Глава 35. Книжный червь

Несколько дней прошли легко и незаметно. Я был рад, что остался цел и невредим после очередной встречи с ползунами. Больше мне никогда не хотелось иметь с ними дело, но я понимал, что во многом это зависит не от меня. От Лестера пришли хорошие новости и целых двести кусков руды. Он продал уже около тридцати порций болотника в Новом лагере. Наёмники охотно его покупали, потому что им было нечем заняться, а жалование позволяло. К тому же им нельзя было выпивать во время дежурства, а вот о болотнике ничего не уточнялось. Я дал Лестеру новую партию для сбыта, порадовавшись, что не нужно заниматься этим самому. В последнее время мне больше нравилось читать. Я выменял у одного из стражников книгу «Введение в искусство магии». Он раздобыл её ещё давно, во время восстания, когда грабили запасы замка. Это было пособие для послушников монастыря. Не знаю, каким образом оно оказалась в здешней библиотеке, но я был этому рад и погрузился в чтение.

В книге было рассказано о том, какие навыки должны в себе развивать послушники, какие душевные качества тренировать. Большая часть требований оправдана. Так, например, основная цель послушничества – смирение гордыни. Именно поэтому на новичков возлагают самую грязную и тяжёлую работу. Когда человек становится магом, к нему приходит большое могущество, а в сочетании с гордыней, честолюбием и эгоизмом такая сила может принести много бед. Послушники должны отказаться от земных благ. В свободное от работы время им читают лекции и обучают религии владыки света – Инноса. По сути это именно религиозный культ, а не образовательный институт.

Настоящее обучение начинается гораздо позже, лишь после того, как претендент признаётся достойным. Послушничество занимает как минимум несколько лет. Иногда счёт вообще доходит до десятилетий, а некоторые и вовсе никогда не признаются достойными стать магами. Но это скорее исключение, потому что такие люди чаще всего просто сбегают из монастыря, как в той истории, которую мне рассказывал Горн. Горе-послушники потом обычно становятся бандитами. Как говорится, из огня да в полымя – хотели стать праведниками, а стали грешниками.

Я вспомнил, что даже несмотря на такой жёсткий отбор, большая часть магов относится пренебрежительно к простым людям, и ужаснулся, что бы было, если бы в ряды магов брали кого попало. Тогда личные амбиции уж точно бы вытеснили всё остальное, и маги бы были скорее проклятием для людей, чем защитниками.

В книге описывалось, что тысячелетия назад монастырей ещё не существовало, а культ Инноса только зарождался. В первое время силой владели лишь лучшие представители человеческой расы, но в какой-то момент, распространение религии света достигло критического масштаба, всё больше и больше людей вступало в ряды магов, и внутри произошёл раскол. В те давние времена магов было гораздо больше, чем сейчас -не десятки, а тысячи. Ещё не угасли источники силы, выходившие на поверхность в горах, люди владели истинной магией без нужды в рунах и были обильно наделены даром творить волшебство.

Двое могущественных магов повздорили о том, кто из них достоин возглавить орден. Жажда власти была так велика, что ни один не хотел уступать. У каждого было множество сторонников и соратников. Имена этих магов прокляты и приданы забвению, поэтому не указываются в книге. Однако сама история приведена в назидание потомкам. То, что случилось дальше, называют Великой Огненной Зимой. Маги вступили в открытый конфликт. Они заручились поддержкой светских правителей и наместников, и война переросла в глобальный конфликт. Десятки тысяч ни в чём не повинных жителей королевства погибли, вовлечённые в этот никому не нужный спор.

В конце концов, один из магов прибегнул к помощи бога тьмы и магии крови. Его разум настолько затмила жажда власти и мести, что он не остановился ни перед чем. Сотни людей были принесены в жертву и сожжены на кострах. Земля разверзлась под столицей противника и поглотила город. Маг-отступник уже праздновал победу, но он переоценил свои возможности, забыв, с какой силой он играет – заклинание сработало не так, как он ожидал.

Стихия не остановилась, и огромный огненный столб вырвался из-под земли, потоки горящей лавы разлились на километры вокруг города, сжигая леса, поля и деревни. Столбы пыли и пепла поднялись в небо и закрыли его непроглядной пеленой. Больше года не было видно ни солнца, ни звёзд, растения увяли, животные стали вымирать, а среди людей наступил голод. Снег выпал в тех местах, где его никогда не видели, в южных землях стало так же холодно, как в северном Нордмаре. Лишь немногие пережили этот катаклизм и последующие тяжёлые годы.

