Халифат Аббасидов (750-1258)

Собравшиеся в районе Куфы преданные Аббасидам военачальники единогласно решили избрать на пост халифа Абу-аль-Аббаса, которому была принесена присяга в главной мечети Куфы.

В своей тронной речи Абу-аль-Аббас обосновал Кораном свои претензии на пост халифа. Речь его содержала угрозы тем, кто желал передать власть Алидам, как ближайшим родственникам пророка. Жителям Куфы он обещал щедрое вознаграждение за лояльность и присвоил себе имя «ас-Саффах», что означает «щедрый, великодушный». Однако, не слишком доверяя прошиитски настроенным горожанам, он поспешил перенести свою резиденцию из Куфы в расположенный на Евфрате город аль-Анбар.

С самого начала правления Аббасиды оказались не в состоянии удержать под своим контролем все области, входившие в состав халифата при Омейядах. На Западе, кроме Андалусии, где установилась власть омейядских эмиров, вскоре обрели независимость правители значительной части Северной Африки. Аббасиды сумели удержать в своих руках лишь узкую прибрежную полосу Туниса.

Придя к власти, аббасидские халифы вынуждены были управлять государством уже не как вожди бедуинских племён, не как выходцы из арабско-бедуинской или мекканской аристократии, но как лидеры всего исламского мира и правители, в обязанность которых входило укрепление единства сложившегося общемусульманского государства. Придворные историки и летописцы Аббасидов противопоставляли их Омейядам как истинных мусульман, стремящихся лишь к тому, чтобы, возглавив общину, руководить ею в соответствии с предписаниями и волей Аллаха.

Таким образом, пришедшие к власти Аббасиды ориентировались на основные духовные ценности ислама и исламский эгалитаризм. Это означало, в известной мере, оттеснение арабов, утративших политическое главенство в халифате, на второй план, хотя их престиж как носителей языка Корана оставался по-прежнему высоким. Постепенная утрата арабами их роли в политической жизни государства и их былого значения в качестве военной опоры правящей династии сопровождались усилением в восточных областях халифата провинциальной военной верхушки, сыгравшей столь важную роль в приходе Аббасидов к власти.

Поскольку Аббасиды пришли к власти при поддержке иранских военных формирований, роль иранской военной знати в государстве и в армии стала преобладающей. Персы-хорасанцы, принятые в семью Аббасидов в качестве так называемых «сыновей», образовали основное военное ядро аббасидской армии. Это освободило халифскую власть от постоянного давления арабско-бедуинского войска, сохранявшего племенную структуру и вмешивавшегося в государственные дела, как это было при Омейядах. Упадок престижа и роли арабских племенных ополчений нашёл своё выражение в сокращении вознаграждения арабским воинам. Пенсии стали выплачиваться не всем несущим военную службу арабам, а только представителям исламской аристократии из рода Хашим и алидам. Впоследствии, чтобы противостоять возросшему влиянию уже персов-хорасанцев, халиф аль-Мутасим (833-842) сформировал из тюрков специальную халифскую гвардию, которая при нём достигла численности в четыре тысячи человек. Отобранные молодые рабы – мамлюки, или «гулямы» («юноши или слуги»), воспитывались при дворе в специальных школах, а затем зачислялись в гвардию халифа, которая, таким образом, пополнялась опытными тюркскими наездниками и стрелками из лука.

Другим симптомом падения роли арабов в центральной администрации было появление на халифском престоле, в результате рождения наследников от жён халифов и их рабынь-наложниц неарабского происхождения, правителей смешанных кровей. Яркий пример – халиф Харун ар-Рашид (786-809).

При первых Аббасидах, до начала IX в., халифат был относительно централизованным и достаточно сильным государством. Чтобы укрепить личную власть, второй халиф аль-Мансур (754-775) устранил своих родственников и лидеров алидской знати с важнейших постов в государстве. Члены семьи халифа, заподозренные в каких-либо претензиях на роль главы государства, были взяты под неусыпное наблюдение, а многие из их советников и секретарей – казнены. На все высокие посты аль-Мансур назначал преданных лично ему людей, часто сомнительного происхождения и даже рабов. Именно в это время впервые выдвигается иранский род Бармакидов, главу которого, Халида ибн Бармака, халиф назначает управителем одной из провинций империи.

Придя к власти, Аббасиды уже не считали нужным исполнять свои прежние демагогические обещания. Использовав для своего выдвижения широкое народное восстание, они поспешили отделаться от своих былых союзников. Их жертвой стал возглавивший восстание в Хорасане популярный в народе Абу Муслим, который, собственно, и привёл династию к власти. Абу Муслим опирался в Хорасане не только на сильную армию, состоявшую из иранцев, тюрок и частично из арабов, но и на свой личный, почти безграничный духовный авторитет. Аббасиды боялись и ненавидели этого могущественного правителя восточных провинций. Аль-Мансур, призвав Абу Муслима во дворец, расправился с ним и его военачальниками.

