Самая кошмарная версия

Версия потопления “Курска” залпом боевых торпед, выпущенных подводной лодкой НАТО, объясняет очень многие и многие факты, о которых сообщалось как о достоверных официальными лицами ВМФ и органов государственной власти, и которые не укладываются в другие версии.

Если обратиться к публикации в журнале “В мире науки” № 5, 1988 г. (Русскоязычная версия американского журнала “Scien­tific American”) “Неакустические методы обнаружения подводных ло­док”, в которой приведены данные Тома Стефанека по шумности АПЛ ВМС США и ВМФ СССР, воспользовавшись при этом также открытой публикацией “Особен­ности акустической защиты атомных подводных лодок ВМС США” в журнале “Зарубежное военное обозрение” № 7, 1988 г. (авторы капитан 1 ранга В.Пар­хо­мен­ко и капитан 1 ранга Ю.Пеле­вин), то станет ясно, что:

Советские АПЛ уже к 1990-м годам проигрывали по шумности американским минимум 30 дБ.

30 дБ (дециБелл) для большинства читателей — это абстрактные, ничего не говорящие цифры. Практически же они означают, что на скоростях хода порядка 6 — 8 узлов[93] шумность всех американских подводных лодок третьего поколения ниже уровня шумов моря, а шумность всех отечественных подводных лодок треть­его поколения выше уровня шумов моря. При этом отечественные стратегические ракетоносцы — самые шумящие, а американские — самые бесшумные. В этом диапазоне 30 дБ, разделяющем стратегические ракетоносцы с баллистическими ракетами обоих государств, под уровнем шумов моря расположились американские многоцелевые (торпедные) лодки, а над шумами моря — многоцелевые (торпедные) отечественные лодки. Погибший “Курск” располагался где-то между отечественными торпедными и стратегическими лодками существенно выше над шумами моря.

Этот результат — прямое следствие научно-технической политики и военно-морской доктрины, поддерживаемых С.Г.Гор­шко­вым и его аппаратом с середины 1950‑х гг.

Это положение в целом сохраняется и доныне, поскольку в 1990‑е гг. вступали в строй только лодки старых проектов, на основании головных[94] образцов которых и был сделан приведённый вывод. За прошедшее десятилетие философия и культура проектирования подводных лодок, унаследованная от С.Г.Горшкова и его подручных, не была вытеснена иной, исходящей из принципа, понятного даже простому крестьянину, предложившему Петру I построить «ПОТАЁННОЕ судно», а не «подводную лодку». До начала ХХ века для <обеспечения потаённости> достаточно было скрыть­ся под водой; в конце ХХ — начале XXI века для этого не всегда достаточно скрыться и под уровнем шумов моря. Но в горшковской концепции строительства подводных лодок акустическая скрытность была принесена в жертву:

· эксплуатационной надёжности энергетической установки, обеспечиваемой дублированием набора составляющих её механизмов, а не их совершенствованием. СЛЕДСТВИЯ: двухвальные энергетические установки, что влечёт за собой увеличение длины корпуса, <площади> смоченной поверхности, сопротивления воды движению корабля, рост необходимой мощности и общей массы энергетической установки и рост полного подводного водоизмещения, ухудшение гидродинамических условий работы гребных винтов (практически же двухвальные лодки на протяжении десятков лет своего существования в тактических ситу­ациях, требующих наибольшей акустической скрыт­ности, ходят под одним винтом). Горшков просто не сумел задавить первую одновальную лодку Пр. 671, в результате чего возник прецедент одновальных лодок в ВМФ СССР, но потом взял свое: сумел задавить в третьем поколении работы в развитие и совершенствование Пр. 705 — сверхдинамичной и манёвренной лодкой второго поколения, во многом опередившей своё время, которая при грамотном акустическом проектировании в дальнейших моди­фи­кациях, могла бы стать самой малошумной лодкой. <Не получили развития в новом поколении и АПЛ Пр. 670М с противокорабельными крылатыми ракетами — им на смену пришли АПЛ Пр. 949А, главный конструктор И.Баранов.>

· всплывающей камере(уже дважды доказала свою надуманность и бесполезность в эгрегориально управляемых катастрофах[95]). СЛЕДСТВИЯ: увеличение ширины и ухудшение профиля рубки (ограждения выдвижных устройств — перископов, антенн), гидро­динамический след от которого (неоднородность набе­гающего потока) возбуждает колебания лопастей гребных винтов;

