Чувства — штука сложная

- Тим? - позвала я, вцепившись в ворот его рубашки. - Тим! Тим, проснись! ТИМ!

Это невозможно. Так не должно быть. Так не бывает. Он не мог бросить меня. Не мог оставить одну. Мы ведь еще вчера планировали, как будем жить в доме у моря. Он обещал мне…

- Тали, - кто-то попытался разжать мои пальцы, которые судорожно сжимали рубашку Тима. - Нужно уходить.

Тим не умер. Не умер. Не после всего того, что мы перенесли. Мы сбежали из лечебницы, из которой не было выхода. Мы смогли вырваться из цепких лап стражей Энохиана. Тим не может умереть от какой-то там раны.

- Они найдут нас, если мы не уйдем прямо сейчас, - доносился до меня все тот же назойливый голос.

Я не могла потерять единственного родного человека, который у меня остался. Он ведь так мне ничего и не объяснил. Он еще столько всего должен мне рассказать. Он не может умереть вот так. Не может бросить меня одну.

- КАТАЛИНА! - закричал тот же голос, и я ощутила, как кто-то с силой оттягивает меня от тела моего друга.

- Нет! - закричала я. - Оставьте меня в покое!

Порыв холодного ветра ворвался в проулок, словно ураган. Он принес с собой грозовые тучи, которые буквально взялись из ниоткуда, заслонив собой еще слабое утреннее солнце. Раскат грома был такой мощи, что земля содрогнулась. Эта дрожь отозвалась во всем моем теле.

- Посмотри на меня! - потребовал голос. - Посмотри!

Зачем? Зачем мне смотреть на кого-то? Кто может быть важен сейчас? Я не могу оторвать взгляд от остекленевших глаз Тима. Капли дождя быстро несутся навстречу холодной земле. Они разбиваются о лицо моего друга, стирая пятна крови с его щек.

- Тали, - зовет упрямый голос.

Что-то меняется. Кто-то резко хватает мое лицо в свои ладони, и спустя мгновение я смотрю в пару пронзительных серо-голубых глаз. Вспышка молнии будто пытается повторить живое сияние этого взгляда, но ей это не удается, и, разозлившись, она пускает вслед за собой новый, сотрясающий землю раскат грома.

- Мы должны уйти, - очень отчетливо, заставляя меня смотреть ему в глаза, говорит Джеймс. Теперь я узнаю, кому принадлежит этот упрямый голос. - Они уже идут за нами. Стражи поймут, что нас не было в машине, и станут искать нас.

В это самое мгновение я слышу резкий хлопок. Он чем-то напоминает звуки грома, но доносится издалека и кажется каким-то неестественным.

- Машина врезалась во что-то, - поясняет Джеймс, будто прочитав мои мысли. Именно это он и задумывал. Позволить стражам подумать, будто мы разбились. Ненадолго, конечно. Но это дало бы нам время, чтобы скрыться в проулках Нью-Йорка. - Нам нужно уходить.

- Мы должны забрать его! - воскликнула я.

Джеймс почти застонал от бессилия.

- Я не могу разгуливать по Нью-Йорку с трупом на плече, - резко воскликнул он.

Я сама не заметила, как разжала пальцы, которыми цеплялась за Тима, и набросилась на Джеймса, молотя его руками и ногами. А парень будто того и ждал. Легко блокируя мои неуклюжие удары, он вцепился в мои запястья и рывком поднялся на ноги, волоча меня следом. Я все еще выдиралась, все еще пыталась кричать на него, я все еще была безумна. Во мне не осталось никакого чувства самосохранения. Я забыла об опасности, которая нам угрожает. Забыла, что Джеймс был на моей стороне. Забыла, что он тоже рискует.

Была лишь отупляющая душевная боль, которая сводила с ума и которой я пыталась найти выход через насилие. Никакие уговоры на меня не действовали. И тогда Джеймс принял иное решение. Единственно правильное в такой ситуации.

- Прости, - прошептал он мне на ухо, когда я в очередной раз вцепилась ему в лицо. - Но ты не оставляешь мне выбора.

Резкий удар затылком об стену оказался достаточно сильным, чтобы я упала в темную бездну и перестала сопротивляться.

 

Голова раскалывалась так, словно кто-то пихнул под череп раскаленную добела кочергу. Мне хотелось снова забыться во сне, но сознание упрямо брало курс на реальность. И чем ближе я была к этой реальности, тем больнее мне становилось ее осознавать. Я все еще цеплялась за призрачную надежду, что произошедшее с Тимом - это просто плохой сон. Я не знаю, где проснусь сейчас, который будет час, что у нас на повестке дня, но смерть Тима точно не может оказаться реальностью. Ведь этот попросту жестоко. Настолько жестоко, что я даже не могу подобрать нужных слов, чтобы описать свое отчаянье.

