Танец огненного цветка

Про сущности и Богов

Когда-то на Земле жили только сущности – у них не было тел, они были свободными, бессмертными и могли общаться мысленно, не прилагая к этому каких бы то ни было усилий. Сущности могли путешествовать к другим планетам, моментально переносясь из одной точки пространства в другую. Сущности прекрасно знали, как устроен мир - знали они и о присутствии в нем Богов, а точнее, тех, кто этот мир таким придумал. И не просто знали - могли связаться с ними так же моментально, как и друг с другом. Они могли попросить - и их любое желание исполнялось Творцами – Высшими сущностями - вмиг.
Так они жили несколько тысяч лет, пока им не стало скучно.… Тогда одна из них, наиболее самостоятельная, решила в кои-то веки не просить Творцов найти ей развлечение, а начала искать его сама. Она выяснила (опытным путем, разумеется), что сущности могли вселяться в более плотно-материальные предметы - в камни, например.

Естественно, то, что известно одной сущности — известно и всем остальным, включая, кстати, Творцов. Сущности начали развлекаться, находя в этом особое удовольствие - не просто вселиться в камень, а максимально стать его частью. Творцы же смотрели на это сквозь пальцы, так как сущности, в последнюю тысячу лет не знающие, куда себя деть, наконец – то нашли себе хоть какое-то занятие. Только почему-то Боги запамятовали, а может сознательно утаили один интересный факт – по прошествии определенного времени плотно-материальный объект было практически нереально покинуть. Разве что при его полном разрушении…

Когда сущности осознали положение, было поздновато. Большинство так и осталось в неживых предметах, не в силах их покинуть.… Тогда те, что не успели сродниться с грубой материей, попросили у Творцов возможность вызволить своих заигравшихся сородичей. В этот раз Творцы лишь грустно улыбались своим созданиям.… Только чуть позже, один из них сказал, что освободить заключенных, можно лишь самим став такими же, только способными двигаться. Он сказал, что Творцы сделают для сущностей оболочки - управляемые, движущиеся и способные саморазрушаться. А еще он сказал, что входя в эти оболочки, сущности разучатся слышать Творцов, забудут о своем прошлом, и перестанут разговаривать мысленно, во всяком случае, до того момента, когда попытаются вспомнить …

-«Однако, будут у вас три чудесных дара.
Первый – это сон. В этих снах мы будем пытаться вам напомнить, как все есть на самом деле.
Второй - это любовь, она же творчество. Это-часть НАШЕЙ силы, вся, которую мы только можем вам отдать. Берегите ее. Она хрупка и вместе с тем опасна… С ее помощью можно изменить мир.
И третий дар-это смерть. Ваши тела не будут вечными. я бы даже сказал, что они не будут долговечными - какая-то пара сотен лет… Но всегда будет возможность использовать новое. И, знаете, у нас такое ощущение, что все это надолго. Вы привыкните к…этим…телам, начнете ими дорожить…Станете бояться их покинуть, в конце концов.»

Сущности загомонили, уверяя, что все будет не так, что они никогда не забудут Высших и не разучатся слышать их голоса. Творцы лишь еще раз грустно усмехнулись и через шесть дней показали сущностям тела. Они были разные, сотни цветов, форм и размеров. Сущности, выбирая их, казалось, уже позабыли о Творцах. Они восторгались, ругались и чуть не дрались, выбирая себе тело. Только одна, самая задумчивая сущность-та, что обнаружила способность вселяться - тихонько попросила Творцов остаться такой, какая она есть. А те задумались, и зачем-то стали обучать, и сделали ее равной себе…
И когда Боги, через несколько тысяч лет, устав от того, что сущности стали жить абсолютно своей жизнью и практически перестали слышать посылаемые им сигналы, ушли на другую планету начинать все сначала, только эта, «задумчивая» сущность (а теперь Творец) осталась.

Может потому, что именно ее слышали во снах четче всего.

