Женщина в поиске любви

Маргарет Нёве

Истории города Нью-Йорк - 1

Женщина в поиске любви

Аннотация

 

Нью-Йорк — город сказка, город мечта, город легенда, город призрак. Условия большого города диктуют свою историю для его жителей. Порой, эти условия ломают человека напополам, другие же становятся сильнее и крепче. Иные, просто опускают руки и плывут по течению, а кому-то все равно, что твориться за его окном.

Героиня романа — стерва и карьеристка. Несмотря на возраст, она — шикарная, красивая, умная женщина. Женщина, которая умеет пользоваться своим положением, потому что, если ее разозлить, то она готова на любые подлости, чтобы выжить в большом городе. Она диктует условия, а если условия диктуют ей, то легко приспосабливается к ним.

Но…это только на первый взгляд.

За бронёй изо льда скрывается любящая мать, доброе сердце и женщина с «кучей» проблем. Она ранима изнутри и не так легко оправляется от ударов судьбы, как кажется на первый взгляд. Судьба же готовит коварный план для нее, по имени Алан. Человека больного синдромом Ренфильда, то есть «клиническим вампиризмом». Он умен, хитер, опасен. Вступить с ним в поединок — равносильно самоубийству. Он пойдет на все, чтобы найти свою жертву и завершить начатое дело.

«Женщина в поиске любви» — это история о Снежной Королеве наоборот.

Маргарет Нёве

Женщина в поиске любви

 

«Думаю, читатель простит автору маленькую слабость — я сделала несколько иллюстрации главных героев. Не оттого, что чуточку увлеклась, нет. Пусть они помогут раскрыть характер моих героев, Вам я желаю приятного прочтения книги»

Ваша Margaret Neve

 

Часть первая

Маргарет

Чудеса случаются, значит, выбраны партнёры
Е. Ханкин

Глава 1

 

Нью-Йорк город гигант и его обстановка диктует свои условия, порой, правила большого города бывают жесткими. Например, еще год назад, если бы мне сказали, что я окажусь в американкой стране я бы от души повеселилась. Но я здесь. Снимаю квартиру в центре города, работаю по двенадцать часов в день, иногда задерживаюсь в выходные, на работе.

Год…и отпечаток этой культуры уже лег на мой характер. Не смотря на то, что я пчелка — трудоголик, в моем характере произошли перемены. Я стала нервно смотреть на вещи, одеваться легко, а не так чопорно, как прежде.

У меня появился любовник. Это мой бывший шеф, потому что меня повысили. Ну и что, что я иногда увлекаюсь, тем, что совмещаю работу и секс. Это очень даже не плохо, учитывая, что у него своя яхта в Майями, куда мы летаем на выходные. Возможно, вы осуждаете меня, но я женщина и я человек. Моя семейная жизнь не сложилась, мой муж был военный, его убили в Ираке, а у меня на руках осталась семилетняя дочка. И это правильно? Вы считаете, что я должна всю жизнь носить черное, оплакивать мужа, стареть в свои тридцать лет? Похоронить себя, да?

Ни за что!

Ну, что ж, хватит тратить текст на эмоции. Ведь, я веду рассказ. И так, я остановилась на том, что снимаю квартиру в центре города — это дорогое удовольствие. Одна я конечно не располагаю финансами. Поэтому у меня есть соседка. Это милая, очаровательная девушка. Она очень красива, потому что модель. Ее зовут Марла. Марла высококлассная проститутка, то есть она снимается для журналов обнаженной, ее приглашают на вечеринки, что бы потом оплатить ночь — люди, фамилии, которых я не решусь написать. К сожалению, у меня был печальный опыт. Хотя он не такой печальный, я так считаю. У меня был период, когда нужна была большая сумма денег во Францию. Ссуду я не могла взять, поэтому Марла предложила пойти вместо нее на «вечер».

Так я познакомилась со своим «покровителем». Это еще один мой «возлюбленный», правда, сейчас мы стали больше друзьями. Секс с ним напоминает старые, истертые фильмы о любви. Мы созваниваемся раз в неделю, а встречаемся еще реже.

Сейчас я сижу в своей мастерской, комнате и библиотеке одновременно. Я занимаюсь проектом.

— Марг, — Марла никогда не стучится, — тебя к телефону.

— Может тебя? Опять перепутали, — сомневаюсь я.

— Нет, точно тебя, — я слышу в ее голосе напряжение.

— Что—то произошло?

— О, да, милая это из полиции.

Разговор получается напряженным, я слушаю в своем голосе холодную настороженность, когда разговариваю с детективом. Мои ответы односложны, в основном все сходиться — к да, нет. Марла чувствует это и видит мой растерянный взгляд. Девушка молчит, терпеливо ждет, когда положу трубку и расскажу все сама. За это я благодарна Марле.

— О, Боже, — говорю, растирая вески. Начинает ныть голова от обилия вопросов. Ответов на них, как ни странно не помню.