Голод был настолько нестерпим, что каннибализм распространился повсеместно. Победившего мага судили и четвертовали его же сподвижники. В результате все остались ни с чем. Выживших колдунов люди возненавидели и начали истреблять. Процветающий орден пришёл в упадок, большая часть знаний была утеряна навсегда. Оставшиеся маги ушли в добровольное изгнание и основали монастыри. Помня об ужасных событиях, они отказались от власти над людьми и сосредоточились на служении Инносу, молитвах и воспитании смирения.

В результате катаклизма флора и фауна на планете стала беднее, многие виды растений и животных бесследно исчезли. Лишь спустя сотни лет природа излечилась, а на руинах некогда могучего королевства, начали возникать новые государства. Те годы были господством Аданоса на севере, и Белиара на юге. Орден огня больше никогда не обрёл прежнего могущества. Лишь около тысячи лет назад Иннос вновь вернул своё влияние, когда возник орден паладинов, а маги отчасти возвратились к светской жизни и стали служить при королевском дворе. Современное королевство Миртана полностью опиралось на покровительство Инноса, но было лишь жалким подобием великих империй, существовавших сотни лет назад.

Я не знал, правдива ли эта история, или же выдумана для обучающих целей, но в любом случае легенда заставляла задуматься. В книге было изложено ещё множество заповедей и наставлений. Я читал их, примеряя к себе, и понял, что далеко не всем из них я следую. По-видимому, чтобы стать магом мне придётся пересмотреть и изменить многое в своём характере и поведении. Мне иногда казалось, что маги огня вовсе не соблюдают все эти наставления, и, вдобавок, кичатся своим отрешением от земного, хотя подвержены ему не меньше других. Но не мне было их судить.

Чтение книг оказалось таким увлекательным, что я стал искать, где раздобыть их ещё, и обратился к магам огня. Я подошёл к Торрезу, когда он прогуливался во дворе, и спросил, нет ли у него на продажу или на время каких-нибудь книг, связанных с магией или учением Инноса. На удивление, Торрез одобрительно отнёсся к моему стремлению:

– Что, решил наконец-то начать делать что-то полезное на пути вступления в наш орден? Похвально. Но не думай, что это тебе поможет. Тем не менее, я рад, что у тебя появился настоящий интерес к знаниям, а не к престижу и силе. Думаю, у меня найдётся пара томов, которые тебе подойдут. Пойдём со мной, книги хранятся внутри, в лаборатории.

Торрез сделал мне жест рукой, призывая следовать за ним. Мы вошли внутрь сектора магов. Я был удивлён, что мне разрешили зайти. Другой маг внутри неодобрительно на меня покосился, но Торрез сказал ему, что я с ним, и тот не стал возражать. Миновав небольшой нижний зал, мы прошли по проходу возле лестницы и зашли в лабораторию. Окон в ней не было, и она была освещена парящим под потолком светящимся шаром. У стены напротив входа стоял алхимический стол с превосходным оборудованием. Теперь я уже немного в нём разбирался и мог оценить всё разнообразие колб, пробирок, перегонных трубок и реактивов. Слева располагалась кровать и кресло, на котором сидел алхимик, читая книгу. Он был так погружён в чтение, что совершенно не обратил на нас внимания. Справа был широкий шкаф, книги на нём стояли аккуратно и упорядоченно, разделённые подписанными перегородками по категориям. Я разглядел подписи: «Начинающим», «1 круг», «2 круг», «Алхимия». В каждой группе стояло по несколько книг. Торрез подошёл к полке с пометкой «Начинающим», присмотрелся к корешкам и взял одну из книг.

Обложка гордо гласила: «Молитва и покаяние». Торрез протянул мне книгу:

– Я думаю, это будет в самый раз для начала. В ней изложены все основные принципы нашей веры. Если ты не готов принять их, то здесь тебе не место. Поэтому лучше начать именно с неё, чтобы не терять попусту время, если ты окажешься не готов.

Я кивнул и взял книгу. Обложка была свежей, казалось, что книга лишь недавно была переплетена. Я осторожно открыл её, она похрустывала в руках. Листы были исписаны аккуратным почерком. Я прочитал один из абзацев на первой странице:

«О Иннос! Владыка Света и Отец Пламени! Услышь меня, освети своим взором и избавь от тьмы!»

Это было не совсем то, что я надеялся получить, но не рискнул спорить с магом.

– Хорошо, я с радостью прочту её, – сказал вместо возражений я.

Торрез улыбнулся и произнёс:

– Я понимаю, что это, возможно, не то, чего ты ждал, но поверь, начать стоит с этого. Без очищения нельзя приступать к изучению священных знаний. Я могу дать тебе эту книгу с собой, но с одним условием.

– С каким?