Про ведьм

-Слушай, не пора ли остепенится и заняться чем-то одним? - мрачно спросила внушительного вида женщина в цветастом халате с мрачным лицом.
-Ну что тебе опять не нравится?- гораздо более молодая ее товарка скривила губы.
-Что-что... Ну ладно, занялась ты амулетами - как по мне, столько руками работать - никакого терпения не хватит, лучше б на 3d принтере массой печатала, а туда же - ручная работа. Ладно, твое дело. Но, смотрю, еще и в травницы подалась?
Молодая ощетинилась и прикрыла руками набор колбочек и баночек, собираемых " с миру по нитке", под каждую травку или специю - своего размера, любовно подписанных на состаренной бумаге вручную.
- И ведь вот делать нечего, на принтере бы распечатала и дело с концом! Так нет, будет сидеть, буковки выводить, вместо того, чтобы делом заняться. А стихи? Ты вообще понимаешь, что в интернет нельзя выкладывать заклинания? Выложила, потом какой-нибудь вдохновленный любитель устаревших форм (вторым слоем отчетливо звучало"Такой же придурок, как ты") прочитал вслух твои "лабиринты дорог и порогов" и все! Вместо нормального труженика очередной ролевик или автостопщик.
-А вот нравятся мне ролевики! - вконец разозлилась младшая. Хочу и буду стихи писать. И бутылёчки подписывать! И карты вручную рисовать. И правила свои буду придумывать, и вы, со своей эрзац-магией еще попляшете! - внутри ведьма понимала, что без разницы, в каком виде хранить специи и как делать амулеты, но почему-то в основном ей были милы старые методы или хоть стилизация под них. И одним делом она заниматься просто не могла - моментально перегорала. А вот постоянно переключаясь, показывала такую эффективность, что никаким 3d принтерам и не снилось.
Старшая сначала хотела было громогласно возразить, но потом ей предстало видение:
Перекресток сотни дорог, от которого младшая шла босиком по траве между дорогами.
А возражать видениям не придет в голову ни одной ведьме, чем бы она ни занималась.

Проводник

Она с трудом продралась сквозь очередной слой псевдореальности. Так далеко ей еще не приходилось заходить. Здесь человеческие органы чувств практически не давали информации о том, что происходит вокруг. Неясные запахи, образы и символы сменяли друг друга с потрясающей скоростью, зачастую не давая медлительному мозгу даже зафиксировать свое присутствие.

« - Нда, будь я эпилептиком, я бы не прошла и двух шагов здесь... А будь обычным человеком, прошла бы десять шагов и стала эпилептиком.»

Ее же вело, как и всегда, чувство, присущее лишь тем из людей, что зовутся Проводниками.

Где-то, в каком-то далеком месте ее ждало дело. Неизвестно, где и какое, но она шла по ощущению нужности, как собака по запаху.
Войдя в нужное «отражение» она еще раз «принюхалась» к своим ощущениям.

«-Запрос подтвержден, место найдено»

Место напоминало храм. Высокие колонны, умеренные украшения, мраморный пол…Ощущение торжественности и …

«-Дежа вю»

Пустота. Никого в этом странном месте. Из зала, где она стояла, не было выхода, во всяком случае, реального - ни окон, ни дверей. Это само по себе озадачивало.

Она сделала несколько шагов по направлению к наиболее украшенной стене, надеясь понять хотя бы кому этот храм. Но кроме растительного орнамента на ней ничего не было.

«Это храм тебе»- раздался со всех сторон сразу отчетливый шепот. «Здесь теперь твое место. Здесь будет похоронен твой дар Проводника и умение быть человеком. Ты сама украсишь храм тем, чем пожелаешь, и создашь столько дверей, сколько пожелаешь. Теперь ты – Богиня»

«-Я - Богиня пустого храма… Ни фига себе масштаб одиночества…»

Чудовище.

Ты засыпаешь, будто проваливаешься в зеркало.
В зеркале - странное чудовище. У него твое лицо, но куча рогов, пластиковых и металлических пластин в самых неожиданных местах, несколько призрачных ног, а настоящие слишком скрыты словно неравномерно налепленной плотью. Огромный щит на животе похож на крышку от котла, он закопчен и помят в куче мест. Свободные от защиты части тела непонятно бугрятся, но если присмотреться, то понятно, что из них торчит всякое : то рукоятка ножа, то осколок стекла, то игла. Только руки, пожалуй, выглядят более-менее нормально, разве что тыльные стороны до локтя покрыты жесткой коркой. Чудовище смотрит на тебя затравленным взглядом.
Через несколько секунд наблюдения тебе становится плохо. Ты отходишь в угол темной комнаты и тебя выворачивает. Чудовище виновато уползает в другой угол и шумно опускается на пол , обхватив уродливые колени.
Ты переводишь дыхание и возвращаешься взглядом к тому на что не хочешь, но не можешь не смотреть.
Еще через несколько секунд ты подходишь к нему, опускаешься на колени, гладишь его, где-то между рогов, и начинаешь один за одним вытаскивать осколки и ножи. Чудовище смотрит с легким удивлением, вскрикивая на особо болезненных. Они выходят не очень легко, некоторые ломаются и остаются внутри. Тогда ты чертыхаешься, и визуализируешь медицинский чемоданчик, и он, разумеется, ту же появляется. Достаешь перекись и пинцеты, скармливаешь чудовищу обезболивающее и дело начинает идти на лад. Через некоторое время Оно начинает говорить, неуверенно и нечетко, но помогает тебе, рассказывая, как давно и под каким углом у него появился тот или иной нарост. Через несколько часов все воткнутое удалено, и бугры рассасываются на глазах, но остаются пластины.

