Бортничество на Полесье

"По всему Полесью на высоких деревьях вы встретите ульи. Нередко улей или два вместе укреплены между двумя близко стоящими деревьями. Это - борти, древнейший первобытный способ пчеловодства, любимого занятия древних славян - обитателей лесов. Здешний крестьянин считает грехом ловить рои: "Пчела - Божья тварь, вольная, грех принуждать её" - говорит он. Пчеловодство издревле составляло здесь значительный промысел: воск вывозился через Днепр в Грецию. Местом кормления пчёл служат здесь многочисленные поляны, покрытые вереском. Вереск цветёт с 1 августа по 15 сентября. В это время миллионы пчёл издают гул, кружась над вереском и собирая пыльцу его."
Руднев Я.И. Русская земля. СПБ,1898.

Разведение пчел и добывание меда принадлежит к наиболее древним занятиям жителей Полесья. Про распространенность его свидетельствуют сохранившиеся до настоящего времени топонимы и гидронимы: Мединичі, Мединівка, Бортне, Бортники, Уборть. Мед как и воск всегда широко использовали как пищевой продукт, а также они служили в качестве оброка при сборе дани, были важным предметом экспорта в Западную Европу.

Огромные территории Полесья даже в XV -XVI вв. были обжиты мало. Осваивали новые территории бортники, двигавшиеся впереди земледельцев в поисках пчелиных семей глухой лесной зоны. В течение многих веков пчеловодство прошло несколько этапов развития, из которых исследователи выделяют три основные: дикое (начальное или земляное), бортневое и ульиное.

Начальное пчеловодство было неорганизованным занятием: в лесных чащях наши полесские предки находили гнезда пчел и простейшими способами добывали так называемый "дикий мед", целиком уничтожая пчелиные семьи. Следующим был период, когда пчеловодство развивалось как лесной промысел. Дикие пчелы роились природным способом в лесах, на высоте 4—6 м в дуплах деревьев, которые назывались бортнями (по полесски бортями). Отсюда происходит и название промысла — бортничество (бортництво). Это занятие также считалось хаотичным, достаточно примитивным, а способ медосбора — тяжелым и часто опасным: нашедший гнездо и прорубивший до него необходимый проход, мед полностью выбирал, а пчел уничтожал. Этот способ идентичный с первым предполагал большую трудоемкость и специальных навыков и приспособлений. Наибольший недостаток в обоих методах заключался в уничтожении самих пчелиных семей, что негативно сказывалось на последующем развитии такого вида медодобычи. Жизнь требовала усовершенствования способов сбора меда и сохраниения жизни пчелиных семей, что в свою очередь способствовало развитию пчеловодства и увеличению медодобычи. Это осуществлялось через организацию частного владения "бортними" деревьями .

Право на "бортнее" дерево доставалось тому, кто находил гнездо пчелиной семьи и поставил там специальную метку - знак владения («клеймо», «сигнал», «знамено»). Знаки владения в большинстве своем изображали диких зверей, деревья, растения, а также орудия труда. После такого обозначения, в течении многих лет борть принадлежала только ее владельцу и нередко закреплялась за его родом. Никто не имел права не только ее уничтожить, но и добывать оттуда мед. За это, как было указано в "Русской правде" (сборнике законов Киевской Руси XI века) было назначено тяжелое наказание, наравне с посяганием на жизнь смерда.

Постепенно бортничество с хаотичного превращается в организованное, что способствовало выделению его в особый промысел, коим занимались отдельные группы людей. В этот период развития, бортневое пчеловодство характеризуется внешним усовершенствованием самих бортней (посредством расширения природных дупел, в которых гнездились пчелы, либо созданием гнезд), постепенным "приручением" пчел (заманивания их в искусственные бортни), появлением специальных приспособлений для этого (лестниц («лазива»), к которым поднимались к самим бортням и иных вещей). Для облегчения работы по добыче меда, владельци бортней нередко "кооперировались" между собой, а выход их из села к лесу приурачивался к соответствующим праздникам, сопровождаясь специальными ритуалами для удачного промысла.

С XIV в. начался период так называемого одомашенного пчеловодства. Если раньше пчел разводили в природных дуплах, то теперь — в штучно изготовленных дуплянках иначе колодах. Их делали из сосновых стволов, выдалбливая или выжигая внутри его специальную полость для пчел и отверстие для их присмотра. Такую колоду — прообраз нынешнего улья — прикрепляли, как правило, высоко на деревьях. Так начался следующий этап развития — ульиное пчеловодство.

