Глава 10 НЕРВНАЯ СИСТЕМА

ГИПНОТИЗМ

Другая разновидность заболеваний, которые не подпадают под теорию Пастера, — это заболевания нервной системы. Такие заболевания смущали и пугали человечество испокон веков. Гиппократ подходил к ним рационалистично, однако большинство подчинялось сверхъестественному объяснению. Несомненно, жестокость обращения с душевнобольными вплоть до XX в. объяснялась тем, что в них видели вселившегося дьявола.

Первая попытка иного подхода была сделана французским врачом Филиппом Пинелем (1745 — 1826). Он рассматривал невменяемость как душевную болезнь, а не как демоническую одержимость и опубликовал свои взгляды по поводу помешательства. В 1793 г., в разгар Французской революции, Пинель был поставлен во главе первого официального сумасшедшего дома. Там он ввел новые порядки: снял с пациентов цепи и впервые стал обращаться с ними как с больными, а не как с дикими животными.

Новые идеи распространялись медленно. Даже когда душевная болезнь не давала повода к принудительной госпитализации, она могла вызвать разнообразные неприятные и очень реальные физические симптомы (истерия или психосоматическая болезнь). Такие симптомы можно было устранить при помощи специального лечения. Особенно необходимо было убедить больного, что лечение ему поможет. В таких случаях полезен был экзорцизм, гипнотическое влияние, подобное воздействию проповедника или шамана.

Экзорцизм был привнесен в практику австрийским врачом Францем Антоном Месмером (1734 — 1815), который поначалу применял магниты. Затем он перешел к пассам руками, используя так называемый животный магнетизм. Несомненно, это помогало лечению.

Месмер обнаружил, что лечение происходит более быстро, если погрузить пациента в транс, фиксируя его внимание на некоем монотонном стимуле. Такая процедура освобождает воображение пациента от множества стимулов, поступающих от окружающей среды, и концентрирует его на терапевте. Иногда эта процедура именуется по имени врача месмеризмом.

Месмер в свое время имел большую популярность, особенно в Париже, куда он переехал в 1778 г. Однако со временем он перегрузил свою методику мистицизмом и к тому же начал лечить болезни, которые не были психосоматическими. Это поставило его практику на грань шарлатанства. На него стали жаловаться как пациенты, так и врачи-конкуренты. Была назначена комиссия по расследованию его деятельности, которая вынесла неблагоприятный приговор. Месмер вынужден был уехать из Парижа, и умер в безвестности.

Однако осталось все ценное от его метода. Полвека спустя шотландский хирург Джеймс Брэйд (1795 — 1860) начал систематическое изучение месмеризма — методики, которую он назвал гипнозом (от греческого слова, означающего «сон»). В 1842 г. он опубликовал совершенно реалистичный доклад, но своим изысканиям, и методика вошла в медицинскую практику. Так родилась новая медицинская специальность — психиатрия.

Эта специальность обрела настоящую популярность с трудами австрийского врача Зигмунда Фрейда (1856 — 1939). Во время учебы в медицинском колледже и позже Фрейд был вовлечен в ортодоксальное исследование нервной системы. Он первым изучил способность кокаина омертвлять нервные окончания. Карл Коллер (1857 — 1944), интерн госпиталя, в котором работал Фрейд, в 1884 г. успешно использовал эту методику для операции на глазах. Это было первое использование в медицине местной анестезии, при которой наступает временное омертвление определенной части тела.

В 1885 г. Фрейд уехал в Париж, где овладел гипнозом и заинтересовался изучением психосоматических болезней. Возвратившись в Вену, Фрейд вновь продолжил развивать свой метод. Он предположил, что мышление имеет как сознательный, так и подсознательный уровень. Болезненные воспоминания, а также желания, которых личность стыдится, могут, как он считал, уйти в подсознание, сублимироваться. Личность не осознает этого, однако этот запас подсознательных желаний и страхов проявляется в физических симптомах того или иного вида.

Под влиянием гипноза подсознательное начинает проявляться. В 1890-х годах Фрейд, однако, забросил гипноз и увлекся свободными ассоциациями, позволяя пациенту свободно излагать свои мысли, иногда совершенно бессвязные. В таких случаях пациент раскрепощается — и открываются тайные стороны его сознания. Преимущество этого метода перед гипнозом заключалось в том, что пациент все время, пока открывал то, чего никогда не сказал бы ранее, был в сознании и понимал, что делает.

