Через пятнадцать минут. А если мне просто хочется показать Вам пару своих детских фотографий?

RE:

А если мне просто хочется показать Вам пару своих детских фотографий? Если мне просто хочется выпить с Вами виски или водки «зауэр»[2]— за нас, за наше отважное решение, — наконец увидеться? Если мне просто хочется услышать Ваш голос? Если мне просто хочется почувствовать запах ваших волос и Вашей кожи?

 

Через девять минут

RE:

Лео, Лео… Иногда все это звучит так, как будто Вы — женщина, а я — мужчина. Но могу поклясться: это всего лишь игра, игра на высшем уровне. Я мыслю по-мужски, чтобы понять Вас, я пытаюсь влезть в шкуру мужчины, загружаю себе из имеющегося в моем распоряжении жизненного опыта мужской образ мыслей в полном объеме плюс соответствующую лексику — и каков результат? Вы заявляете, что Я секс-инфицирована…

Лео, я разоблачаю ваши классические мужские мотивы экстренных полуночных приглашений в гости, а Вы все выворачиваете наизнанку и заявляете, что это мои мотивы. Лео, невинная овечка, робкий мечтатель-романтик! Признайтесь наконец, что целью Вашего виртуального набата в десять часов вечера был совсем не просмотр детских фотографий. (Может, у Вас есть еще и коллекция марок? Тогда бы я, разумеется, немедленно приехала…)

 

Через три минуты

RE:

Дорогая Эмми!

Пожалуйста, никогда не употребляйте форму второго лица множественного числа «ваши», когда говорите обо МНЕ. Я слишком индивидуален и не желаю, чтобы мне напяливали на голову эту округляюще-обобщающую и к тому же обычно пропитанную ядом сарказма форму. Не судите обо мне по другим мужчинам. Это меня оскорбляет, причем не на шутку!

 

Через восемнадцать минут

RE:

Хорошо, хорошо, извините! Таким образом, Вы опять ловко увернулись от ответа на вопрос, зачем я Вам так неожиданно и срочно понадобилась посреди ночи. Лео, это не позор; напротив — это льстит мне, и Ваш авторитет не падает в моих глазах ни на миллиметр, если Вы в своем посталкогольном сексуальном опьянении и приливе нежности изъявляете желание с завязанными глазами оприходовать хотя и незнакомую, но, по слухам, отнюдь не уродливую Эмми.

Ах да, кстати: уже половина второго ночи, мне пора бы уже подумать о сне. Еще раз спасибо за Ваше чрезвычайно интересное предложение. Это было смелое решение. Я люблю, когда Вы свободно импровизируете. А еще мне нравится, когда Вы осыпаете меня хмельными поцелуями.

Спокойной ночи, Лео. Я тоже целую Вас.

 

Через пять минут

RE:

Я никогда и никого не хотел «оприходовать».

Спокойной ночи.

 

Через двенадцать минут

RE:

Ах да, еще два момента, Лео. Я сегодня все равно уже не смогу уснуть.

Первое: если бы я действительно приехала к Вам — неужели Вы всерьез думали, что я позволила бы Вам оплатить мое такси?

Второе: если бы я действительно приехала к Вам — какую именно Эмми из репертуара Вашей сестры Вы ожидали увидеть у себя? Эмми-«электровеник»? Грудастую блондинку Эмми? Или робкую Эмми-сюрприз?..

Во всяком случае, имейте в виду: Ваша Эмми-фантазия в момент нашей встречи умерла бы навеки.

 

Через день

Тема: Проблемы с софтами?

Лео! Ваш ход!

 

Через три дня

Тема: Перерыв в трансляционной сети

Дорогая Эмми!

Я пишу Вам только для того, чтобы Вы не подумали, что я Вам больше не пишу. Как только я буду знать, ЧТО я мог бы написать Вам, я немедленно напишу. Пока что я собираю воедино свои шизофренические части, на которые распался за прошедшие дни. Как только я соберу все части, дам о себе знать. Эмми, Вы непрерывно бродите у меня в голове, как призрак. Мне Вас не хватает. Я соскучился по Вам. Я читаю Ваши мейлы по нескольку раз в день.

