Процесс должен давать полномочия и информацию

Судьи, прокуроры и адвокаты часто полагают, что людей больше всего волнует выигрыш дела. Но недавние исследова­ния показали, что важен не только исход, но и сам процесс, и что часто уголовный процесс не воспринимается людьми как правосудие. Важно не только, что происходит, но и как прини­маются решения (16).

Правосудие должно «проживаться», а не только «пассивно претерпеваться». Когда объявляют, что правосудие свершилось и пора идти домой (пострадавшим) или в тюрьму (преступни­кам), мы не ощущаем это как прожитый опыт правосудия. Правосудие же, которое мы действительно проживаем, кото­рое становится нашим актуальным опытом, — не всегда прият­ное испытание, но мы знаем, что оно свершилось при нашем участии, мы не были его пассивными объектами. Необходимо, чтобы в суде не просто состоялось правосудие, но и опыт учас­тия в нем.

Восстановительный подход к правосудию предполагает, во-первых, что должны быть удовлетворены самые насущные нуж­ды, особенно пострадавшего. В соответствии с этим первооче­редная задача восстановительного правосудия состоит в опре­делении потребностей и обязанностей. При установлении этих потребностей и обязанностей суд должен, по мере возможнос­ти, предоставить инициативу тем, кто непосредственно вовле­чен в эту ситуацию: пострадавшему и преступнику; община тоже не должна оставаться в стороне. Во-вторых, суд должен уделить особое внимание отношениям преступника и пострадавшего, создавая условия для общения и обмена информацией о слу­чившемся, о себе и своих потребностях. В-третьих, суду следу­ет сосредоточиться на решении проблем, уделяя внимание не только сегодняшним потребностям, но и будущему.

Я уже говорил о важности участия обеих сторон. Лишение пострадавшего возможности влияния на решение по делу не­вероятно усиливает ощущение совершенного над ним насилия. Предоставление ему такой возможности — необходимый эле­мент восстановления. Что касается преступника, возможно, бе­зответственность и неуверенность в себе как раз и лежали в ос­нове его действий, а потому, только участвуя в «принятии ре­шения», он окажется на пути к обретению чувства ответствен­ности и сможет поставить точку на случившемся.

Свою роль должна сыграть и община. Отчасти трагедия со­временного общества состоит в том, что все наши проблемы мы отдаем на откуп экспертам. Это касается и здоровья, и об­разования, и воспитания детей. И конечно же, это касается тех ситуаций, которые мы относим к преступлениям. Доверяясь специалистам, мы теряем способность решать проблемы собственными силами и, что еще хуже, отворачиваемся от возмож­ности учиться на подобных ситуациях. Восстановительные программы должны признать за общиной право на участие в поис­ке справедливости.

Важной частью правосудия является обмен информацией — о каждом из участников, о фактах преступления, о потребностях. Пострадавшие ищут ответы на вопросы о том, что случилось, почему это произошло, кто виноват. Преступникам необходимо понять, что же они сделали и кто их жертва. Место сте­реотипов должны занять реальные лица, ложных представле­ний - правдивая информация. Обмен информацией необхо­дим, и в идеале он должен происходить при личной встрече. Такие встречи нужны для обсуждения случившегося, а также что бы наметить, что следует предпринять. Принятые решения нужно записать в форме соглашения и договора, которые мо­гут быть зарегистрированы и занесены в компьютер.

Посредничество* между пострадавшим и преступником (victim-offender mediation) является таким подходом к правосу­дию, который удовлетворяет приведенным требованиям. При таком подходе участники уполномочены решать собственную судьбу, опровергаются ложные представления. Будучи ядром этого подхода, встречи между пострадавшими и преступника­ми способствуют обмену информацией и поощряют возмеще­ние ущерба. К участию в деле привлекается и община. Посред­ничество полностью удовлетворяет требованиям восстанови­тельного подхода к правосудию.

Однако посредничество предполагает соблюдение опреде­ленных условий: обеспечение безопасности и необходимой эмо­циональной поддержки участников; добровольность участия во встречах; квалифицированные кадры ведущих; временная рег­ламентация процесса.

Когда все условия соблюдены, посредничество должно осу­ществляться по всем правилам и уделять внимание ключевым вопросам. Марк Умбрейт отметил важность «уполномочиваю­щего» стиля посредничества, в противовес директивному, ког­да ведущий, директивно или с посредством манипуляций, на­вязывает собственный план и довлеет над участниками (17).

На пути к соглашению следует поощрять обмен инфор­мацией и выражение чувств. Рон Клаассен на своих занятиях с посредниками из VORP обращает внимание, что для пол­ного успеха посредничества необходимо охватить три груп­пы вопросов.

Во-первых, была ли осознана несправедливость происшед­шего? Взял ли на себя преступник ответственность за свои по­ступки? Получил ли пострадавший ответы на свои вопросы? Была ли у преступника возможность объяснить свою жизнен­ную ситуацию?

Во-вторых, было ли принято решение о том, что следует предпринять, чтобы, по возможности, восстановить справед­ливость?