Как только я окончательно поняла, что сопротивляться с наступающему пробуждению больше не имеет смысла, то решила, что не стоит тянуть кота за хвост, и попыталась открыть глаза. Как ни странно, но это оказалось не так-то просто. Поначалу меня ослепил не такой уж яркий свет, исходящий от лампы на прикроватной тумбочке, а затем перед глазами все поплыло от головной боли.

Кто-то сидел у изножья большой кровати. Я все никак не могла рассмотреть лица человека. Он был в тени. Но вскоре до меня дошло, кто это. Джеймс. Он следил за мной с опаской и немного виноватым видом, не решаясь заговорить или сделать резкое движение. Это ведь он вырубил меня, чтобы оттащить от тела Тима!

Зла ли я на него? Нет. Если честно, мне все равно, что сделал Джеймс. Я вообще ничего не чувствую. Будто изнутри все покрылось толстым слоем льда, который не позволяет эмоциям выплеснуться наружу. Вряд ли это так уж хорошо, но все же чуточку лучше боли.

- Где я? - спросила я и стала выпутываться из сбившихся простыней, которые окутали мои ноги. Видимо, я металась во сне по всей кровати.

Взгляд Джеймса оставался все таким же настороженным.

- У меня дома, - просто ответил парень.

Я нахмурилась. Колесики и шестеренки в моем мозгу со скрипом зашевелились.

- Разве нас не будут искать именно здесь?

Джеймс покачал головой, придвигаясь немного ближе ко мне и помогая выпутаться из проклятых простыней.

- Никто не знает об этом месте. Даже Мич.

Во взгляде Джеймса видно сожаление. Несмотря на смелость или же безумие, Джеймс все же переживает за Мича. Что стражи сделают с ним, когда пройдет первый шок от нашего побега и начнутся полномасштабные поиски? Станут ли они подозревать его в соучастии? Мич не был самым приятным человеком из всех, кого я знала, но я не хотела, чтобы с ним сделали что-то плохое.

- Он ничего не знает и остается верен стражам Энохиана, - будто читая мои мысли, заговорил Джеймс. Вот только голос его звучал так, будто он сам пытался убедить себя. - Они ничего ему не сделают.

Я медленно кивнула, якобы соглашаясь с Джеймсом. На самом же деле мы оба не до конца верили в такой исход событий для Мича. Ему еще придется доказать свою преданность стражам.

 

«Дом» Джеймса оказался простым подвалом прямо под многоэтажным жилым зданием, находящимся в самом центре Нью-Йорка. Ни один нормальный беглец не стал бы прятаться в столь оживленном районе, где его легко могли обнаружить. И именно поэтому нас никто не стал бы здесь искать. К тому же, подвал оказался самым настоящим секретным бункером, построенным с учетом всех давних традиций.

Ни на одном плане этого здания не было этого подвала. Вход в данное убежище был надежно скрыт в одной из жилых квартир на первом этаже, которая принадлежала некому Стивену Нильсону, которого, разумеется, никто никогда не видел собственными глазами.

Сам подвал был обставлен достаточно хорошо, чтобы его можно было назвать квартирой. Две просторные спальни были уставлены простой, но удобной мебелью из темного дерева. Одна небольшая ванная, одна кухня, она же и гостиная со столовой. Квартирка оказалась полна консервированной еды, нескольких сотен книг и целым арсеналом самого разного оружия. Наверное, это было самое лучшее место на Земле по меркам Джеймса Озборна. Возможно, оно могло бы понравиться и мне. Будь я кем-то другим, а не апатическим мешком картошки.

- Мы можем оставаться здесь столько, сколько ты захочешь, - проговорил Джеймс на утро следующего дня. Хотя, было ли это утро или день, я точно сказать не могла. В подвале сложно уследить за временем.

- Отлично, - сухо проговорила я, глядя на банку консервированных фруктов, которые не собиралась есть. - Вечность в подвале - это не так уж и плохо.

Джеймс хмыкнул, сунув очередную ложку томатного супа (опять же из банки) себе в рот. С его аппетитом все было в полном порядке.

- Взаперти? - переспросил парень спустя какое-то время. - Неужели тебе нужна вечность на то, чтобы оплакать кого-то?

Я уставилась на гладкую деревянную поверхность стола, не собираясь отвечать. Я знаю, что Джеймс внимательно следит за моей реакцией. Он пытается понять, насколько глубоки мои раны и как их можно вылечить, но проблема в том, что вылечить их нельзя. Можно стереть себе память, заточить себя в какой-нибудь темнице и сидеть в кромешной тьме, но вырванные части души никогда не перестают кровоточить. Я помню, я все еще чувствую, боль после утраты брата. Боль, которая никогда не отступала. Она лишь притупилась и со временем я научилась жить с этими ранами, хотя большую часть прожитого времени я даже не помнила, откуда они взялись. Я все еще оплакивала родителей, которых так плохо помнила. И теперь где-то глубоко внутри меня появился новый кровоточащий рубец. Тим. Сколько я еще должна потерять, чтобы, наконец, все это закончилось? Почему именно мне досталось бессмертие, которого я никогда не хотела?

