ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ 6 страница

«Просто переходи из одного кабинета в другой,— твердила я себе.— Это все, что ты должна делать».

Первым уроком у меня значилась античная история. Эдди направлялся в ту же аудиторию и, увидев меня, налетел с вопросами:

— Она в порядке? Ты ее видела?

— Мы вообще-то живем в одной комнате, поэтому — да, видела.

Мы уселись за соседние столы, и я улыбнулась Эдди.

— Успокойся. С ней все в порядке. Похоже, она нервничает, но не удивительно.

Эдди кивнул, но не слишком уверенно. Сосредоточив внимание на преподавательнице, он все равно словно еле сдерживался, чтобы не ринуться проверять, как там Джил.

— Добро пожаловать, добро пожаловать.

Нашей преподавательницей была женщина лет сорока с чем-то, с тронутыми сединой жесткими черными волосами и такая энергичная, что могла бы сравниться в этом с Эдди. Судя по гигантской кофейной кружке, об источнике энергии нетрудно было догадаться. Я слегка позавидовала, поскольку нам не дозволялось приносить в класс напитки — тем более что в кафетерии общежития кофе не варили. Я не знала, как выживу следующие несколько месяцев без кофеина. Наряд учительницы демонстрировал ее неравнодушие к вязаным вещам.

— Я — миссис Тервиллигер, ваш прославленный гид в чудесном путешествии по античной истории.

Говорила она громко и чересчур торжественно, отчего несколько моих одноклассников захихикали.

Преподавательница показала на молодого человека, сидевшего позади нее, рядом с большим столом. Тот со скучающим видом наблюдал за классом, но, когда она к нему повернулась, встрепенулся.

— А это мой помощник, Трей, которого, думаю, некоторые из вас знают. Трей — мой ассистент на этот период, поэтому по большей части будет сидеть тихонько в уголке и заполнять бумаги. Но будьте с ним повежливее, потому что, весьма возможно, именно он будет вносить ваши оценки в компьютер.

Трей слегка помахал рукой и ухмыльнулся нескольким своим друзьям. Он был очень загорелым, с черными волосами, длина которых бросала вызов правилам дресскода. Аккуратно выглаженная форма придавала ему деловой вид, но его темные глаза озорно поблескивали, и я решила, что он не относится к своей должности очень серьезно.

— Продолжим,— продолжала миссис Тервиллигер,— История важна потому, что учит нас нашему прошлому. А изучая прошлое, вы начинаете понимать настоящее, поэтому можете принять аргументированные решения, касающиеся будущего.

Она сделала драматическую паузу, чтобы мы уяснили ее слова. Убедившись, что мы прониклись благоговением, преподавательница подошла к ноутбуку, подсоединенному к проектору. Нажала несколько клавиш, и на экране в передней части комнаты появилось здание с белыми колоннами.

— Может ли кто-нибудь сказать мне, что это такое?

— Храм? — выкрикнул кто-то.

— Очень хорошо, мистер...

— Робинсон,— сообщил парень.

Вытащив планшет, миссис Тервиллигер изучила список.

— А, вот вы где. Робинсон. Стефани.

— Стефан,— поправил молодой человек, покраснев, когда его друзья захихикали.

Миссис Тервиллигер подоткнула очки на переносице и прищурилась.

— Да, так и есть. Слава богу. Я уж подумала, как вам, наверное, трудно живется с таким именем. Извиняюсь. Я разбила очки — нелепое происшествие во время игры в крокет — и была вынуждена захватить сегодня старые. Итак, Стефан, а не Стефани, вы правы. Это храм. Можете ли уточнить, какой именно?

Стефан покачал головой.

— Кто-нибудь может предложить другой ответ?

Ответом была лишь тишина, и я, сделав глубокий вдох, подняла руку. Пора было проверить, что это такое — быть настоящей ученицей. Миссис Тервиллигер посмотрела на меня и кивнула.

— Это Парфенон, мэм.

— Так и есть,— подтвердила она.— И как вас зовут?

— Сидни.

— Сидни...

Она сверилась со своими записями и удивленно подняла взгляд.

— Сидни Мельбурн? О боже мой! Ваш выговор не похож на австралийский.

— Э-э... Сидни Мелроуз, мэм,— поправила я.

Миссис Тервиллигер нахмурилась и протянула записи Трею, который, похоже, считал, что мое имя — самая смешная штука на свете.