— Ну?! — Не выдерживает собеседница.

— Сегодня ночью нашли тело Билла — моего бывшего шефа, а так же его любовника, возле бара для би—сексуалов. Полиция считает, что они стали свидетелями чего—то, что им не следовало видеть. Марла, — я выдержала паузу, — самое ужасное, что в бардачке машины Билла был его дневник, где он описывает всю свою жизнь и там была…

— Дай—ка угадаю — ты? — Закончила за меня соседка.

— Эн—ная по счету любовница! — У меня начинается истерический смех.

Вся эта история ни чем хорошим не закончиться: или увольнение, или возвращение во Францию, или моей репутации конец — никакого повышения, пока историю не забудут. Ее вряд ли забудут, такие истории не забывают.

 

* * *

 

Любовница, дрянная женщина, «французская подстилка», стерва, сучка, шлюха — их мысли читались на их лицах. Одно — коллеги. Я всегда знала, что меня не любят здесь.

Меня встречали настороженным молчанием, некоторые с тревогой, другие отводили взгляд, пока шла по коридору к своему кабинету. Никогда я еще не чувствовала себя на работе, как на «Голгофе горе».

Ужасно! Просто, ужасно гадко! Я никогда больше не заведу служебный роман! Чувствовать себя изгоем ради пары часов «спорта», похоже, я низко себя ценила. Ну, вот теперь у меня падает самооценка — они сделали свое черное дело — я стала чувствовать вину. Этого нельзя делать или все полетит к черту. Первое правило — в бизнесе, на работе, дома — быть с холодной головой или тебя съедят.

В коридоре меня нагнала жена Билла. У нее было бледное, злое лицо. Мне показалось, что женщина вот—вот и ударит меня, но этого не произошло. Она только сухо заговорила:

— Вас хочет видеть шеф. Идемте.

— А я знаю дорогу миссис Билл, — растерянно пробормотала я.

— Дорогая это сам глава журнала, понимаете?

— О, понимаю, — я придала своему голосу ироничную напыщенность.

— И да, Маргарет мне нужно с тобой поговорить, после работы, — в голосе миссис Билл слышаться нотки истерики.

— Мне кажется, мы давно вышли из возраста — «давай разберемся за углом школы?»

— Нет, какая же тварь, — не выдерживает женщина.

— Эта тварь твой шеф, — мне не смешно, еще не хватало скандала посередине рабочего дня. Тогда меня точно уволят.

— Вы закончили? — говорит высокий мужчина в дверях. Мы обе как зачарованные поворачиваем головы в его сторону.

— Мисс Неве?

— Это я.

— Пройдите в мой кабинет, — он даже не посмотрел на мою собеседницу. Это говорило, что он высокомерен, а с такими людьми нужно быть осторожней.

Кабинет Кеннеди старшего сильно изменился: богатое убранство роскошь барокко то есть обилие красного дерева, богатой обшивки. В кабинете стоял запах дорогих сигарет. Сам же хозяин был всего на несколько лет младше меня. Стильная одежда, стильные речи, красивый мужчина, возможно роскошный любовник — первое, что приходит на ум при его виде. Алан Кеннеди младший мне не понравился. Он был безупречен, а безупречные люди не терпят людей с «пороками».

Мужчина тоже разглядывал меня, его темно—синие глаза приобрели какие-то «смешинки» — это выражение часто повторяла моя бабушка. Его взгляд остановился на моих ногах, и я смутилась.

— Все всегда хотят от меня большего, чем есть на самом деле. Они хотят от меня чистоты и великолепия, но я не Иисус. Поэтому меня всегда привлекали маленькие грешники, а вы молодец, — на его слова мои щеки залил густой румянец:

— Хорошо держитесь. Билл удивил на старости лет, у него не плохой вкус.

«Не плохой вкус?!» — Мысленно возмутилась я. Да, он точно эгоист — я хороша.

— Значит, я не уволена? — Задавать такие вопросы не стоило, но мне очень хотелось узнать, почему я оказалась в кабинете одного из главных акционеров. Все было неспроста, а интуиция меня редко подводит.

— Нет. Не уволены. Пока не уволены, — он широко улыбнулся,— хорошо, перейдем к делу, а то у вас Маргарет такой смущенный вид…. Да и день для вас тяжелый, я все понимаю. И так, я знаю, что вы без работы. И отлично. Вы должны отреставрировать один объект, но чтоб понять каков он я отправлю вас в командировку. Ничего сложного, поверьте. И так?

— А, — Только и сказала я, пытаясь поспеть за его речью и ходом мыслей, — а я согласна.

— Замечательно завтра утром мы вылетаем.

— Мы? Простите?

— Вы, леди Кю или Кью. Мм, не запомнил ее фамилию — и я.

— Замечательно, — я проговорила слово, чуть ли не по слогам. Кью — первая сплетница в отделе графики. Я мысленно представила, какие слухи поползут обо мне и о шефе.