- Знаешь, - неуверенно пробормотал Джеймс, отложив ложку. - Я знаю, что терять близких - это больно.

Парень поджал губы, и на его лице проступило упрямое выражение. Будто говорить на такие темы было против его натуры. Он не умел утешать кого-то и вряд ли когда-нибудь ждал утешения от других. Джеймс Озборн был сильным человеком, который привык решать свои проблемы в одиночку, а не обсуждать их с кем-либо. Но сейчас что-то заставляет его сделать исключение. Исключение для меня. Снова.

- Мы с Митчем видели, как демоны разорвали наших родителей на мелкие кусочки, еще когда были детьми, - все еще хмурясь и избегая смотреть мне в глаза, признался Джеймс. - Я помню это. Помню, как в нашу комнату вбежала мама. В ее руках было оружие, и тогда я сразу понял, что дело дрянь, хотя мне было всего шесть лет. Отец отбивался от этих тварей где-то за дверью. Он не мог задержать их надолго. Мать спрятала нас в нашем шкафу, хотя это и было глупо. Мы сидели в этом проклятом деревянном ящике и сквозь небольшие щели видели, как ублюдки заполнили детскую, как сражается мама и как она падает замертво.

Джеймс не вздрогнул. Его голос был таким же глухим и низким, как всегда. Взгляд сосредоточился на одной точке, но казалось, что он заглядывает в далекое прошлое.

- Это была она, - проговорил парень, и его руки, которые до этого спокойно покоились на столе, сжались в кулаки. - Энея прислала демонов разобраться со всей нашей семьей. Она часто делает нечто подобное, поэтому многие стражи пытаются прятать своих детей.

Что-то помешало мне сделать очередной вдох, и я ощутила, как в горле встал ком. Я знала, что Энея одержима местью, но всегда представляла себе что-то абстрактное. Я никогда не думала о каком-либо конкретном страже как о жертве. Мне не приходилось видеть, как они умирают из-за нее. Но сейчас предо мной был реальный человек с реальной кровавой историей, и что-то внутри меня екнуло. Взбунтовалось.

- Нас с братом вовремя вытащили из всей этой мясорубки другие стражи. Они узнали о планах Энеи насчет семьи Озборнов, но спасти родителей не успели. Только нас.

Джеймс замолчал, и его лицо снова стало суровым. Он уставился на свои сжатые кулаки, думая о чем-то своем. Живые картинки, словно я и впрямь могла все это видеть, замелькали в моем сознании, описывая весь тот ужас, который испытывали два маленьких мальчика, сидя в шкафу и наблюдая гибель своей матери. Наверняка, они слышали крики, понимали, что их смерть совсем близко и что они только что остались сиротами. Как же рано им пришлось повзрослеть и испытать всю эту боль.

- Зачем ты помешал другим стражам использовать меня? - тихо спросила я. - Ты ведь ненавидишь Энею не меньше остальных.

Джеймс медленно поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. Между его бровями появилась небольшая складка, словно он и сам задавался тем же вопросом.

- Я хотел, чтобы ты помогла нам. Любой ценой. Я ведь искал тебя с тех пор, как прошел Посвящение, - проговорил парень, задумчиво склонив голову набок. - И нашел. Поначалу я думал, что ты такая же, как она. Меня предупреждали, что это возможно. Я тогда еще подумал, что если ты окажешься такой, как Энея Дувр, то я убью тебя лично. Когда я только-только попал в лечебницу, то меня так накачали какой-то дрянью, что, когда я очнулся и увидел тебя, то и впрямь попытался это сделать, даже не разбираясь, что к чему.

Я вспомнила, как Джеймс пытался придушить меня в нашу первую встречу. Безумие, знаю, но сейчас это кажется таким пустяком.

- Затем я протрезвел и понял свою ошибку. Это здорово осложнило мою задачу, но я был уверен, что если смогу втереться тебе в доверие, то позже ты сама захочешь помочь мне и всем стражам Энохиана заодно. Вот только вместо того, чтобы выполнить поставленную задачу, я сам начал доверять тебе. Большая ошибка в моем случае.

Джеймс едва заметно усмехнулся уголками губ.

- Странно, правда? Пришел, чтобы завоевать идеальное оружие против Энеи Дувр, и сам же вляпался по уши, - Джеймс неожиданно тряхнул головой и посмотрел на меня с укором. Будто я в чем-то провинилась, но он не был особо зол. Скорее, смущен. - Ладно, хватит разводить розовые сопли. Я не собираюсь сейчас живописно описывать всю историю этих гребаных чувств.

Признаюсь честно: я немного офигела от такого поворота событий.