— Смените меня, мистер Джарез. Ваши юные глаза лучше моих. Если я буду продолжать, так все время стану превращать мальчиков в девочек и абсолютно милых юных леди в потомков преступников. Итак,— миссис Тервиллигер снова сосредоточилась на мне,— Парфенон. Вы что-нибудь о нем знаете?

Остальные наблюдали за мной, по большей части с дружеским любопытством, но я все равно чувствовала, как давит на меня то, что я оказалась в центре внимания. Глядя лишь на миссис Тервиллигер, я ответила:

— Это часть Акрополя, мэм. В Афинах. Он был построен в пятом веке до Рождества Христова.

— Не нужно обращаться ко мне «мэм»,— сказала миссис Тервиллигер,— Хотя немного уважительности действует для разнообразия освежающе. А ответ — блестящий.

Она оглядела остальных.

— А теперь скажите мне вот что. С какой стати нас должны заботить Афины или то, что происходило больше пятнадцати сотен лет назад? Какое отношение это может иметь к нам, живущим сегодня?

Снова молчание и ускользающие взгляды. Когда невыносимая тишина растянулась как будто на несколько часов, я начата снова поднимать руку. Миссис Тервиллигер не заметила этого и оглянулась на Трея, который положил ноги на учительский стол. Парень немедленно сбросил ноги со стола и выпрямился.

— Мистер Джарез,— объявила миссис Тервиллигер,— пора отработать ваше жалованье. Вы проходили это в прошлом году. Можете вы сказать, почему события в античных Афинах для нас важны? Если не можете, мне придется снова вызвать мисс Мельбурн. Похоже, она знает ответ, и подумайте, в какое неловкое положение это вас поставит.

Трей взглянул на меня, потом снова на преподавательницу.

— Ее зовут Мелроуз, а не Мельбурн. И демократия была основана в Афинах в шестом веке. Многие из правил, которые там установили, действуют и сегодня в нашем обществе.

Миссис Тервиллигер театрально прижала руку к сердцу.

— Значит, в прошлом году вы меня слушали! Ну почти. Дата неверна.

Взгляд ее упал на меня.

— Держу пари, вы знаете, когда в Афинах была установлена демократия.

— В пятом веке,— немедленно ответила я.

Тем самым я заслужила улыбку учительницы и сердитый взгляд Трея. Одноклассники тоже, кажется, не были восхищены моим ответом. Миссис Тервиллигер продолжила говорить в своем цветистом стиле, остановившись на нескольких важных датах и местах, которые нам предстояло изучить более подробно. Я поняла, что могу ответить на любой ее вопрос. Внутренний голос твердил, что я должна быть осторожной и не выдавать все свои познания сразу, но я не могла удержаться. Если никто не знал ответа, я чувствовала, что обязательно должна его дать. И каждый раз, когда я отвечала, миссис Тервиллигер говорила:

— Трей, вы это знаете? — А я вздрагивала.

Мне отнюдь не хотелось наживать врагов в первый же день. Пока я отвечала, остальные ученики с любопытством наблюдали за мной, что слегка смущало. А еще я видела, как некоторые из них обмениваются многозначительными взглядами, будто знают секрет, утаиваемый от меня. Это заботило меня больше, чем раздражение Трея. Они думают, будто я похваляюсь знаниями? Я не настолько была в курсе принятых здесь норм поведения, чтобы понимать, что тут нормально, а что нет. Эта школа ценилась высоко и могла соперничать с другими в академическом плане. Уж наверняка здесь не так уж плохо быть образованной?

Напоследок миссис Тервиллигер дала задание прочитать первые две главы учебника. Одноклассники застонали, но я почувствовала приятное волнение. Я любила историю, особенно историю искусства и архитектуры. Мое домашнее образование было отличным и всесторонним, но отец считал, что именно на этот предмет мы не должны тратить много времени. Мне пришлось изучать его в свободное время, и меня поражала и радовала мысль о том, что теперь у меня есть занятия, специально посвященные истории. И что мои знания будет кому проверить.

После урока мы с Эдди разделились. Я отправилась на урок химии для продвинутого уровня. Пока я ждала начала занятий, Трей скользнул за стол рядом со мной.

— Итак, мисс Мельбурн,— сказал он, подражая голосу мисс Тервиллигер,— когда вы начнете сами преподавать историю?

Я сочувствовала ему, когда мисс Тервиллигер его подкалывала, но теперь мне не понравился его тон.