– Ты должен оставить что-нибудь эквивалентное в качестве залога. Книги сейчас редки и стоят дорого. Этот экземпляр лишь недавно доставили нам из монастыря. Впрочем, как и остальные книги. Мы решили собрать здесь небольшую библиотеку на всякий случай. Иногда даже старым магам приходится возвращаться к истокам или браться за учебник, чтобы вспомнить что-то и посмотреть новым взглядом.

– У меня есть другая книга, – ответил я, – быть может, я могу обменять её на эту?

– У тебя есть книга? Интересно, что же это?

Я предусмотрительно взял рукопись с собой, теперь достал из сумки и протянул Торрезу. Он осмотрел её и полистал немного.

– Восхитительно, – с оживлением произнёс маг, – Это издание гораздо старше, чем то, которое я читал, будучи послушником. Откуда же она у тебя?

– Выменял у одного стражника, который нашёл её в библиотеке замка во время восстания.

– Да уж, пути Инноса неисповедимы. Раз ты прочитал эту книжку, то уже имеешь представление о нашем ордене и понимаешь, почему я советую тебе молитвослов. Но я с радостью дам тебе потом любую книгу, из тех, что тебе разрешено читать, взамен на эту. Когда изучишь одну, приходи, и я обменяю её на следующую, если, конечно, твой интерес к тому времени ещё не иссякнет.

Я взял книгу молитв, поблагодарил Торреза, и он проводил меня к выходу. Я удивился, что за всё время, пока мы были в лаборатории-библиотеке, маг-алхимик так и не поднял на нас взгляда, как будто бы спал или мыслями был где-то далеко. Однако я точно видел, что глаза его открыты и пару раз он перелистывал страницы фолианта, который читал. Видимо такое глубокое погружение в раздумье было характерно для многих магов.

Я был очень доволен обменом и вообще разговором в целом. Пусть даже книга эта мне была не очень интересна, но главное было то, что я наконец растопил лёд в отношениях хотя бы с одним из магов огня. Торрез оказался на самом деле не таким уж снобом. Возможно, такое неприветливое изначальное ко мне отношение магов было, действительно, обусловлено недоверием, а не плохим характером. Это давало надежду и подтверждало, что я на правильном пути.

С тех пор, время от времени я разговаривал с Торрезом о книгах, спрашивал о некоторых подробностях или просил разъяснить непонятные места. Ему, по всей видимости, это нравилось. Он часто днём гулял во дворе замка и был не прочь поболтать. В конце концов у нас установились отношения даже напоминающие дружеские. Помимо Торреза, на улицу часто выходил ещё один маг по имени Родригез. Иногда и с ним мне удавалось перекинуться парой слов.

Остальные маги большую часть времени проводили в своих покоях за исследованиями. Я периодически интересовался, не нужна ли магам какая-то помощь, но получал всегда отрицательный ответ. Хотя я и сильно продвинулся, но возможности вступить в орден пока не предвиделось. Я даже не просил уже больше аудиенции с Корристо, потому что, получше изучив порядки магов, и так знал, что он мне ответит. Вся надежда в этом вопросе оставалась на Ксардаса.

 

Глава 36. Арена.

Много времени я проводил за тренировками в замке. Скорпио – наш инструктор по рукопашному бою – был настоящим профессионалом, в совершенстве владел и арбалетом, и мечом. Большинство стражников в колонии не отличались большим мастерством, так что им было чему у него поучиться. Я был абсолютным новичком, и поначалу для меня пришлось давать отдельные уроки даже касательно того, как правильно держать меч.

– Меч – это тебе не кочерга или дубина, и даже не охотничий нож! Он требует особого внимания. Ты должен чувствовать, где находится лезвие, даже закрыв глаза, как ты ощущаешь свою руку, – говорил мне Скорпио на первых занятиях. – Во время поединка не следи только за мечом противника – лучше охвати врага взглядом целиком. Рука может обмануть, но всё тело нет. Если не знаешь куда смотреть – ориентируйся на середину груди, тогда будешь держать ситуацию под контролем, и поймёшь, какое движение замыслил соперник ещё до него самого. Всё остальное должны сделать твои инстинкты. Именно поэтому все движения нужно отработать до автоматизма. Никаких раздумий в бою быть не может – одна потерянная доля секунды и ты покойник.

Поначалу мои успехи были медленными, приходилось часами отрабатывать удары, махая мечом в воздухе. Часто тренер подходил ко мне во время упражнений и бил по ногам или рукам, если я двигался неправильно, ругался и исправлял ошибки. Было неприятно, когда на тебя орут, но выбирать учителя не приходилось. К тому же, хоть методика и была суровой, я знал, что в королевской армии отношение к солдатам не лучше. На войне не до сюсюканья, нужно закалять дух и тело, воспитывать выносливость и стойкость. Орки, как известно, не отличаются хорошими манерами, а их удар потяжелее, чем у матёрого кузнеца, часами машущего пудовым молотом.