- Каких чувств? - прошептала я, чувствуя, как краснею до самых корней волос. Ну, и глупый же у меня, наверное, вид.

Озборн обреченно вздохнул и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди и глядя на меня исподлобья. А затем он поднялся и стал убирать остатки еды со стола, при этом делая вид, будто ничего не было.

Мне показалось, что он немного обиделся. Будто я не поняла очевидного, а ему было слишком неловко говорить напрямик. А ведь это Джеймс! Джеймс, с которым понятие «неловко» — абсурд. Джеймс а-ля-говорю-все-что-в-голову-взбредет!

 

Время перестало существовать в этом небольшом подвале. Я не знала, день сейчас или ночь, не знала, какое сегодня число или даже месяц. Джеймс время от времени уходил из подвала, чтобы пополнить запасы продовольствия, но всегда возвращался очень быстро, и поэтому я не переживала за него. Он больше не говорил ни о смерти близких, ни о загадочных чувствах, смысл которых был мне неясен. Мы вообще мало разговаривали. Казалось, что Озборн просто ждет, когда я возьму себя в руки и начну делать хоть что-то, но что именно? Куда мы могли податься? Какие у нас были цели, кроме банального выживания? Были ли вообще хоть какие-то цели?

Я погрузилась в сон, даже не заметив этого. Казалось бы, всего мгновение назад я сидела с книгой в руках на небольшом диванчике в гостиной, но вот я уже где-то очень далеко. Холодный ветер пробирает до самых костей, а все ощущения так обострены, что я даже не уверена в том, что это сон. Но ведь иначе быть не может, верно? Я ведь никуда не уходила.

- Чего тебе? - раздался сухой голос за моей спиной.

От неожиданности я вздрогнула и резко обернулась. Теперь все начинало обретать свои краски. Я поняла, что нахожусь на небольшой полянке прямо рядом с домом Тейта. Ели, которые раньше росли вокруг древнего особняка, стали гораздо выше. Это означало, что прошло не одно десятилетие с тех пор, как я была здесь в последний раз. Возможно, даже столетия. Но вот сам дом казался все таким же старым. Он ни капли не изменился.

Посреди поляны, всего в нескольких шагах от меня, стоял Тейт Рид. Его волосы были такого же цвета, как серебряные лунные лучи, падающие на темный лес позади меня. Взгляд серых глаз казался жестким и холодным, но обращен он был не на меня.

Я снова обернулась и уставилась в темноту леса. Постепенно из нее стала появляться девушка. Ее рыжие волосы казались темным огнем. Зеленые глаза сверкали, словно два драгоценных камня. А кожа казалась белоснежной. Ее черты лица остались такими же неизменными, как у меня и Тейта, но все же мы все изменились. В лице Тейта читалась смертельная усталость и холод. Лицо Энеи выражало отвращение и жажду самой кровавой мести. Я же навсегда сохранила на себе отпечаток внутренней боли. Я знала, что мои глаза больше не сверкают тем синим светом, который был в них когда-то. Бессмертие ни для кого из нас не стало подарком. Оно изменило нас всех. Бессмертие — это наше изощренное проклятье.

- Я пришла узнать, как твои дела, - улыбнувшись, проговорила Энея. Раньше ее улыбка дарила людям тепло и чувство покоя, но сейчас она походила на оскал волчицы.

Тейт все так же выжидательно смотрел на Энею, не говоря ни слова.

- А где твоя новая подружка? - как бы между прочим поинтересовалась Энея и слегка вытянула шею, будто могла увидеть кого-то в темных окнах дома. - Мне сказали, что она здесь.

Тейт и бровью не повел, но вот его руки здорово напряглись. Будто он собирался сжать кулаки, но вовремя остановился.

- Забавно, правда? – усмехаясь, проговорила Энея. - Ее предки всю жизнь ставили тебе палки в колеса, а ты вот так просто обо всем забыл?

О ком она говорит? Чьи предки?

- Я ничего не забываю, - резко сказал Тейт,. и глаза его опасно заблестели.

- Как и я, - понимающе кивнула Энея. - Иначе нас здесь бы уже не было, верно?

- Чего ты хочешь? Убить ее? - спокойно, почти безразлично, проговорил Тейт. - Эта девчонка последняя из Энохианских стражей. Прикончишь ее, и дело с концом. Мои поздравления.

Уголки губ Энеи дернулись в новой коварной улыбке, а глаза говорили — она не верит в безразличие Тейта, хотя он очень хорошо его разыгрывает.

- Ну, что ты, - почти добродушно рассмеялась девушка. Только от этого смеха кровь стынет в жилах. - Убить ее сейчас было бы ошибкой.

- Отчего же? - сухо поинтересовался Тейт.

- Она может быть мне полезна, - туманно ответила Энея и задумчиво уставилась на одно из темных окон. Я знала, в какой комнате находилось это окно. Второй этаж, почти самая отдаленная комната. Комната Тейта.