— А ты и вправду занимаешься античной историей? Или собираешься и дальше прохлаждаться и делать вид, что помогаешь преподавательнице?

Трей ослепительно улыбнулся.

— О, к сожалению, я в этом увяз. И я был лучшим учеником миссис Тервиллигер в прошлом году. Если ты и в остальном разбираешься так же хорошо, как в истории, я украду тебя, чтобы мы были в паре на лабораторных занятиях. И тогда я смогу бить баклуши весь семестр.

Химия была основополагающей в деятельности алхимиков, и я сомневалась, что на занятиях услышу что-то новое для себя. В Средние века алхимики, которых называли «учеными колдунами», пытались превратить свинец в золото. От своих ранних экспериментов они перешли к изучению особенных свойств крови вампира и ее реакций с другими веществами, и в конце концов именно эти исследования привели к решению держать порознь вампиров и людей. Благодаря ранней научной подоплеке и нашим теперешним опытам с кровью вампиров химия стала одним из главных предметов моего образования в детстве. Я получила свой первый химический набор, когда мне было шесть лет. Пока остальные дети практиковались в стрельбе из арбалета, мой отец мучил меня свойствами кислоты и обучающими карточками по иностранным языкам.

Не в силах признаться во всем этом Трею, я отвела глаза и небрежно смахнула волосы с лица.

— Я не возражаю.

Его взгляд перебежал на мою щеку и вдруг стал понимающим.

— А! Так вот она.

— Что? — спросила я.

Трей показал на мое лицо.

— Твоя татуировка. Вот как она работает?

Откидывая волосы, я показала золотистую лилию.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я.

— Не скромничай,— сказал Трей, возводя к потолку темные глаза,— Я понял. Я имею в виду, ты вроде как жульничаешь со мной, но, думаю, не все беспокоятся о своей репутации. Однако с твоей стороны довольно бесстрашно носить татуировку на лице. Ты нарушаешь известный тебе дресскод... Хотя это никого не останавливает.

Я поправила волосы, и они снова упали на щеку.

— Знаю. Я собиралась наложить макияж и забыла. Но что ты там говорил насчет жульничества?

Трей молча покачал головой, ясно давая понять, что больше разговаривать не желает.

Я сидела, чувствуя себя беспомощной и гадая, что сделала не так. Вскоре мое замешательство сменилось унынием, когда наш преподаватель показал нам, чем оснащен кабинет. В моей комнате имелось химическое оборудование подороже, чем в Амбервуде. Что ж, полагаю, немного освежить элементарные познания не повредит.

Остальные занятия проходили примерно так же. Я была лучшей по всем предметам и поняла, что отвечаю на каждый вопрос. Это снискало мне благоволение учителей, но реакцию одноклассников я оценить не могла. Я все еще замечала, как многие неодобрительно качают головами или выглядят заинтригованными — но только Трей по-настоящему меня осудил. Я не знала, стоит вести себя сдержаннее или нет.

Пару раз я натыкалась на Кристин и Джулию, и те напомнили, что я должна присоединиться к ним за обедом. Я так и сделала, найдя их за угловым столиком в кафетерии Восточного кампуса. Девушки помахали мне, и я, пробираясь мимо ряда столов, быстро оглядела помещение в надежде увидеть Джил. Я целый день с ней не встречалась, но не слишком беспокоилась из-за этого, помня о разнице в наших расписаниях. Возможно, она обедала в другом кафетерии, может, вместе с Эдди и Ми-кой.

Кристин и Джулия вели себя по-дружески: расспрашивали о моем первом дне, делились знаниями о некоторых преподавателях, которые вели у них занятия раньше. Обе они были выпускницами, как и я, и наше расписание отчасти совпадало. Большую часть обеда мы обменивались общей информацией, например — кто откуда родом. Только к концу обеда я начала получать ответы на некоторые вопросы, весь день не дававшие мне покоя, хотя ради этого и пришлось сперва продраться через новые расспросы.

— Так что,— спросила Кристин, подавшись ко мне через стол,— она просто дает тебе суперпамять? Или, уж не знаю, и вправду изменяет твой мозг и делает тебя умнее?

Джулия закатила.

— Она не может делать умнее. Должно быть, дело в памяти. Что я хочу знать, так это как долго она действует.

Я переводила взгляд с одной девушки на другую, совершенно сбитая с толку.

— О чем бы вы там ни говорили, «она» не делает меня умнее, потому что сейчас я в полном недоумении.

Кристин засмеялась.