Усовершенствовался способ добычи меда. Пчелиные гнезда не разрушались, а сберегали, оставляли и запасали на их перезимовку некоторое количество меда.

Итак, бортничество в Полесье в своем развитии прошло три этапа: обнаружения диких пчел в природных дуплах деревьев; планомерное удержание лесных пчел в природных дуплах, посредством их усовершенствования для промысла, разведение пчел в специально выдолбленных дуплах (колодах). Все эти формы были распространены на Полесье, будучи долгое время основными в промысле меда. В следствии интенсивного освоения

лесных угодий под пашенное земледелие, а также промышленного заготовления поташа (золы), уменьшалось количество бортяных деревьев, что способствовало упадку бортничества. Постепенно бортные угодья стали вытесняться пасечным способом производства меда. В конце XIV — начале XV в. колоды-дуплянки уже не подвешивали на деревьях, а размещали на расчищенной делянке. Так на смену бортному пришло колодное пчеловодство. Его смысл состоял в выпиливании или вырубке ("посеке") деревьев с гнездами пчел и перевозке их поближе к жилью человека на специально расчищенный от леса участок - пасеку. В прежние времена считалось, что пчелы - сугубо лесные насекомые, поэтому пасеки устраивали на лесных полянах, засеках, займищах. Чтобы пчел не тревожили медведи, деревья вокруг пасеки вырубали и валили верхушками и заостренными ветками наружу. Отыскивая дуплистые деревья, бортники срубали их и оставляли на год-два, не снимая коры, чтобы они подсохли и не образовывали трещин. Затем разрезали деревья на части, очищали и удаляли сердцевину. Снизу и сверху забивали отверстия деревянными колодками, делали отверстия для летков, прорубали должею и закрывали ее толстой доской. Такие искусственные жилища для пчел стали называть колодами. Так возникали подобия приусадебных пасек, хотя еще долго инструментарий, способы ухода за пчелами и формы колод практически не отличались от тех, что использовали в традиционном бортничестве.

Процесс вытеснения традиционного бортничества происходил очень плавно и был полностью завершен в XVIII в. Колодное пчеловодство было полегче, попроще бортничества хотя бы потому, что теперь все пчелиные семьи, принадлежащие хозяину, были у него под надзором, на виду. Не надо было путешествовать по лесам и лазать по деревьям. С возникновением колод-ульев, география пчеловодства стала стремительно расширятся и шагнула далеко за пределы собственно Полесья, в южном направлении, к примеру дойдя до степных районов Украины.

Наиболее значимой вехой в истории пчеловодства стал приход на пасеку вместо улья-колоды специального рамочного улья, сконструированного в 1814 г. Петром Прокоповичем. Он положил начало рациональному пасечничеству не только на Полесье, но и во многих других странах. Бортничество с того времени ушло в историю, и лишь кое-где на Полесье нет нет да и встречаются вековые дубы, на которых еще виднеются остатки колод, свидетелей давно ушедшего времени.

Бортью с глубокой древно­сти называли всякое старое дерево, дупло которого обжи­ли дикие пчелы. Башкиры ра­зыскивали дуплистые дере­вья, в которых находились пчелы, и добывали мед. Однако еще с давних времен начали изготовлять и искусственные борти. Выбирают старые дере­вья, обычно сосны или ли­ственницы, ставят на них тамгу -фамильный знак, и на высо­те 4 -12 м от земли приступают к устройству борти. Бортевые деревья переходят по наслед­ству из поколения в поколение.
Движения бортевика отра­ботаны веками. Взбирается он на дерево с помощью кирама - кожаного или лыкового пле­теного ремня с петлями на концах. Бортевик разувается, надевает мягкую обувь или шерстяные носки (так, только в шерстяных носках, на борть залезали и его отец и дед), и на высоте около метра от зем­ли топором делает на стволе две зарубки. Затем, цепляясь пальцами ног за эти зарубки, обхватывает ремнем себя и дерево. Завязав ремень и упершись на него спиной, ста­вит новую зарубку, несколько выше первых двух, опирает­ся на нее ногой, делает шаг вверх, закрепляется, выше ставит еще одну зарубку и пе­реносит на нее другую ногу. Так, делая зарубки и перебра­сывая ремень все выше и выше, он поднимается вверх по дереву. Достигнув высоты четырех -пятиэтажного дома. бортевик перекидывает ре­мень с шеи на поясницу, ос-вобождает руки и прикрепляет к дереву специальную подстав­ку для ног - ступеньку лянге. Встав на эту подставку, он при­вязывается ремнем и принима­ется топором выдалбливать дупло. В долбленное дупло об­рабатывает теслом и скобелем, укрепляет в нем две-три попе­речные лучинки, закрывает входное отверстие деревянны­ми брусками-должеями, а меж­ду брусками просверливает отверстие - леток - вход в борть для пчел. Вновь сделан­ную борть, чтобы хорошо про­сохла, на один-два года остав­ляют открытой.
По прошествии этого времени ее внутреннюю поверхность очищают от смо­лы, удаляют мусор и оснащают полосками сотов, прикрепляя их к потолку калиновыми кли­нышками: пчелы любят, чтобы клинья были именно из калины. Для того чтобы привлечь пчел к новому жилищу, бортевик на­тирает стенки пахучими трава­ми - вейником или мелиссой. Если борть в пору роения, до зацветания липы, остается не­заселенной, ее открывают и оставляют для просушивания до следующей весны.
Примерно с середины июля бортевики осматривают бор­ти и собирают мед. Медовые соты не отделяют от перговых. С давних пор подмечено, что мед из них целебен: он повы­шает жизненный тонус, умень­шает головные боли, облегча­ет дыхание, даже улучшает зрение.