В идеале после открытия содержания подсознания реакции пациента не должны были оставаться немотивированными, и он мог сменить их на осознанные мотивы. Именно это замедленное понимание содержимого сознания и было названо психоанализом.

По Фрейду, весьма существенны сны, поскольку, как ему казалось, они выдают содержание подсознания (хотя обычно — в символической форме) настолько полно, насколько это невозможно в сознании. Книга Фрейда «Интерпретация снов» была опубликована в 1900 г. Фрейд полагал также, что сексуальное влечение в своих различных аспектах — самый важный источник мотивации, даже у детей. Это утверждение восстановило против него как общественность, так и медицинские круги.

Начиная с 1902 г. вокруг Фрейда начали объединяться единомышленники, но это не означало, что у самого Фрейда не было с ними разногласий: он стоял на довольно бескомпромиссных позициях. Поэтому некоторые откололись от него и сформулировали собственные теории, например австрийский психиатр Альфред Адлер (1870—1937) и швейцарец Карл Густав Юнг (1875 — 1961).

НЕРВЫ И МЫШЛЕНИЕ

Сложность человеческого сознания заключается в том, что доверие к психиатрии остается вопросом личного мнения. Различные школы придерживались собственного суждения. Если и следовало ожидать прогресса, то лишь с развитием науки о нервной системе (неврологии).

Неврология началась с работ швейцарского физиолога Альбрехта фон Халлера (1708 — 1777), который опубликовал восемь томов работ по физиологии человека в 1760-х годах. Перед тем было в целом принято, что нервные клетки пустотелые и выполняют мистическую роль «духовной жидкости», например, подобно венам, несущим кровь. Халлер, однако, реинтериретировал нервные движения на экспериментальной базе.

Например, он признавал, что мускулы раздражимы, то есть что легкие стимулы для мускулатуры производят острые сокращения. Он также показал, что самые малые раздражения производят в мускулатуре сильные сокращения. Нервы наиболее раздражимы, и Халлер сделал вывод, что именно нервная стимуляция, а не прямая мускульная стимуляция контролирует движения мускулатуры.

Халлер также показал, что ткани сами по себе не несут ощущений, только через нервные окончания. Именно через нервные волокна передаются импульсы. Более того, он определил, что нервы ведут к мозгу, головному либо спинному. Именно мозг — центр чувственного восприятия и мускульного движения. Он поставил эксперимент, стимулируя либо повреждая различные части мозга животных и отмечая последующий тип движения или паралича.

Работу Халлера продолжил немецкий врач Франц Йозеф Галль (1758—1828), который в 1796 г. начал читать курс лекций по теме. Он показал, что нервы ведут не просто к мозгу, но к своеобразной корке, серому веществу на поверхности мозга. А белое вещество под поверхностью мозга является связующим веществом.

Как и Халлер, Галль чувствовал, что определенные части мозга контролируют определенные части тела. Эту теорию развили до степени абсурда его последователи, которые считали, что наклонности, за которые отвечают те или иные области мозга, можно определить, но шишковатым наростам на черепе. Так возникла псевдонаука френология.

Абсурдность френологии затмила некоторые сильные стороны теории Галля: у мозга в самом деле имеются специализированные области. Эту идею подхватил французский хирург Поль Брока. В результате выяснилось, что у пациентов, страдающих потерей речи, повреждена специфическая область верхней части мозга — церебрум.

К 1870 г. два немецких невролога, Густав Теодор Фритц (1838 — 1891) и Эдуард Гитциг (1838 — 1907), пошли в своих исследованиях дальше. Они открыли черепную коробку у живой собаки и стимулировали разные области мозга электрической иглой. Обнаружилось, что стимуляция определенной области вызывает четко связанное с нею мускульное сокращение. Таким образом, можно было составить атлас тела по отвечающим за него областям мозга. Они также выяснили, что левое церебральное полушарие контролирует правую часть тела, а правое — левую.

Таким образом, не осталось сомнений, что мозг не просто контролирует тело, но это происходит строго специфическим образом и все душевные движения тоже связаны с физиологией мозга. Это делало мозг продолжением тела — и тем самым угрожало теории наивысшего, божественного потенциала человека.