Ваш Лео

 

Через четыре дня

Тема: Измена

Алло, господин Лайке!

Не мучаетесь ли Вы угрызениями совести по отношению ко мне? Не хотите ли Вы мне в чем-нибудь признаться? Может, я не знаю чего-то, что должна была бы знать? Мне кажется, я догадываюсь, что именно. Я сделала одно жуткое открытие в своем мейл-боксе.

Вы понимаете, о чем я? Если понимаете, то облегчите свою совесть!!!

Эмми Ротнер

 

Через три с половиной часа

RE:

Эмми, что с Вами? Что означает этот загадочный мейл? Вы что, раскрываете очередной заговор международного терроризма? Я, во всяком случае, представления не имею, о чем Вы говорите. Что за жуткое открытие Вы сделали в своем мейл-боксе? Пожалуйста, выражайтесь яснее! И не применяйте ко мне на основании одного лишь подозрения этот леденящий душу официальный тон!

Всего доброго.

Лео

 

Через тридцать минут

RE:

Глубокоуважаемый господин лингвопсихолог!

Если когда-нибудь выяснится, что мое «подозрение» было не беспочвенным, я до конца жизни буду Вас ненавидеть!!!!

Лучше признайтесь сами.

 

Через двадцать пять минут

RE:

Чем бы ни было вызвано это Ваше странное настроение, дорогая Эмми, Ваш тон меня пугает. Я не хочу быть жертвой испепеляющей превентивной ненависти, которая родилась в Вашем пораженном недоверием мозгу и основывается на неких невнятных измышлениях и туманных предположениях. Или Вы говорите прямо, что случилось, или катитесь ко всем чертям! Вы меня не на шутку разозлили!

Лео

 

На следующий день

Тема: Измена II

В воскресенье я встречалась с одной своей подругой. Я рассказала ей про Вас. «Чем он занимается?» — спросила она. «Он лингвопсихолог и работает в университете», — ответила я. «Лингвопсихолог? — удивилась она. — И что он делает?» Я: «Точно не знаю, мы никогда не говорим о работе, только о нас». И тут я вспомнила: «В самом начале он что-то говорил о каких-то исследованиях в области языка мейлов. Но с тех пор об этом больше не было сказано ни слова». Моя подруга вдруг нахмурилась и сказала буквально следующее: «Эмми, а тебе не приходило в голову, что он, возможно, просто изучает тебя?..» Я чуть не упала в обморок от такого предположения. Дома я сразу же просмотрела наши старые мейлы. И вот что я прочитала в Вашем письме от 20 февраля: «Мы как раз занимаемся проблемой влияния электронной почты на речевое поведение и — что гораздо интереснее — электронной почтой как средством выражения эмоций. Неудивительно, что меня слегка заносит в эту узкоспециальную область. Обещаю впредь контролировать себя и не поддаваться этой слабости». Вот так, дорогой Лео, теперь Вы понимаете мое «странное настроение»? ЛЕО, ВЫ МЕНЯ ПРОСТО ИЗУЧАЕТЕ? ВЫ ТЕСТИРУЕТЕ МЕНЯ КАК НОСИТЕЛЯ ЭМОЦИЙ? И Я ДЛЯ ВАС — НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ ТЕМА БЕССТРАСТНОЙ ДИССЕРТАЦИИ ИЛИ ЕЩЕ КАКОГО-НИБУДЬ БЕСЧЕЛОВЕЧНОГО ЯЗЫКОВОГО ИССЛЕДОВАНИЯ?

 

Через сорок минут

RE:

По этому поводу Вам лучше всего спросить мнение Вашего Бернарда. Я, во всяком случае, сыт Вами по горло. Тем более что ни один «носитель» не выдержал бы бремени Ваших эмоций.