— Вы свободны, Маргарет, — он снова улыбнулся.

— Да, — кивнула я, поднимаясь с кресла.

Этот долгий день закончился, еще хуже, чем я мечтала. У входа в издательство меня встретил Алан и предложил подвезти до дома. Отказывать было не вежливо и я согласилось. Всю дорогу, к моему счастью мы говорили о работе, вот только, когда я вышла из машины Алан высказался:

— Вы шикарная женщина мисс Маргарет, я бы не прочь сделать вас своей любовницей, но вы приносите мужчинам несчастье. Вы — вдова Маргарет, и, черт побери мне — это нравиться.

«А мне не нравиться!» — мысленно добавила я, а вслух сказала:

— Вы не мой типаж Алан, но мне льстят ваши слова.

С этими словами я развернулась и зашагала прочь от него, если бы можно было убежать — я бы убежала, но это смотрелось глупо. Алан мне не нравился, что—то в нем было не так и я даже начала жалеть, что согласилась на командировку.

Глава 2

Утро началось очень странно. Меня удивила Марла. Моя соседка вела себя как обкуренная, хотя она иногда баловалась марихуаной, но обычно у нее было скверное настроение или очередной клиент не удовлетворил ее желаний. Сегодня она пританцовывала и напивала мелодию себе под нос. Ее миловидное личико осунулось, под глазами легли синяки и она даже похудела за ночь.

— Привет, — я оглядела соседку с ног до головы, — если бы я не знала, что ты куришь, то я могла подумать, что тебя накачали героином.

— Ммм, — не определенно кивнула Марла, — «это мой личный сорт героина».

— Фу! Марла, ты пересмотрела «Сумерки»! Фу! — Я заварила кофе и ни как не могла решить какую булочку выбрать, белую или с вареньем.

— Ах, Марг! Я — кажется, влюбилась, — она мечтательно потянулась, шелковые рукава халата скользнули вверх и я увидела, что запястья, да и обе руки Марлы покрыты синяками, укусами, засосами.

— Боже, — выдохнула я.

—…он самый шикарный любовник в мире, нет, во вселенной, — продолжала болтать Марла.

— Он извращенец! — Начала заводиться я.

— Не—ет, ты не представляешь…

— Я представляю! И с каких таких пор тебе нравятся уроды?

— О, нет—нет! Он не урод — он даже ничего…

— Марла! — Я осеклась на полуслове, так как заглянула в глаза соседки. Ее зрачок был неестественно широк, взгляд смотрел сквозь меня, а в довершение маскарада была глупая улыбка.

«Наркотики!» — ударило в моих висках, — «не баловство травкой, не игрушки с энергетиками, а настоящие наркотики! Черт, черт, черт...»

Поток моего мысленного диалога прервали еще белее странные действия Марлы. Она распустила длинные светлые волосы так, что пряди рассыпались по худым плечам. Дальше она тряхнула длинными ногами, грациозно сбрасывая со ступней тапочки. Один из тапков пилотировал рядом с тарелкой и булочками. Потом ее тонкие пальчики скользнули вниз по светлой ткани и добрались до пояса халата, мгновение, ткань валялась на паркетном полу.

Не замечая моих не путевых протестов, Марла двинулась к входной двери и только сейчас я увидела, что та не заперта, а в ее проеме стоит молодой человек. Его светлый костюм был сменен на более светлый свитер и темные джинсы. Ежик пепельных волос был не бережно уложен, а на красивом лице блуждала лукавая улыбка. Утреннюю стриптизершу Алан Кеннеди младший встретил в теплых объятьях. Пара напоминала школьников, которые вдруг поняли, что какая—то неведомая сила их тянет друг к другу. В довершение всего они решили скрепить встречу поцелуем.

Я же сглотнула застрявший во рту кофе, сказав: — А—а…я наверх…

Впервые в жизни я чувствовала в своей квартире не уютно. Мне даже показалось: что я стоящая тут в мягких удобных тапочках, с кружкой кофе на которой на писана нелепая надпись «Я люблю Нью—Йорк» и тарелкой булочек спасенной мной от тапков Марлы — я чувствовала себя прозрачной. То есть, как будто меня тут не было. Наверно, примерно тоже думала рыжеволосая девушка, которая выглядывала из—за плеча Алана. На ее лице читалось что—то вроде — «ну, и куда я попала?». К своему сожалению в рыжей я узнала мисс Кью, знаменитую сплетницу из отдела графики.

— Доброе утро, Маргарет, — пропищала гнусноватым голосом мисс Кью.

— Доброе, — пробубнила я, поднимаясь в мастерскую.

— Можно мне к вам? — Спотыкаясь об углы мебели, просила та, еще бы в холле никому из нас не хотелось оставаться. Похоже, Марла и Алан вообще забыли о нашем существовании.

В ответ я кивнула.

— Маргарет у вас полчаса! — Это были слова Алана.

— Что? — в голос спросили мы с Кью.