- Если ты думаешь, что она отдаст тебе книгу Энохиана или хотя бы скажет, где ее найти, то ты глубоко ошибаешься. Нужно было думать, какую семью оставлять в живых до последнего, - мрачно усмехнулся Рид. - Она скорее умрет, чем расскажет что бы то ни было тебе и твоим дружкам-демонам.

- Неужели? - явно забавляясь, проворковала Энея. - Я помню кое-кого, о ком говорили точно так же, восхваляя его верность долгу и собственному роду. Вот только у всех есть свои слабости. Даже у стражей Энохиана. Ты ведь понимаешь, о ком я говорю?

Тейт поджал губы.

- В семье не без урода, - признал он.

На этот раз смех Энеи был звонким и громким. Я ощутила, как у меня сжалось сердце, а желудок сделал трусливое сальто.

- Все еще ненавидишь его, да? - поддразнивала Тейта девушка. - Из-за Каталины? Или просто потому, что он Джеймс Озборн?

Что за черт? При чем здесь Джеймс? При чем здесь я?

- Какое мне дело до Озборнов и всего того дерьма, которое их неизменно окружает? - резко спросил Тейт.

- Тали? - позвал меня голос, не принадлежащий сну, и я тут же очнулась от забвения.

Открыв глаза, я увидела реального Джеймса Озборна, который нависал надо мной, положив одну руку на спинку дивана, а другой перехватив упавшую с моих колен книгу. Я села, потерев глаза.

- Что? - сонно спросила я, стараясь не выдать того замешательства, которое испытывала после такого странного сна. Он был слишком реален, чтобы его так просто проигнорировать. И я помнила его слишком хорошо, как и те туманные сны о Мэриан.

- Ты звала меня во сне, - почти довольно проговорил Джеймс. - Бормотала мое имя,. словно молитву.

- И тебе не хватило такта сделать вид, будто этого не было? - возмутилась я, чувствуя, как краснею. Замешательство сменилось смущением и раздраженностью.

Ухмылка парня стала гораздо шире.

- Мое чувство такта не распространяется на игнорирование таких очевидных признаков маниакальной увлеченности мною, которая довольно часто проявляется в женской части любого общества, в котором мне приходилось бывать, - на одном дыхании выпалил Джеймс, все еще гадко улыбаясь.

Я громко фыркнула и поспешила скрыться в своей комнате. Мне не хотелось, чтобы Джеймс заметил под маской смущения настоящее беспокойство. Сон, который я увидела, пробудил во мне что-то очень важное. Что-то, что заставляет меня выкарабкаться из меланхолии и начать думать. А мысли всегда становятся действиями, если их достаточно развить.

 

«- Не говори ее имени, - прохрипел он. - Не говори, иначе они не дадут ей появиться. А она… она должна… важно… это важно… девушка из сна… важна… ».

Я металась из угла в угол, прокручивая эти слова в своем сознании снова и снова. Печальным был тот факт, что я прекрасно помнила каждое мгновение, которое было связано со смертью Тима, но я не до конца понимала его последние слова.

О ком он говорил? О Мэриан, больше не о ком. Она единственная, кто подходил под описание «девушки из сна». Никакой другой быть не могло, ведь именно с ней были связаны мои самые реалистические сны. Но что означает «они не дадут ей появиться»? И как девушка из сна может оказаться реальной? Почему я вижу ее? И откуда о ней узнал Тим? Как она связана с Тейтом? Что происходит между Тейтом и Энеей?

Тим знал гораздо больше меня. Откуда? Без понятия. Если бы нам дали чуточку больше времени, хотя бы еще один день, то Тим мне все рассказал бы. Он ведь уже пытался мне что-то объяснить, когда мы еще были на корабле, но и тогда нам помешали. Нам всегда мешали.

- Черт! - резко выкрикнула я.

Апатия уходила так стремительно, что накатившие эмоции вышибли из моей грудной клетки весь воздух. Пытаясь хоть как-то справиться с потоком эмоций, я резко опустилась на пол и прижала колени к груди, обхватив их руками. Боль, страх, отчаянье и непонимание — все это смешалось в моей душе в ядовитый коктейль. Мне снова захотелось кричать, как тогда, в переулке, где лежало тело Тима, но на этот раз я смогла взять себя в руки.

Джеймс был прав: я не могу просидеть взаперти всю оставшуюся вечность. И если еще совсем недавно я не знала, к чему вообще могу стремиться, то сейчас у меня появлялся план. Этот план был спонтанным. Он граничил с безумием и неоправданным риском, но я не могла иначе. Если останусь здесь, то сойду с ума окончательно. Я должна во всем разобраться.