Наконец к деятельности нервной системы была притянута клеточная теория. Биологи середины XIX в. определили нервные клетки в головном и спинном мозге, но природу нервных волокон выявить не смогли. Только немецкий анатом Вильгельм фон Валдеер (1836 — 1921) приоткрыл завесу тайны. В 1891 г. он декларировал, что нервные волокна представляют собой тонкие, вытянутые отростки нервных клеток и являются их частью. Так было установлено, что нервная система в целом представляет собой систему нейронов и их отростков. Далее Валдеер утверждал, что выросты различных клеток могут приблизиться Друг к другу, но не сливаются. Пустоты между нейронами он назвал синапсами.

Теория нейронов была поставлена на твердую основу в работах итальянского цитолога Камилло Гольджи (1844 — 1926), а также испанца Сантьяго Рамон-и-Кахаля (1852 — 1934). В 1873 г. Гольджи разработал клеточную метку из солей серебра. Пометив нейроны, он обнаружил некие тельца внутри клетки (их называют сейчас тела Гольджи), функции которых до сих пор неизвестны науке.

Гольджи применил свой метод к нервной ткани и выяснил, что он хорошо подходит для этой цели. Ему удалось разглядеть невидимые ранее детали, наблюдать тонкие процессы в нервных клетках в беспрецедентном масштабе и ясно убедиться в наличии синапсов. Тем не менее, узнав о нейронной теории Валдеера, он противостоял ей.

Рамон-и-Кахаль придерживался строго нейронной теории. Усовершенствовав методику серебряно-солевых меток, он продемонстрировал детали, которые обосновали нейронную теорию, и разработал клеточную версию структуры мозга, как головного, так и спинного, а также сетчатки глаза.

ПОВЕДЕНИЕ

С позиций нейронной теории можно подходить к проблеме поведения животных. Еще в 1730 г. Стивен Хейлз обнаружил, что обезглавленная лягушка дрыгает лапками, если раздражать ее кожу. Значит, тело механически отзывается на раздражители, без помощи головного мозга. Этот вывод положил начало изучению более или менее автоматических рефлекторных движений, при которых вслед за стимулом следует отклик, причем без волевого вмешательства.

Даже человек подчинен рефлекторным движениям. Удар, нанесенный ниже коленной чашечки, вызывает рефлекторное движение мышц. Если рука касается чего-либо горячего, человек ее моментально отдергивает, даже не успев сообразить, что произошло.

Английский физиолог Чарлз Скотт Шеррингтон (1861 — 1952) изучил рефлекторные движения и основал науку нейрофизиологию, подобно тому, как Гольджи основал нейроанатомию. Шеррингтон продемонстрировал рефлекторную арку, комплекс двух и более нейронов. Некое чувственное восприятие посылает нервный импульс вдоль одного из нейронов, а затем — вдоль синапса; затем, через возвратный нейрон, импульс посылается к другому месту, где стимулирует мускульное движение или, возможно, секрецию железы.

Все это позволило предположить, что один «проводниковый путь» синапса открывает другой; иными словами, одно рефлекторное движение может действовать как стимул для второго, которое производит новое ответное движение, оно становится стимулом для последующего и т. д. Таким образом, задействованной оказывается целая «батарея» рефлексов, которая формирует определенное поведение. Это поведение мы и называем инстинктом.

Относительно малый и простой организм, например насекомое, всецело подчинен инстинктам. Инстинкты наследуются и присутствуют с рождения. Так, паук инстинктивно умеет плести паутину, даже если он никогда не видел, как это делается, причем каждый вид пауков будет плести свой собственный вид паутины.

Млекопитающие (и в особенности, человек) бедны врожденными инстинктами, однако способны к обучению; на основе опыта они усваивают новые особенности поведения. Даже если систематическое изучение такого поведения в терминах нейронной теории затруднено, можно анализировать поведение эмпирически. В человеческой истории всегда изучалась и просчитывалась реакция других людей на определенные обстоятельства; эта способность делала изучавших и просчитывавших лидерами.

Применение количественных измерений к деятельности мозга началось с немецкого физиолога Эрнста Генриха Вебера (1795 — 1878). В 1830-х годах он обнаружил, что разница между двумя ощущениями одного и того же вида зависит от логарифма интенсивности ощущений.

Как и в вопросе освещенности помещения, когда мы освещаем комнату одной лишь свечой, вторая равная свеча ощущается так, как если бы мы подсветили помещение количеством света, равным X. Дальнейшее освещение этой степени достигается не просто дополнительными свечами, но все большими их партиями. Первая дополнительная свеча осветит помещение ярче в X раз, две другие свечи — также в X раз; затем для дополнительной яркости в X раз нужно четыре, затем восемь свечей и т. д. Это правило установил в I860 г. немецкий физик Густав Теодор Фехнер (1801 — 1887), и иногда его называют законом Вебера —Фехнера. Это положило начало науке психофизике.