— Я обратился к Маргарет, — высокомерно напомнил он, кто тут шеф, — и так Маргарет, я решил, что третья спутница нам не помешает. Ведь так милая? — В ответ Марла довольно кивнула:

— Полчаса Маргарет, полчаса.

Слова застряли в моем горле, как глоток кофе. Так вот кто этот таинственный воздыхатель, который оставил синяки на руках Марлы. М—да, я списала со счетов Кеннеди. Хотя, счета тут не причем, во всем виновата моя жадность. Я всегда стремлюсь сделать больше, чем есть. Стремлюсь, чтобы моя семья была счастливой, а в наш век только деньги приносят девяносто девять процентов счастья и только один любовь.

«Сукин сын! Ну, ничего я еще с вами поговорю, Алан! За голливудской улыбкой кроется «нечто» или «некто»! Хм?» — Думала я уже сидя в кресле самолета.

 

* * *

 

У меня хорошо развито чувство, что называют интуицией. Эта самая интуиция подводит меня очень редко. Именно сейчас интуиция развилась у меня наверно до десятого чувства, хотя хорошо известно, что у людей семь чувств.

— Это? — Еще раз переспросила я стоящую со мной рядом Кью, — Он хочет отреставрировать это? — Я показала на фундамент здания. Кроме каменного фундамента здесь ничего не уцелело. Был еще лес, его было много.

— Кеннеди смеется? — Продолжала я, — У меня кроме плана ничего нет! Я понятия не имею как выглядело здание! Я не знаю, как оно называлось, то есть, что это было?! Дом?! Поместье?! Сарай или гараж?! По фундаменту сказать сложно, этому зданию не меньше сотни лет!

— Маргарет, история этой развалины не наше дело, — наконец раскрыла рот Кью, — мы подписали контракт или придется платить неустойку.

— Я возвращаюсь в город, плевать! — Я развернулась и зашагала по тропинке к дому.

— Машина придет через неделю, а я не знаю дорогу в аэропорт! — Взмолилась Кью.

— Конечно, мне никто не сказал даже, что это за место! Черт!

— Не ко мне Маргарет, — сказала собеседница, едва поспевая за мной, — я проспала перелет в самолете.

— В смысле? Я говорила про здание, которое мы только что осмотрели? Хотя…хотя, я тоже не знаю, что это за место. Я как—то не спросила пилота. Черт! — Опять выругалась я:

— Поэтому не переношу частные самолеты: лети туда — не знаю куда!

Глубокий вдох не помог, но вымещать досаду на коллеге было не профессионально даже глупо. Мне нужно было срочно найти Алана. Отыскать его было не сложно, он со вчерашнего дня заперся в комнате с Марлой. Догадаться было не трудно, чем занималась «влюбленная» парочка. Я так же видела сегодня утром Марлу. Девушка едва стояла на ногах.

Вместо того чтоб нарушить покой Кеннеди меня понесло в библиотеку. Библиотека была старой, и я надеялась найти, хоть что—то о здании в лесу. Мои поиски были щедро вознаграждены, я нашла фото. Это была церковь. Почти пять десять лет назад она сгорела, а восстановить никто так не решился. Об этом рассказали мне фото и даты на обратной стороне. Зачем Алану восстанавливать церквушку? Это был не тот человек, не его склад, не его действия. Что—то было не так. Подстава? Розыгрыш? Обман? Зачем? К чему лгать? Зачем вести нас в эту глушь? Все это никак не могло уложиться в моей голове.

— Утро доброе, Маргарет, — у входа в комнату стоял по пояс голый Алан.

Я остановилась, сжимая в руке фотографии: — Доброе.

— Есть зажигалка, моя закончилась? — Он не сводил с меня взгляда.

— Нет, — я похлопала себя по карманам шортов, — нет нету. В куртке оставила. Алан, что это?

— Как что? Старый хлам. — Прожал плечами мужчина.

— Нет, я спрашиваю за каким…блять, весь этот маскарад?! — Я двинулась прямо на стоящего Алана. Он деликатно пропустил меня в комнату, и только сейчас я заметила, что на диване уткнувшись лицом в подушки, спит Марла.

— Я уже не говорю о личном, — я намекала на Марлу, — личное это ваши проблемы, но зачем меня тащить не известно куда, чтобы повеселиться? В чем прикол Алан?

— Ты же сама мне позавчера сказала, что я не в твоем вкусе? — Он захлопнул дверь, щелкнул замок.

— Причем здесь это? — Я попятилась назад.

— Ну, — он почесал в затылке, как бы размышляя, что ответить, но вместо этого пошел прямо на меня. Действия мужчины мне не нравились. Мне не нравилась сама ситуация. Мне не по нраву было даже место, куда нас привез Алан. Я опять пятилась назад и обернулась на Марлу. Она лежала по прежнему на диване, ее красивое тонкое тело было небрежно прикрыто шелковой тканью, а левая рука свисала к полу. Ее белые волосы были всклокочены и спутаны, а глаза открыты. Открытые, не подвижные ее глаза. Они смотрели сквозь меня, сквозь окно и даже не в сад, они глядели в пустоту.