· обеспечению непотопляемости при затоплении отсеков прочного корпуса. СЛЕДСТВИЯ: уменьшение осадки в надводном положении относительно высоты корпуса, влекущее: 1) уменьшение диаметра гребных винтов (чтобы в надводном положении не торчали из воды <и не могли бы быть повреждены плавающим на поверхности мусором и льдом>) и соответственно рост частоты их вращения (для переработки подводимой мощности энергетической установки корабля в заданную заказчиком скорость хода), что приводит к снижению докавитационной[96] скорости хода, 2) рост полного подводного водоизмещения за счет повышения запаса плавучести, увеличения объёма балластных цистерн, увеличение запаса воздуха высокого давления, 3) увеличение мощности энергетической установки вследствие роста водоизмещения и 4) возникновение дополнительного сопротивления и шумности при течении воды во время движения лодки через проницаемые объёмы в лёгком корпусе;

· достижению превосходства в скорости полного подводного хода. СЛЕДСТВИЯ: формообразование корпуса, рулей, ограждения рубки и выдвижных устройств, неблагоприятные с точки зрения возбуждения колебаний лопастей гребных винтов неоднородностью набегающего потока (мощные пики излучения на частотах, кратных частоте вращения гребных винтов, — наиболее сильный демаскирующий акустический фактор); перераспределение составляющих нагрузки в пользу энергетической установки за счет обитаемости и полезной нагрузки; рост энергонапряжённости двигательно-движи­тель­ного комплекса, влекущий за собой повышенный уровень механических колебаний его деталей, узлов и агрегатов.

Этим подходам к проектированию сопутствуют ещё ряд конструктивных особенностей отечественных АПЛ:

· двухкорпусность (прочный корпус внутри обтекаемого лёгкого, одно из следствий требования непотопляемости). СЛЕДСТВИЯ: практически невозможен точный расчёт спектра собственных частот и форм колебаний системы «прочный + лёгкий корпуса», что затрудняет акустическую оптимизацию общего расположения энергетической установки (главного вибратора, возбуждающего антенну-излу­ча­тель — обшивку прочного корпуса и винт) и механических параметров оборудования (частоты вращения и т.п.); возбуждение лёгкого корпуса потоком набегающей воды на больших скоростях хода, вследствие чего лёгкий корпус становится ещё одним источником акустического излучения; позволяет проектанту “сверлить дырки” в прочном кор­пусе, где он пожелает, а обилие отверстий снижает непотопляемость при сильных пожарах и живучесть при воз­дей­ст­вии ударной волны <подводного взрыва>;

· принципиальный отказ в практике проектирования от компенсаторов дипольного излучения гребных винтов и механической развязки по колебаниям прочного корпуса и линии гребного вала <т.е. юридически это можно квалифицировать как саботаж и вредительство>. Практически дипольное излучение[97] — колебательные изменения формы и геометрического положения при неизменном объёме. Это основная доля энергии шумоизлучения гребных винтов на докавитационных скоростях хода<, да и подводной лодки в целом как гидроакустического излучателя>;

· соответственно при одинаковом качестве гидроакустических средств освещения подводной обстановки и целеуказания <(было ли оно — особый вопрос к океанологам, прибористам и алгоритмистам, занимавшимся разработкой гидроакустической аппаратуры)>, менее шумящая платформа обеспечивает большие дальности обнаружения и лучше выделяет цели на совокупном фоне шумов моря и собственных шумов платформы-носителя гидроакустики[98].

Эти недостатки могут быть преодолены только в новых проектах, созданных соответственно иной иерархии требований к подводным лодкам: при этом получится что-то похожее на “Лос-Анджелес”, возможно, что несколько лучше. В старых же проектах, при их серийной постройке действительно кое-что улучшить можно, но выиграть гонку акустического проектирования — невозможно, поскольку акустика в горшковщине — такая, какая получится по остаточному принципу при обязательном удовлетворении всего прочего, тактически менее значимого, чем акустическая скрытность; и даже, если не надуманного за кабинетным столом, но такого, что может быть достигнуто иными конструктивными решениями без ущерба для акустической скрытности лодки.

Практически же названный ранее разрыв в 30 дБ в технически обеспеченных уровнях акустической скрытности проявляется в том, что вопрос о взаимном обнаружения друг друга подводными лодками США и отечественными в подавляющем большинстве случаев разрешается в пользу США на дальностях, на которых отечественные лодки за собственными шумами и шумами моря не слышат американцев. Именно вследствие этого американские лодки врезаются в отечественные чаще, нежели отечественные лодки — в иностранные.