Изучение поведения в целом (или наука психология) менее подчиняется математическому обсчету, однако его можно проделать экспериментально. Основателем этого подхода был немецкий физиолог Вильгельм Вундт (1832 — 1920), который в 1879 г. впервые основал психологическую лабораторию. Экспериментальная психология оценивает умственное развитие, ставя вопросы и предлагая интеллектуальные задачи. Французский психолог Альфред Бине (1857 —1911) опубликовал свой первый тест на интеллект в 1905 г.

Более фундаментальные исследования, которые более прямо связывают поведение с нервной системой, были выполнены русским психологом Иваном Павловым (1849 — 1936). Павлов начал с неврологического контроля секреции пищеварительных соков, затем перешел к изучению рефлексов.

На примере с собакой Павлов обосновал свой термин «условный рефлекс».

Школа психологов, исповедовавших так называемый бихевиоризм, утверждала, что весь процесс обучения — это развитие условных рефлексов и новых навыков, так сказать нервная сеть. Любой человек, видевший когда-либо стул, как только слышит это слово, сразу представляет данный предмет. Выдающимися деятелями этой школы были американские психологи Джон Бродес Уотсоп (1878—1958) и Беррес Фредерик Скиннер (1904-1990).

Бихевиоризм — крайне механистический взгляд на психологию поведения, эта точка зрения сводит на нет все фазы работы сознания и видит в поведении только физику. Но если к мышлению и подходить механистически, то следует применять более тонкие методы.

НЕРВНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ

Рассматривая нервную инфраструктуру, легко представить себе импульсы, путешествующие по разным путям, — однако из чего состоят эти импульсы в точности? Давнюю доктрину духовной субстанции, идущей по нервным путям, наголову разбили Халлер и Галль, однако после работ итальянского анатома Луиджи Гальвани (1737-1798) она возродилась вновь, хотя и в совершенно новой форме. В 1791 г. Гальвани обнаружил, что мускулы анатомированной лягушки производили механическую работу под электротоком. Он сообщил, что открыл животное электричество, производимое мускулатурой.

Это предположение в своей оригинальной форме было некорректным, однако в форме модифицированной стало верным. Немецкий физиолог Эмиль Дюбуа-Реймон (1818—1896) еще в студенчестве написал работу об электрических рыбах; это возбудило в нем длительный интерес к электрическим явлениям в тканях. С 1840 г. он изобретал все новые методики, при помощи которых мог бы наблюдать небольшие электротоки в нервах и мускулатуре. Ученый показал, что нервные импульсы сопровождаются изменением электрического состояния нервной системы. Нервные импульсы несут электричество, но своей природе; это электричество столь же неуловимо и «эфирно», сколь была, по представлениям ее сторонников, духовная субстанция.

Электрические изменения продвигаются не только по нервам, но и по мускулам. В случае с ритмическими сокращениями мускулов электрические изменения также ритмичны — как в случае сердечных сокращений. В 1903 г. голландский физиолог Вильгельм Айнтховен (1860 — 1927) изобрел очень чувствительный проволочный гальванометр, способный определять слабые токи. Он использовал его для записи ритмично меняющихся электрических потенциалов сердца посредством электродов, наложенных на кожу. К 1906 г. он скоррелировал электрокардиограммы (ЭКГ) с разными типами нарушений деятельности сердца.

В 1929 г. подобный тест был проведен немецким психиатром Хансом Бергером (1873 — 1941), который прикрепил электроды к черепной коробке испытуемого. Они отразили ритмично меняющиеся потенциалы, отражающие мозговую активность. Электроэнцефалограммы (ЭЭГ) крайне сложны; их трудно интерпретировать. Однако имеются легко интерпретируемые изменения в случае серьезных нарушений мозговой активности, например при наличии опухолей. По изменениям ЭЭГ можно диагностировать эпилепсию.

Конечно, электрические потенциалы не могут дать ответы на все медицинские вопросы. Электрический импульс, путешествующий вдоль нерва, не способен сам по себе пересечь синоптический провал между двумя нейронами. Значит, совершить этот прыжок и инициировать электрический импульс в следующем нейроне должно нечто другое. Немецкий физиолог Отто Леви (1873-1961) в 1921 г. продемонстрировал, что нервный импульс сочетает в себе как химические изменения, так и электрические. Химическая субстанция, высвобождаемая простимулированным нервом, и совершает этот прыжок, пересекая синапс. Английский физиолог Генри Халлет Дейл (1875—1968) определил химический состав этого вещества, назвав его ацетилхолином.