Влагообмен в дупле
Р..Асылгужин, бортевик с двадцатилетним стажем работы, наблюдая за пчелами, заметил, что чаще всего рои выбирают дупла в сухих деревьях. Однако в них могут сложиться неблагоприятные условия — гниль, труха, собирающие влагу. Идеальное жилье пчелам предоставляет сухое чистое без гнили дерево.
Условия в дупле живого дерева определяют видовые особенности древесины, в частности расположение проводящих влагу путей. Наиболее благоприятны для жилья пчел дупла в породах с ситовой древесиной. В целом же в живом растущем дереве больше влаги и гибель семей в них наблюдается значительно чаще. Бытующее среди пчеловодов-любителей мнение о том, что гибель дерева приводит к гибели живущих в нем пчел, — безосновательно. В колоде, установленной на одной высоте с бортью и имеющей одинаковые с ней габариты, воздух несколько суше.
Экологических факторов, влияющих на заселяемость бортей, устроенных в естественных условиях обитания, довольно много. Это и состояние бортевого дерева, и высота борти над поверхностью земли, ее объем, и площадь сечения в определенной части гнезда, и растояние от верха борти до летка.
Изучение условий обитания -чел в 123 бортях, изготовленных в стволах сосен, показало следующее:
По степени заселяемости оорти можно разделить на четыре категории: 1 — хорошо заселяемые (на каждое заселение приходится 1-3 года его отсутствия); 2 — среднезаселяемые (на каждое приходится 4-7 лет его отсутствия); 3 — плохо заселяемые (на каждое заселение приходится 8-25 лет его отсутствия); 4 — не заселялись последние 18-25 лет.
В первую группу вошли 26 бортей, во вторую — 35, в третью — 42, в четвертую — 20. Процентное соотношение бортей в сухостойных и растущих деревьях, выбранных пчелами во всех категориях жилищ, было примерно одинаковым (35-37% к 63-65%), в среднем 36 и 64% соответственно.
Гораздо более существенно влияет на выбор пчел расположение летка над землей. В группе хорошо заселяемых бортей преобладали дупла с летками, расположенными на высоте 4,1-7,0 м. В бортях второй и третьей групп 3,1-7,0 м. Коэффициент корреляции между удаленностью летка от земли и заселяемостью борти очень высок (г=0,93) и указывает на важное значение этого фактора.
Следует отметить, что большинство имеющихся в заповеднике бортей располагается на высоте от 4 до 7 м, выше 7 м они встречаются значительно реже.
Важная характеристика бортевых деревьев — диаметр ствола, так как он определяет объем гнезда пчел. При изготовлении бортей используют преимущественно деревья с окружностью ствола 240-280 см.
Установлена тесная зависимость (г=0,96) заселяемости от диаметра дерева на уровне летка. Наиболее востребованными оказываются деревья, диаметр ствола которых колебался от 65 до 80 см.
Пчелы, заселяя борть, учитывают ее объем. Борти малого объема (31-45 дм3) они выбирают реже, чем объемом 46 дм3 и до 90 дм3. Наибольшее предпочтение пчелы отдают жилищам объемом 46-60 дм3 (35-51%). Именно в группах хорошо и среднеза-селяемых бортей их доля наибольшая (46 и 51% соответственно).
На продолжительность жизни пчел в борти большое влияние оказывают толщина стенок борти, ориентация летка по направлениям света, расстояние до воды и др. Среди бортей первых трех категорий 14 оставались заселенными не более года (не перезимовывали), 76 — от 2 до 7 лет и лишь в 13 пчелы жили не менее 8 лет.

