Система повелительного наклонения с его агглютинативным строем

Категория повелительного наклонения резко отличается от изъявительного наклонения не только своими эмоционально-волевыми значениями, не только формами лица, отсутствием форм времени, но и ярко выраженными в нем чертами агглютинативного строя.

Повелительное наклонение, выражая волю говорящего, побуждающую собеседника стать производителем, субъектом какого-нибудь действия, принадлежит к эмоционально-волевому языку и характеризуется особой интонацией. Эта интонация сама по себе может превратить любое слово в выражение приказания. В системе повелительного наклонения эта интонация является органической принадлежностью глагольных форм. Вне этой интонации повелительного наклонения не существует. Эта особенность сближает формы повелительного наклонения с междометиями. Естественно, что те же глагольные формы, но без императивной интонации могут быть лишь грамматическими "омонимами" повелительного наклонения.

Повелительное наклонение находится на периферии глагольной системы. Оно стремится отпасть от нее, так как его притягивают междометия. Сопоставление основной формы повелительного наклонения с звательною формой существительного, идущее еще от К. С. Аксакова, очень остроумно. Не только интонация, не только синтаксическое значение (ср. особые типы императивных предложений), но и морфологическое строение решительно выделяют повелительное наклонение из общей системы русского глагола. Приемы формообразования связывают повелительное наклонение с основой настоящего времени (ср. также тенденцию звательной формы существительного к совпадению с именной основой: мам! дядь! и т. п.). В большей части основ исходная форма императива — форма 2-го лица — совпадает с основой 2-го лица ед. числа настоящего (или будущего) времени (но ср.: пеки, стереги и т. п.).

Повелительное наклонение связывалось с основой 2-го лица настоящего-будущего времени уже в старых грамматиках (404). Правила образования императива формулировались так:

1. Если основа настоящего времени (без соединительной морфемы -е-, -ё-, -и-) оканчивается на -j (читаj-у, читаj-ешь, cmoj-y), то она и образует форму 2-го лица повелительного наклонения (читай, стой, жуй, пой). Лишь в глаголах на -ить повелительное наклонение оканчивается на -и: крои (от кроить, но: крой от крыть — крою), напои, клеи, присуди, помести и т. п.

2. Если ударяемая основа настоящего времени оканчивается на два согласных(из которых первым не является плавный р, а также не наст), то форма повелительного наклонения обычно оканчивается на -и (например: помедли, продолжи, не езди, кончи, но ср.: почисть, непорть). В других случаях она совпадает с глагольной основой, если ударение не падает на флексию (поставь, затрать и т. п.). Лишь при глагольной приставке вы- наблюдается колебание. Это колебание состоит в том, что формы, имеющие при отсутствии приставки ударение на окончании, сохраняют конечное -и и при переносе ударения на приставку вы- (например: вывезти, ср. вези; выгреби, ср. греби;выпотроши, ср. потроши, но: высунь, ср. сунь; выкинь, ср. кинь; выставь, ср. ставь и т. п.). В глаголах на -ну-, имеющих перед этим суффиксом согласный звук, форма императива, естественно, оканчивается на -и: тресни, стукни, сохни и т. п.

3. Если основа настоящего времени оканчивается на согласный и если ударение в настоящем времени не бывает на окончании, то повелительное наклонение совпадает с чистой основой; если же в каких-нибудь формах настоящего времени ударение переносится на окончание и в инфинитиве оно стоит на последнем слоге, то повелительное наклонение оканчивается на -и (например: пишу — писать — пиши; судить — сужу — суди; гоню — гони и т. д.).

4. Глаголы пить, лить, вить, бить, шить имеют повелительное наклонение: пей, лей, вей, бей, шей.

5. Глаголы, теряющие слог -ва в основе настоящего времени (сравнительно с основой инфинитива), в повелительном наклонении сохраняют это -ва, например: даю — давать — давай, сознавайся, переставай, доставай и т. п.

6. Глаголы с основой 1-го лица настоящего времени на -к, -г имеют в повелительном наклонении -ки-, -ги: теки, пеки, беги, выволоки и т. п. (но ср. ляг от лечь — лягу по аналогии с сядь). Ср. изолированные формы императива: ешь от есть — ем; поезжай к ехать; ср. дай отдать — дам.