Вследствие этого отставания в акустической скрытности, ВМФ России не знает: действительно ли нет в районе его действия подводных лодок США? либо они есть, но мы не в силах их обнаружить? Соответственно, натовцы имеют возможность отрицать факт пребывания их лодок в тех или иных районах, поскольку мы не можем предъявить им “акусти­чес­кий портрет” подозреваемой нами в чем-либо их подводной лодки, а тем более принудить её к всплытию, при обнаружении в наших территориальных водах.

Этот факт хорошо известен в военно-морских кругах, но высокое начальство ВМФ и Минсудпрома предпочитает его оспаривать, поскольку признание этого факта с их стороны приводит к вопросу о соответствии занимаемым должностям очень широкого круга высших чиновников ВМФ, Российской Академии наук, Минсудпрома, о кадровой политике, проводившейся на протяжении нескольких последних десятилетий и проводимой ныне; а также — к чисто уголовному вопросу о преступной халатности с признаками измены Родине.

Курсантов же военно-морских училищ официальные учебные курсы убеждают в обратном соотношении по акустической скрыт­ности, рассказывая им сказки о наконец таки якобы достигнутом отечественным кораблестроением примерном равенстве по шумности с американцами, а то и превосходстве над ними. В том же широкую аудиторию убеждают и издания, подобные книге М.Ка­ла­шникова “Сломанный меч империи”, обзору “Отечест­вен­ные атомные подводные лодки” в журнале “Техника и вооружение” № 5, 6, 2000 г., обзору М.Ю.Ку­ру­шина “Подводная лодка «Курск»” (Москва, «Олимп», Издательство «АСТ», 2000 г.).

Вследствие сложившейся практики замалчивания и “необострения” этого вопроса ВМФ России проигрывает США и в четвертом поколении (архитектурно-конструктивный облик лодок четвертого поколения в отечественном флоте неотличим от лодок третьего поколения со всеми вытекающими гидромеханическими, в том числе акустическими, последствиями).

И это — главная военно-морская государственная тайна США от русских всех национальностей, от государственной бюрократии СССР, а в последствии и от государственной бюрократии России; но это же — мафиозно-корпоративная тайна отечественной бюрократии ВМФ, Минсудпрома, РАН как от русских всех национальностей, так и от корпорации бюрократов государственного аппарата нашей страны.

При таком соотношении уровней технического развития атомных подводных лодок американцы, уверовав в свою “неви­ди­мость” и неуязвимость, обнаглели до такой степени, что уже давно привыкли шастать в подводном положении там, где считают нужным. При этом систематически ими нарушаются как нормы международного права (включая умышленное вхождение в чужие территориальные воды и в районы, объявленные закрытыми в связи с военными учениями), так и просто требования хорошей морской практики (отрасли культуры, включающей в себя не формализованные правилами нормы этики судоводителей, безопасности судовождения и эксплуатации кораблей и судов).

Но кроме техники, есть ещё и гидрология моря. В частности, в Баренцевом море в районе гибели “Курска” в дни трагедии приповерхностный слой воды был прогрет до + 10^О С, а температура придонных слоёв была около + 4^О С. При этом образуется слой, в котором при незначительных изменениях глубины резко <и существенно> изменяются значения температуры воды.

Скорость звука в воде зависит от температуры: при распространении в воде звуковой луч отклоняется в сторону более плотных холодных слоев. Поэтому в таких гидрологических условиях в сочетании с воздействием течений возможно возникновение гидроакустических теней, линз и зеркал, завес, <волноводов,> под прикрытием которых лодки, обладая даже высокой шумностью, могут скрываться и оказываться “неви­ди­мыми” даже для самых совершенных средств гидроакустического обнаружения. При этом одинаково неработоспособны оказываются как пассивные средства, вслушивающиеся в звуки моря, так и локаторы, посылающие свои импульсы, а потом улавливающие их отражения от подводных объектов. Под воздействием этих линз, зеркал, теней, завес, <волноводов> шумоизлучение искомой лодки может не прийти к затаившемуся “уху” охотника, а посланный охотником импульс локатора может затеряться в море, даже отразившись от искомого объекта. <Иными словами, особенности гидрологии могут свести практически на нет способность к обнаружению подводных лодок даже самых совершенных гидроакустических средств, размещённых на каком-либо носителе[99]>.