Колодное пчеловодство

Стремление спасти борти и дупла с пчелами от уничтожения, которому они подвергались при лесоразработках, привело бортников к мысли перенести их из лесов поближе к своему жилью, сконцентрировать на меньшей территории леса, чтобы легче охранять. Из поваленных лесорубами бортных деревьев они выпиливали куски с бортями и перевозили их на подготовленное место. Так же поступали и с дуплами, в которых жили пчелы. Впервые в истории пчеловодства появились передвижные борти, которые положили начало перемещению медоносных пчел, получившему впоследствии очень широкое распространение и ставшему одним из самых надежных способов увеличения медовой продуктивности.

Отыскивали бортники дуплистые деревья и специально, чтобы самим приготовить из них такие передвижные борти для увеличения своего пчеловодного хозяйства. Срубали их и оставляли на год-два на месте, чтобы они подсохли в коре и не дали трещин. Потом разрезали их на части, очищали, выбирали сердцевину. Такие цилиндрические обрубки древесного ствола толщиной от 80 сантиметров и более имели длину 1,5— 2 метра. Снизу и сверху отверстия забивали деревянными колодками или толстыми дощатыми кругами, просверливали два круглых отверстия для входа и выхода пчел, прорубали должею, как в борти, и прилаживали деревянный брусок, закрывающий это продолговатое отверстие. Иногда для дополнительной защиты должеи.

Такие отделенные от живых деревьев обрубки-чураки стали называть колодами. В отечественном пчеловодстве появилось новое понятие — ульи.

Для изготовления улья-колоды служили сосна, липа, дуб, ветла, тополь и другие толстые деревья.

Ульи на деревьях. Бортники знали, что пчелы не любят жить низко. Рой никогда не поселится в борть, находящуюся близко к земле, если рядом, выше, есть свободная борть. Пчеловоды не допускали мысли, что пчелы могут нормально жить в колодах, стоящих на земле. Здесь сырость, мокрота, мыши, жабы, скот, да и небезопасно от зверей и воровства, поэтому по традиции колодные ульи поднимали на деревья на такую высоту, на которой прежде устраивали борти. Это были, так сказать, искусственные борти. Пчеловоды следовали природе пчел. Она и тут служила им примером.

Пчелы по-прежнему оставались в привычных для них естественных условиях — в кронах деревьев и в безопасности. Колоды поднимали и укрепляли на толстых сучьях. Привязывали их к стволам веревками или скрученными ветловыми прутьями. На дереве подвязывали по две-три колоды одну над другой летками в разных направлениях. Бортническая практика убеждала, что такое близкое многоэтажное расположение жилищ не мешало роям заселять их и жить.

Устраивали для колод и специальные вышки — палати, одры, станы. Обычно подыскивали для этого два рядом растущих дерева или одно толстое с развилкой.

Рис. Колоды на помосте с самобитками для медведей.

Стволы или развилины связывали прочной рамой из толстых деревянных брусков. Стволы крепко стягивали клиньями, чтобы не шатались даже в сильный ветер. Затем на высоте 4—б м насквозь пробуравливали стволы и в отверстия забивали крепкие дубовые бруски так, чтобы их концы оставались свободными. На бруски клали две или четыре балки и настилали толстые доски — подмостки, которые прибивали длинными прочными деревянными гвоздями, чтобы концы их торчали снизу на 30—40 сантиметров. Получался помост, напоминавший деревенские палата. Гвозди забивали не только в балки, но и по всей толщине настила. Они защищали колоды от медведей. На первый слой досок настилали второй и третий, прибивая их большими гвоздями. Получалось очень прочное сооружение, выдерживающее большую тяжесть. Медведь не мог проломить его головой.

На палата устанавливали колоды. Над ними на крепких сучьях привязывали еще колоды.

Станы делали и на столбах высотой 5—6 м от земли, вкопанных вокруг толстого дерева. От дождя колоды покрывали берестой, еловым иль липовым лубом, а чтобы кровлю не сдул ветер, сверху придавливали тяжелыми дубовыми досками. Для защиты от медведей, которых манил медовый дух от такого скопления пчел, к стволу, под палатями, подвешивали на крепких веревках толстый суковатый чурбан, который мешал зверю добраться до ульев.