Мне нужно понять, кто такая Мэриан и как я связана с ней. Возможно, это ключ к разгадке моей собственной сущности. Могу ли я верить своим снам? Тейт сказал, что она последняя из рода энохианский стражей, но ведь это не так. Они не вымерли. Возможно, их не так много, как когда-то, но все же достаточно, чтобы прочесывать весь Нью-Йорк в надежде убить меня и Озборна. И еще Тейт что-то говорил о Джеймсе, но разве он может быть с ним знаком? И он упоминал обо мне. Знал ли Тейт, куда я делась и что со мной произошло? И каким образом Рид стал бессмертным?

Кажется, у меня закружилась голова.

Множество вопросов сводилось всего к одному человеку. Человеку, который, если сны не обманули меня, все еще жив. Все безумие заключается в том, что я собираюсь покинуть безопасное убежище, гонимая неясными снами, в поисках человека, который вот уже несколько столетий как должен быть мертв и, ко всему прочему, который убил моего брата. А все ради того, чтобы выяснить, что с ним произошло и кто та девушка из снов.

Вот только как добраться до родного города всех стражей Энохиана, при этом сохранив при себе все конечности и собственную жизнь?

Именно поэтому мне нужен план. Самый отчаянный и безумный план из всех возможных. План в стиле Озборнов.

 

В глубоких ящиках комода, который стоял в отведенной для меня комнате, я нашла старый и очень потрепанный временем походный рюкзак. Джеймс за те несколько дней, которые мы пробыли в его убежище, успел натаскать для меня кое-что из одежды, но помимо этого я сунула в рюкзак еще и пару его рубашек. На всякий случай.

По моим расчетам, и я очень надеялась, что они верны, сейчас в Нью-Йорке было около двух часов ночи. Но сон в мои планы не входил. Я была одета в черные брюки, походные ботинки, темную кофту и все в тот же плащ с широким капюшоном, который был на мне по прибытии в этот злосчастный город. Теперь оставалось лишь ждать.

Когда тонкая полоска света, которая пробиралась в мою комнату через щель между дверью и полом, погасла, я набросила рюкзак на спину и замерла в ожидании. Послышались шаги за дверью, скрипнули половицы, Джеймс вошел в соседнюю комнату и закрыл за собой дверь. Я просидела на полу у двери еще около получаса, ожидая, когда он окончательно уснет. В подвале повисла мирная тишина.

Без четверти три часа ночи.

Пора.

Неслышно открыв дверь, я пробралась в гостиную и кухню по совместительству. Здесь не было ни единого лучика света, но я достаточно хорошо запомнила расположение мебели, чтобы беспрепятственно пройти вдоль всей комнаты. До двери оставалась всего пара шагов, и сердце колотилось так, будто готово разорваться на мелкие кусочки. Вот еще чуть-чуть, и я смогу дотронуться до большой железной двери, снять с нее цепочку, отодвинуть тяжелый металлический засов и щелкнуть двумя замками.

Два шага.

По левому виску скатилась холодная капелька пота. Я намерено не говорила Джеймсу ни о каких планах и разыгрывала тяжелую депрессию в течение двух дней. Он не должен ничего заподозрить до тех пор, пока не решит, что я слишком долго не выхожу из своей комнаты. Что он сделает, когда поймет, что я сбежала?

Один шаг.

Он должен понять, что я сделала это не просто так. У меня всегда были причины держаться подальше от тех, кто мне дорог. А Джеймс, пускай я и не всегда готова была это признать, был мне дорог. Даже призрачный шанс на то, что Озборн мог знать что-то о Тейте. не убедило меня в том, что его стоить посвящать в мои планы. Я доставила ему слишком много проблем, хотя, по сути, он сам на них и напоролся. Но это уже не важно.

Мои пальцы касаются холодного металла.

Я все делаю правильно. В одиночку у него будет шанс выжить. Джеймс умный и сильный, он сможет скрываться всю жизнь от стражей Энохиана. Может, это не самая лучшая перспектива, но иного пути просто нет. И я уверена, что ему не нужен балласт в виде бессмертной девушки, которая убивает все, что ей дорого или просто попалось на пути. Я не смогла спасти Ноа и Энею, не смогла спасти своих родителей, я даже не пыталась спасти свой род или саму себя. По моей вине мертв Тим. Но я должна хотя бы попытаться спасти Джеймса. Больше мне ничего не остается.

Щелк.

Яркий свет резко ударил по глазам, словно их накололи на вилку. Выругавшись не самыми приличными словами, я крепко зажмурилась. Когда мне, наконец, удалось совладать с собственным зрением, то я увидела картину, которая вызвала во мне отчаянный стон.

Джеймс сидел в единственном потертом кресле, которое было в гостиной. Рядом с ним на столике стояла злосчастная лампа, которая ослепила меня. Сам парень был полностью одет. На нем даже была тяжелая кожаная куртка, а у ног лежал такой же рюкзак, как и у меня, только чуточку больше.

Я ожидала увидеть на лице Джеймса злость или хотя бы недовольство, но этого не было. Вместо взглядов, полных упрека, я увидела снисходительную улыбку и адских бесенят в серо-голубых глазах.