Лео

 

Через пять минут

RE:

Ваш переход в контрнаступление совсем не опровергает моих подозрений, что Вы использовали меня в качестве подопытного кролика для своих лингвопсихологических опытов. И я еще раз прошу у Вас четкого и ясного ответа, Лео. Вы должны мне ответить.

 

Через три дня

Тема: Лео!

Дорогой Лео!

Последние три дня стали для меня настоящим кошмаром. На одной чаше весов был страх узнать, что Вы и вправду все это время использовали меня в качестве предмета изучения (да, это был настоящий приступ панического страха!), на другой — страх, что я, возможно, обидела Вас несправедливыми обвинениями. Что я своими поспешными выводами что-то разрушила в наших отношениях. Не знаю, что хуже — быть «обманутой» Вами или в каком-то внезапном приступе слепой подозрительности вырвать с корнями крохотный, осторожно посаженный и заботливо взращенный цветок нашего взаимодоверия.

Дорогой Лео! Пожалуйста, поставьте себя на мое место. Я давно уже — честно Вам признаюсь — ни с кем так искренне не делилась своими чувствами, как с Вами. Я сама не перестаю удивляться тому, что это, оказывается, можно делать и таким необычным способом. В своих мейлах к Вам я так легко превращаюсь в «настоящую Эмми», как никогда и ни с кем. В реальной жизни, если хочешь чего-нибудь достичь, если не хочешь сбиться с дыхания, приходится постоянно идти на компромиссы со своими собственными чувствами: ТУТ мне надо сдержать свои эмоции! С ЭТИМ надо смириться! На ЭТО надо закрыть глаза! Постоянно приходится приспосабливать свои чувства к окружающей обстановке, щадить тех, кого любишь, ежедневно разыгрывать сотни эпизодических ролей на подмостках обыденности, быть канатоходцем, постоянно что-то уравновешивать, взвешивать, чтобы не разрушить общую конструкцию, потому что ты сам — часть этой конструкции.

А с Вами, дорогой Лео, я не боюсь реагировать непосредственно, быть самой собой. Я не думаю о том, что я могу себе позволить в общении с Вами, а чего не могу. Я просто пишу себе, как пишется. И это оказывает жутко благотворное воздействие на мою душу!!!

И все это Ваша заслуга, дорогой Лео, поэтому Вы стали мне просто необходимы: Вы принимаете меня такой, какая я есть. Иногда Вы меня слегка осаживаете, на какие-то вещи смотрите сквозь пальцы, какие-то Вас задевают и даже обижают. Но Ваши терпение и терпимость по отношению ко мне говорят о том, что мне можно быть такой, какая я есть. И, прошу прощения за саморекламу, я гораздо более смирная и безобидная, чем это может показаться в моих мейлах. То есть если уж кому-то нравится Эмми, которая не умеет держать себя в руках, которая совсем не старается произвести благоприятное впечатление, которая с пылким рвением демонстрирует свои отрицательные качества… — да, Лео, я ревнивая, подозрительная, слегка невротичная, я, прямо скажу, не в восторге от противоположного пола (от своего собственного — тоже)… Ну вот, я потеряла мысль! Ах да! Так вот, если уж кому-то нравится Эмми, которая не жаждет казаться лучше, чем она есть, которая, наоборот, скорее подчеркивает свои подавляемые в обычных условиях слабости и недостатки, то ему тем более должна понравиться «положительная» Эмми, которая в реальности ведет себя иначе, поскольку знает, что нельзя навязывать себя окружающим во всей своей красе — в виде ходячей композиции из капризов, комплексов и противоречий.