— Твоя татушка. Я слышала, ты ответила на все самые трудные вопросы по математике. И моя подруга, которая вместе с тобой была на истории, сказала, что там ты тоже отличилась. Мы пытаемся догадаться, как именно помогает тебе татуировка.

— Помогает мне... отвечать на вопросы? — спросила я.

Их лица подтвердили, что это они и имели в виду.

— Она мне не помогает. Это... Это просто, ну... Я сама. Я просто знаю ответы.

— Таких умных не бывает,— заспорила Джулия.

— Да ничего особенного в этом нет. Я не гений. Думаю, я просто много училась. Частично была на домашнем образовании. К тому же папа у меня очень... строгий,— добавила я, полагая, что это может быть понятным.

— А-а...— протянула Кристин, поигрывая своей длинной косой.

Я заметила, что ее темные волосы причесаны очень аккуратно, тогда как светловолосая Джулия вечно взъерошенная и растрепанная.

— Может, оно и так,— продолжала Кристин,— но для чего тогда твоя татуировка?

— Да ни для чего,— сказала я.

Но, произнося эти слова, почувствовала на щеке легкое покалывание. В татуировке заключалась своего рода магия, которая мешала мне говорить о делах алхимиков с теми, кто не входил в круг избранных. Татуировка не давала мне слишком много болтать... Не то чтобы в том была необходимость.

— Я сделала ее просто потому, что она показалась мне классной.

— А-а...— теперь протянула Джулия.

Непонятно почему, но обе девушки выглядели разочарованными.

— А с чего вы решили, что татуировка добавляет мне ума? — поинтересовалась я.

Звонок на следующий урок помешал нашей дальнейшей беседе. Последовала пауза; Кристин и Джулия о чем-то размышляли. Кристин, казалось, была из них двоих лидером: она решительно кивнула, и у меня появилось ясное ощущение, что мне дали оценку.

— Хорошо,— широко улыбнувшись, сказала она.— Потом расскажем.

Мы условились, когда именно встретимся и вместе позанимаемся, и разошлись. У меня сложилось впечатление, что меня ждет больше общения, чем учебы, и это вполне меня устраивало, но я сделала себе мысленную заметку — сперва приготовить домашнее задание.

Остаток дня пролетел быстро, и во время одного из уроков я получила записку от руководителя, Молли. Как и ожидалось, тесты подтвердили мое знание иностранных языков, и Молли хотела, чтобы я заглянула к ней во время последнего учебного часа, когда у меня не было занятий. Значит, мой учебный день официально завершался физкультурой.

Я переоделась в выданную мне спортивную форму — шорты и амбервудскую футболку — и вместе с остальными выбралась наружу, под горячее солнце. Сегодня, пока перемещалась из одного здания в другое в перерывах между занятиями, я иногда чувствовала жару, но только постояв некоторое время на улице, по-настоящему осознала, что мы находимся в пустыне. Оглядывая своих сокашников, среди которых были парни и девушки из разных классов, я увидела, что жарко не мне одной. Я редко обгорала на солнце, но теперь решила на всякий случай купить солнцезащитный крем. Джил он тоже понадобится.

Джил!

Я внимательно огляделась по сторонам. Я почти забыла, что Джил полагается быть на этом занятии. Но где же она? Ее нигде не было видно. Когда наша преподавательница, мисс Карсон, начала делать перекличку, она даже не назвала имя Джил. Я гадала, не изменили ли в последнюю минуту расписание.

Мисс Карсон считала, что чем быстрее приступить к делу, тем лучше. Мы разбились на команды для игры в волейбол, и я оказалась рядом с Микой. Его бледная веснушчатая кожа уже порозовела, и мне почти захотелось предложить и ему тоже купить солнцезащитный крем. Мика улыбнулся мне своей дружеской улыбкой.

— Привет,— сказала я.— Ты не видел сегодня мою сестру, Джил?

— Нет,— ответил он, слегка нахмурившись,— Эдди искал ее за обедом. Он решил, что она обедает вместе с тобой в общежитии.

Я покачала головой, ощущая, как тошнота поднимается к горлу. Что происходит? В голове моей пронеслись кошмарные варианты. Я-то думала, что Эдди перебарщивает со своей бдительностью, но вдруг что-то случилось с Джил? Неужели, несмотря на все наши уловки, один из врагов проскользнул сюда и похитил Джил у нас из-под носа? Придется ли мне рассказать алхимикам — и отцу — о потере подопечной в первый же день?