Как-то на очередной тренировке Скорпио выбил меч из моей руки и заорал:

– Растяпа! Ты даже меч удержать не можешь!

– Но ты ударил меня по руке, я не ожидал! – пытался оправдаться я.

– Ты должен всегда быть готов, если обнажил оружие. Скажи, ты можешь случайно уронить руку? Нет! То-то же. Так и меч – продолжение твоей руки. Пока ты жив, береги его, как часть себя.

Я не жаловался на грубое обращение, и просто делал то, что мне говорил Скорпио. Во дворе практически никогда не устраивали спаррингов, и тренировались настоящим оружием. Тем не менее, проверить умение можно только в настоящем бою. Именно поэтому, время от времени, стражники испытывали друг друга на арене. Бои проводились почти каждый день, посмотреть на эту забаву стекалась половина лагеря. Всё равно по вечерам делать было больше особо нечего.

Заведующий ареной призрак собирал ставки и неплохо на этом зарабатывал, отдавая, естественно, часть прибыли Гомезу. Ради такого дела иногда приглашали даже бойцов из других лагерей. Когда наёмник дрался со стражником, ставок обычно было больше – интерес подогревался застаревшей враждой между лагерями. Но такие бои были скорее редкостью, в основном, всё же выступали свои люди. Скорпио обычно сам выбирал бойцов для боя, так, чтобы силы были примерно равны.

Помимо стражников, в боях мог принять участие каждый желающий, правда с одним условием – сделать взнос. Некоторые даже так улаживали свои конфликты – это было более цивилизованно, нежели набить друг другу морду в переулке. Когда выступали стражники, поединок обычно проводили тупыми мечами – никто не был заинтересован в случайном убийстве. Но, в принципе, были возможны и бои насмерть, но лишь со взаимного согласия обоих сторон. Так бились в основном лишь заклятые враги, выясняющие отношения. Это было редкостью, и, конечно, на таких боях ставки тоже всегда были выше.

Во время одной из тренировок, когда я проделывал похожее на танец упражнение с мечом, Скорпио подошёл ко мне и остановился, внимательно следя за моими движениями. Я ожидал очередной критики, но неожиданно для меня тренер произнёс:

– Неплохо. Вечером будешь биться на арене с Альфредом. Даже интересно, кто из вас двоих более неуклюжая черепаха!

От неожиданности, я прервал серию ударов на середине взмаха.

– Но я же не готов! – попытался я возразить.

– Это уже мне решать! Это обсуждению не подлежит. Только так ты можешь чему-нибудь научиться. Махать в воздухе железкой это одно, а настоящий поединок совсем другое. Фред новичок, как и ты. Бывший булочник. Видно его пироги встали кому-то поперёк горла, раз уж его занесло в колонию. Хе-хе, – засмеялся своей же нелепой шутке Скорпио, – Сам он крепкий малый, но мечом машет, будто это тяпка. Так что не переживай, ты будешь даже половчее.

Я знал о ком идёт речь. Этот Альфред, действительно, тренировался с нами. Немного толстоватый, повыше меня на полголовы, Фред отличался изрядной силой, за что Торус и взял его недавно в стражники, возмещая потери людей в шахте. Однако, как и сказал Скорпио, владеть оружием он практически не умел. По его части больше была рукопашная драка. Иногда в лагере крепкий кулак был даже важнее меча, так что выбор был неплохим. По крайней мере, в отличие от многих каторжан, Фред не отличался явной жестокостью, в повседневной жизни был спокойным и сдержанным. Правда, если разозлить, у него случались приступы гнева, в которых он не мог себя контролировать. Парни за кружкой пива шептались, что однажды в ярости он убил так свою жену, за что и загремел на каторгу. Впрочем, это не имело значения.

Вечером, когда уже начинало темнеть, состоялся поединок. Рудокопы, призраки и стражники, жадные до жестоких зрелищ стекались к арене. Сидений не было, люди толпились на верху, стоящие сзади выглядывали из-за спин передних. Лучшие места занимались заранее, хотя стражники не стеснялись расталкивать рудокопов, чтобы встать поудобней. Внешнее кольцо лагеря имело два яруса. Нижний был около замка, как бы во рве, который, похоже, не был доделан и никогда не заливался водой. Второй уровень был на высоте равнины, окружающей лагерь, чуть в стороне от стен крепости. Он ограничивался внешним частоколом. Круглая арена располагалась как бы между этими двумя ярусами, так что вход для сражавшихся был на нижнем, а для зрителей на верхнем.