Возле колод укрепляли всевозможные отпугивающие устройства — трещотки, чучела, деревянные обручи с колокольчиками, звука которых медведи боялись и уходили от опасности. Пчел в колодах тревожили дятлы, особенно зимой. Иногда они проклевывали толстые стены колод, добирались до гнезда и разоряли его. Для отпугивания их вешали чучела ястреба, филина, совы и других хищных птиц. Палатей в лесу устраивали много, в зависимости от числа семей.

Подъем тяжелых колод на значительную высоту был не под силу одному человеку и даже семье пчеловода, требовал особых приспособлений. Для облегчения пользовались различными подъемниками — лебедками, блоками или воротами наподобие колодезных — круглыми двухметровыми деревянными валами толщиной до 20 см с крестовинами-рукоятками. Такой вал сажали на ось, укрепляли на сучьях, привязывали к нему веревку, а к другому концу — колоду. При вращении канат наматывался на вал и поднимал улей. Вместе с ним обычно поднимался и пчеловод, где надо пропуская его между сучьями. На вал насаживали и большое деревянное колесо, которое приводили во вращение ногами, наступая на спицы. Подъемные устройства обычно были общественной собственностью, ими пользовались все пчеловоды селения. Они помогали друг другу и в подъемных работах.

Колоды на настилах размещали группами, неподалеку друг от друга так, чтобы к каждой можно было подойти и чтобы пчелы не путались. Уход не отличался от ухода за бортными семьями: весной удаляли накопившийся за зиму сор и мертвых пчел, осенью с ножом и куревом обходили свои «кузовые» владения и подрезали медовые соты, на зиму, для защиты, обвязывали колоды хворостом с листьями. Так из года в год и стояли колоды на настилах. Однако пчеловоду стало удобнее работать с пчелами, чем раньше в бортях, проще наблюдать за их жизнью. Пчеловоды-промышленники и коммерсанты для увеличения числа семей и для продажи пустые навощенные колоды — пни незадолго до роения устанавливали на деревьях в самых лучших местах леса. Они стихийно заселялись «шатающими» роями. Осенью, после отбора лишнего меда, колоды с молодыми семьями увозили домой. Весной их продавали или вновь возвращали в лес на деревья и получали от них мед. Эту систему пчеловодства вправе можно назвать улье-бортевой, переходной формой от бортничества к колодному пчеловодству, так сказать, домашнему бортничеству. Между прочим, в первое время колоду по привычке называли бортью.

Пасеки. Исключительная трудоемкость размещения колод на деревьях, особенно когда их было много, заставила пчеловодов опустить их на землю и собрать в одно место, чтобы легче за ними присматривать и охранять, удобнее работать. Толчком к этому могла послужить простая случайность. Забытая на земле семья не только не погибла, но и оказалась не менее продуктивной подвязанных к веткам.

Рис. Ворот, с помощью которого поднимали колоду на дерево

Рис. Колесо для подъема колоды

Это было открытием пчеловодов, к сожалению, недооцененным историей.

Так как пчелы — лесные жители, места для колод находили на лесных полянах, займищах, засеках, небольших перелесках или специально готовили, вырубая, посекая для этого деревья на небольших участках. Так появились посеки, которые потом стали называть пасеками. В прежнее время пасеки всегда находились в лесах, на лесной расчистке.

Для защиты от медведей срубленные деревья валили так, чтобы верхушками и заостренными ветками они были направлены наружу, а комлями — внутрь. Такое ограждение — густой древесный вал, окружавшим пасеку, — было неприступным и для скота, который мог зайти и опрокинуть ульи.

Огораживали пасеку плетнем, окружали кольями, шестами либо обводили рвом и валом. Считалось очень важным, чтобы место было сухое, теплое, пасека закрыта от сильных ветров, особенно северных.

Колоды ставили вертикально на какие-нибудь подставки — камни, обрубки дерева, невысокие деревянные скамейки, кирпичную кладку, низенькие плетни или на колышки, чтобы не гнили от сырости. Для устойчивости бечевкой или крученой соломой привязывали их к дереву или вбитому двухметровому колу.

