, и Белопольский рядом

с ним казался огромным.

Они стояли друг против друга, почти вплотную.

Венерианин протянул чашу. Она была пуста. Белопольский взял ее. Чаша

была очень тяжелой, и было непонятно, как это небольшое и хрупкое на вид

существо могло держать ее.

Венерианин чего-то ждал. Он не двигался с места и, казалось,

пристально смотрел в глаза человеку. Второй венерианин также не шевелился.

Чего они ждали?..

Белопольский держал чашу в руках, не зная, что делать дольше. Он

чувствовал, что от его поведения зависит многое, но секунды бежали, а

никакая спасительная мысль не приходила ему в голову.

Положение было явно затруднительным. Как угадать, чего хотят от него

венериане?

Каменная чаша оттягивала вниз руки. Было тяжело держать ее на весу.

Прошла минута, и руки Белопольского невольно опустились. Чаша оказалась на

уровне груди венерианина. Он взял ее обратно.

Второй венерианин протянул деревянное блюдо, и, когда Белопольский

принял его, оба повернулись и запрыгали к колодцу входа. Унося с собой

таинственную чашу, они скрылись.

Белопольский, недоумевая, повернулся к товарищам, все еще держа блюдо

в руках.

Что тут произошло? Что означала эта непонятная церемония с каменной

чашей? Сделал ли он то, что нужно, или нет?..

- Раз они оставили нам блюдо, - сказал Баландин, - значит, все в

порядке. Они хотят нас накормить. Никогда не предлагают еду, если имеют

враждебные намерения.

Деревянное блюдо было необычайной ромбической формы, с загнутыми

внутрь полукруглыми краями. Оно было устлано мокрыми растениями, похожими

на оранжевые водоросли. На них лежали три красноватые лепешки.

- Рассмотрим их как следует, - сказал Белопольский, - все равно нам

надо что-нибудь съесть. Голод - плохой помощник в нашем положении.

Перед появлением Романова они с Баландиным собирались подкрепить

силы, но так и не сделали этого.

Белопольский плотно запер дверцу и включил в работу дезинфекционную

установку. Через полчаса воздух внутри машины очистился от углекислого

газа и формальдегида. Установка была портативной, и неудивительно, что

понадобилось много времени.

Все трое с удовольствием сняли прозрачные шлемы.

Баландин сразу же взял одну из принесенных венерианами лепешек и

поднес ее к носу.

- Ее запах, - сказал он, - похож на запах сырой рыбы. Но все же я не

рекомендую их пробовать.

- Пока в этом нет нужды, - ответил Белопольский, - у нас есть свое.

Употреблять пищу венериан без крайней необходимости не будем.

Блюдо упрятали под сиденьем. Было бы неосторожно оставить его

снаружи. Венериане могли подумать, что люди отвергли их дар.

- Обратите внимание на водоросли, - сказал Баландин. - Блюдо

тщательно выложено ими. Я бы сказал - любовно. Пищу для пленников, которых

собираются убить, так не украшают. Это лишнее свидетельство их миролюбия и

дружеских чувств.

- Возможно, что это так, - неопределенно ответил Белопольский.

Снова надев шлемы, открыли дверцу вездехода. Было крайне важно

экономить кислород, да и хозяева могли в любую минуту вернуться.

Опять потянулись часы ожидания. Венериане явно не торопились. Иногда

казалось, что они совсем забыли о своих пленниках, так медленно шло время.

Часы Белопольского показывали двенадцать. Прошло шестнадцать часов с

начала роковой экскурсии к озеру. Всю ночь люди не сомкнули глаз. Хотя все

были сильно возбуждены, но усталость давала себя чувствовать.

Прошло еще несколько часов без всяких перемен в положении. Наступал

вечер. Никто по-прежнему не шел к ним...

Все трое проснулись одновременно. Они не помнили, как заснули, но,

посмотрев на часы, поняли, что проспали десять часов. Было утро 24 июля.

На полу возле машины стояло блюдо с лепешками. Романов перенес его в

машину и поставил рядом с первым. Белопольский переменил повязку на ногах

Баландина. Потом они позавтракали и приготовились ждать.

Часы шли за часами...