Стены бойцовой ямы были выложены камнем, на них висели зажжённые факелы, создающие гнетущую атмосферу. Воинам было не очень удобно в полумраке, зато во время боя можно было наблюдать за причудливой игрой теней, отбрасываемых сражающимися. Правда, никому до этой красоты не было дела, потому что всё внимание зрителей было сосредоточено на фигурах самих бойцов. Какой-нибудь художник, быть может, восхитился бы этим сочетанием красок, в которой кровь гладиаторов смешивалась с красными отблесками факелов, но в колонии художников не было, как, впрочем, и других деятелей искусства. Даже если кто и обладал такими талантами, приходилось забыть о них и браться либо за кирку, либо за меч.

В этот раз мне тоже было не до такой ерунды, ведь предстояло впервые зайти на арену не в качестве зрителя, а через нижний вход. Я переживал в предвкушении предстоящей схватки. Противник был хоть и не опытный, всё же серьёзный. Мне оставалось надеяться лишь на ловкость и изворотливость. Силой с Фредом меряться не стоило – не моя весовая категория. Последний месяц тренировок не прошёл для меня даром, и, как говорил Скорпио, я уже знал, с какой стороны браться за меч. За свою жизнь, я не раз пускал его в ход против диких зверей, ползунов и других тварей, но никогда не сходился в открытом бою с человеком. Поединок на мечах шёл по другим правилам, нежели охота. Зверю нечем защититься от удара, а здесь меч выступает против меча – одним ударом схватка не кончится, придётся показать своё фехтовальное мастерство.

Управляющий арены, вышел на середину и объявил предстоящий бой:

– Сегодня в честном бою встретятся два недавно принятых стражника, известных по прозвищам Лучник и Булочник! Кто окажется сильнее? Ловкий охотник или здоровяк Фред? Делайте ставки, друзья! Скоро всё решится. Бойцы! Готовьтесь к бою!

Мы с Фредом вышли на арену, предварительно получив тупые мечи. Честно говоря, такой железкой вполне можно было и убить, так что не стоило подставляться под прямой удар, особенно по голове.

– Я постараюсь тебе поддаваться, чтобы повеселить народ, – сказал самоуверенный Альфред. Я лишь улыбнулся и ничего не ответил – хвастовство в данном случае было не уместным.

Правила были простые: тот, кто первый получит прямой удар, который в жизни был бы смертельным – проиграл. Также битва останавливается, если противник нокаутирован. Кроме того, можно сбежать с арены, но на моей памяти никто так не делал. Мы встали в центре площадки и обменялись символическими рукопожатиями, после чего разошлись и обнажили оружие. Бой начался.

Фред не стал ждать и сразу бросился вперёд, сделав широкий взмах мечом. Я не ожидал такой прыти, и успел отскочить назад лишь в последний момент. Резкий старт сбил меня с толку, и я забыл все уловки, которые рассчитывал применить. Противник не терял времени даром и продолжил натиск, сделав ещё один выпад, в этот раз целясь в меня затупленным концом меча. Отступать дальше было бессмысленно, я сообразил, что тоже держу в руках оружие, и отразил атаку, уведя укол в сторону. Движение Фреда было слишком сильным, его занесло, однако при этом он ухитрился извернуться так, что ударил меня в грудь плечом. За счёт этого манёвра он обезопасил себя от моей контратаки. Толпа одобрительно загудела, а я отлетел в сторону.

К счастью, мне удалось сохранить и равновесие, и дыхание. Булочник опять бросился на меня, размахивая тренировочным мечом будто дубиной. В данном случае его тактика оказалась эффективна – трудно было сдержать подсознательный страх при виде несущейся на тебя туши, весом с добрый центнер. Я опять стал отступать, старясь уйти в сторону. Несколько ударов я отразил мечом, и руки загудели от напряжения – Фред не жалел сил. В какой-то момент отчаяние охватило меня, но я вспомнил, как бился с падальщиком, и сообразил, что мой массивный противник также неуклюж, хотя внешне и напоминает скорее кабана. Булочник нанёс очередной удар сверху, пытаясь разрубить меня надвое. Вместо того, чтобы ставить твёрдый блок, как я делал несколько раз до этого, я лишь слегка коснулся своим мечом его, помогая сопернику продолжить своё движение вперёд. Фреда изрядно занесло, а я оказался сбоку и ударил его по спине плоской стороной меча.