Основой для возникновения пасечного хозяйства послужило не только ухудшение естественной медоносной растительности — сокращение площадей под широколиственными лесами, распашка освобожденных от леса земель, но и освоение восточнославянскими племенами культуры энтомофильных растений, значительное расширение посевов гречихи — нового и весьма сильного источника нектара, приближенного к населенным пунктам. Гречиха занимала уже видное место в хозяйстве страны. При выборе места под пасеку оценивались и медоносные возможности. «Особливо же стараются пасеки заводить неподалеку от больших рек, — писал П. И. Рычков в статье «О содержании пчел» (1767), — где вода вокруг поднимается, ибо около сих мест всякий лес и кустарники скорее распускаются и цветут, да и травы цветут и растут скорее. Из деревьев — самое лучшее липа, а из трав — гречиха и козлец». На пасеке устраивали небольшую избушку для пчеловода и хранения пчеловодных принадлежностей.

Обычно появление первых пасек на Руси историки относят к XIV—XV векам, а в лесной зоне и центральных районах — к более позднему времени — XVII столетию. Однако согласно некоторым дошедшим до нас сведениям можно утверждать, что в безлесных местах они начали возникать значительно раньше. В Х веке арабский писатель Ибн-Даст сообщал, что восточные славяне из дерева выделывают «род кувшинов, в которых находятся у них и ульи для пчел, и мед пчелиный сберегается». Побывав в начале XI века на юго-западе Киевского государства, иностранный путешественник Галл писал: «Я видел в этой земле удивительное множество пчел, пчельников, пасек на степях и борти в лесах, я заметил в ней чрезвычайное обилие меда и воска».

При раскопках Райковецкого городища в Среднем Приднепровье были обнаружены доски со следами сотов. Эти реликвии относятся к XII столетию. Слово «пасека» упоминается в одной из купчих крепостей на имение в Южной Руси в 1400 году. Как раз в это время появляются деревни с названиями Пчелки, Пеньковка, Липовая колода, фамилии Пасечниковы, Пчельниковы.

Массовое распространение пасек на Руси характерно для развитого феодализма, в недрах которого складывались капиталистические отношения. Организация крупных царских пасек в несколько сот и даже тысяч семей в середине XVII века, как писалось в царском указе, путем сбора «по улью с двора или по два, а будет можно и не в тягость и по три...» и даже одолжения взаймы говорит о том, что пасечные формы пчеловодства в это время были у крестьян обычными, широко распространенными и давно известными. Наряду с лесными пасеками, среди которых было немало крупных, появлялись и домашние. Обычно это небольшие, в несколько колод, пчельники. Полагают, что возникновение пчельников связано с началом разведения культурных растений — деревьев и трав. Так, в Древней Греции пчельники появились после введения в культуру маслины. Как повествует миф, пастушеский бог Аристей научил греков добывать масло из маслин и в то же время научил их пчеловодству. Аристотель указывал на полезность посева люцерны возле ульев.

И хотя славянские земли были еще богаты липой и другими медоносами, разведение плодовых деревьев и гречихи способствовало появлению домашних пчельников. Размещали их на приусадебном участке чаще в плодовом саду, где колоды меньше подвергались действию ветра и летнего солнца, или на огороде. Впоследствии были выработаны правила, которые предусматривали расположение их не ближе 10 м от проезжих дорог и пастьбы скота ив 100 м от соседних пчельников.

Колодное пчеловодство по сравнению с бортевым — более интенсивная и доступная форма пчеловодного хозяйства. Если раньше бортничество было практически потомственной профессией, то теперь представилась возможность заниматься пчеловодством каждому — пчел можно было купить, перевезти, разместить возле дома. С другой стороны, открылась перспектива концентрации отрасли на основе капиталистического способа производства — организации крупных пасек коммерческого назначения.

Колода вошла в историю отечественного пчеловодства, как русский улей. Особенно она была распространена в лесной северной и средней России. Колоды были и на убогом пчельнике бедного простолюдина — мужика, и на ухоженных лесных пасеках в несколько сотен или тысяч семей богатого землевладельца и лесопромышленника. Колода явилась прообразом многих последующих конструкций ульев, родившихся на нашей национальной почве.

Известные в мире современные ульи не имеют общего корня. Улей как искусственное жилище пчел создавался и совершенствовался по-своему во всех районах Земли, где жили пчелы и люди занимались пчеловодством.