Гидрологические особенности такого рода могли создать тактическую обстановку, в которой “Курск” из-за высокого уровня собственных шумов и технического превосходства лодок США в акустической скрытности не знал о нахождении натовской лодки в районе торпедных стрельб и выпустил торпеду по учебной цели, как то и было предусмотрено планом учений. А натовская лодка, нагло ведя разведку в зоне учений нашего флота, из-за особенностей гидрологии района тоже своевременно не обнаружила “Курск”[100].

Вследствие такого рода особенностей гидрологии <и стечения других обстоятельств> натовская лодка могла оказаться вблизи траектории прохождения учебной торпеды, выпущенной “Курском” во время учений[101]. Головка самонаведения торпеды в режиме пассивного шумопеленгования могла захватить оказавшуюся в непосредственной близости от её курса натовскую лодку. После захвата <этой новой> цели торпеда была перенацелена её бортовой <автономной> системой самонаведения на натовскую лодку. Если при этом головка самонаведения ещё и переключилась в активный режим (это свойственно некоторым типам торпед и может быть задано при выстреле избранным алгоритмом самонаведения), то акустики на натовской лодке услышали не только шумы идущей на них торпеды, но и посылки гидролокатора её головки самонаведения.

После того, как торпеда пошла на натовскую лодку, на её главном командном пункте могли либо ошибиться в оценке ситуации, сочтя направившуюся на них торпеду целенаправленным применением нами оружия против них, либо струсить, и дали торпедный залп, желая, прежде всего, поразить идущую на них торпеду, не имея времени размышлять на тему: торпеда боевая? или учебная, т.е. без боевого заряда, и потому серьёзной опасности не представляющая?

Но такие действия могли быть и результатом исполнения командиром-масоном натовской лодки прямо отданного ему старшими “братьями” приказа, лежащего в русле закулисной политики, направленной либо против В.В.Путина, либо решающего какие-то внутриполитические проблемы США (с точки зрения американцев<, а тем более — их закулисных хозяев>, весь остальной мир — среда, предназначенная для обслуживания их нужд[102], и по отношению к «отсталым народам», к которым относится и население России, с их точки зрения можно вести себя как угодно, не стесняя себя нормами морали: вспомните сбитый над Сахалином ПВО СССР в 1983 г. “Боинг-747” — разведку в интересах США совершал южно-корейский пассажирский авиалайнер).

В залпе натовской лодки могло быть от 2 до 4 торпед.

Соответственно первый взрыв (порядка 100 кг в тротиловом эквиваленте), зафиксированный акустиками и сейсмологами, мог быть взрывом натовской торпеды, вблизи учебной торпеды “Курска”. Этот взрыв вряд ли был контактным. Вследствие этого торпеда “Курска” могла уцелеть и попасть в натовскую подводную лодку, нанеся ей механические повреждения, не несущие угрозы гибели. Такой вариант объясняет, почему в районе были обнаружены аварийные буи не российской окраски, а на дне неподалеку от затонувшего “Курска” был обнаружен объект, соизмеримых с “Курском” размеров, и были найдены обломки каких-то конструкций ограждения рубки или лёгкого корпуса <неизвестной> подводной лодки. Конечно, если сообщения о буях[103] и найденных обломках “ограждения” достоверны; если второй объект действительно был обнаружен, а не представлял собой второй экземпляр гидроакустического “эха”, возникший при вторичном отражении гидрологическими неоднородностями первичного “эха” посылок гидролокаторов, отражённых затонувшим “Курском”. Если это был второй экземпляр гидроакустического “эха”, то с изменением гидрологии района под воздействием течений он исчез сам собой.

И если это действительно была вторая подводная лодка, то почему Северный флот её потерял, а не принудил всплыть или не сопровождал её к порту ремонта? — Потому что по своей скрытности натовские лодки превосходят возможности отечественных сил противолодочной обороны, которые, даже обнаружив лодку, неизбежно её теряют? — или потому, что было принято решение дать ей уйти, поскольку после всего, что произошло и было ясно изначально (тем более после обнаружения “Курска” на дне и его осмотра с борта «батискафа»), это был вопрос политики, лежащий вне компетенции командующего Северным флотом?

Ответ на вопрос о втором объекте должны прояснить командующий Северным флотом В.А.Попов и те командиры-противо­лодочники, которым он обязан был поручить обеспечить противолодочную оборону района проведения спасательных работ.