В настоящем бою, конечно, я нанёс бы обычный удар, зарубил противника, и битва была бы закончена. Но здесь по правилам калечить оппонента не требовалось, так что я решил зря не испытывать насколько безопасен тупой клинок. Успешно завершив свой манёвр, я поднял меч вверх в знак своей победы. Зрители одобрительно заголосили, кто-то крикнул: «Так его! Лучник победил!». Я расслабился, наслаждаясь своим коротким триумфом после напряжённой борьбы.

Фред повернулся ко мне, его лицо исказила ярость. Видимо, он не смог смириться с поражением. Я слишком поздно заметил его состояние. Булочник со всей силы ударил мечом мне в живот, и я согнулся надвое от боли, жадно пытаясь вдохнуть. Однако воздух не поступал в лёгкие, в глазах поплыло, и я с удивлением посмотрел на Фреда – это было против правил. Но ему было всё равно, удар кулака пришёлся мне в висок, и я потерял сознание.

Очнулся я от ведра холодной воды, которое на меня вылили. Надо мной стоял управляющий ареной.

– Что, парень, расслабился? Забыл с кем имеешь дело? Это тебе не королевский турнир! А ну живо поднимайся! Думаешь, я буду с тобой церемониться?

– Что случилось? – не сразу разобрался я в происходящем.

– Тебе что, память отшибло? Проиграл ты! Фред уделал тебя как старого падальщика!

– Но я же…

– Что? Ударил его плашмя мечом по спине? Где ты видел, чтобы от такого умирали? Нет, всё справедливо – Булочник победил нокаутом. Вон сколько ты провалялся – уже даже народ весь разошёлся. Давай и ты проваливай.

Я встал на ноги, сильно болела голова и пресс, но в остальном всё было в порядке. Огорчённый нечестным судейством и пропущенным ударом, я побрёл в сторону ворот замка, и даже не заметил Диего, который стоял неподалёку в тени хижины. Когда он сделал шаг мне навстречу, я интуитивно отшатнулся.

– Ха, не переживай! Больше тебя бить никто не будет! – посмеялся следопыт. – Ну как ты себя чувствуешь после боевого крещения?

Я бы не назвал это своим боевым крещением, оно было далеко позади, когда я убил двух каторжан ради лука и стрел. Однако я не стал спорить с другом:

– Как-то не важно. Я рассчитывал на более благоприятный исход.

– В жизни бывают не только взлёты, но и падения. Тебе ли об этом не знать? Но я тоже думал, что ты одержишь верх, даже поставил на тебя полтинник. Эх, жаль, что ты оказался таким сентиментальным – не надо было жалеть этого кабана. Он прямо озверел после твоего финта. Честно говоря, я думал, что он более уравновешенный тип. Теперь понятно, почему Торус взял его в стражу – там таким психопатам самое место. Без обид, тебя это не касается.

– Прости, что не удалось оправдать твою ставку. Я не думал, что так выйдет.

– Да ладно, ерунда! Но ты бы видел какие склоки начались насчёт ставок. Те, кто поставил на тебя, добивались признания твоей победы. Но дело решило то, что ты ударил плашмя. Так что, в итоге рассудили, что Булочник сделал всё верно. Правда, чтобы избежать драки уже между зрителями, половину ставок вернули.

– Значит, ты потерял только двадцать пять кусков?

– Да, это слегка утешает. А ты учти на будущее – в бою меньше думай головой.

– Это я, кажется, уже уяснил, – потёр я шишку от удара.

– Главное, что ты жив и здоров.

Мы дошли до ворот замка и распрощались. Диего отправился домой, а я в казармы. Стражники встретили меня ехидными ухмылками – даже те, кто не был свидетелем случившегося, явно уже знали о моей неудаче. Но это было обычное дело. Каждый день кто-то выигрывал, а кто-то получал надолго запоминающийся урок. Я старался сдерживать свою злобу на Фреда. В конце концов, мне предстояло стать магом, а Иннос не одобряет мести.

Глава 37. Клептоман.

Постепенно я почти перестал ходить на охоту. Лестер торговал болотником, которого у меня оставалось ещё довольно много. Можно было не переживать, что руда закончится и мне будет нечего есть. Жизнь стала казаться лёгкой и приятной, я стал чувствовать себя практически рудным бароном. Конечно, иногда приходилось поднапрячься. Например, как-то Торус повадился назначать меня в дежурство у реки. Это было ужасно скучно, особенно, если напарник попадался болтливый: тяжело несколько часов подряд выслушивать однообразные байки о невероятных похождениях на свободе. Выход мне подсказал Диего – всего-то нужно было откатить пару десятков руды Торусу, чтобы на неделю избавиться от дежурств. Недостатка в деньгах я не испытывал, поэтому последовал совету друга, и вскоре жизнь стала гораздо приятнее.