И тут, к твоему изумлению, пациент начинает хныкать и просить, чтобы ты оставил их на месте. Ты начинаешь осторожно уговаривать и, в конце концов, добиваешься своего. Последним и самым сложным остается "крышка" на животе, но и ее ты аккуратно спарываешь.
Крови меньше, чем могло бы быть, может, дело в перекиси, а может в анормальности происходящего.
Рога отваливаются сами, оставив только пару симпатичных меховых ушек. То, что осталось от чудовища, похоже на огромный кусок мяса в изодранной пленке кожи, но ты, не раздумывая, отодвигаешь груду вытащенной мерзости, садишься рядом и прижимаешь к себе дрожащую тушку и вы еще долго разговариваете, пока от усталости не закрываются глаза, и ты не засыпаешь во сне, с радостным осознанием, что все получилось. Просыпаешься через несколько минут, в твоих руках теперь практически твой клон, только, пожалуй, чуть выразительнее глаза, чуть пушистей волосы и свет, исходящий от кожи, кажется невозможным. Ты получаешь благодарный поцелуй в лоб и снова просыпаешься, теперь уже совсем. За окном встает солнце, как и каждый день, но перемены в тебе тянут на новую эпоху.
Кто знает, какой она будет?

Танец огненного цветка

Вчера я отправила всем друзьям сообщение: "Завтра на площади я танцую "Огненный цветок" в черном круге."
Это значит, что сегодня я буду выступать в честь Богини на главной площади - все уже обговорено и пути назад нет. Мне не страшно, но огромное предчувствие ворочается внутри пробуждающимся зверем.

Надеваю черный наряд, в котором струящегося полупрозрачного шелка гораздо больше, чем плотной ткани, ритуальные украшения, подходящие именно для этого танца -- медные браслеты и тяжелое плоское ожерелье с эмалью, в уши - сложные каффы с гематитовыми подвесками, на лицо- яркий макияж и тонкие узоры. Огненные когти выдадут в храме, а это единственное, чего не хватает в образе.

Религия Богини возникла совсем недавно, не больше пары сотен лет ей, но краеугольные понятия весьма стабильны. Двенадцать танцев, по числу месяцев, у каждого свои атрибуты и в каждом, помимо жриц, участвуют простые девушки. Раз в год любая может получить силу Богини, протанцевав на площади и завершив ритуал в постели выбранного ей мужчины. Пренебрегать последним ни в коем случае нельзя, иначе Сила обратится против тебя.

Дорога к площади недалека, а встреченные по пути люди улыбаются мне... нет, наверное, будущей-Богине-во-мне, что не одно и то же.
Сердце колотится, когда я подхожу к помосту перед храмом. Верховная жрица одобрительно кивает, осмотрев меня, мягко улыбается, распознав сцену, изображенную на пластине ожерелья, и подает мне ритуальные огненные когти - титановые кольца с прутьями, на конце которых пока не зажжены фитили. Плавными движениями, не торопясь, надеваю, хотя внутри меня уже кипит пламя, которое позже будет танцевать на кончиках когтей.
Сегодняшний танец - переход в темную и холодную половину года, разжигание ритуального костра, который будет гореть в храме до мая.
Для меня это второй танец, первый был больше года назад, еще с бывшим мужчиной. Танцевать с Богиней можно не чаще раза в год. Замужних и прочих парных с площади забирают мужья, для остальных есть выбор, потому что после танца как минимум двое мужчин будут ожидать каждую"младшую жрицу", как ласково зовут нас постоянные любовницы Богини, сегодня облаченные в красное и оранжевое. Мужчины будут просить "младших" пойти с ними если не ради личности женщины, то ради силы, которую каждая из нас унесет с танцевального помоста.