Второй зафиксированный взрыв (спустя две минуты с лишним после первого) мог быть наложением неконтактного взрыва в районе кормовой оконечности “Курска” (он привёл к затоплению кормовых отсеков вследствие разрушения вводов забортной арматуры и проблемам с комингс-площадкой и люком 9‑го отсека) и контактных взрывов при попадании двух торпед в его носовую оконечность, результатом чего является, во-первых, пробоина размером 2´3 метра с вогнутыми вовнутрь оплавленными краями в районе 24 шпангоута на стыке 1‑го и 2‑го отсеков (“Московские ведомости” № 34 от 11.09.2000 г.) и, во-вторых, — детонация боевых торпед <в торпедных аппаратах и в стеллажах первого отсека>.

* * *

<Чтобы сформировать образные представления о сказанном, обратимся к фотографии АПЛ “Курск” в надводном положении и рисунку её внешнего вида, представленным на рис. 4, а также к продольному разрезу, представленному на рис. 5.

В состав первой редакции рис. 5 не входил, поскольку он был найден в интернете позднее. Добавив во вторую редакцию рис. 5, мы сохраняем в ней и иллюстрацию, которая была в первой редакции, представленную ниже на рис. 6, для того, чтобы читатель имел представление о различиях обеих редакций.

Рис. 4. Внешний вид АПЛ Пр. 949А. Фотография взята с официального сайта ЦКБ морской техники “Рубин”; схема отсканирована из номера “Независимой газеты” от 31 августа 2000 г.

Рис. 5. Продольный разрез АПЛ Пр. 949А (Рисунок добавлен в 2002 г. по материалам сайта www.k-141.org/img/plan949a-big.gif)

1. Антенны гидроакустического комплекса. 2. Стеллажи с устройствами продольной и поперечной подачи с системой быстрого заряжания комплекса торпедно-ракет­ного во­ору­жения. 3. Первый (торпедный) отсек. 4. Аккумуляторные батареи. 5. Ходовой мостик. 6. Второй отсек (центральный пост). 7. Всплывающая спасательная камера. 8. Третий отсек. 9. Выдвижные устройства (перископы, антенны и т.п.). 10. Четвертый (жилой) отсек. 11. Проекции расположенных побортно вне прочного корпуса контейнеров с пусковыми установками противокорабельного ракетного комплекса “Гранит”. 12. Пятый отсек (вспомогательные механизмы). 13. Шестой отсек (вспомогательные механизмы) 14. Баллоны ВВД (воздуха высокого давления). 15. Седьмой (реакторный) отсек. 16. Реакторы. 17. Восьмой (турбинный) отсек. 18. Носовая ПТУ (паротурбинная установка). 19. Носовой ГРЩ (главный распределительный щит). 20. Девятый (турбинный) отсек. 21. Кормовая ПТУ. 22. Кормовой ГРЩ. 23. Десятый отсек (ГЭД — гребной электродвигатель). 24. ГЭД.

На рис. 6 показана немасштабная схема АПЛ “Курск” в разрезе по продольной плоскости симметрии (диаметральной плоскости), которая несмотря на свою загрублённость и некоторые искажения (есть различия с тем, что показано на рис. 5: в частности на рис. 5, отсек в котором расположен кормовой спасательный люк — десятый, а не девятый, — но для наших целей эти различия не принципиальны) тем не менее, даёт общее образное представление об устройстве АПЛ проекта, похожего на 949А.>

Рис. 6. Продольный разрез АПЛ Пр. 949А по публикации в книге М.Ю.Курушина “Подводная лодка «Курск»” (Москва, «Олимп», «АСТ», 2000 г.). Нумерация отсеков соответствует отечественной традиции. <Но плоскость, отсекающая воздушный пузырь в корме, не соответстует реальному положению лодки на грунте (дифференту 2О на нос и крену 1,5О на левый борт, о которых сообщалось в СМИ).>