Меня охватила паника. Если раньше меня и не собирались отправлять в центр переобучения, теперь мне это светило с куда большей вероятностью.

— Что с тобой? — спросил Мика, рассматривая меня.— Джил пропала?

— Не знаю,— сказала я,— Извини.

Я отделилась от своей команды и трусцой подбежала к наблюдающей за нами мисс Карсон.

— Простите что беспокою вас, мэм, но я волнуюсь из-за сестры. Джил Мелроуз. Я Сидни. Джил полагалось бы быть здесь. Вы не знаете, она не изменила расписание уроков?

— А, да. Мелроуз. Я получила записку из администрации, перед самым занятием, что она сегодня не придет.

— Там было сказано почему?

Мисс Карсон с извиняющимся видом покачала головой и выкрикнула приказ какому-то парню, который начал сачковать. Я снова присоединилась к своей команде, мысли мои неслись вскачь. Что ж, по крайней мере, кто-то видел сегодня Джил, но почему же она не пришла на урок?

— Ничего не случилось? — продолжал допытываться Мика.

— Я... думаю, все в порядке. Мисс Карсон в курсе, что Джил не будет на уроке, но не знает почему.

— Я могу что-нибудь сделать? — спросил Мика,— Чем-нибудь ей помочь? То есть вам обеим?

— Нет, спасибо. Но приятно, что ты спросил.

Хотелось бы мне взглянуть сейчас на часы.

— После урока я проверю, как она.

Внезапно в голову мне пришла одна мысль.

— Но, Мика, не говори ничего Эдди.

Мика с любопытством посмотрел на меня.

— Почему?

— Он слишком рьяно ее защищает. И будет беспокоиться без причин.

«А еще разнесет всю школу по кирпичику, разыскивая Джил».

Когда занятие закончилось, я быстро приняла душ и переоделась, а потом зашагала к административному зданию. Мне отчаянно хотелось сперва побежать обратно в общежитие, чтобы увидеть, не там ли Джил, но нельзя было опаздывать на назначенную встречу. Идя по коридору к кабинету Молли, я прошла мимо кабинета директора — и тут меня озарила идея. Я остановилась, чтобы поговорить с секретарем, перед тем как отправиться на встречу.

— Джил Мелроуз,— кивнула секретарь.— Ее отослали обратно в общежитие.

— Отослали? — воскликнула я.— Что это значит?

— Не могу сказать.

«Не слишком ли мелодраматично?»

Раздраженная и донельзя сбитая с толку, я пошла в кабинет Молли, утешая себя тем, что, хотя отсутствие Джил и является загадкой, по крайней мере оно согласовано со школой.

Молли сказала, что вместо изучения языков я могу выбрать какой-нибудь факультатив или заняться самостоятельными исследованиями, если есть преподаватель, который станет моим руководителем. Внезапно у меня появилась идея.

— Могу я ответить завтра? — спросила я,— Сперва мне нужно кое с кем поговорить.

— Конечно,— сказала Молли.— Только решайте побыстрее. Теперь возвращайтесь в общежитие, мы не одобряем того, чтобы каждый день в это время вы слонялись без дела по территории.

Я заверила ее, что скоро дам ответ, и отправилась в общежитие. Автобус в часы занятий ездил не очень часто, поэтому я прошла все расстояние пешком. Прогулка заняла всего пятнадцать минут, но при такой жаре мне показалось, будто времени ушло вдвое больше.

Когда я в конце концов добралась до нашей комнаты, меня захлестнуло облегчение. Джил была там.

— Что случилось?

Джил лежала на постели, читая книгу. Она мрачно взглянула на меня.

— Да ничего.

Я села на свою кровать и сбросила обувь.

— Ну ты даешь! Я чуть с ума не сошла, когда ты не пришла на урок. Если бы Эдди знал...

Джил рывком села.

— Нет, не говори Эдди. Он точно психанет.

— Ладно. Но расскажи, что случилось. Говорят, тебя сюда отослали?

— Да.

Джил скорчила гримасу.

— Потому что меня выгнали с первого же урока.

Я лишилась дара речи. Я и представить себе не могла, что могла сотворить милая, застенчивая Джил, чтобы заслужить такое наказание. Господи! Надеюсь, она никого не укусила. Ожидалось, что это мне будет непросто приспособиться к школьному распорядку. Джил же полагалось быть в этом профессионалкой.

— За что тебя выгнали?

Джил вздохнула.