Заканчиваю с когтями и восхожу на платформу, к медной чаше -- цветку в центре. Там уже стоят трое таких же, в черном: улыбаемся друг другу, дожидаемся пятую и, симметрично встав вокруг чаши, опускаем в нее когти. Я замечаю, как хмурится лоб самой младшей, догадываюсь, что она вспоминает танец, боясь что-нибудь перепутать, и, следуя ее примеру, прохожу в своей голове по рисунку танца, который тренировала последние несколько месяцев.
Единственное, что намеренно обхожу вниманием - финальную личную импровизацию, она должна быть неподготовленной, в этом и смысл.
Звенит гонг, вокруг черного круга выстраивается оранжевый и красный, в центре, в черном, с рогами лунного головного убора, встает Верховная.
Танец начинается.

Сначала, по мановению руки Верховной, которая, традиционно, владеет волшебством, загорается огонь в чаше. Несколько секунд на то, чтобы убедится, что когти загорелись, поворот к зрителям. Под сложную мелодию флейт, барабанов и скрипок разворачиваются лепестки Огненного Цветка, от черного к красному, огненные тычинки когтей выписывают восьмерки.
Я встречаюсь с глазами в толпе и удивленно узнаю свое прошлое, хотя его о танце не уведомляла. Впрочем, каждый может посещать площадь беспрепятственно, напоминаю я себе, продолжая серию медленных медитативных движений. Во внешнем круге столь же неспешно колышутся полотна оранжевой и красной ткани, перекинутые друг другу жрицами. Я падаю в красоту ритма и закрываю глаза. Мелодия ускоряет темп, движения становятся резкими и отрывистыми, глаза не открываются, и, наверное, не только у меня: Цветок рожден и дышит, перестанешь слушать изнутри себя - нарушишь гармонию всего рисунка. Впрочем, такого ни разу не случалось. Танец Богини поглощает тебя всю, но отдает несоизмеримо больше, в душе пляшут языки пламени. Ускорение, ускорение, повороты, плавные движения бедрами, резкие - руками.

"Иди ко мне!"- приказывает Богиня -" Иди и помни, я -- вода и я же огонь. Будь нежной, как вода, будь страстной, как огонь. Я люблю тебя". Музыка достигает высшей точки скорости и останавливается. С ней же останавливаемся мы, мгновенно, будто дернули за рычаг. В движении теперь только Верховная и можно - и нужно медленно-медленно отойти к краю платформы, чтобы не мешать Старшей, еще нужно тихо снять когти. Старшая танцует, перекидывая из руки в руку огненные шарики, в полной тишине. Ни звука на площади, заполненной людьми: ни смешка, ни комментария. Потом оживают барабаны и Верховная дает знак: Ваша очередь.
Импровизация. Первой почему-то оказывается самая младшая, почти ребенок, нежная и тоненькая. Она танцует подростковую любовь, хрупкость и беззащитность.
Взметаются рыжие волосы, а если приглядеться, видно, для кого она танцует. Как и заметно, что эти двое уйдут вместе. Она не сбивается ни разу, и, закончив выступление, спускается в толпу. Мальчик берет ее за руку и его взгляд отпугивает иных, осмелившихся сделать хоть шаг к юной Богине. Толпа уважительно расступается и пара проходит по узкому коридору под улыбки и поздравления.

На помосте начинает импровизацию взрослая женщина, объемная, но несущая себя легко и изящно, как крупная кошка. В ее движениях угадывается опыт танцовщицы: возможно, даже Жрицы в прошлом. Замужняя! -понимаю я. Они танцуют реже, скорее всего, она хочет сегодня зачать ребенка, именно для этого ей нужна Сила. Муж угадывается в толпе, звездоглазый, высокий, с серебристыми от седины волосами. Он сильно старше, но все еще влюблен в свою жену. Когда танец заканчивается, он уводит ее - как и положено. (Кстати, не принятое от супруги приглашение посмотреть танец с ее участием, приравнивается к разводу, потому что если ты позволяешь забрать свою женщину другому, то какой же ты муж тогда?)