В нижней части рис. 6 на горизонтальной линии имеются вертикальные засечки и цифры, указывающие номера отсеков. Засечки проведены в плоскостях, соответствующих носовой переборке каждого из отсеков. 1-й отсек — торпедный. 2‑й — центральный пост (главный командный пункт). 3‑й — штурманская рубка, пост химконтроля, стойки систем автоматики. 4‑й — каюты, камбуз, пульт управления реакторами. 5‑й и 5‑й-бис — реакторный. 6‑й — вспомогательных механизмов. 7‑й и 8‑й — турбинные. 9‑й — румпельное отделение (приводы управления рулями) и главные упорные подшипники. Вертикальной штриховка по периметру корпуса соответствует набору в пространстве между прочным и лёгкими корпусами. В корму от 9‑го отсека вне прочного корпуса расположены так называемые «штаны» — <специфический атрибут многих отечественных двухвальных атомных подводных лодок, начиная со второго поколения; это обтекатели и кронштейны гребных валов и рулевого устройства, представляющие собой проницаемые объёмы в пределах кормовой части лёгкого корпуса. Как выглядят «штаны» при взгляде снаружи, показано на проекциях внешнего вида АПЛ Пр. 949А на рис. 4.>

В нос от цифры «1», обозначающей начало прочного корпуса, расположены затапливаемые и проницаемые объёмы в пределах лёгкого корпуса, в которых размещено различное оборудование. Прямоугольник с горизонтальными линиями, расположенный на середине высоты корпуса, — выгородка антенн гидроакустического комплекса. <Это — большая «кастрюля», в которую помещён антенный комплекс. Обычно она заполнена водой, но при необходимости доступа людей к антеннам в надводном положении она может быть осушена.> Над нею в верхней части корпуса, в два яруса по высоте расположены торпедные аппараты. В верхнем ярусе два аппарата калибра 650 мм, в нижнем ярусе четыре аппарата калибра 533 мм. Внутри прочного корпуса на верхней палубе торпедного (1‑го) отсека на стеллажах хранятся запасные торпеды для торпедных аппаратов обоих ярусов. В его трюме (в самой нижней части) расположена «акку­му­ляторная яма», где находятся батареи<, а также некоторые прочные цистерны>. В кормовой оконечности наклонная черта с надписью «воздушный пузырь» показывает возможное положение воздушной подушки в 9‑м отсеке при его затоплении в условиях дифферента на нос.

* *
*

При этом более возможно, что одна из торпед <залпа, выпущенного натовской лодкой,> попала в лёгкий корпус в носовой оконечности над выгородкой гидроакустической станции и взорвалась в районе, где в два яруса размещены трубы торпедных аппаратов. Обычно аппараты заряжены: если из одного выпустили учебную торпеду, то в пяти[104] других аппаратах торпеды были боевые. В этом случае их боеголовки оказались практически в эпицентре взрыва одной из натовских торпед, и не могли не сдетонировать <(точнее: причины и условия для их детонации были наиболее подходящими, нежели во всех других версиях начала и развития катастрофы>. При этом первый отсек был бы неизбежно разрушен, <и на всём его протяжении вплоть до района> выгородки гидроакустической станции могли уцелеть только конструкции в нижней <(примыкающей к килю)> части этого района корпуса. Но взрыв в этом же районе корпуса наиболее вероятен и при столкновении лодки на ходу с <якорной или дрейфующей> миной. В один из дней проведения спаса­тельной операции проскользнуло сообщение, что корпус так разрушен, что гидроакустическая станция лежит на дне. Если это сообщение истинно, то видимо, разрушен и район размещения торпедных аппаратов, и для объяснения этого разрушения была выдвинута версия о столкновении с <дрейфующей> миной времён Великой Отечественной войны. Однако одиночная мина не могла оставить ещё одну — вторую пробоину на стыке 1‑го и 2‑го отсека, и, кроме того, район стыка отсеков удалён достаточно далеко от боеголовок торпед, вследствие чего ударная волна в районе размещения боеголовок торпед была бы ослаблена и не смогла бы вызвать их детонацию.

Взрыв торпеды или мины в непосредственной близости от заряженных торпедных аппаратов, повлекший за собой детонацию боевых торпед в них, — единственная версия, которая не противоречит статистике гибели подводных лодок: не известно ни одного случая, чтобы на борту подводных лодок взорвались бы торпеды при затоплении отсеков, взрывах глубинных бомб, ударах о грунт при навигационных происшествиях, затоплении лодок и их разрушении на глубине[105].

Это не значит, что <никогда в истории> торпеды не взрывались в аппаратах и в отсеках лодок, но <там> они взрывались по другим причинам. Зато известны случаи, когда в ходе боёв взрывы авиабомб и артиллерийских снарядов в непосредственной близости от заряженных торпедных аппаратов на надводных кораблях вызывали детонацию торпед.