Но речь не только обо мне. Лео, мои мысли постоянно заняты Вами. Вы занимаете пару квадратных миллиметров моего головного мозга (или мозжечка, или гипофиза — представления не имею, какая часть мозга заведует мыслями о людях, подобных Вам). Вы прочно обосновались там, стали, так сказать, на якорь. Я не знаю, тот ли Вы, кем Вы мне кажетесь, когда пишете мне. Но даже если Вы — всего лишь часть его, Вы уже нечто особенное. Ваши письма и мои мысли и чувства по поводу написанного Вами — из всего этого складывается образ мужчины, реальность которого я вполне могу себе представить. Вы все время пишете о своей «Эмме-фантазии». Мне, наверное, все-таки труднее, чем Вам, довольствоваться «Лео-фантазией», труднее все время лишь представлять себе того, кто мне так нравится. Мне хочется, чтобы он был из плоти и крови и всего такого. И чтобы он при встрече со мной выдержал проверку реальностью. Об этом пока еще рано мечтать. Но я чувствую, что наши письма неуклонно приближают нас к этому моменту. Пока мы вдруг в один прекрасный день не встретимся глазами. Или руками. Или губами — все равно.

Лео, возьмем для примера это мое письмо, которое я сейчас пишу. Одна только мысль о том, что Вы ощупываете его слово за словом, чтобы извлечь из него какие-то научные истины, чтобы потом привести цитаты из него и проиллюстрировать, как и какими средствами выражают эмоции или — еще хуже — вызывают эмоции в другом, как нужно писать, чтобы этот другой эмоционально свалился в вырытую для него яму, — одна только эта мысль настолько страшна, что хочется закричать от боли!!! Пожалуйста, скажите, что наш диалог не имеет никакого отношения к Вашим исследованиям. И пожалуйста, простите мне, что я вынуждена предполагать такую возможность. Такой я человек: я должна исходить из худшего, чтобы мобилизовать свою иммунную систему, которая поможет мне перенести удар, если это действительно окажется правдой.

Лео, это мой самый длинный мейл к Вам. Пожалуйста, не оставляйте его без ответа. Возвращайтесь назад. Не снимайтесь с якоря, не покидайте кору моего головного мозга. Вы мне нужны! Я очень… ценю Вас!

Ваша Эмми

Р. S. Я понимаю, уже черт знает как поздно. Но я уверена, что Вы еще не спите. Я уверена, что Вы еще обязательно заглянете в Ваш мейл-бокс. Вы можете не отвечать мне сейчас. Но напишите хотя бы одно слово, чтобы я знала, что Вы получили мое письмо! Одно-единственное, пожалуйста! Можете написать два или три, если это проще. Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!..

 

Через шесть секунд

RE:

АДРЕСАТ ВРЕМЕННО ОТСУТСТВУЕТ И НЕ СМОЖЕТ ПРОВЕРЯТЬ ПОЧТУ ДО 18 МАЯ. В ЭКСТРЕННЫХ СЛУЧАЯХ ОБРАЩАЙТЕСЬ В ИНСТИТУТ ПСИХОЛОГИИ ПРИ УНИВЕРСИТЕТЕ ПО АДРЕСУ: [email protected], И ВАША ИНФОРМАЦИЯ БУДЕТ ПЕРЕДАНА АДРЕСАТУ.

 

Через минуту

RE:

Ну это уже запредельное свинство!..

 

Глава пятая

 

Через восемь дней

Тема: Вернулся!

Привет, Эмми!

Вот я и вернулся. Я был в Амстердаме. С Марлен. Мы взяли очередной разбег. Но это был очень короткий разбег. Через два дня я уже лежал в постели с воспалением легких. Мне было стыдно — она пять дней трясла надо мной термометром, смотрела на меня с горько-ласковой улыбкой, как медицинская сестра с тридцатилетним стажем, которая ненавидит свою работу, но не позволяет себе срывать злость на пациентах. Амстердам оказался полной противоположностью того, чего я от него ожидал: это было не очередное начало, а очередной конец, одна из тех процедур, которые стали для нас уже привычными. На этот раз мы расстались очень «культурно». Она сказала, что если мне что-нибудь понадобится, то она в любой момент готова прийти мне на помощь. Она имела в виду — если мне понадобится что-нибудь из аптеки. А я сказал: если тебе когда-нибудь опять покажется, что ты не можешь жить без меня, а я все еще буду уверен, что не могу жить без тебя, то мы просто слетаем на пару дней в Амстердам и убедимся в том, что это глубокое заблуждение.