Были открыты и другие химические вещества, связанные с нервной деятельностью. Некоторые из них производят симптомы психических нарушений. Пока нейрохимия находится в своей «младенческой» стадии развития, однако есть большие надежды, что со временем станет представлять собой мощный инструмент для изучения человеческого сознания.

Глава 11 КРОВЬ

ГОРМОНЫ

Успехи теории нейронов не абсолютны. Электрические «посланники», курсирующие вдоль нерва, не единственные контролеры тела. Через кровь курсируют также посланники химические.

В 1902 г. два английских физиолога — Эрнест Генри Старлинг (1866 — 1927) и Уильям Мэддок Бэйлисс (1866 — 1924) обнаружили, что если уничтожить все нервные окончания, ведущие к поджелудочной железе, то она все равно будет выполнять свою функцию. Железа начинает производить пищеварительные соки, как только в кишечный тракт поступает кислотное содержимое желудка. Выяснилось, что внутренняя оболочка тонкого кишечника под влиянием желудочной кислоты выделяет вещество, названное Старлингом и Бэйлиссом секретином.

Два года спустя Старлинг предложил называть все вещества, выбрасываемые в кровоток эндокринной железой, гормонами (от греческого слова, означающего «вызывающий активность»). Гормоны служат для побуждения к деятельности того или иного органа.

Гормональная теория зарекомендовала себя исключительно полезной, поскольку вскоре было обнаружено множество гормонов, поступающих в кровоток в следовых (крайне малых) количествах, которые поддерживают жизненно важный баланс химических компонентов тела либо привносят хорошо контролируемые изменения там, где они необходимы. Японско-американский химик Йокихи Така-мини (1854— 1922) в 1901 г. выделил из адреналиновой железы вещество, которое сейчас называется эпинефрин (коммерческое наименование — адреналин). Именно адреналин стал первым выделенным, с известной структурой и применяемым гормоном.

Обмен веществ в организме является гормоноконтролируемым. Магнус-Леви в свое время показал взаимосвязь между изменениями в обмене веществ и заболеванием щитовидной железы. Американский биохимик Эдуард Кальвин Кендалл в 1916 г. выделил из щитовидной железы вещество, названное им тироксин. Выяснилось, что производство этого гормона в небольших количествах контролирует общий обмен веществ.

Наиболее показательный результат работы гормонов — взаимосвязь их содержания с заболеванием диабетом. Нарушения здесь касаются процесса разложения Сахаров для высвобождения энергии, в результате чего происходит резкое повышение содержания сахара в крови. В результате тело освобождается от избытка сахара через мочу, и присутствие сахара в моче является симптомом приближающегося диабета. До XX в. заболевание неизменно приводило к смерти.

В 1893 г. у немецких физиологов Йозефа фон Меринга (1849 — 1908) и Оскара Минковского (1858—1931) возникло подозрение, что диабет каким-то образом связан с деятельностью поджелудочной железы. При удалении поджелудочной железы у подопытных животных в проведенных учеными опытах диабет развивался стремительно. На основании гормональной теории Старлинга и Бэйлисса было логичным предположить, что поджелудочная железа производит гормон, контролирующий процесс разложения сахара.

Попытки выделить гормон из поджелудочной железы, как Кендалл изолировал тироксин из щитовидной железы, провалились. Конечно, главной функцией поджелудочной железы является производство желудочных соков — таким образом, чтобы в них было большое содержание протеинрасщепляющих энзимов. Если гормон сам по себе является протеином (что было доказано позднее), он разрушится в процессе экстракции.

В 1920 г. канадский физик Фредерик Грант Бантинг (1891 — 1941) провел опыт с перевязыванием поджелудочной 'железы у животных. Сама железа при этом не удалялась.

Аппарат пищеварительных соков при этом дегенерирует, поскольку пищеварительные соки не поставляются; однако порции, которыми гормон выбрасывается в кровь, надеялся Бантинг, останутся эффективными. В 1921 г. он со своим- ассистентом Чарлзом Гербертом Вестом проверил свое предположение на практике. Ему удалось выделить гормон инсулин. Использование инсулина позволило контролировать развитие диабета, и хотя диабет неизлечим и больным приходится всю жизнь проходить лечение, но жизнь их удается спасти и сделать вполне нормальной.