Я поняла, что я попала в скверную историю. Возможно, если не было бы трупа, я бы повела себя по—другому. Возможно, если Алан захотел, то, при его обаянии мы бы могли найти общий язык. Возможно, я бы стала кричать, кто—нибудь смог помочь, а если бы смог, то помощь пришла не скоро.

Вместо того, чтобы принять хоть какие—то действия я осталась стоять на месте. Я стояла посередине комнаты, нелепо хлопая ресницами и сильно сжимая в кулаке фото. Наконец, я закрыла глаза, когда в нос ударил запах дорого одеколона, а голове мелькнула мысль — увижу ли я семью?

 

* * *

 

«Увижу ли я семью? Встречусь ли я с дочкой?» — вот что помогло мне выжить, когда он рвал и истязал мое тело, когда я теряла сознание от боли, когда он насиловал меня. Лишь две мысли помогли мне выжить. Да, я как птичка—невеличка попалась в ловко расставленные сети. Стоило меня поманить, и моя алчность сыграла со мной злую шутку. Да, я жадная. Да, я падкая на работу, которая сулит мне деньги. Неплохие деньги. Вот, если бы я могла знать. Если б…

Я открыла глаза, попыталась встать с кровати, которая была в моей крови. Получилось плохо. Движения были медленными, вялыми. Все тело саднило. Хотелось пить. Хотелось сбежать отсюда, раствориться в лесу. Хотелось дотянуться до шелковой накидки Марлы, что валялась на полу, потому что от моей одежды осталось одно название одежды. Хотелось убить Алана, что сидел обнаженный в кресле и курил.

Выглядел он довольным. Улыбался, как будто ему предложили миллион, и он получил его просто так. Его темно—синие глаза были черными. Они, так же как и глаза Марлы смотрели в пустоту, только были живыми.

— Тебе понравилось? — Улыбаясь, спросил он.

— Очень, — прохрипела я, надевая накидку, она тут же пропиталась моей кровью.

Этот засранец разорвал мое плечо и низ шеи, оттуда шла кровь. Про остальное тело я даже не допускала мысль.

— Тебе помочь детка? — Он пустил клуб дыма.

— Добить? — Вопросом на вопрос парировала я, прикладывая кусок ткани, пропитанный виски к ране. Спиртное я взяла из бардачка и тут мне на глаза попалась блестящая штуковина — револьвер.

— Если не дай бог, наши пути сойдутся, — продолжала я, не заметно от его глаз проверяя барабан — он был полон патрон, — если наши пути сойдутся, я убью тебя, Алан…

— Да? Что, правда? — Похоже, ему было очень весело.

— Правда. — Твердо заявила я. Подняться на ноги было еще сложнее, но мысль увидеть семью двигала мной. Я как робот шла к своей цели.

— Тебе осталась несколько часов: или ты умрешь от потери крови, или тебя загрызут звери в лесу, а они падки на кровь. Не глупи малышка, — в его голосе я услышала деловое высокомерие — все, на что был способен Алан.

— Пошел ты, — и я взвела затвор оружия. Звук привлек внимание Алана. Он уставился на мои руки. И я не выдержала, я нажала на курок. Рядом стоящая китайская ваза ручной работы рассыпалась на кусочки. Он встал на ноги. Наконец, на его лице было удивление. Он даже был ошарашен — как я могла выстрелить???

Тем временем во мне тоже что—то щелкнуло и ноги понесли меня прочь из этого «Адового» места. Прочь, в лес — подальше от опасности, от смерти, от зверя по имени Алан. Ступни кровоточили, ноги ныли, кровь из раны пошла еще сильнее, но я не сдавалась. Я бежала, бежала, бежала…

Постепенно силы оставили меня. Бег пришлось сменить на шаг, передвигаться от дерева к дереву. Держаться обеими руками за ствол деревьев или ноги не выдержат меня. Я упаду и тогда все. Я не смогу встать и Алан найдет меня, и опять будет издеваться надо мной.

Потом лес закончился, начались посадки пшеницы. Я увидела алый закат, почти такой же алый как моя кровь, и небо…Небо такое нежное, теплое, красивое. От него пахнет весной и пшеницей, которая щекочет щеки. Небо, еще свежее как утренний ветерок в деревне или на ферме. Небо мое небо — я иду к тебе. Я поднимаюсь вверх по твоим ступеням, приближаю миг, когда умру. Хотя я уже умираю, потому что пшеница щекочет щеки, значит, я лежу в ней. Значит, я умираю.

Я закрыла глаза, вот и все….. Я иду к тебе небо.

Глава 3

 

Говорят, когда умираешь вся жизнь стоит перед глазами. Верно, говорят.