Я рассказал Марлен о нас с Вами. Она отреагировала так, как будто это еще опаснее, чем воспаление легких. Я сказал: «Есть одна женщина, из Интернета, которая занимает важное место в моей жизни». Она: «Сколько ей лет? И как она выглядит?» Я: «Представления не имею. Между тридцатью и сорока. Либо блондинка, либо брюнетка, либо рыжеволосая. Во всяком случае, она замужем и вполне довольна своим замужеством». Она: «Ты сошел сума!»

Эта женщина, сказал я, дает мне возможность думать о другом человеке, а не только о тебе и при этом испытывать похожие чувства. Она волнует меня, она будоражит меня; иногда мне хочется послать ее подальше, но я знаю, что еще сильнее мне потом захочется вернуть ее обратно. Потому что она нужна мне здесь, рядом. Она умеет слушать. Она умна. Она остроумна. А самое главное — я тоже ей нужен. «Ну, если эта переписка тебе помогает, пиши ей, — сказала Марлен, укладывая меня в постель. — И не забывай принимать таблетки!»

Эмми, я не знаю, что мне делать! Как мне освободиться от этой женщины? Она — настоящий холодильник, но мне становится жарко, когда я к ней прикасаюсь. Стоит мне пройтись с ней рядом по Амстердаму, и у меня начинается воспаление легких. А стоит ей положить мне ночью руку на лоб, и меня бросает в жар.

Часть 2. Я, как уже было сказано, вернулся. Я и не собирался сниматься с якоря и добровольно покидать кору Вашего головного мозга. Я хочу, чтобы наша переписка продолжалась. И я хочу, чтобы мы познакомились лично. Мы давно уже пропустили все отвечающие человеческому разуму, логические, подходящие, напрашивающиеся сами собой моменты. Мы пренебрегли простейшими правилами игры для двоих. Мы старые близкие друзья, опора и поддержка друг для друга в повседневной битве с жизнью, иногда даже любовники. И при этом наша история лишена естественного начала — встречи. Но мы наверстаем упущенное, обязательно! Как нам это сделать, чтобы не потерять важных составляющих друг друга, я пока еще не знаю. А вы?

Часть 3. Я сознательно начал свое письмо с Марлен. Я хочу, чтобы мы больше рассказывали друг другу о своей жизни. Я не желаю больше делать вид, что есть только Вы и я. Я хочу знать, как Вы справляетесь со своей ролью жены, как управляетесь с детьми и все такое. Было бы хорошо, если бы Вы делились со мной и своими заботами и огорчениями. Для меня было бы утешительно знать, что они есть не только у меня. Мне было бы приятно принимать в них участие. Сознание того, что я пользуюсь Вашим полным доверием, было бы для меня честью.

Часть 4. Пожалуйста, никогда больше не применяйте ко мне Вашей превентивной ненависти! Я этого не переношу. В начале марта я отказался от участия в исследовании влияния электронной почты на речевое поведение и ее значения как средства выражения эмоций. В качестве официальной причины я назвал недостаток времени. На самом же деле эта тема стала для меня слишком «личной», чтобы я мог заниматься ею в рамках своей научной работы. Вы удовлетворены ответом, Эмми?

Приятного дня.

Ваш Лео

Р. S. С одной стороны, «Сообщение об отъезде адресата» было справедливой карой за Вашу агрессивную ноту недоверия, с другой стороны, мне было Вас искренне жаль. Вы написали мне потрясающее, искреннее и такое подробное послание. Спасибо за каждое слово!

Теперь Ваш ход, маэстро. (Что-то давно я не слышал Ваших дерзостей!)