Наконец в два часа дня послышался шум. Трещали бревна, доносился

топот огромных ног. Десять "черепах" и три венерианина окружили машину.

Наступила решающая минута.

Зачем из пришло так много? Что они собираются делать?..

Один из венериан подскочил к машине и постучал в стекло. Люди уже

знали, что это означает приглашение выйти.

Белопольский, внешне спокойный, вышел первым. За ним Романов.

Но венерианин снова постучал. Он требовал, чтобы вышли все трое, это

было совершенно очевидно.

Баландин не мог выйти. Обожженные ноги при малейшем движении

причиняли жестокую боль. Как объяснить это венерианам?..

Белопольский показал рукой на ноги профессора и отрицательно покачал

головой. Но странное существо не поняло и продолжало стучать. Второй

венерианин поднял руку. "Черепахи" приблизились. Положение становилось

угрожающим.

Баландин сделал над собой невероятное усилие и попытался выйти, но со

стоном упал обратно в кресло. Крупный пот выступил на его лице.

- Я не могу! - сказал он. - Лучше смерть!

Венерианин перестал стучать. Он повернул голову к двум другим, а те

посмотрели на него. Можно было поклясться, что они говорят друг с другом,

но не раздалось никакого звука, и плоские губы не шевельнулись. Если и был

разговор, то он происходил молча.

"Обмен мыслями, что ли? - подумал Белопольский. - Или незаметная для

нас мимика?"

Венериане "совещались" недолго. Один из них запрыгал к выходу.

Остальные остались стоять возле машины, но больше не настаивали, чтобы

Баландин вышел из нее.

Они чего-то ждали.

Близкое соседство огромных "черепах", с их свирепыми мордами, где-то

сверху нависшими над головами людей, неприятно действовало на обоих

звездоплавателей, вынужденных оставаться на месте. Они не знали, можно ли

им вернуться в машину.

Романов решился попробовать. Стараясь двигаться как можно медленней,

он спокойно повернулся и открыл дверцу. Ни "черепахи", ни двое оставшихся

венериан никак не реагировали. Тогда он вошел в машину и сел на свое

место.

Никакого угрожающего движения.

Белопольский последовал за геологом и даже запер за собой дверь. Ему

тоже никто не помешал.

"Черепахи" опустились на четыре лапы и стали поразительно похожи на

земных циниксов, только гигантских размеров. Они стояли неподвижно. Точно

десять розово-красных беседок на четырех столбах выросли на полу

"комнаты".

Двое венериан короткими прыжками обошли вездеход кругом. Казалось,

они внимательно осматривают его. Выглядевшая громадной в тесном помещении,

машина нисколько не пугала их. Потом они отошли к стене и стали друг

против друга. И снова у них был такой вид, что они беседуют. Но трое

людей, следивших за ними, видели, что их губы по-прежнему не шевелятся.

- Если они разумны, - сказал Баландин, - а это очевидно так, то у них

должен существовать язык. Мы знаем, что они умеют делать линейки, блюда,

каменные чаши. Умеют строить дома. Все это проявление творческой мысли. А

она невозможна без обмена мыслями, то есть без языка. Они говорят друг с

другом, но как это делается?..

Ни Белопольский, ни Романов ничего не ответили на это рассуждение.

Сейчас им было не до теорий.

Ничего угрожающего в поведении венериан как будто не было, но людей

угнетала полная неизвестность. Зачем и куда ушел венерианин? Может быть,

они решили заставить Баландина выйти из машины.

Чувства сострадания, жалости, милосердия не являются прирожденными

свойствами разумных существ. Все это появляется только с цивилизацией. А

какова степень цивилизованности венериан? Это было совершенно неизвестно.

За кого принимают их венериане? За разумных существ или за

неизвестных животных? Сказал ли им что-нибудь внешний вид людей и их

вездеход? Отдают ли они себе отчет в том, сколь необычно то, что находится

перед их глазами?..

"Не видя Солнца, они не могут знать о его существовании. Не видя

звезд, не знают о Вселенной, - думал Белопольский. - Мысль, что мы

обитатели другого мира, не придет им в голову. Что же они должны думать о

нашем появлении на планете?"

Прошло минут двадцать...

Ушедший венерианин вернулся. Впрочем, тот ли это или другой - люди не

знали. Все венериане казались им одинаковыми.