- Ну, и куда мы отправляемся? - поинтересовался Озборн таким тоном, будто мы собрались в отпуск.

- Как ты узнал? - воскликнула я.

Парень злорадно усмехнулся.

- Я чувствую, когда ты мне лжешь. Даже когда ты молчишь, я всегда чую, что ты что-то замышляешь.

И что, скажите на милость, я должна ответить на такое?

- Так куда мы отправляемся? - снова поинтересовался Джеймс, делая гнусное ударение на слово «мы».

- Я ухожу отсюда, - проговорила я, выпрямившись и с вызовом посмотрев на Джеймса. - Одна.

Парень покачал головой.

- И куда же?

- Это… хм... -я попыталась быстро придумать подходящую отговорку, но проблема в том, что я не хотела врать, но и говорить правду не собиралась. - Важно.

- Весьма информативно, - с напускной серьезностью кивнул Джеймс. - А поподробней?

- Я не могу рассказать.

- Потому что это до жути опасно? - подсказал парень.

- Именно! - воскликнула я.

- И ты решила тихо сбежать ради того, чтобы спасти меня от таких страшных испытаний? - с наигранным драматизмом в голосе проговорил Джеймс, прижав правую ладонь к сердцу.

- Нет, - сухо соврала я. - Это просто не твое дело.

Джеймс вздохнул и поднялся на ноги. Весь насмешливый драматизм исчез. Я была готова бежать сломя голову, вот только куда бежать? Чтобы открыть дверь, мне понадобится целая минута, а этого более чем достаточно, чтобы снова меня вырубить. Хотя, я сомневаюсь, что Озборн сделает это. Он ужасно себя чувствовал, когда ударил меня. Это было не в его характере — бить девушку. Если она, конечно, не демон или профессиональный убийца примерно его уровня. Тогда все в порядке.

- Я не собираюсь останавливать тебя, - спокойно сказал Джеймс, стоя в нескольких шагах от меня. - Ты можешь уйти, когда и куда захочешь. Но я пойду за тобой.

- Зачем тебе все это? Ты ведь даже не знаешь, что я собираюсь сделать,- пробормотала я.

Парень развел руками.

- Мне нечего терять, - просто ответил он. - И я не собираюсь доживать свою жизнь взаперти. Даже если так безопасней.

- Если ты будешь рядом со мной, то рано или поздно погибнешь. А для тебя смерть может оказаться гораздо страшнее, чем для любого другого живого существа.

- Смерть в любом случае настигает каждого, - без всякого притворства проговорил Джеймс. А затем он улыбнулся широкой улыбкой, от которой мне стало чуточку легче. - Иногда риск - это единственный стимул в жизни.

Путь неблизкий

Прохладная ночь надежно скрывала наши фигуры в своей тени. Мы крались вдоль самых темных переулков, не попадая под свет уличных фонарей. Правую руку Джеймс держал во внутреннем кармане своей куртки, наверняка, сжимая какое-нибудь оружие. Другой рукой он крепко сжимал мои пальцы, ведя за собой. Озборн знал этот город так же хорошо, как знал собственный дом. Вот только он не знал, куда именно мы направляемся.

Я чувствовала угрызения совести из-за того, что не посвятила парня в свой план. Я ничего не рассказала ему ни о Тейте, ни о своих снах, ни о том, куда нам нужно добраться. Да и как бы я ему все это объяснила? Я ведь не могла рассказать Озборну о том, что все мои надежды связаны с парнем, которого я в последний раз видела аж в 1666-м году, но который с недавних пор стал появляться в моих снах. Вряд ли хоть один нормальный человек смог бы поверить в такое. Хотя, Джеймс и не попадал в категорию «нормальных» людей.

Вот только сам Озборн воспринял такое положение вещей, а именно мое нежелание поведать суть нашего безумного плана, как нечто привычное. Будто его вовсе не волновало, в какую аферу я собираюсь его втянуть. Возможно, он был даже рад тому, что ввязался в дело, сути которого не понимал.

Безумец.

- Нам нужно сесть на поезд, - тихо шепнула я, когда Джеймс замер в одном из темных переулков, раздумывая, куда свернуть на этот раз.

Парень медленно кивнул, внимательно всматриваясь во тьму прямо перед собой, а затем резко дернул меня, заставляя следовать за ним. Мы пробежали примерно квартал, прежде чем снова остановиться. Не думаю, что подобные районы Нью-Йорка стали бы показывать туристам. Несмотря на то, что мы крались в кромешной тьме, я все же ощущала не самые приятные «ароматы» некоторых улиц, а так же слышала частые стоны или даже крики, доносившиеся из высоких кирпичных домов, которые выглядели довольно побитыми и запущенными.

- Куда мы идем? - едва смогла выдавить я, когда мы снова остановились после длительной пробежки.