Впоследствии были выделены и другие гормоны. Половые гормоны (контролирующие развитие вторичных половых признаков в подростковом возрасте и полового цикла у женщин) из яичников и яичек выделил немецкий химик Адольф Фридрих Йоханнес Бутенандт (1903-1995) в 1929 г.

Кендалл, первооткрыватель тироксина, а также польский химик Тадеуш Рейхштейн выделили целое семейство гормонов-кортикоидов из открытых порций (или кортекса) адреналиновых желез. В 1948 г. один из сотрудников Кендалла, Филип Шоуолтер Хенч (1896 — 1965), показал, что один из кортикоидов — кортизон — дает положительное влияние на излечение ревматоидного артрита.

Гипофиз — небольшая структура у основания черепа — в 1924 г. был исследован аргентинским физиологом Бернардо Альбер-то Хуссеем (1887-1971). Он показал, что гипофиз имеет связь с процессом разложения Сахаров. Позже выяснилось, что у гипофиза есть и другие крайне важные функции. Китайско-американский биохимик Чао Хао Ли (род. 1913) в 1930-х годах выделил из гипофиза ряд различных гормонов. Один из них — «гормон роста», контролирующий процесс роста;, Когда гормон выделяется в избыточных количествах, рост получается гигантским, когда в недостаточных — наблюдается карниковость.

Наука о гормонах, эндокринология, остается крайне сложным аспектом биологии.

СЕРОЛОГИЯ

Гормональная функция крови является одним из преимуществ жидкой среды организма, открытым в XIK в. Кровь также носитель антител, поэтому может считаться главным противником инфекции. (Трудно поверить, что век назад врачи полагали, будто лучший способ помочь больному — пустить ему кровь.)

Использование крови против микроорганизмов началось после опубликования работ двух ассистентов Коха — немецких бактериологов Эмиля Адольфа фон Беринга (1854 — 1917) и Пауля Эрлиха (1854-1915). Фон Беринг обнаружил, что можно делать инъекции животным определенной бактерией, заставив организм вырабатывать против нее антитела, которые будут концентрироваться в жидкой составляющей крови (кровяной сыворотке). Если сыворотку затем взять от подопытного животного, то можно сделать «прививку» другому животному, у которого появится иммунитет к данной болезни.

Фон Берингу также пришла идея попытаться делать прививку сывороткой детям, больным дифтерией — смертельной болезнью, свирепствовавшей в те годы. Давно было установлено на практике, что если ребенок выживал в борьбе с заболеванием, то он получал на всю жизнь иммунитет. Но зачем было подвергать детей риску и выжидать, когда организм сам выработает антитела? Почему не взять антитела, выработанные организмом животного, и не сделать инъекцию этой сывороткой ребенку? Такие прививки хорошо себя зарекомендовали во время эпидемии дифтерии 1892 г.

Эрлих, работая вместе с фон Берингом, выработал точные дозы и методику прививки. После успешного дуэта между ними произошла размолвка, и впоследствии Эрлих работал один. Именно его можно назвать основателем серологии — науки о методике применения сыворотки крови. (Где дело касается установления иммунитета, эта отрасль науки именуется иммунологией.)

Бельгийский бактериолог Жюль Борде (1870—1961) стал еще одним выдающимся специалистом в серологии. В 1898 г., работая в Париже с Мечниковым, он открыл, что, если нагревать сыворотку крови до 55 С, антитела остаются неповрежденными, поскольку комбинируются с определенными химическими веществами (антигенами), в то время как бактерицидная способность сыворотки уничтожается. Видимо, для бактерицидной работы сыворотки крови необходим какой-то компонент.

В 1901 г. Борде доказал, что этот компонент утилизуется при реакции антител с антигеном. Этот процесс назван был биологической комплиментарной фиксацией, и его до сих пор используют в диагностике сифилиса. Методику разработал в 1906 г. немецкий бактериолог Август фон Вассерман (1866—1925), поэтому она сейчас называется реакцией Вассермана.

При этой реакции кровяная сыворотка реагирует с определенными антигенами. Если в сыворотке данного пациента присутствуют антитела к бактериям сифилиса, задействуется комплиментарная фиксация. Потеря комплиментарности свидетельствует о заражении сифилисом. Если комилиментарность не потеряна, реакция не состоялась, значит, сифилиса нет.

ГРУППЫ КРОВИ

Открытия XX в. показали победу серологии в весьма неожиданном аспекте. Дело касается не заболеваний, а индивидуальных особенностей крови человека.