Основная форма повелительного наклонения, выражая обращение к "собеседнику", естественно, должна связываться со значением 2-го лица. Это значение ей, действительно, присуще, хотя и в очень осложненном и несколько завуалированном виде. "Форма единственного числа повелительного наклонения (иди, стань, делай), — писал А. М. Пешковский, — отличается такой универсальностью в отношении лица и числа, что с трудом можно здесь говорить, как это говорится обычно, о формах 2-го лица единственного числа" (405). Задолго до Пешковского Н. П. Некрасов в работе "О значении форм русского глагола" называл эту форму "общей личной формой глагола в русском языке" (406). Формою на -и (или на -j, -ь), замечал Некрасов, "не обозначается никакого определенного лица и, следовательно, никакого определенного числа... Ею обозначается возможность определяться лицом" (407). При ее посредстве "глагол и без особенной формы относится ко всякому лицу или предмету как лицу второму, будь это одно или даже несколько лиц".

А еще раньше Н. П. Некрасова тот же взгляд на эту форму императива развивался Г. П. Павским и М. Катковым: "Справедливо замечает Павский, что здесь -и нимало не служит к выражению 2-го лица. Прочти, делай относится равно ко всем лицам (ибо и — знак наклонения, а не лица), и если мы, в своих грамматиках, приписываем сию форму исключительно 2-му лицу, то в этом, конечно, наша же вина, а не вина языка", — писал М. Н. Катков (408)⁴³ .

Значение 2-го лица в форме повелительного наклонения определяется лишь интонацией и отсутствием указаний на иное действующее лицо. Между тем эта форма может сочетаться и с существительными в качестве субъектов действия, получая значение 3-го лица, и может употребляться в неопределенно-личном значении. Известно, что до 20 — 30-х годов XIX в. в русском литературном языке способность этой формы относиться к 3-му лицу была гораздо активнее и шире. В современном языке употребление этой формы в значении 3-го лица живо, хотя и непродуктивно.

Спи, кто может, я спать не могу.

(Некрасов)

Ах! тот скажи любви конец,
Кто на три года вдаль уедет.

(Грибоедов, "Горе от ума")

"Пропадай моя телега, все четыре колеса!"; "Не приведи бог служить по ученой части" (Гоголь, "Ревизор"); "Провались унтер-офицерша — мне не до нее" (Гоголь, "Ревизор"); "Что ты говоришь! Отсохни твой язык!" — сердилась бабушка" (Горький); "Какого туману напустил!Разбери, кто хочет!" (Гоголь, "Ревизор"); "Если он хотел мне высказать, то и говори прямо, а не пророчь сумбур туманный" (Достоевский, "Подросток"); "И никто, никто не смей приходить судить меня ко мне в дом и считать меня за младенца" (там же). Ср.: "Да и лучше поди ночью на Николаевскую дорогу, положи голову на рельсы, вот и оттяпали бы ее ему, коли тяжело стало носить" (там же). Ср.: "Ну, я допускаю, рубилеса из нужды, но зачем истреблять их?" (Чехов, "Дядя Ваня"). Ср.: "Да, спрашивай ты толку у зверей" (Крылов). Ср.: "Провались они все" (Боборыкин, "Василий Теркин").

Однако легко заметить, что в форме повелительного наклонения при употреблении ее не со значением 2-го лица преобладают модальные оттенки пожелания, заклинания, допущения, долженствования⁴⁴ . Таким образом, здесь происходит как бы перенос формы повелительного наклонения в сферу значений наклонения желательного. С исторической точки зрения, может быть, было бы правильнее видеть в таком употреблении формы повелительного наклонения следы и пережитки ее древних значений⁴⁵ , связанные с происхождением ее из оптатива (желательного наклонения).

Ср. употребление формы повелительного наклонения (со следующим за нею обозначением лица) в значении условного наклонения: "Ибудь не я, коптел бы ты в Твери" ("Горе от ума"); "Ну, захоти я, например, да у меня просто ноги не поднимутся. Ну, сделай я антраша, — не сделаю ни за что" (Гоголь); "Умри кто-нибудь из маленьких, мы не стали бы тебя беспокоить" (Чехов, "Оратор") и т. п.