При взрыве мины у борта торпеды в первом отсеке и в аппаратах были бы достаточно далеко удалены от эпицентра, и если не были поражены осколками <(что маловероятно, учитывая размещение оборудования в отсеке)>, то вряд ли бы сдетонировали. Соответственно взрыв торпед, размещённых на стеллажах в торпедном отсеке, если он и имел место, то был вторичен по отношению к детонации торпед в аппаратах, оказавшихся практически в эпицентре одного из взрывов противолодочного оружия. Даже если внутреннего взрыва в первом отсеке не было, то взрыва торпед в аппаратах и <внешнего взрыва> торпеды в районе стыка 1‑го и 2‑го отсеков достаточно, чтобы повлечь катастрофические разрушения с первого по четвертый отсек[106].

При затоплении же отсека через пробоину 1,40´2 метра (а тем более 2´3 метра), какая версия высказана в упоминавшихся “Московских ведомостях”, нет времени на развитие пожара, в котором торпеды могли бы взорваться вследствие перегрева.

Именно по причине неодновременности взрыва нескольких единиц боеприпасов и наложения друг на друга нескольких ударных волн второй “взрыв” оказался не только наиболее мощным, но относительно продолжи­тельным (растянутым во времени).­

Третий “взрыв”, о котором сообщили только некоторые средства массовой информации (если он в действительности имел место) мог быть гидродинамическим ударом при разрушении гидростатическим давлением какого-то “непрочного” герметически закрытого объёма при затоплении отсеков затонувшей подводной лодки (герметичных выгородок, герметичных постов).

Кроме того, смущает и официальное сообщение ВМФ об учебной задаче, которую решал “Курск” в ходе торпедных стрельб: поражение главной цели в ордере[107] надводного соединения кораблей. АПЛ типа “Курск” по нынешним ценам стоит порядка 1 млрд. долларов. В условиях мощной противолодочной обороны вероятность уничтожения подводной лодки после того, как выпущенные ею торпеды обнаружены (или поразили цель), если и не близка к 1, то более 0,5.[108] Для “Курска” это усугубляется тем, что, будучи ракетоносцем с полным подводным водоизмещением около 25 000 тонн, он уступает по своим характеристикам скрытности и манёвренности многоцелевым (торпед­ным) подводным лодкам с полным подводным водоизмещением в пределах 8 000 тонн, которые прямо предназначены для выполнения и такого рода торпедных стрельб[109].

Иными словами, в мире очень мало (порядка трёх десятков: <у США в строю авианосцев — 12 штук, плюс к ним крупные десантно-высадчные корабли США (типа “Тарава”, “Уосп”) и других стран НАТО>) надводных объектов, стрелять по которым торпедами с лодок Пр. 949 и 949А, почти при 100‑процентной гарантии их последующего уничтожения, военно-экономически оправдано. Кроме того, если употребляются торпеды без ядерных боевых частей, то подавляющее большинство такого рода объектов — вследствие наличия систем противоторпедной обороны и конструктивной защиты от взрывов торпед — не может быть утоплено одним торпедным залпом <(для многих из них попадание 2 — 3 торпед из залпа не приведёт даже к подавлению их способности решать возлагаемые на них боевые задачи)>. Это обстоятельство делает официально названную задачу, поставленную перед “Курском”, неактуальной в условиях ведения реальных боевых действий без применения ядерного оружия.

При всех этих рассуждениях также следует иметь в виду, что оценка целесообразности войны с уничтожением авианосцев и атомных подводных лодок (тем более применением ядерного оружия и с ядерным оружием на борту) при господствующем в военной среде образе мыслей является не одним из предметов военной науки, а безответственно отдаётся военными во власть политиков, чью деятельность военная наука и вооруженные силы должны верноподданно обслу­живать по принципу «армия вне политики» как в мирное время, так и в случае допущенной политиками войны (по их невежес­тву или злому умыслу).

Всё это было известно изначально ещё при разработке тактико-технических заданий на проектирование подводных лодок этого класса. Именно по этой причине, для более или менее гарантированного уничтожения таких хорошо охраняемых и живучих объектов (авиа­носцы, прежде всего) основным оружием АПЛ Пр. 949 и Пр. 949А являются 24 крылатые ракеты, что и привело более, чем к трёх- четырёхкратному росту полного подводного водоизмещения этого проекта в сопоставлении с более ранними отечественными проектами АПЛ, вооружённых противокорабельными крылатыми ракетами <правда меньшей мощности и дальности, чем “Гранит”>[110].