В-третьих, было ли уделено внимание планам на будущее? Собирается ли преступник совершить новые преступления? Чувствует ли себя пострадавший в безопасности? Было ли под­писано соглашение и определены условия контроля его выпол­нения?

Используя библейский язык, Клаассен говорит о трех ос­новных категориях: исповедь, возмещение ущерба и раскаяние (18).

Но встречи «лицом к лицу» не всегда уместны. Страх порой слишком велик, несмотря на поддержку и обещание безопас­ности. Разница в социальном положении между сторонами бывает иногда чересчур явной и неподдающейся преодолению. Пострадавший или преступник могут отказаться от такой про­цедуры. Преступление может быть чрезмерно жестоким, или страдания, им причиненные, слишком тяжелыми. Один из участников может оказаться эмоционально неуравновешенным. Бесспорно, непосредственное общение пострадавшего с преступником исключительно полезно, но правосудие не может зависеть только от таких встреч.

Для приведенных случаев существуют другие способы, обеспечивающие взаимодействие и обмен информацией. В качестве одного из таких способов, пришедшего к нам из Канады и Англии, используется встреча преступника с человеком, пострадавшим когда-то раньше, не от его рук. Такая встреча тоже стано­вится шагом к осознанию ответственности и обмену информа­цией. Это может оказаться особенно полезным в эмоционально насыщенных ситуациях, например, когда речь идет о преступ­лениях на сексуальной почве или когда встреча с жертвой соб­ственного преступления не дала положительного результата (19).

Большинство из методов лечения последствий сексуально­го насилия предполагает раздельное общение с жертвами и пре­ступниками. Подобное положение оставляет мало шансов для работы с таким последствием преступления, как подорванное доверие. При таком подходе не создается достаточных условий для того, чтобы расстаться со случившимся. Недостаточно вни­мания уделяется переживаниям, а также ложным представле­ниям — о событиях или их участниках.

Психотерапевт Вальтер Береа разработал новый подход к лечению преступников, совершивших сексуальное нападение, в котором в то же время учитываются нужды пострадавших («Victim-sensitive sex offender therapy») (20). Подход включает три стадии. Первая определяется автором как «коммутатор связи». На этом этапе врач встречается с представителем службы пробации, наблюдающим за осужденным преступником, с прежними врачами и, чаще всего, с жертвой. Встреча с жертвой стано­вится источником более полной информации о случившемся; жертва, в свою очередь, получает возможность узнать о том, что преступник находится на лечении, а врач — выяснить, было ли уделено должное внимание потребностям жертвы.

На втором этапе лечения ставится задача опровергнуть лож­ные представления о жертве. Преступнику помогают осознать ответственность и оценить последствия своего поведения. В результате он пишет жертве письмо с извинениями. Жертве эта стадия дает время, чтобы убедиться в том, случившееся не было результатом ее вины.

Третий и последний этап лечения ставит основной акцент на примирении. Возможными вариантами является принятие жертвой извинительного письма, написанного преступником, встреча с ним лицом к лицу или же подписание договора на будущее, исключающее прямой контакт. Выбор остается за жертвой. Такой подход принимает всерьез страдания и ту сторону преступления, которая касается нарушения взаимоотношений двух людей; здесь учитываются также потребности, как жертвы, так и преступника.

«Истинное правосудие, с гордостью творимое в Штате Нью-Йорк» — такие слова мы читаем в названии Программы, которую проводит в жизнь департамент шерифа в Батавии, штат Нью-Йорк. Эта Программа, отвечающая на ситуацию чрезмер­ной численности тюремного населения и проблемы жертв пре­ступлений, была разработана специально для таких тяжких преступлений как умышленные убийства, нападения и неосторож­ные убийства. Когда совершается такое преступление, пострадавшим оказывают немедленную помощь. Эта помощь имеет целостный характер и охватывает не только правовые, но так­же эмоциональные и духовные потребности пострадавших.

Сотрудники Программы сопровождают пострадавших на всем пути к исцелению. По ходу этого процесса они помогают пострадавшим тем, что поставляют всю полученную от них ин­формацию о случившемся в органы «системы». В то же время пострадавшие допускаются до участия в принятии некоторых решений. Они могут участвовать в обсуждении вопроса об ос­вобождении преступника под залог и даже в выборе формы на­казания; местом для таких обсуждений может стать двусторон­няя встреча. При такой поддержке и возможности участия пред­ложения пострадавших часто оказываются удивительно твор­ческими и открывающими возможность искупления. По край­ней мере, их нуждам уделяется внимание, а также учитываются разнообразные аспекты причиненного вреда.

Далеко не всегда удается организовать взаимодействие по­страдавшего и преступника так, как оно видится нам в идеа­ле. Нельзя не учитывать и позицию третьей стороны. Дела, имеющие серьезные последствия для общины, не могут ре­шаться исключительно на уровне пострадавшего и преступ­ника, со стороны общины необходим некоторый надзор. Но такие случаи не должны задавать норму, в соответствии с ко­торой нам следует воспринимать преступление и реагировать на него. Даже и в таких делах нам нельзя забывать о том, в чем сущность преступления и каковы его последствия.