В русском языке, замечал А. А. Потебня, употребительно также "повелительное единственного числа в пожеланиях, обращенных к самому себе, исполнение коих поставлено в зависимость от условия: будь я проклят, если...; провались я, если..." (410).

Применение же основной формы повелительного наклонения ко 2-му лицу множественного числа ("Прощай, хозяйские горшки" — Крылов, "Обоз") сопровождается резким изменением, фамильярным огрублением экспрессии. 2-е лицо множественного числа здесь понимается как недифференцированная масса, как собирательное множество, поставленное к говорящему лицу в отношение если не подчинения, то, во всяком случае, повиновения.

Например: "Я затяну, а вы не отставай" (Крылов); "Нечего делать, ломай дверь, ребята" (Н. Чернышевский, "Что делать?"); "Берись по двое. Рычаг давай сюда!" (Л. Толстой, "Война и мир"); "Пожарные, лей!" (Чехов, "Брожение умов").

Итак, при сохранении императивной интонации и при отсутствии дополнительных указаний на другие лица значение 2-го лица единственного числа в современном языке неотделимо от основной формы повелительного наклонения. Это коренное и главное значение повелительной формы. Только устранение повелительной интонации делает из этой формы форму иных личных значений и иного наклонения (ср. Ты веселишься, а я — сиди дома да пиши).

А. А. Потебня держался того же мнения. Он возражал Н. П. Некрасову: "Отвлекаясь от того, что под одними и теми же звуками скрываются две формы повелительного 2-го и 3-го лица единственного числа, и принимая это за одну форму, можем сказать, что эта форма не есть ни общая для всех лиц повелительного наклонения, ни тем менее общая личная форма глагола без наклонения. Для 1-го лица единственного и множественного числа она служит только в ограниченном значении пожелания, а не прямого повеления, непременно с местоимением 1-го лица, следующим за нею. Для 2-го и 3-го лица множественного форма эта употребительна в русском и литературном, но так, что каждый раз заметно основное значение единственного числа" (411).

Большая часть других, производных форм повелительного наклонения отличается от форм изъявительного наклонения своим агглютинативным строем, а некоторые формы императива образуются по методу анализа.

Прием агглютинации, приклеивания морфем передается даже таким междометным образованием императивного типа: на-ка, на-те, нуте-ка, полноте и т. п.

В строе повелительного наклонения эти агглютинируемые морфемы образуют систему своеобразных грамматических соотношений и противопоставлений. Прежде всего, ими определяются различия форм числа. Аффикс -те, приклеиваясь к основной форме повелительного наклонения (ешь, ешьте), придает ей значение 2-го лица множественного числа. Форма на -те обозначает направленность приказания или убеждения к нескольким лицам или к одному, но с экспрессивным оттенком вежливого, уважительного изъявления воли. Аффикс -теприклеивается и к другой форме повелительного наклонения, совпадающей с формой 1-го лица множественного числа будущего времени, но резко отличающейся от нее повелительной интонацией и своеобразным значением лица. Формы пойдем, посмотрим и т. п. обозначают исходящий от говорящего лица призыв к соучастию в действии, побуждение к совместному действию. Это формы синкретического "двойственного", т. е. совокупного 1-го и 2-го лица единственного числа (ср. мы с тобой), формы совместного действия. Говорящее лицо не только изъявляет свою волю собеседнику, но и само "включается" в действие. Некоторые западноевропейские лингвисты, а за ними и русские грамматисты склонны были рассматривать эту форму как форму 1-го лица единственного числа.

Но гораздо обоснованнее старая точка зрения Буслаева, который указывал на то, что при соучастии в действии разных лиц, например 1-го и 2-го лица, 2-го и 3-го лица, "полагается глагол во множественном числе и в преимуществующем лице", и так характеризовал эти формы повелительного наклонения: "Совокупное действие 1-го лица со 2-м единственного числа означается повелительными формами: пойдем, скажем и пр.; и со 2-м лицом множественного числа — формами: пойдем-те, скажем-те. Первые соответствуют двойственному числу, а вторые — множественному. Поэтому из вежливости двойственное изменяется на множественное, например, вместо пойдем (т. е. я и ты) говорится пойдем-те (т. е. я и вы)" (412)⁴⁶ .