В течение всей истории человечества врачи пытались компенсировать обильные кровопотери вливанием крови, взятой у другого человека либо у животного. Несмотря на отдельные успешные случаи, часто при вливаниях наступала смерть, и большинство европейских наций к концу XIX в. запретили такие переливания.

Австрийский врач Карл Ландштейнер (1868—1943) нашел ключик к успеху. В 1900 г. он обнаружил, что кровь разных людей различается по способности связывать кровяные тельца. Один и тот же образец кровяной сыворотки может свертывать кровь человека А, но не кровь человека В. Другой образец сыворотки может демонстрировать прямо противоположные особенности. Третий образец будет свертывать кровь и того и другого. А четвертый — не будет свертывать ни единого образца крови.

К 1902 г. Ландштейнер разделил человеческую кровь на четыре группы и назвал их А, В, АВ и О.

Теперь следовало доказать, что в определенных комбинациях переливание крови может быть безопасным; в других привнесенные с донорской кровью красные кровяные тельца будут свертываться с последующим фатальным результатом. Переливание крови, основанное на тщательном изучении групп крови, как донора, так и акцептора, стало неотъемлемой частью практической медицины.

Позже было открыто, что все группы крови наследуются в соответствии с законами Менделя, и теперь на этом основан тест на отцовство. Так, оба родителя, если они имеют кровь группы А, не могут зачать ребенка с кровью группы В, и такой ребенок либо был подменен после рождения, либо его отец кто-то другой.

Группы крови имеют также отношение к застарелой дискуссии о расах. Ни одна раса не может считаться превосходствующей, если у каждой имеются в наборе все группы.

Индивидуальные различия между людьми подытожил бельгийский астроном Ламберт Адольф Жак Кетелет (1796-1874). Он применил к человеческим существам законы статистики и тем самым положил начало науке антропологии (изучению естественной истории человека).

Он записал результаты обмеров охвата груди шотландских солдат, роста французских призывников, другие подобные обмеры и к 1835 г. сделал вывод: разброс этих показателей относительно среднего подчиняется той же формуле, что и частота выпадающих чисел при игре в кости. Таким образом, жизнь подчинена тем же законам, что и вся Вселенная.

Шведский анатом Андерс Адольф Ретциус (1796—1860) пытался притянуть антропологические измерения к расовой проблеме. Он назвал отношение ширины черепа к его Длине, умноженное на 100, черепным индексом. Индекс с показателем ниже 80 был назван долихоцефалическим, выше 80 — брахицефалическим. Таким образом, европейцы делятся на нордийскую расу (высокие, долихоцефалы), средиземноморскую (малого роста, долихоцефалы) и альпийскую (малого роста, брахицефалы).

Однако различия достаточно малы, они не разработаны для других регионов, кроме Европы, а, кроме того, черепной индекс можно изменить добавкой витаминов и он не передается по наследству.

Лидером ветви антропологии, изучающей разброс показателей групп крови по расам, стал американский иммунолог Уильям Клозе Бойд (род. 1903). Вместе с женой в 1930-х годах они путешествовали по миру, ведя статистику. В 1956 г. Бойд на основе своей и чужой статистики смог разделить человечество на 13 видовых групп. Большинство групп локализовались в соответствии с географическим распределением. Удивление вызвало наличие группы так называемых ранних европейцев, которые характеризуются исключительной частотой встречаемости группы крови «Rh минус». Затем в Европе эта группа была заменена поздними европейцами, но остатки этой группы встречаются в горных районах — например, баски.

Частота встречаемости групп крови может помочь проследить исторические и прочие миграции населения. К примеру, процент крови группы В наиболее высок среди населения Центральной Азии и снижается как на восток, так и на запад. То, что эта группа крови встречается и в Европе, объясняется периодическими нашествиями кочевников.

ВИРУСНЫЕ ЗАБОЛЕВАНИЯ

Серология XX в. оставила самые удивительные открытия на долю существ, не известных ни Пастеру, ни Коху. Пастеру не удалось открыть возбудителя бешенства — определенно инфекционной болезни, вызываемой, но его версии, микроорганизмом. Пастер предположил, что этот микроорганизм слишком мал, чтобы выявить его при помощи доступной тогда техники, и он был прав.