Но есть точка зрения, что и этого количества ракет <комплекса “Гранит”> недостаточно для того, чтобы с высокой вероятностью гарантировано “вскрыть” систему ПВО-ПРО авианосного соединения.

<«У новой ПКР ОН, созданной в 1980 — 1981 годах и получившей название “Гранит”, был обе­спечен подводный старт. Она имела уже ТРД, сверхзвуковую скорость и дальность полёта более 500 км. Эта ПКР была автономна на всей траектории полёта, имела слож­ную многовариантную программу атаки целей и повышенную помехозащищённость, что позволяло использовать их для поражения групповых надводных целей. Она была принята на вооружение как для ПЛАРК, так и для НК (РКР и АВ). Прекрасные тактические данные были достигнуты дорогой ценой. Так её стартовая масса составила 7 т, что явно превышало разумные пределы боезапаса такого вида[111]. ПКР или точнее самолёто-снаряд, превратился уже фактически в полноценный сверхзвуковой самолёт. Это явно указывало на то, что линия развития ПКР ОН по тогдашним требованиями ВМФ в техническом плане вела в тупик. Отсутствие гарантированного целеуказания для стрельбы на большую дальность в боевой обстановке и в тактическом плане делало ПКР ОН как главной ударной силы ВМФ СССР бесперспективным.

Быстрое развитие науки и техники привело к тому, что в ПВО в середине 1970‑х годов произошли кардинальные изменения. Так создание многоканальных ЗРК вначале с пакетным, а затем с установками вертикального пуска зенитных ракет многократно увеличило огневые возможности ПВО в борьбе с любыми воздушными целями, с какой бы скоростью они не летели. Наконец на вооружение истребительной авиации АУС поступил принципиально новый истребитель F‑14 “Томкэт” с УРС “Феникс” (дальность стрельбы > 140 км) и многоканальной бортовой РЛС, способной одновременно наводить 6 ракет по 6 воздушным целям одновременно. Кроме того, возможности его бортовой РЛС в ряде случаев позволяли ему обходиться даже без самолёта РЛД Е‑2 “Хокай”. Для отечественных разработчиков ПКР ОН было большим сюрпризом, подтверждённые испытаниями, боевые возможности новой системы ПВО ВМС США “Томкэт”-“Феникс”, принятой на вооружение в 1973 году. Дело даже доходило до того, что многие научные работники и руководители ВМФ СССР вплоть до конца 1970‑х годов не верили тому, что истребитель F-14 “Томкэт” способен произвести эффективный залп ракетами “Феникс” по шести сверхзвуковым целям и на дальности более 140 км, а его бортовая РЛС способна обнаружить ПКР ВМФ СССР на дальностях около 180 км и до настоящего времени, уже свыше 20 лет, является самой мощной на Западе (для истребителей). Создав эту систему оружия ПВО, вероятный противник нашёл эффективное “противоядие” от ПКР ОН ВМФ СССР» (В.П.Кузин, В.И.Никольский, “Военно-Морской флот СССР. 1945 — 1991”, Историческое Морское Общество, С-Петербург, 1996 г., стр. 331)[112].

Соответственно этим оценкам один самолёт РЛД “Хокай” и 4 — 6 истребителей “Томкэт” (а их обычно в воздухе в районе действий авианосца находится больше, чем 6), барражирующих[113] в районе соединения, с высокой степенью надёжности решают задачу противодействия АПЛ Пр. 949 в случае, если её всё же не смогли своевременно обнаружить противолодочные силы, и она смогла беспрепятственно выпустить ракетный залп.>

Вследствие этого требуется залповая стрельба 48 ракетами минимум с двух лодок, что представляет собой ещё одну проблему, поскольку необходимо обеспечить не только совместное действие двух лодок, но и синхронизировать их ракетные залпы по одной и той же цели <при целеуказании извне: со спутников или самолётов> желательно при удалении лодок друг от друга на несколько сотен километров и атаке ими <назначенной> цели с разных направлений. <Руководство ВМФ СССР уклонилось в 1970‑е гг. от анализа дилеммы, что лучше: большой и относительно шумный Пр. 949 с 24 ракетами с дальностью стрельбы более 500 км без гарантированного целеуказания, либо развитие АПЛ Пр. 670М в новом поколении с пониженной шумностью, с гарантированным целеуказанием бортовыми средствами, но с меньшим (чем у Пр. 949) количеством ракет, мень