Убийство Абу Муслима было связано не только с желанием халифа освободиться от опасной опеки влиятельнейшего хорасанского лидера, но и с его намерением разорвать узы, связывавшие династию с её прежней опорой – крылом крайних шиитов. Аббасиды осознали, что крайние формы шиизма могут лишь скомпрометировать их в глазах большинства мусульман и привести к отчуждению общины от правящей династии. Так состоялся поворот Аббасидов в сторону общины большинства мусульман. Первые два аббасидских халифа спокойно и цинично стали истреблять своих бывших шиитских агентов, что, естественно, вызвало волну шиитских выступлений, подавленных халифом.

Важнейшей проблемой для Аббасидов стал выбор столицы. Аббасиды никогда не имели намерения управлять империей из Дамаска, как это делали Омейяды. Абу-аль-Аббас был провозглашён халифом в Куфе, но перенёс свою ставку в аль-Анбар на Евфрате. Борьба с алидами и жестокое подавление шиитских восстаний, сделавших аль-Мансура открытым врагом членов «семьи Пророка», побудили его создать более безопасную резиденцию. Аль-Мансур решил основать новую столицу империи, которая была бы символом его могущества и надёжной защитой. Так на западном берегу Тигра, к северу от древней парфянской и сасанидской столицы Ктесифона был заложен новый город – Багдад.

Багдад, или «Город мира или благоденствия», был сооружён за короткий срок с 758 г. по 762 г. на месте Рынка Багдада в центре плодородной долины, которую пересекала сеть каналов, соединявшая Тигр и Евфрат. Выбирая место для своей новой столицы, аль-Мансур учитывал также и её стратегическое значение. Через Багдад проходил главный путь в восточные провинции, в частности, в Хорасан. Город был спланирован в форме защищённого стенами, каналами и рвами круга, внутри которого находились халифский дворец, большая мечеть и правительственные ведомства. За пределами круглого города располагались военные лагеря, рынок и кварталы, населённые различными ремесленными и этническими группами. На ночь эти кварталы запирались. На другой стороне Тигра, соединяющейся с круглым городом лодочным мостом, в 768 г. начали сооружать дворец для сына и преемника аль-Мансура – аль-Махди и высокопоставленных чиновников, в частности, Бармакидов. Аль-Мансур переселился в ещё не вполне отстроенный город в 763 г., а спустя несколько лет кварталы города были полностью заселены. Считается, что Багдад ознаменовал поворот арабо-мусульманской империи лицом к Востоку. Вскоре после основания Багдад стал центром светской и религиозной жизни, торговым и интеллектуальным центром халифата.

Именно при халифе аль-Мансуре политический режим исламской империи полностью сложился и принял законченную форму, а придворные нравы постепенно ориентализировались.

С основанием Багдада стал более очевиден новый характер исламского государства. Прежде всего, произошли серьёзные изменения в характере режима. Аббасидские правители прилагали значительные усилия, чтобы добиться большей централизации и контроля над завоёванными областями. Омейядская структура власти, при которой управление провинциями отдавалось полностью в руки эмиров, более не могла соответствовать политическим и экономическим интересам централизованного государства. Мирным путём и силой Аббасиды объединяли различные слои многонациональной империи, превращая пёстрое разнородное политическое образование в единое исламское государство с универсальной религией и со столицей в Багдаде. Унаследованные от Византии и сасанидского Ирана традиции государственного управления получили дальнейшее развитие. Наместники-эмиры становились не просто военачальниками, обязанными держать провинции в повиновении и отправлять в столицу часть военной добычи, но в первую очередь – администраторами, обладавшими, наряду с военно-полицейскими, также и гражданскими функциями. В пределах своих владений они организовывали военные и фискальные ведомства по образцу столичных и контролировали их деятельность.

Образование огромной арабо-мусульманской империи с неизбежностью должно было повлечь за собой появление чиновничества. Сохраняя имперский стиль государственной власти, Аббасиды способствовали росту бюрократической администрации, которую, по крайней мере, в первое время, они жёстко контролировали, и через которую они могли надзирать за состоянием дел во всём исламском мире. Ограничив власть военной администрации в провинциях и в самом Багдаде, Аббасиды частично передали власть чиновникам, среди которых преобладали обращённые в ислам иранцы (мавали), обладавшие опытом сасанидской государственной службы и вследствие своего происхождения не имевшие особых честолюбивых амбиций. Постепенно сложилось многочисленное сословие «катибов» – секретарей, заседавших в специализированных учреждениях – «диванах».

В первоначальном значении термин «диван» обозначал регистр лиц, которым выплачивались пенсии за заслуги перед исламом и жалование за воинскую службу. При Омейядах эти списки хранились в Дамаске и в провинциальных центрах. Со временем термином «диван» стали обозначать не только регистры, но и сами ведомства, в которых они хранились.