Следующей выходит женщина моего возраста, лет двадцать пять, не больше. Черноволосая, чернобровая, смуглая и невысокая, она танцует задорно и, кажется, слегка насмехаясь над мужчинами, которые только плотнее собираются у сцены - не протолкнуться. Ох, вот где настоящее пламя, вьется и вертится, переменчивая, лукавая, яркая... Когда, по моим подсчетам, остается треть танца, она внезапно начинает петь, глубоким и низким голосом - не слова, просто звуки. Это не запрещено, но практикуется редко, поэтому встречается дружными ритмичными аплодисментами, которые не останавливаются до конца выступления. Следующая очередь моя и я понятия не имею, кто может быть эффектнее, чем эта черная, которая, будь я чуть менее устойчива к женским чарам, похитила бы и мое сердце. Она спускается вниз и оглядывает толпу, напряженно ожидающую выбора. Потом, закрывая глаза, хватает первого попавшегося, и убегает с ним под руку, оставив остальных в дураках. Вслед несутся разочарованные стоны и смешки над собой в дух :" как же я, олень, не удосужился встать поближе".

В этот момент я выхожу в центр и краем глаза замечаю человека, которого здесь быть не должно. Чужестранец с синими глазами, иной веры, иной крови, но лежащий мне к сердцу, которое тут же сжимается. Счастье мое! Все-таки пришел, все-таки ответил на призыв! Но сила уже накрывает меня крыльями и опять не остается ничего, кроме нее. Я поворачиваюсь спиной к толпе и начинаю медленно, в ритме начала Танца Цветка, струится змееобразными движениями. Барабаны подстраиваются (как раньше держали бешеный ритм черной и поддерживали девочку-подростка, как вели четкий и стабильный ритм для замужней), помогают акцентировать движения. Тело будто двигается само по себе. Колышется осенний лес, опадают листья и я становлюсь ими, плавно кружусь, вздымаю руки и останавливаюсь на высших и низших точках. Это не тонкое изящество, не спокойная уверенность и не яростная энергия. Это что-то новое, и для меня в том числе, но именно за этим я и пришла на помост. Тело изгибается, волосы расплелись и развиваются от движений и ветра. Я вся - поток, глубокая и чистая река, с поворотами и стремнинами, с порогами и затонами... Потом, в один миг, я останавливаюсь, раскинув руки и внутри как будто разрывается солнце.
Шаг с помоста я делаю в такой же тишине, как Верховная. Я не вижу лиц вокруг, глаза узнанных теряются, зато я вижу Феникса, одного из священных животных Богини. Фокусируюсь - это рисунок на лбу незнакомого мне парня, смотрящего в упор. "Давно у тебя эта татуировка?" --показываю я на лоб и спрашиваю первое, что приходит в голову. Он удивленно потирает лоб: "Татуировка?". В этот момент я понимаю, что татуировки нет. "Знак!" --доходит до меня и сомнения отпадают, хотя он и не тот, ради кого, думала, сегодня танцую. Это внезапно. Он, словно подтверждая свое решение, протягивает мне руку, я берусь за нее (в животе расцветает ощущение правильности) и оборачиваюсь. Несколько пар глаз продолжают неотрывно смотреть, я обращаю внимание только на недоуменные зеленые и обреченно-спокойные голубые.
Оборачиваюсь к избраннику, решительно встряхиваю волосами: "Веди!"
За спиной раздается тяжелый рокот барабанов и легкий звон украшений последней на сегодня" младшей жрицы".

Про работу

Вахтерша зашла в мастерскую, привычно позвав по имени самую постоянную работницу маленькой фирмочки.
",...слушай, тут ваше начальство не поя...?" В этот момент она как раз обошла высокий рабочий стол, за которым обычно сидела девушка и увидела непонятное и нелепое.
На полу распластался вышеупомянутый начальник, а на нем сверху сидела тварь, отдаленно напоминающая человека. На теле твари местами рос мех, а местами из голой кожи выдавались роговые пластины. Длинный хвост с жалом на конце беспокойно стриг воздух. Волосы... У вахтерши перехватило дыхание, потому что волосы она узнала, как и ушки с кисточками. Тварь медленно повернула голову, лица старушка толком не разглядела - горящие светофорным зеленым глаза и измазанный в крови подбородок напрочь отбили желание приглядываться.
Тварь сосредоточенно жевала. Мерзко ухмыльнувшись, она отвернулась обратно и продолжила трапезу.
Старая дама медленно развернулась и вышла. Приняв таблетку валидола, она твердо дала себе слово зайти попозже и убедиться, что ей померещилось, но не смогла себя заставить.
В половину девятого, как обычно, девушка в дурацких наушниках в форме кошачьих ушек с кисточками закрыла дверь мастерской и привычно остановилась попрощаться с вахтершей.
- "До свидания, Ирина Санна! А начальства так и не было сегодня." - в голосе послышалось торжествующее урчание: "И не будет"

(с)Аи Ролари.