Итак, агглютинация окончания -те придает значение множественного числа и совместной форме: пойдем, скажем и т. п. Уже А. М. Пешковский подчеркивал, что -те — "это не обычный для русского языка аффикс, а скорее "надставка" агглютинативного типа... поэтому грамматическая функция его максимально явственна в русской грамматической системе" (414).

Элементы агглютинативного строя обнаруживаются и в других особенностях повелительного наклонения. Так, частица -ка, приклеиваясь к формам повелительного наклонения, придает волеизъявлению смягченный характер, интимную или фамильярную окраску: пойдем-ка; "скажи-ка, дядя"; пойдемте-каи т. п. Ср. у Пушкина:

...моя хозяйка
Была пригожа и добра,
А муж-то помер, замечай-ка.

(Приклеиваясь же к форме будущего совершенного 1-го лица, произносимой с особой экспрессивной интонацией, частица -ка придает ей значение решимости, твердого желания что-нибудь сделать: Пойду-ка я домой.) (415)

В строе повелительного наклонения рельефнее выступают, как бы подчеркиваются своеобразия агглютинации возвратного аффикса -ся(-сь) (ср. двинем-те-сь-ка поскорее). Агглютинация здесь выделена фонетически (ср. произношение повелительного наклонения: забут'-с'аили забут'-са при инфинитиве забытца или императива: n'am'-c'a при 3-м лице множественного настоящего времени толпятца; ср. сохранение смягченного согласного основы — даже при твердом произношении с в -са (-ся) в формах повелительного наклонения: красься, оденься, жарься, не упрямься, приспособься и т. п. (ср. также сохранение смягченной губной фонемы в основах форм на -те: сыпьте, готовьте).

Итак, повелительное наклонение выделяется из системы других наклонений яркими чертами агглютинативного строя. Принцип агглютинации дает себя знать и в кругу установившихся аналитических форм повелительного наклонения, тоже связанных с интонацией побуждения и призыва ко 2-му лицу. Дело в том, что побуждение к действию, адресованное к 3-му лицу, резко отличается по интонации, по экспрессивным оттенкам и по способу выражения от императивных форм в собственном смысле. Побуждение к действию, адресованное 3-му лицу, к объекту речи, всегда содержит в себе экспрессивные оттенки допущения, разрешения, запрета или даже пожелания, выражаемые с помощью модальных частиц.

Формы этого типа — аналитические, составные (пусть читает; пусть читают; "пускай меня ославят старовером"; "да здравствует разум, да скроется тьма!"). Понятно, что в этом кругу модальных форм принцип агглютинации не может проявиться в полной мере (ср. пустьего читает!). Напротив, для выражения побуждения собеседника к соучастию в действии образуются такие составные формы, в которых легко сочетаются методы аналитического и агглютинативного формообразования. Именно: императивное значение побуждения или приглашения к совместному действию в разговорной речи нередко выражается экспрессивно-модальной частицей давай (форма множественного числа — давайте): давай решать (нейтрально-литературный синоним: будем решать), давайте решать (будемтерешать); в системе совершенного вида: давай решим (более нейтральный и более рассудочный синоним: решим), давайте решим(решимте).