Разные по объему и наружности были колоды, неодинаковой толщины и высоты — от небольших и не очень толстых до колод-гигантов, в которых мог свободно поместиться человек. Все зависело от кряжа, из которого выделана колода. В Музее пчеловодства Научно-исследовательского института-пчеловодства хра­нится колода «Прапращур». Выдолблена она из кряжа огромного дуба. Высота ее полтора метра, в обхвате — два метра. По преданию, несколько столетий простояла она на территории Измайловского леса под Москвой и почти всегда была заселена пчелами.

Все колоды (их называли по-разному — пеньки, липни, чурбаки, колодези) устроены одинаково. Делали их из кряжей со здоровой или так называемой ситовой древесиной, а не из дуплистых обрубков, как прежде. Внутри — выдолбленное полое круглое искусственное несквозное дупло, сбоку узкая щель — должея (дель, колодезня), которая закрывалась втулкой (затвором, тварью, должаном) с отверстиями для входа и выхода пчел — летками (очками). Их обыкновенно два: один под другим или один вверху, другой внизу. Но могло быть и больше или только один. Тварь укреплялась особыми колышками и не выпадала. Стенки, голова и низ колоды толстые, теплые.

Чтобы колоды от жары или старости не растрескивались, их иногда сбивали вверху и внизу деревянными или железными обручами, от дождей и солнца накрывали широкими досками, большими щепами, глиняными крышками-мисками, на которые надевали соломенные колпаки-шапки. Так выглядели старые, толстостенные, с глубокими трещинами, почерневшие от времени, изъеденные червоточиной колоды. От гниения и порчи насекомыми их иногда обмазывали глиной и особой замазкой или даже окрашивали краской, правда, очень редко.

При заселении пчелами для большей прочности гнезда, поддержания и подпорки сотов внутрь колоды вставляли поперечные палочки — снозы, впорицы, располагая их крест-накрест.

Уход за пчелами в колоде довольно прост. Первая работа ранней весной — подчистка дна, удаление мертвых пчел и сора, накопившихся за зиму. Потом, когда потеплеет, оценка качества гнезда и семьи, уточнение количества корма. Если соты выпачканы и заплесневели, их вырезали. Кроме того, удаляли трутневые соты, подрезали старые, старались увидеть расплод, чтобы определить качество матки. Для этого открывали верхнюю часть колоды. Если расплод разбросанный, редкий, матку в роевую пору заменяли на роевую. Очищали стенки колоды; если было мало корма, давали в посудине на дно колоды литра два сыты — разведенного водой меда или чистого меда. Если улей не силен пчелами, сокращали летки, чтобы облегчить охрану гнезда и сбережение в нем тепла.

Колодное пчеловодство — роевое. Роями пополнялась и восстанавливалась пасека. Они — единственное средство, на котором держались пчельники. Роям были рады. Регулировать роение пчел в неразборном улье почти невозможно. В начале июня пчелы обычно начинали «вылетать», выкучиваться. Это считалось предвестником роения. Пчеловоды, как правило, ждали, когда семьи сами прекратят роиться. Нередки израивания семей, особенно в тесных колодах и ближе к югу, где лето жарче и длиннее.

Рои сажали в колоды или с сотами, которые в них оставались после того, как ранее находящиеся семьи, чаще поздние рои, были объединены с другими, или наващивали новыми сотами. Для этого куски светлых сотов шириной в ладонь окунали в расплавленный воск и прикладывали к голове колоды. Для удобства ее переворачивали верхом вниз. Сначала сотики приклады­вали по сторонам, а потом в середине. Рой, получивший начаток гнезда, всегда приживался, значительно быстрее отстраивал гнездо, чем тот, который был посажен в порожний улей.

Колодники имели возможность определять роевое состояние семей, вовремя подготовиться к роению, более целесообразно использовать рои в своем хозяйстве — оставить жить самостоятельно, если рой тяжелый, или подсыпать к другому, несильному «для проку», потому что небольшой роек, если и отстраивался, оставался без меда. Они заметили, что чаще роятся семьи в маломерных колодах и реже в колодах больших, просторных. В технологии пчеловодства и познании инстинктов пчел это был уже шаг вперед по сравнению с бортничеством. Колодники первыми задумались о противороевых приемах.

Борьба с роением оказалась настолько сложной проблемой, что занимала умы многих выдающихся русских пчеловодов, и до сих пор окончательно не разрешена.

Безудержное естественное роение требовало посто­янного присутствия колодника на пчельнике, снижало общий выход меда.

В практике пчеловодов-колодников было известно несколько способов искусственного роения — «взятие насильного роя», хотя и весьма трудоемких. В основу их положено отделение пчел и матки от семьи, готовящейся к роению; Один из них — отгон.