Моя жизнь оказывается была какой—то никчемной. Ее я растратила в пустоту — ругалась, таила обиду даже зло, думала о деньгах, мои бесконечные любовники менялись как перчатки. Вот что я получила под ее завершение — лежу в поле и тихо умираю. Никому я не нужна, разве смерти. Смерть пахнет псиной. Она приходит ко мне узкой мордой колли и облизывает мое лицо. Потом я взлетаю. Лечу к нему, к моему небу, которое вот—вот станет ночным. И снова вижу обрывки из жизни…

Когда мне было 16, я мечтала о карьере, о любовных приключениях, а еще, я стремилась отдать себя всю любимому делу — искусству. Любовь к искусству подарила моя бабушка. Вечерами часто приходила к ней и слушала ее рассказы о России, о Польше, Украине. У меня было столько надежд и планов…

Когда мне исполнилось 24 — у меня на руках была пятилетняя дочка, провал экзамена, и безответная любовь по имени Дэн. У меня были долги, еще раз долги и снова долги, но я не сломалась. Я не дала профессорам поставить на мне как на архитекторе крест — никогда! Я добилась расположения своей любви, но вместо фаты получила предательство со стороны сестры. Еще с детства мы ни как не могли найти общий язык. Я знаю, мы пытались стать подругами, но ничего не вышло. Потом он выбрал ее, а не меня. В итоге мне в лицо сказали, что я эгоистка, что я прекрасно знала о том, что они любят друг друга, но продолжала лезть в их отношения.

Когда мне исполнилось 30 — я была замужем за самым прекрасным человеком в мире. Я была счастлива. Любила и была любима. Я снимала на камеру каждый вдох, каждое мгновение, а потом все рухнуло. Он умер. Его убили в Ираке.

Сейчас мне 37 — моя дочка поступает в Лель, а я умираю.

Умираю от руки маньяка, где-то за сотни километров от дома. Умираю тихо — так тихо, что уже не слышу хрипов в своей груди. Мое тело не болит, а голова не налита свинцом. Я больше не вижу небо. Хотя нет, я вижу его, оно потемнело, обрело коричневый цвет. Оно теперь не пахнет травами и лесом, оно имеет резкий запах, запах спирта. Вместо мягкой травы, которая покалывает тело. Я лежу на чем—то холодном, которое пахнет деревом, кровью, снова спиртом. Мне холодно и страшно. Страшно оттого, что я вижу хорошо загорелые руки с тонкими пальцами. Они в крови, а на правой руке вижу кольцо. Оно серебряное, в его центре изображены две скрещенные шпаги и птица, не помню как она зовется.

Не странное кольцо пугает меня. Меня страшит кровь на пальцах и иголка в руке человека. Она впивается в кожу возле шеи. От этого я хочу кричать. Мне жутко при мысли, что меня снова мучают.

«Пусти! — хочу крикнуть я, но вместо этого из горла слышны сдавленные хрипы: — Пожалуйста, кто ты не был, отпусти меня! Ведь я умираю, разве ты не видишь?! Я тихо уйду, ты только не мучь меня — хорошо? Но что же ты молчишь? Разве ты не видишь? Нет, ты не видишь…. я не вижу твоего лица… только руки, которые мучают меня…»

Потом мне сниться сестра. Красивое лицо Элизы перекошено гневной маской. Всем своим существом она выражает, что презирает меня и у нее получается.

— Ты! Ты! — но слова комом стоят в ее горле, — как ты могла моему сыну запретить общаться с твоей дочкой?!

— Потому что это ты виновата Элиз, — я стараюсь говорить спокойно, — это ты разбаловала сына. У мальчика больше нет ценностей.

— У него отклонения, — холодно говорит она. Дело в том, что моя сестра бесплодна и чтобы загладить вину перед мужем она взяла ребенка из приюта. Мальчик был на 70 процентов с потерей зрения. Разумеется, оба родителя пустились во все тяжкие, чтобы сын не чувствовал себя плохо. Мальчик рос превращаясь в юношу и его аппетиты росли, но обеспеченные родители не замечали его алчности.

Моя дочь и сын Элизы с детства росли вместе. Сестра взяла с меня слово никогда не говорить правды, и дочка считала его двоюродным братом. Я не знаю откуда он узнал, что приемный сын и однажды вечером юноша намекнул мне, что знает правду. Я же сделала вид, что не поняла его слов. Тем временем дети сближались. Все чаще они проводили время вместе. Еще чаще мне стали задавать странные вопросы — не дружат ли они? Парень и девушка держались как пара. Пришел день, когда моя дочь тоже стала задавать вопросы. Ей не нравилось, как ведет себя брат. Она считала что он: «считает ее своей собственностью», «он потихоньку отлучает всех ее молодых людей», «он дарит ей цветы и только ей посвящает стихи». Все это настораживало мою девочку.

Я приняла решение, и это решение привело к скандалу, который расставил все «но» по местам. Наши отношения с сестрой из трещины превратились в пропасть.