Кроме особенностей морфологического строя повелительное наклонение отличается экспрессивностью, аффективностью своих грамматических значений. В категории повелительного наклонения экспрессивные смысловые оттенки господствуют над отвлеченными, интеллектуальными значениями форм. Даже личные местоимения, присоединяясь к формам повелительного наклонения, выражают различия в их экспрессивных оттенках. Именно: примыкая спереди к форме повелительного наклонения, они усиливают категоричность приказания, совета, побуждения; присоединяясь сзади (если нет оттенка заклинания, брани или пожелания), смягчают тон приказания. Ср.. например: "Ты у меня пикни только" (Островский, "Бедность не порок"); "А вы лучше признайтесь чистосердечно" (Сологуб, "Мелкий бес"); "Не сокрушай ты меня, старуху" (Тургенев, "Дворянское гнездо"); "О, я прошу тебя: не мучь ты меня по-прежнему пустыми сомнениями и притворной холодностью" (Лермонтов, "Герой нашего времени"). Ср. в "Грозе" Островского: "К городничему мужички пришли жаловаться, что он ни одного из них путем не разочтет. Городничий и стал ему говорить: "Послушай, говорит, Савел Прокофьич, рассчитывай ты мужиков хорошенько. Каждый день ко мне с жалобой ходят". Или у Достоевского: "Убирайся ты от меня!" — взвизгнула она, быстро отвернувшись и махнув на меня рукой" ("Подросток"). Ср.: "Хоть провалитесь вы все сквозь землю" ("Подросток"); "Матушка, Марья Васильевна, заступитесь,пощадите хоть вы" (Тургенев, "Однодворец Овсяников").

Впрочем, местоимения ты и вы (особенно ты) чаще всего ставятся при формах повелительного наклонения в тех случаях, когда от глагола зависит прямой или косвенный объект, выраженный формами местоимения 1-го или 3-го лица. Например: ты скажи ему, тыудержи его от этого решения и т. п.

Кроме того, необходимо заметить, что при соотносительности императивного предложения с другим употребление местоимений ты и выв сочетании с формами повелительного наклонения может выражать и другие значения: оно нередко вызывается чисто синтаксическими условиями (логическим расчленением, параллелизмом конструкций и т. п.). Например: "Ну вот, коль ты — умен, так ты его прежде учтивости поучи" (Островский); у Тургенева в "Рудине": "Я к тебе еще приду, а ты не унывай и лекарство принимай аккуратно".

Даже видовые различия повелительного наклонения служат средством выражения экспрессивных оттенков. Императив несовершенного вида более конкретен. В нем волевой акт прямее и непосредственнее направлен на самый процесс. "Нет, уж я теперь каждый кустик огляжу. — Оглядывайте" (Островский,"Воспитанница"). Поэтому обычно повелительное наклонение несовершенного вида выражает волеизъявление в более прямой, фамильярной форме, чем императив совершенного вида (416). Г. К. Ульянов заметил: "Формы от длительных основ (т. е. формы несов. вида. — В. В.) выражают или немедленность исполнения требования, или решительность требования" (417). Просьба же или приказание, выраженные формой повелительного наклонения совершенного вида, большей частью представляются менее произвольными и вследствие этого более мягкими. Экспрессивная окраска императива несовершенного вида видна в таких примерах: "Ну, бери меня с собой, бери!" (Островский, "Гроза"); "Эй ты, эфиопская рожа! — закричал он. — Сейчас слезай, если не хочешь, чтобы тебя стащили в грязь" (Тургенев, "Конец Чертопханова");"И я бы, признаюсь, больше бы ничего не требовал, как толькооказывай мне преданность и уважение, уважение и преданность" (Гоголь, "Ревизор"); "Одевайся, пойдем ко мне" (Гончаров, "Обломов"). Ср. значения форм говори и скажи ("Да говори же, наконец, — тебя я спрашиваю" — Тургенев, "Нахлебник"; ср.: скажи, пожалуйства); решайзадачу и реши задачу; подметай комнату и подмести комнату, ср.: "Так пойди же, попляши" (Крылов); "А то вскочит и закричит: "Пляши, народ божий, на свою потеху и мое утешение. Ну, ты и пляши, хоть умирай, а пляши" (Тургенев, "Однодворец Овсяников").

Однако экспрессивные оттенки видовых значений в формах повелительного наклонения могут резко измениться, почти до полной противоположности. Так как в форме совершенного вида приказание направлено на результат, то при соответствующей ситуации и при соответствующем взаимоотношении лиц эта форма повелительного наклонения иногда звучит более категорично и безапелляционно как призыв к безусловному и безоговорочному исполнению.