Сложнее было с дежурством в шахте, от него было не так просто отвертеться. Но в этом вопросе был более чёткий распорядок, так что чаще, чем раз в неделю спускаться под землю не приходилось. Большинство охранников в шахте жили там подолгу и были либо доверенными людьми Яна, либо наказанными стражниками из лагеря. Первые являлись, можно сказать, элитой. Именно они получали большую часть руды, отобранной у скребков, а также проводили время на самых безопасных постах. Вторые же выполняли всю грязную работу. Именно им приходилось охранять заброшенные ответвления и отражать постоянные атаки ползунов. Потери среди штрафников были большими, и никому не хотелось оказаться на их месте.

Кроме двух указанных категорий, была ещё и третья – посменные караулы. Из лагеря и обратно постоянно приходилось сопровождать рудокопов. Стражники, отведя группу старателей оставались в шахте на полдня, помогая решать насущные проблемы. Уходили такие временщики лишь со следующей сменой шахтёров, которых теперь было всего две, вместо трёх, как это было до барьера. Зато работать рудокопов заставляли не так напряжённо, можно было делать перерывы, перекусывать и даже подремать часок другой.

Единственное, что требовалось от шахтёров – добыть не меньше положенной нормы, и отдать её на «общие нужды». Норма была большой, но в основном все с ней справлялись. Жизнь рудокопов была не сладкой, но всё же более длинной, чем до правления Гомеза. Ещё одним нововведением были респираторы – специальные повязки, пропитанные слабым раствором из яда шершня, который помогал отфильтровывать даже очень мелкие частицы рудной пыли. Сперва их начали использовать в Свободной шахте, но потом мода распространилась и на Старый рудник. Правда, дышать в такой маске было тяжелее, а от долгого ношения начинало жечь кожу лица, поэтому многие пренебрегали её использованием. Но те, кто всё же носил такой респиратор были почти полностью защищены от вызванного рудной пылью кашля.

Естественно, никто из приходящих с конвоем стражников не рвался в отряды по зачистке ближайших тоннелей от ползунов, но изредка приходилось участвовать и в таких вылазках. Однако, чаще всего задачи были иного рода: проследить за рудокопами, отконвоировать партию руды из дальней штольни, подменить кого-нибудь на посту, или даже разнести еду караульным – не отвлекать же для этого рудокопов – их дело махать киркой. В любом случае, наряды в шахту никто не любил, поэтому в них назначали по строгому графику, который составлял Торус, на удивление, не злоупотребляя своей властью.

В остальное время я был предоставлен самому себе. Иногда приходилось немного прогуляться, чтобы отнести Ксардасу очередную партию оборудования. Временами я наведывался к Диего или даже к Горну в Новый лагерь, хотя это было немного опасно. Но в основном я часами слонялся по лагерю, будто бы патрулируя улицы, а на деле просто слушая свежие слухи. Обычно люди трепались о всякой ерунде, но можно было услышать и что-нибудь необычное. Как-то раз, я обратил внимание, что в лагере участились кражи. То и дело кто-нибудь жаловался на то, что у него пропадают всякие мелочи. У кого-то пропала бритва, кто-то оставил на столе яблоко, а когда пришёл, его уже не было. Исчезали порой даже ложки и тарелки.

Воровство, конечно, в колонии было более чем обычным делом, однако, как правило, крали что-то ценное: руду, украшения, оружие. В данном случае работал явно непрофессионал, причём совершенно одержимый – берущий абсолютно всё, что плохо лежит. Самое удивительное, что вещи пропадали не только у рудокопов и призраков, но даже у стражников, что было удивительно, ведь входа в замок у посторонних не было. Меня заинтересовало такое странное обстоятельство, и я решил провести небольшое расследование.

Внешнее кольцо было слишком большим для поисков, так что начал я с замка, расспросив двоих пострадавших стражников. Надо сказать, у них пропали весьма ценные вещи: у одного талисман, у другого мешочек с тридцатью кусками руды. Оба не могли вспомнить ничего необычного и утверждали, что пропавшие вещи были всюду при них. Значит, скорее всего, воришка был карманником. Дальше я разведал ситуацию во внешнем кольце. На удивление, там всё было иначе: пропадали только оставленные без присмотра вещи. Конечно, у пары человек срезали мошны с рудой, но это было скорее исключением. Стоило попытаться найти свидетелей хоть одной кражи.