Короткими прыжками он подошел к двум другим и будто что-то сказал им.

Потом все трое повернулись к "черепахам".

Никакого звука не раздалось и на этот раз, но "черепахи", как по

команде, поднялись на две ноги и, окружив машину, взялись за нее огромными

лапами. Без видимого усилия они подняли вездеход и понесли его к выходу.

Венериане направились за ними.

- Никакого сомнения! - сказал Баландин. - Существует язык, и

существует возможность отдавать распоряжения, которые понятны для

"черепах". Только как они это делают?

Но и на этот раз он не дождался ответа от своих товарищей.

Белопольский и Романов просто не слушали.

Снова их пронесли через проход и вынесли на "улицу".

Толпы "черепах", несколько часов тому назад сопровождавших вездеход,

больше не было. "Город" казался пустым. Ни одного из его жителей не было

видно.

"Черепахи" шли быстро. Через две-три минуты они снова спустились в

"подъезд" и внесли машину с людьми в "комнату", которая была раз в десять

больше первой. Здесь также не было ни одного окна. В домах без потолков

они не были нужны: пол и стены испускали розовый свет.

У стены, противоположной входу, стояло примерно двадцать венериан.

"Черепахи" отнесли машину на середину помещения и поставили на пол.

Потом они удалились. Сопровождавшие людей трое венериан также вошли в дом.

Один из них постучал в стекло вездехода.

Белопольский и Романов тотчас же вышли. Баландин остался в машине.

Венериане ничем не протестовали против этого. Неужели они поняли, что

человек не хочет, а не может выйти? Все, что произошло до сих пор,

говорило в пользу такого предположения.

Венериане прыгнули вперед, остановились и обернулись к людям. Смысл

этого движения был ясен - они хотели убедиться, что люди следуют за ними.

Усилием воли звездоплаватели преодолели невольную нерешительность.

Все равно у них не было возможности не выполнить требования хозяев.

Венериане направились к группе, стоявшей у стены. Не доходя метров

трех, они остановились и снова обернулись. Один из них сделал рукой

отталкивающий жест. Это могло значить только одно - "Остановитесь!"

Увидя, что люди поняли и не идут дальше, трое венериан смешались с

другими. Теперь при всем желании нельзя было сказать, кто именно приходил

за ними.

Прямо напротив Белопольского и Романова, обособленно от остальных,

стояли два венерианина. Они были такими же, как другие.

Один из них обернулся назад. Тотчас же подали каменную чашу.

Опять на сцене появился этот таинственный символ, но люди уже знали,

что следует делать, если венериане поднесут его.

Так и случилось. Венерианин сделал несколько прыжков вперед и

протянул чашу Романову, напротив которого случайно оказался. Молодой

ученый принял дар и протянул его обратно. При этом он поклонился.

Венерианин взял чашу и передал тому, кто подал ее с самого начала.

Церемония прошла как будто так, как и следовало.

Жестом руки, совершенно таким же как у людей, венерианин пригласил

обоих звездоплавателей идти за ним.

 

 

Стоявшие у стены расступились, и люди увидели вход. Это было

квадратное отверстие, ничем не завешенное. За ним виднелась другая

комната.

Оба венерианина прошли туда. Людям пришлось согнуться, так как высота

двери была только немногим больше метра. Все остальные венериане остались

в первом помещении.

За дверью оказалась небольшая комната, также без потолка. Ее стены

были сплошь закрыты длинными ветвями оранжевых, желтых и красных растений,

сквозь которые проникал розовый свет. Это было красиво.

Посредине находилось низкое, не более шестидесяти сантиметров

высотой, возвышение, сделанное из бревен. Его поверхность, тщательно

отделанная, была гладкой и ровной. Возвышение напоминало стол без ножек.

На нем стояла уже знакомая людям каменная чаша.

Возле стола они увидели трех венериан. Один из них жестом пригласил

звездоплавателей подойти к столу.

Белопольский и Романов подчинились желанию хозяев и сели возле стола

на пол. Они понимали, что готовится длительная беседа, но не представляли

себе, как она может произойти. Общего языка между ними, очевидно, не могло

быть.