Тот факт, что существуют организмы меньше обычной бактерии, был доказан при исследовании болезни табака — табачной мозаики. Было известно, что сок заболевших растений инфицирует здоровые растения, и в 1892 г. русский ботаник Дмитрий Ивановский (1864 — 1920) обнаружил, что сок инфицирует здоровые растения даже после прохождения через тонкие бактериальные фильтры. В 1895 г. к такому же открытию, независимо от Ивановского, пришел голландский ботаник Мартин Биллем Бейеринк (1851 — 1931). Именно он назвал инфекционный агент фильтруемым вирусом («вирус» означает «яд»). Этот факт отмечает начало науки вирусологии.

Другие болезни также вызываются вирусами. Немецкий бактериолог Фридрих Август Йоханнес Лёффлер (1852 — 1915) продемонстрировал в 1898 г., что болезнь ротовой полости и копыт крупного скота вызывается вирусом; в 1901 г. то же было установлено для желтой лихорадки.

Другие болезни, такие, как полиомиелит, тиф, грипп, паротит, корь, также, как было доказано позже, вирусного происхождения.

В 1915 г. английский бактериолог Фредерик Уильям Творт (1877 — 1950) обнаружил, что некоторые из коллекционных колоний бактерий подернулись пленкой, а затем растворились. Он профильтровал эти исчезнувшие колонии и обнаружил, что в фильтрате содержится вещество, вызывающее растворение бактерий. Значит, сами бактерии могут заражаться вирусом — то есть паразиты становятся жертвами еще более мелких паразитов. Канадский бактериолог Феликс Губерт Дэрелль (1873 — 1949) независимо сделал такое же открытие в 1917 г. и назвал пожирающих бактерий вирусов бактериофагами (буквально — пожирателями бактерий).

В списке странных и неизлечимых заболеваний рак остается наибольшей загадкой. За последний век масштабы его распространения выросли; он остается ужасом человечества.

В период становления бактериальной теории предполагали бактериальную природу рака, однако до сих пор не найдена бактерия-возбудитель. После открытия вирусов также не было найдено вирусного возбудителя рака.

И, тем не менее, были обнаружены узкопрофильные вирусные агенты, отвечающие за определенные виды рака. В 1911 г. американский врач Франсис Пейтон Рус (род. 1879) наблюдал за цыплятами, больными саркомой. Он проверил саркому на присутствие вируса. Профильтровав содержимое опухоли, заразил им других цыплят. Сам, не решившись назвать это открытием вируса саркомы, он опубликовал результаты. Другие ученые сочли это открытием.

В течение четверти века вирусом-возбудителем рака, известным ученому миру, оставался лишь вирус саркомы Руса. После 1930 г. были открыты другие, но до сих пор вопрос остается неясным, и онкология (изучение рака) полна загадок.

Физическая природа вирусов оставалась неясной еще сорок лет после их открытия. Как выяснилось, оспа, первое из побежденных человечеством заболеваний эпидемического порядка, — вирусное заболевание. Вакцинация против оспы заставляет организм вырабатывать антитела к этому вирусу. Следовательно, каждое вирусное заболевание может быть контролируемо при помощи серологических методик.

Трудность состоит в том, чтобы обнаружить штамм вируса, не дающий серьезных симптомов, но провоцирующий выработку антител против вирулентных штаммов.

К сожалению, вирус может жить только в живых клетках и тем самым увеличивает трудность проблемы. Южноамериканский микробиолог Макс Тейлер (1899-1972) в 1930 г. приготовил вакцину против желтой лихорадки только после того, как трансформировал выработку антител от мартышек к мышам. У мышей заболевание развивалось в форме воспаления мозга — энцефалита. Он переносил вирус от одной подопытной мыши к другой и затем вновь к мартышкам.

Лишь в таком случае был получен ослабленный вирус желтой лихорадки, дающий, однако, полный иммунитет к наиболее вирулентным штаммам вируса.

Тем временем был обнаружен живой аналог питательной среды Коха. Американский врач Эрнест Уильям Гудпасчур (1886 — 1960) в 1931 г. предложил куриный эмбрион как питательную среду для вирусов. Если удалить верхушку скорлупы, остальное служит в качестве чашки Петри, наполненной питательной средой. К 1937 г. Тейлер получил на куриных эмбрионах еще более безопасную вакцину против желтой лихорадки.

Наиболее эффектную серологическую методику предложили ученые в 1948 г. в борьбе против вируса полиомиелита. Впервые вирус полиомиелита был выделен в 1908 г. Ландштейнером. Подопытными животными служили мартышки, но для разработки вакцины нужно было заразить тысячи подопытных жив<