- Нам нужно выбраться на Парк-авеню, - тем же шепотом, но куда более спокойным и лишенным тяжелой одышки, ответил Джеймс. - Если повезет, то мы сможем пробраться на Центральный вокзал живыми.

Джеймс снова сорвался с места, словно кот, которого кто-то спугнул, и безжалостно потащил меня следом. Рюкзак за моими плечами, хотя и был легким, но все же здорово мешал при беге. А легкие, у которых почти двести лет не было возможности показать себя на длинных забегах с препятствиями, свирепо горели адским пламенем.

Вскоре я увидела яркий просвет среди серых высоток, и тогда Джеймс снова остановился. Он казался очень напряженным и постоянно внимательно оглядывался по сторонам. Мы простояли в тени далекого проулка достаточно долго, чтобы я смогла снова дышать без судорожных спазмов и головокружения. Озборн явно обдумывал какой-то план, но, судя по хмурому лицу, это был не очень хороший план.

Он обернулся ко мне и только сейчас сфокусировал свой взгляд на моем лице.

- Опусти голову и иди рядом со мной. Постарайся не выделяться из толпы, ладно? - прошептал парень последние напутствия.

Я кивнула, и тогда он поднял обе руки, осторожно поднимая капюшон моего плаща и надевая его мне на голову. Затем Джеймс снова взял мою руку в свою ладонь, сплетя наши пальцы. На этот раз мы не бежали. Мы прошли оставшийся путь во тьме осторожным, тихим шагом, а затем появились яркие огни оживленных даже в такое время улиц, которые тут же поглотили нас.

Людей было не так уж и много, по крайней мере, в нормальное, дневное, время суток их было бы гораздо больше, но нам все же удалось затеряться в небольшой компании итальянских туристов, которые отчаянно спешили на свой поезд. Войдя в холл Центрального вокзала, я поразилась его величию, но созерцать огромный павильон не было времени. Нам нужно было быстро отыскать поезд, который хотя бы шел в сторону Вирджинии, а затем пробраться на него, не привлекая при этом внимания и…

БУМ!

Раскат грома отразился от сводчатых потолков Центрального вокзала. Мгновение никто не знал, что происходит, а затем началась паника. Пассажиры стали мчаться кто куда. Кто-то с силой заехал мне прямо под ребра, и я потеряла равновесие. Еще секунда, и я бы уже валялась на полу, под ногами нескольких десятков напуганных людей, но Джеймс вытащил меня из толпы почти мгновенно, не дав упасть.

- Стражи! - крикнул он, распихивая на ходу напуганных прохожих. Даже в таком сплетении чужих криков, вечных толчков и непроизвольных ударов со всех сторон, я отчетливо услышала несколько отборных матерных слов сразу на нескольких языках. Причем все их выпалил Джеймс.

Мы мчались против обезумевшей толпы, и это было непросто. Раздалось еще два выстрела. Одна из пуль просвистела всего в нескольких дюймах от моей головы. Я пригнула голову и помчалась вслед за Джеймсом, который в свою очередь проталкивался к выходу на ближайшие платформы.

Послышались новые выстрелы, новые крики, кажется, в холл ворвалась полиция. Но это не имело значения. Мы бежали вдоль огромного зала к спасительному выходу. Хотя, был ли он таким уж спасительным, я наверняка сказать не могла. Все внутри меня перевернулось. Всплеск адреналина делал картину поразительно четкой. Я больше не замечала смертельной усталости. Я лишь бежала так, словно за мной гнались черти.

Мы вырвались на одну из платформ, рядом с которой двигался отбывающий поезд. Мы с Джеймсом переглянулись лишь на мгновение, а затем бросились вдогонку. Парень выпустил мою руку, но лишь ради того, чтобы ухватиться за поручень рядом с закрытой дверью последнего вагона. Позади послышались новые выстрели. Пули отскакивали от парапета прямо у моих ног. Поезд стремительно набирал скорость, а платформа вот-вот должна была закончиться, резко оборвавшись. Я начала отставать. Я чувствовала, как выдыхаюсь. Все мое тело работало на пределе. Еще немного, и я могла бы упасть замертво, но каким-то чудом я все еще заставляла ноги бежать, а легкие судорожно сжиматься, хватая крохи воздуха.

Джеймс запрыгнул на ступеньки перед входом в вагон и резко открыл дверь. Он протянул мне руку, но я никак не могла дотянуться до нее. Еще бы чуть-чуть…

- Давай,- прокричал парень. - Ты сможешь. Ну же!

Это мой последний шанс. Еще немного. Я не закончу это безумное путешествие в самом начале, в лапах стражей Энохиана. Ни за что! Найдя в себе остатки сил, я прибавила скорости. Перед глазами все поплыло. Легкие разрывались от боли. Но я все же смогла ухватиться за прохладную, сухую руку с грубоватой кожей. Джеймс с силой дер<