Венериане расположились стоя. Хвост давал им возможность устойчиво и,

по-видимому, удобно обходиться без каких-либо стульев.

 

 

НЕМАЯ БЕСЕДА

 

 

Несколько минут длилось взаимное рассматривание. Обитатели двух

планет, двух "сестер", внимательно изучали друг друга.

Звездоплаватели молчали. Необычайность обстановки сжимала их сердца

никогда не испытанным чувством какого-то особого, трепетного волнения.

Вокруг поднимались украшенные странными растениями бревенчатые стены.

Исходивший от них розовый свет делал эти растения прозрачными, стеклянно

хрупкими и почти нереальными. Высоко над головой нависал свод пещеры. На

его неровных каменных выступах светлыми бликами играли лучи белого света,

исходившие неизвестно откуда. Призрачный полусвет комнаты скрадывал

очертания предметов. Тускло блестела гладкая поверхность стола, и стоявшая

на нем каменная чаша, казалось, парила в воздухе.

А напротив себя, совсем близко, звездоплаватели видели фантастические

головы с тремя глазами и тонкими плоскими ртами. Ни носа, ни ушей, ни

волос. Никакой одежды. Обнаженная розовая кожа их рук и плеч при каждом

движении отливала металлическим блеском.

Человекоподобные! Жители чужого мира! Венериане!..

Василий Романов на секунду закрыл глаза. Вот сейчас он откроет их и

увидит белые стены госпитального отсека звездолета. Все это только плод

его фантазии, бред воспаленного мозга. Он болен, и больное воображение

вызвало перед ним неправдоподобное видение. Он откроет глаза, и видение

исчезнет, как исчезает с пробуждением кошмарный сон...

Но "сон" не исчез, а продолжался.

Один из венериан наклонился и достал откуда-то из-за стола несколько

пучков чего-то вроде тонкой веревки и куски дерева различных размеров. Все

это он положил на стол. Его движения были гибки и эластичны. Руки

венериан, по-видимому, не имели локтевого сустава.

Романов встряхнул головой и окончательно пришел в себя.

Фантастическая картина была реальной действительностью. Он видел рядом

сосредоточенное, серьезное лицо Белопольского.

Венерианин приступил к делу. На столе появилась извилистая линия,

сделанная из веревки. Параллельно ей легла вторая. Между ними он положил в

шахматном порядке три ряда маленьких деревянных кубиков. Сбоку появился

продолговатый брусок. Указав на него рукой, венерианин другую руку

протянул к людям.

Звездоплаватели с напряженным вниманием следили за каждым его

движением. Они знали, что во что бы то ни стало должны понять смысл этих

действий. Венериане хотели вести разговор с помощью рисунка. Не понять -

это означало отказаться от надежды найти общий язык.

Оба склонились над столом.

Первым догадался Белопольский.

- Это изображение реки и плотины, - сказал он, - а брусок - это наш

корабль.

- Место, где он стоит, указано правильно, - согласился Романов.

Белопольский положил палец на "макет" звездолета, кивнул головой и

вопросительно посмотрел на венерианина. Тот медленно наклонил голову.

Черты его лица остались неподвижны.

Другой венерианин поставил рядом с "кораблем" три маленьких кубика.

Одной рукой он указал на них, другой сначала на Романова, потом на

Белопольского, потом на "дверь".

И это было достаточно ясно. Три кубика изображали трех людей.

Венериане спрашивали, сколько человек находится на корабле?

Ответить было не трудно.

Белопольский взял несколько кубиков (их подвинул к нему венерианин) и

положил рядом с тремя кубиками еще восемь.

"Разговор" пока что шел успешно. Пятеро венериан были понятливы. Они

ясно задавали вопросы и, очевидно, хорошо понимали ответы. Их умственное

развитие было высоким. Белопольский подумал, что это, по всей вероятности,

ученые Венеры, которые явились сюда на это озеро, когда им сообщили о том,

что захвачены в плен неизвестные существа. Становилось понятным, почему

людей так долго держали в одиночестве. Местные жители ждали "приезда

ученой комиссии". Но откуда она явилась?..

Венериане убрали со стола "рисунок". Что они теперь спросят?

Очередной чертеж оказался более сложным и потребовалось много

времени. На столе появилась целая карта. Река протянулась наискось через