Для искусственного роя готовили колоду, как и для обычного роя. В колоде, от которой хотели взять рой, подрезали соты снизу и относили ее шагов на 20—30 в сторону и на ее место ставили колоду для роя. Отнесенную колоду переворачивали вверх дном и начинали несильным стуком подгонять пчел снизу вверх. Они действительно покидали соты и уходили в бессотовое свободное пространство улья. Когда здесь собиралась большая масса пчел, их черпали большой деревянной ложкой и ссыпали в роевню. Обычно среди них оказывалась и матка. Отогнанный рой переселяли в подготовленную для него колоду. Осиротевшая семья — «старик» выводила себе новую матку из имеющихся у нее роевых маточников. Потеряв большую массу пчел, которые составляли ядро будущего роя и всех рабочих, полевых пчел, она уже не роилась.

Практика подтвердила необходимость делать отгонные рои пораньше, чтобы обе семьи пришли в надлежащую силу к цветению основных медоносов, но не настолько рано, чтобы не подкосить «старика» и не создать малосильную новую семью.

Старались не допускать роение отбором от семьи лётных пчел и меда. Улей относили на другое место, а взамен ставили свободный с маткой в клеточке. В него слетал ходак. В основной семье вырезали всю «голову» с медом. Разрушенное безмедное гнездо оказывало на ослабленную семью довольно сильное противороевое действие. Даже в неразборной колоде мыслящие пчеловоды пытались вести рациональный уход.

Однако противороевыми приемами пользовались немногие. Основная масса пчеловодов-крестьян считала насилие над пчелой грехом и водила пчел по принципу: «незамай пчелу» и «не всё хорошо, что пишут».

Колода в большинстве случаев из-за незначительного объема не позволяла семье заготовить много меда. Почти все гнездо бывало занято расплодом. Непроиз­водительно использовались и пчелы, и медоносы. Пчеловоды-бортники, которые обзавелись домашними пчельниками, убедились, что сбор меда от борти или улья, подвешенного на дереве в лесу, бывал больше, чем от «пенька» на пчельнике, тем более если этот «пенек» невелик. И объем играл роль, и скученность пчел, и то, что в лесу больше цветов и что семьи весной начинали раньше работать и быстрее росли.

Мед вырезали недели через полторы-две после окончания главного медосбора, чтобы пчелы могли сложить себе корм на зиму и он созрел. Как и в бортях, соты подрезали снизу примерно на треть, оставшиеся служили для расплода и меда. В среднем от колоды полу­чали б—8 килограммов меда.

Способы отбора меда были довольно грубые. Колодник вооружался куривом — головней и, если пчелы не спокойны, раздувал ее так, что в дыму уже ощупью вырезал соты. Гибло немало пчел, попадала под нож и матка, коптились соты. Недальновидные пчеловоды вырезали слишком много меда, оставляя пчелам мало корма. Пчелы у них погибали от голода зимой или в начале неблагоприятной весны. Наоборот, заботливые и знающие пчеловоды, прекрасно владевшие древней техникой ухода, выработанной бортниками-чародеями сотни лет назад, из гнезд не брали ни золотника меда и оставляли его совершенно нетронутым. Отбор меда они переносили с осени на весну, когда уже был близок новый медосбор. Недостаток корма пчелам никогда не угрожал. Наоборот, у них всегда находились обильные запасы. При такой до предела простой и разумной системе семьи не только сохранялись зимой, но и выращивали к медосбору мощные резервы. Эти пчеловоды обычно водили пчел в колодах-великанах.

Обильные зимние запасы — важнейший принцип благополучной зимовки. Выработанный еще бортниками, он нашел убедительное подтверждение практикой колодников, оставаясь незыблемым и для современного пчеловодства.

Колодники отрабатывали и технологию зимовки пчел. При подготовке к зиме слабые семьи — изроившиеся и поздние рои — объединяли, присыпали одну к другой. Порознь они не выживали. Зимовали пчелы как на воле, так и в укрытиях — омшаниках. Но первые колодники — вчерашние бортники зимовников не знали. Лесные пчелы превосходно переносили любые холода и морозы средней и северной России в колодах, ничем не защищенных, даже не укрытых снегом, находясь всю зиму на помостах, открытых буранам и ветрам. Прак­тика убеждала, что если семьи хорошие и сильные, то не только стужа, но и самые жестокие морозы им невредны. Колоды и теперь стояли на пчельниках круг