Уже при первых Аббасидах сложилась развёрнутая бюрократическая система управления. Главными административными ведомствами (диванами) были: канцелярия, казначейство и управление армией.

Канцелярия была представлена «Диваном посланий», из которого исходила вся деловая корреспонденция, и где оформлялись все документы. Именно в этом диване сложился позаимствованный из Ирана специфический стиль деловых посланий, с которым были знакомы лишь образованные, получившие соответствующую подготовку катибы.

Диван по управлению армией заведовал рекрутированием войска, его вооружением и вопросами, связанными с его денежным содержанием.

Одним из самых главных ведомств было казначейство, которое заведовало расходованием средств на государственные нужды и контролировало сбор налогов. Кроме того, были диваны, занимавшиеся сбором налогов и земельными вопросами.

Имелось Главное почтовое ведомство, ведавшее учреждениями связи и почтовыми трактами. В обязанность его сотрудников входило также такое деликатное дело, как просмотр почтовой корреспонденции и информирование правительственных инстанций о её содержании.

На первых порах халиф лично координировал деятельность различных ведомств, и ни одно из них не имело своего официального главы. Со временем халиф стал поручать часть работы своему приближённому – вазиру, который первоначально был лишь личным помощником халифа по разным делам. Термин «вазир» – арабский и происходит от глагола «вазара» – «нести бремя, большую тяжесть». Для аль-Мансура (754-775) и сменившего его аль-Махди (775-785) вазир был лишь личным секретарём, который вёл их корреспонденцию, следил за их имуществом и на которого, что особенно важно, как на образованного и знакомого с делом управления государства человека, обычно иранца, возлагались обязанности по обучению наследника. Это приводило к тому, что со временем вазир становился главным советником и доверенным лицом нового халифа. Так сложился институт вазирата. Вазиру доверяли хранение государственной печати, его уполномочили возглавлять судебную систему. Вазир стоял во главе всей иерархии катибов, из среды которых он обычно рекрутировался. Постепенно вазир принял на себя все административные функции, возглавил диваны и стал всемогущим министром по образцу высших чиновников Сасанидской империи. Власть вазира не была чётко очерчена и носила всеобъемлющий, не связанный с определённой территорией характер. Особенно выделялись своим могуществом и влиятельностью вазиры из иранского рода Бармакидов, добившиеся наибольшей славы (и падения) в правление халифа Харуна ар-Рашида (786-809).

Постепенно в халифате стали сказываться новые веяния, связанные с проникновением иноземного, в первую очередь, иранского влияния. Халиф аль-Махди (775-785) завёл иранские придворные обычаи, древневосточный церемониал, характерный для Сасанидов. Халиф отделил себя от подданных многочисленной стражей, доступ к нему охранялся особым камердинером – хаджибом. Праздники халифской семьи отмечались во дворце с необыкновенной пышностью. Двор, семья и гарем халифа, придворные и домашние слуги образовывали некий центр империи.

Со второй половины IX в. в халифате возросли центробежные тенденции, и началась его постепенная дезинтеграция. Существование многонациональной империи, объединяющей территории с различным экономическим уровнем развития и различными языковыми и культурными традициями населяющих их народов, всегда непрочно и возможно лишь на протяжении ограниченного отрезка времени. Известный швейцарский востоковед Адам Мец (1869-1917) писал: «Существование мировых империй всегда обусловлено наличием гениального властелина или особо жёсткой касты и во всех случаях противоестественно». Исламское государство не избежало этой участи. Единство этого пёстрого образования держалось в первую очередь на военном могуществе центральной власти: как только это могущество было утрачено, начался постепенный распад.

После победы арабов-мусульман общемусульманская империя – Халифат – сформировалась как единое государство с достаточно чётко обозначенной территорией. Повсеместно, в разросшейся до огромных размеров мусульманской общине высшим выразителем коллективной религиозной и политической воли была признана халифская власть, которая со второй половины IX в. начала ослабевать. В результате династийных междоусобных войн и не прекращавшейся борьбы между гражданской администрацией, представленной вазирами и чиновниками, с одной стороны, и военачальниками, командирами отрядов наёмников и военных клик – с другой, начался распад империи на ряд провинций, управлявшихся местными династиями.

В создавшихся условиях правитель империи, халиф, был вынужден разделять власть с местными элитами. Формально подчиняясь центральной власти, провинциальные лидеры фактически отказывались признавать светскую власть халифа над управляемыми ими территориями и уплачивать налоги в общегосударственную казну. А в случаях, когда амбиционные местные правители обладали достаточной военной мощью и к тому же могли опереться на господствовавшие в их провинциях культурные и религиозные традиции, они отказывались признавать халифа и как религиозного лидера. Вновь образовывались обособленные государства, ограниченные естественными географическими пределами, в том виде, в каком они, за исключением короткого промежутка времени, пребывали на протяжении многих столетий своей истории.