— Уезжай, Элиза! — Наконец начала кричать и я, — Уходи из нашей жизни!

— Уехать, что бы ты загубила своей алчностью дочь?! О, нет! Я не позволю этого сделать! Ты превращаешься в чудовище!

— Хорошо, — надменно начала я, этот тон не переносила сестра. Этот тон заставлял ее насторожиться, — хорошо, ты сама заставила меня пойти на это. Моя дочь переезжает за город к бабушке. Я улетаю по контракту в штаты, чтобы потом дочка перебралась ко мне жить.

— Что-о?! — Завыла сестра, — ты разрушаешь семью! Опомнись! Маргарет не смей уходить! Я не договорила!

— Ты не доорала! — Я бросила тарелку об пол, так как все действие проходило на кухне.

— Конечно! Все слово за старшей сестричкой! Эгоистка! — Вторую тарелку приговорила Элиза.

— Дура! — Через плечо крикнула я, уходя с кухни…

Была еще одна причина, почему я стремилась улететь за океан. Это были наши отношения с мужем сестры. Если мою дочь пугал брат, то меня пугал Даниэль. Куда бы я ни пошла, где бы я не появилась, наши дороги пересекались. После смерти моего мужа Дэн сильно поменялся — он стал больше внимания уделять мне. Сначала было приятно, но потом все начало настораживать. Как бы я не презирала за слабости сестру, но между нами были правила и эти правила я соблюдала. Первое правило было — никогда не прикасаться к Дэну. Похоже, он думал иначе.

Последней каплей стало наше столкновение в ювелирном магазине. Я выбирала кольцо в подарок моей девочке, так как планировала на неделе уехать. Это был милый знак того, что я очень люблю ее. Мне не хватало пары десятков евро, а карточку я оставила дома. Пришлось оставить затею, пока продавец не догнал меня в дверях, вручая алую коробочку.

— За вас расплатились, — учтиво улыбаясь, заявил ювелир.

— Но кто? — Спросила я.

— Вот тот джентльмен, — я проследила за взглядом продавца и в невысоком «джентльмене» узнала Даниеля. Дэн даже не думал скрыть инкогнито. Он стоял и улыбался мне, в ответ я помахала ему приглашая подойти ближе. Неожиданная вспышка гнева двигала мной:

— Что это? — Мягко начала я.

— Это? Кольцо. У тебя не хватило денег, а я подумал…

— Не поздно ли, Дэн?

В ответ он улыбнулся. Эта улыбка не была — « я хотел сделать приятное». Нет, она была — «ты догадалась, наконец!». Гнев подступил к горлу, прилил к щекам. Наверно глазами я метала «молнии».

— Тебе нужно было десять лет Дэн, что бы понять свои чувства ко мне и Элизе?!

— Заешь, что в тебе ни так Маргарет? — Неожанное откровение слегка ошарашило, — ты — первая. Ты — руководишь. Ты — ведешь. Твоя сила отталкивает мужиков как бабочек.

— Спасибо, а я не знала об этой страшной тайне! Оставь меня в покое!? Любовь давно испарилась Дэн! Очень давно! Ты не тот человек, который нужен мне! Я уже не та девочка, романтический возраст остался далеко позади! Или я…

— Или, что ты? Расскажешь сестре? Смешно. Сестра не поверит тебе. Она всегда принимала мою сторону.

— Я все равно расскажу, потому что это перебор! — Воспитание не позволило высказать на улице все, что я думаю о Даниеле. Ведь, я давно перешагнула возраст мелких разборок. Я была выше всего этого, но сегодня он действительно переступил за черту и я сорвалась. Чтобы хоть как—то успокоиться я закрыла глаза, набрала в легкие вечернего воздуха и шумного выдохнула через нос. Когда открыла, то передо мной стоял Алан.

Крик застрял где—то между легкими и горлом. Я стала пятиться к витрине:

— Нет! Не может быть! Нет! — На мои слова он только улыбался, как тогда, как мартовский кот — своей белозубой улыбкой, смеялся своими черными глазами. Алан молча сделал шаг ко мне и я завопила на всю улицу…

Когда я проснулась, мой лоб был в поту. Меня не морозило — меня трясло от страха. Если б вовремя до меня не дошло, что нахожусь в комнате, то кто мог знать…

Я лежала в кровати, а перед моими глазами был открытый балкон. Оттуда дуло утренней свежестью, но светать не спешило. На коврике возле балкона свернувшись клубком лежала большая собака. На мой крик она вскочила на лапы и завиляла хвостом.

Кто—то набросил на одеяло махровый плед, и я снова увидела длинные пальцы с перстнем на безымянном, прежде чем снова провалилась в сон. В этот раз я не боялась их. Я уже знала, что они могут меня защитить.