Напротив, так как форма повелительного наклонения несовершенного вида заключает в себе приказание или убеждение сделать что-нибудь безотносительно к достижению цели, независимо от осуществления результата, то при соответствующей экспрессии она может звучать более вежливо и мягко. Например: кланяйтесь (ср. поклонитесь); приходите к нам в гости (ср. придите в среду); садись (ср.сядь) и т. п.⁴⁷ Ср. новое разг.: передавай (-те) привет вместо передай(-те) привет.

Экспрессивные оттенки, связанные с различием видовых форм, отражаются и в значениях модальных частиц пусть и пускай. Пустьвыражает волю более решительную, крепко и повелительно. Пускай означает скорее допущение, позволение (419). Ср. у Островского в пьесе "Зачем пойдешь, то и найдешь": "А он, пожалуй, подумает, что ты в него влюблена. — Пускай его думает, убытку-то мне немного". Ср. у Тургенева в "Дворянском гнезде": "Пусть же вытрезвит меня здесь скука, пусть успокоит меня, подготовит к тому, чтобы я умел не спеша делать дело".

Императивные слова, приобретающие полувспомогательное значение, вроде смотри, также имеют различный смысл в сочетании с формами совершенного и несовершенного вида. При форме повелительного наклонения несовершенного вида смотри обозначает усиление приказания, требование сосредоточить внимание на исполнении действия: Да смотри, учись лучше. При форме повелительного наклонения совершенного вида смотри выражает только усиленное предостережение: Смотри, не проговорись.

Отрицание вносит новые экспрессивные оттенки в систему повелительного наклонения. Собственно запрет может быть выражен лишь формой несовершенного вида с отрицанием не. Например: Не ходи туда!; "Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной" (Пушкин).

Отрицание не при форме совершенного вида придает повелительному наклонению оттенок предостережения (ср.: не падай и не упади;не простужайся и не простудись; не садись, тут мокро и не сядь на мокрое и т. п.). Иногда, как уже сказано, присоединяются в этом случае императивные "частицы": смотри, смотрите: "Вот здесь поставь, да не разбей смотри" (Тургенев, "Нахлебник"). Однако и здесь экспрессия тона может вызвать резкие изменения в смысле. Оттенка предостережения нет в таком предложении у Крылова: "Степанушка, родной, не выдай, милый!"

§ 64. Употребление форм повелительного наклонения
с другими модальными значениями

В русском языке основная форма повелительного наклонения, свободная от императивной интонации, выходит далеко за пределы императивных синтаксических конструкций. Сочетаясь с личными местоимениями и существительными в именительном падеже, в некоторых синтаксических условиях она выражает разнообразные модальные значения, близкие к кругу значений условно-желательного наклонения.

По мнению И. Ф. Анненского, "наблюдение над фактами (народной. — В. В.) речи могло бы установить некоторые ступени между повелительным в главном и повелительном в придаточном. Оттенок условности можно найти тоже в таком былинном сочетании предложений, как:

Ай-же Солнышко да Владимир князь, да стольно-Киевской!
А спусти меня да во чисто поле.
А съезжу сыщу я как старого казака да Илью Муромца" (420).

Большинство грамматистов уже давно находило в многообразии значений и употребления повелительного наклонения пережиток его старинной связи с желательным наклонением. Известно ведь, что формы славянского повелительного наклонения восходят к древнему желательному наклонению, способному выражать не только желание, но и приказание и даже условие (421).

M. H. Катков писал: "Этим мнимым повелительным наклонением можем, выражать мы то, на что римлянин употреблял свой modum conjunctivum: не только наше читай однозначительно латинскому legas, но и выражение si legissem,-s, -t; fecissem, -s, -t можем мы удобно передать одним словом: прочти, сделай — я, ты, он, мы, они. Следующее Цицероново предложение: Si Neptunus, quod Theseo promiserat, поп fecisset, Theseus filio Hippolyto поп esset orbatus — можно с точностью передать так по-русски: Не исполни Нептун своего обещанияТезею, не лишился бы Тезей сына Ипполита" (422).