Просто так приставать к людям с расспросами было слишком подозрительным, поэтому я обратился к Граво – рудокопу, который передавал мне предложение Гомеза насчёт устранения конкурента. Граво был необычным человеком, и, несмотря на непримечательную внешность, обладал весьма впечатляющим влиянием. Он знал с какой стороны подойти к властьимущим и помогал старателям и призракам улаживать конфликты со стражей. Не бесплатно, естественно. Если кто-то в лагере попадался на жульничестве или щипачестве, им приходилось иметь дело со стражей – всё же не даром люди Гомеза, и я в том числе, разгуливали по лагерю. Уладить щекотливые дела можно было разными способами, но самым действенным было дать взятку нужному человеку, к примеру, начальнику стражи.

Если странный вор, которого я ищу, хоть раз попадался, то скорее всего, Граво уже помогал ему восстановить своё «доброе» имя. Моё предположение подтвердилось: пожилой рудокоп посмеялся, когда я спросил его об участившихся кражах и всего за пару кусков руды рассказал об их предполагаемом виновнике.

– Приходил как-то ко мне один парень, по имени Жильбер, – начал свой рассказ Граво, – Не поверишь, он украл у Бладвина бутылку пива! Ты представляешь, каким идиотом для этого надо быть? Так ещё и попасться! Бладвин и так до сих пор не пришёл в себя после недавнего понижения в звании, как вернулся из шахты, ходит темнее тучи и то и дело на всех срывается. Так вот, этот Жильбер получил по первое число – когда пришёл ко мне, еле мог говорить – всё лицо сплошной синяк. Так он мне предложил за помощь не руду, а кучу хлама, явно ворованного! Нет говорит, у него ничего больше. Естественно, я его послал к Белиару, пусть сам разбирается со своими проблемами. Бладвин, пообещал Жильберу сладкую жизнь, так что, думается мне, скоро этот неудачник соберёт достаточно руды, чтобы заплатить нужную сумму. Кроме Торуса, ну и, естественно, рудных баронов, на Бладвина никто не найдёт управы, а перед ними никто кроме меня не замолвит словечка. Немного выручает парня то, что за него заступается кузнец – этот Жильбер у него вроде подмастерья. Он и в правду крепкий малый, но разве против стражников кому-либо устоять в одиночку? Да и староват он уже для таких подвигов, лишь немногим моложе меня.

Я поблагодарил Граво за такую подробную информацию и направился в кузницу замка, где работал этот Жильбер. Узнать вора-горемыку не составило труда: огромные фингалы были лучшим опознавательным знаком. Подождав, пока он доделает очередную черновую заготовку клинка, за которую дальше возьмётся кузнец, я подошёл к нему и заговорил.

– Как думаешь, что с тобой сделают в лагере, если узнают, что это ты виновник участившихся в последний месяц краж?

Подмастерье повернулся ко мне своим заплывшим лицом и нервно сглотнул:

– Что? Я не понимаю…

– Не надо дурачиться, Жильбер. Мы отлично друг друга понимаем.

– Я… Я не хотел. Честно!

В голосе бедняги сквозили такое отчаяние и страх, что мне стало его немного жаль. Он был уже не молод, можно было заметить даже несколько седых волос. Что могло толкнуть его на такое безумие? Обычно, в таком возрасте на каторгу попадают лишь матёрые преступники. Он же не походил на бандита, да и воровским мастерством явно не отличался.

– Скажи ещё, что у тебя не было выбора, – с сарказмом произнёс я.

– Именно! – воскликнул помощник кузнеца, – я просто неизлечимо болен.

– При чём тут болезнь и кража? Перед смертью решил разжиться чужими вещичками? Или просто не терпится отправиться на тот свет, вот и ищешь того, кто поможет?

– Нет-нет! Я серьёзно. Выслушай меня прежде, чем осуждать, – с надеждой и мольбой в голове сказал Жильбер.

– Ну давай, выкладывай свою сказочку. Может тебе ещё и сбор средств на лечение организовать?

– Думай, что хочешь, но я говорю правду. Это началось ещё в самом детстве, и всю жизнь я страдаю. Односельчане ненавидели меня за то, что я постоянно воровал всё, что плохо лежит. Но, понимаешь, я просто не могу себя контролировать. Как только я вижу вещь без присмотра, в меня будто демон вселяется. Лишь очень редко мне удаётся пройти мимо. Потом, я порой сам не знаю, куда девать всё это барахло. Сбыть его невозможно, да и мне самому оно тоже не нужно. В конце концов, из деревни меня выгнали – люди не смогли больше терпеть. Я консультировался у лекарей, продал свой дом и потратил всё на зелье, которое мне пообещал один алхимик, но, похоже, он обманул меня, как последнего дурака. После его лекарства я провалялся пару дней без сознания, а потом принялся за ста