 

* * *

 

Перед моими глазами был камин. В нем потрескивали горящие дрова, а комнате стоял запах дымка от дров. Это была другая комната. Наверно, руки с перстнем на безымянном пальце перенесли меня в гостиную. Я обнаружила, что лежу на диване, под все тем же синим пледом. Я попыталась приподняться и оглядела комнату. Первое, что попалось мне на глаза, окно. За окном шел дождь. Даже была гроза, так как тяжелые тучи нависли в небе. Было холодно. От окна тянуло сыростью, значит шел дождь.

В своих ногах я обнаружила спящую колли. На мне была одета безразмерная футболка и выцветшие мужские шорты, когда—то они имели цвет хаки. Сознание потихоньку начало работать и до меня дошло, что я не умерла. Я нахожусь в доме, чей хозяин спас мне жизнь. Наконец, я услышала голос:

—…прости я не мог. Нет, я не мог приехать у меня гостья. Да, это девушка. Не начинай папа это другое. Что другое? А вот что — я нашел ее в поле безсознания, она истекала своей кровью, в ее руке был зажат револьвер и старое фото. Да, вот и все, что я знаю о ней. Да, то есть нет, я не заявлял в полицию. Почему? Я думаю, пока не стоит этого делать. Да—да, папа…прости еще раз, что потратил весь отпуск на гостью, но и ты пойми меня…, — мужчина стоял ко мне спиной.

Одна его рука сжимала сотовый телефон, другая держала пачку «мальборо». На этой самой руке отливало серебром кольцо со скрещенными шпагами. Я сощурилась пытаясь лучше разглядеть его. Мужчина помог мне повернувшись боком. Он был высок, спортивного телосложения, у него были светло—шоколадные волосы, темные брови и такие же темные глаза. Еще он носил очки, а еще…, но я не успела закончить мысленно описывать его внешность. Мужчина развернулся ко мне лицом, и я увидела, что он не младше 25 лет.

«Внешность обманчива», — напомнила я себе, а тем временем инстинктивно попыталась поджать ноги под себя, но они отказывались слушать разум. Я напряглась, продолжая изучать его лицо — красивое, с высокими скулами, веснушками на носу. Под его глазами залегли тяжелые тени — след бессонных ночей проведенных со мной.

Понимая, что он замолчал в трубку, мужчина быстро сказал: — Слушай, давай я перезвоню позже? И мы закончим наш разговор? О`кей спасибо, папа!

Теперь мы молча разглядывали друг друга. Я — с осторожностью взвешивая как правильно поступить. Он — ждал действий от меня.

— Так это ты нашел меня, — мой голос зазвучал очень тихо и спокойно. Я смотрела на руки, а потом перевила взгляд на его лицо:

— Это ты проводил со мной бессонные ночи, когда я орала от кошмаров. Это ты ухаживал…. Хотя, правильно будет, выхаживал меня. Надо же, а я представляла тебя не много другим, но все равно — спасибо…, — я не успела закончить предложение, моя рука застыла в волосах. О, боже! Моя гордость — мои волосы, которые доходили своей длиной до поясницы, теперь были чуть ниже плеча. Удивленная я уставилась на каштановую прядь.

— Из меня плохой парикмахер, — нехотя начал молодой человек, — твои волосы я не смог спасти — пришлось остричь. Ты извини, если…

— Нет, ничего, — поспешно добавила я, — это всего лишь волосы. Мелочь. Отрастут.

— Да, вот что, тебя нашла Девочка, — он смущенно улыбнулся, на щеках появились ямочки, совсем как у моей дочки.

— Кто? — По привычке ответно улыбнулась я.

— Моя собака, — он снял очки и кивнул на лежащую колли у моих ног. Собака переводила умные глаза от меня к мужчине, как будто она могла понять, о чем говорим.

— Можно воды? — Я поняла, что хочу пить и также сильно курить.

— На, держи, — он протянул стакан.

Осушив его за несколько глотков, я счастливо закрыла глаза. Вода оказалась очень вкусной особенно, когда пить ее самой.

— Ты знаешь…, — он помедлил, не зная с чего начать.

— Знаю, что приятно несмотря на возраст, когда тебя называют «девушкой».

Мы снова улыбнулись друг другу:

— Джошуа. — Он протянул руку, — но все называют меня Джош.

— Очень приятно познакомиться, Джош, — но руку я пожала осторожно даже с опаской. Он заметил это:

— А как тебя?

— Не важно, ведь кто знает, может…, — и голос сел в самый не подходящий момент, — это не так важно.

На сей раз Джош улыбнулся широко по—мальчишески. Я не могла понять, что означает эта улыбка, но по—моему мои слова были как бальзам для его ушей.

— Ты не похожа на человека, который может убить. Скорее ты — жертва, а не охотник. — Уже серьезно сказал он.

— Меня разыскивает полиция. — Это не было вопросом, это было фактом, что ж замечательно.

С ответом он помедлил: — Да, я не сказал. Не знаю, правда, не знаю почему. Может, я действительно не знаю, что с тобой делать.

— Вот видишь, еще одна причина ничего тебе не говорить. Джош, человек, который сделал такое со мной, он имеет большую вл