Но А. А. Потебня указывал на возможность выведения всех переносных значений императивных форм из значения повелительности: "Другие модальные значения рассматриваемых форм представляются (или изображаются) их повелительным значением". Так, "сходство между наклонениями условным и повелительным состоит в том, что оба они, в противоположность изъявительному, выражают не действительное событие, а идеальное, т. е. представляемое существующим только в мысли говорящего" (423).

Таким образом, форма повелительного наклонения служит средством выражения подчинительной связи преимущественно в условных и уступительных конструкциях, придавая особый модальный оттенок высказыванию. Например: "Да отсюда, хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь" (Гоголь, "Ревизор"); "Подай я вам милостыню, — сказала она вдруг твердо, — и вы отомстите мне за нее потом еще пуще" (Достоевский, "Подросток"); "Дурака хоть наверху поставь, хоть внизу — все равно" (Чехов, "Господа обыватели"); "Не будь, с одной стороны, катаний на лодках, не будь, портних с талиями и т. п., а будь моя жена одета в нескладный капот и сиди она дома, а будь я, с другой стороны, в нормальных условиях человек, поглощающий пищи столько, сколько нужно для работы, и будь у меня спасительный клапан открыт, а то он случайно прикрывался как-то на это время, — я бы не влюбился" (Л. Толстой, "Крейцерова соната"); "Ну, ударь теперь мороз — озими все пропадут"; "Только хрустни в лесу ветка, зашурши листья, так весь и затрясешься от страха" (Л. Толстой, "Отчего зло на свете");"А попроси у нее взаймы, она станет плакать" (Чехов, "Чайка"). К этой сфере употребления императивной формы в условно-уступительном значении примыкает также тип уступительно- или условно-противительных высказываний. Например:

Про жизнь пустынную как сладко ни пиши,
А в одиночестве способен жить не всякий.

(Крылов)

Следует отметить возможность безличного употребления той же формы глагола и в той же функции: "Случись тут волку быть, и овца пропала бы". Это симптом того, что в этих конструкциях складывается особое наклонение, которое, подобно сослагательному, принимает на себя функцию выражения зависимых синтаксических отношений между "предложениями".

Однако основная форма повелительного наклонения употребляется не только в зависимых синтаксических сочетаниях. Форма повелительного наклонения от основ несовершенного вида (а при некоторых синтаксических условиях и от основ совершенного вида) может быть предикатом любого личного или неопределенно-личного предложения с особым оттенком модальности. Она обозначает действие, навязанное субъекту против его воли, предписанное ему как его обязанность. С этой формой связан оттенок негодования и протеста. Значение времени этой форме глагола чуждо. Оно вытекает из времени соотносительного предложения, из синтаксического контекста.

Например: "Путают, путают, а я распутывай, — сердито сказал он, думая о кознях, которые строят ему враги" (Ф. Сологуб, "Мелкий бес"): "Она жадная, ей все давай" (там же); "Девица платок уронила — ты поднимай, она входит — ты вставай и давай ей свой стул, уходит — тыпровожай" (Чехов, "Женское счастье"); "Посуда, окна, домашние не попадайся: поколотит" (Писемский, "Тысяча душ"); "Вот вы грешите, а начальство за вас отвечай" (Слепцов); "У нас никто и пикнуть не смей о жалованье, изругает на чем свет стоит" (Островский, "Гроза"); "Ты не поверишь, как я измучился с ним. Спорит, грубиянит, а дела не спрашивай" (Гончаров).

Ср. у Салтыкова-Щедрина в "Господах Головлевых" (в речи Арины Петровны о предстоящем освобождении крестьян): "Теперь у меня и капустки и картофельцу и хлебца — всего довольно, ну, и питаемся понемногу: картофельцу нет — велишь капустки сварить; капустки нет — огурчиками извернешься! А ведь тогда я сама за всем на базар побеги, да за все денежки заплати, да купи, да подай, — где на этакую ораву напасешься?"

Быть может, в этом употреблении императивной формы следует видеть переходные, гибридные случаи, примыкающие к системе повелительного наклонения. Но зато уже нет никакой возможности для живого языкового сознания связывать с современным повелительным наклонением омонимическую форму прошедшего времени совершенного вида, выражающую мгновенно-произвольное действие (он и скажи).