— За похмелье.

Я снова лишилась дара речи.

— Что?!

— Меня тошнило. Мисс Чанг — моя учительница — взглянула на меня всего разок и сказала, что за милю может распознать похмелье. Она повела меня к директору за нарушение школьных правил. Там я сказала, что просто больна, но она продолжала говорить, будто ей все известно. В конце концов директор заявил — раз невозможно доказать причину моего состояния, меня не накажут, но не разрешат сегодня находиться на уроках. Мне пришлось торчать тут весь день.

— Это... Это идиотизм!

Я вскочила и принялась расхаживать по комнате. Теперь, оправившись от первоначального недоумения, я пришла в ярость.

— Я была с тобой прошлой ночью. Ты спала в этой комнате. Уж я-то знаю! Я проснулась один раз, и ты спала без задних ног. Как мисс Чанг может бросаться такими обвинениями? У нее нет доказательств! И у школы тоже нет. Они не имели права выгонять тебя из класса. Я немедленно пойду к директору! Нет, я поговорю с Китом и алхимиками, и наши «родители» подадут жалобу.

— Нет, погоди, Сидни.

Джил вскочила и схватила меня за руку, как будто боялась, что я тотчас же выскочу за дверь.

— Пожалуйста, не надо. Я не хочу причинять никому лишние неприятности. Я не получила плохих отметок. И, в общем-то, меня не наказали.

— Ты отстанешь от программы,— сказала я.— Это достаточное наказание.

Джил покачала головой. По ее широко распахнутым глазам я поняла, что она испугана, но не могла взять в толк, почему не хочет, чтобы я обо всем рассказала. Она ведь была невинной жертвой.

— Нет, все в порядке. Я нагоню. Последствий не будет. Пожалуйста, не поднимай шума. Остальные преподаватели, наверное, просто подумали, что я больна. Думаю, они даже не знают никаких подробностей.

— Но это неправильно,— проворчала я.— Я могу принять меры. Я ведь здесь как раз за этим — чтобы помогать тебе.

— Нет,— отрезала Джил.— Пожалуйста. Брось. Если ты и вправду хочешь помочь...

Она отвела взгляд.

— Что? — спросила я, все еще полная праведного гнева.— Что тебе нужно? Только скажи.

Джил снова посмотрела на меня.

— Мне нужно, чтобы ты... Мне нужно, чтобы ты отвезла меня к Адриану.

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

 

— К Адриану? — удивленно переспросила я,— А какое он имеет ко всему этому отношение?

Джил покачала головой и умоляюще посмотрела на меня.

— Пожалуйста. Просто отвези меня к нему.

— Но мы вернемся туда через пару дней для твоего «кормления».

— Знаю,— сказала Джил,— Но мне нужно увидеть его сейчас. Он единственный, кто поймет.

Я не могла поверить.

— Ты говоришь, что я не пойму? Или что Эдди не поймет?

Джил застонала.

— Нет. Нельзя рассказывать Эдди. Он выйдет из себя.

Я попыталась не хмуриться, обдумывая все это. Почему Джил нужно увидеть Адриана после неудачи в школе? Адриан в этом случае не может сделать ничего такого, чего не могла бы сделать я. Как алхимик, я находилась в более выгодном положении, чтобы составить жалобу. Джил просто нужна моральная поддержка? Я вспомнила, как она обнимала Адриана на прощание, и внезапно задумалась, не влюбилась ли Джил в него. Потому что, если ей необходимо чувствовать с чьей-то стороны защиту и заботу, Эдди наверняка был кандидатурой получше. Или нет? Эдди, скорее всего, принялся бы в ярости расшвыривать стулья в кабинете директора. Может, не такая уж плохая идея — помешать ему так поступить.

— Хорошо,— сказала я наконец.— Поехали.

Я записала нас обеих на выезд за пределы кампуса, из-за чего мне пришлось пойти на небольшой обман. Миссис Везерс немедленно указала, что Джил изгнали в общежитие до конца учебного дня. Я так же быстро заметила, что занятия почти закончились, значит, с формальной точки зрения сейчас как раз конец учебного дня. Миссис Везерс не могла придраться к такой логике, но все равно заставила нас прождать целых десять минут, пока не прозвенел последний звонок. Джил сидела, тревожно постукивая ногой по своему креслу.

За те полчаса, что добирались до дома Кларенса в холмах, мы почти не разговаривали. Я не очень-то понимала, о чем можно вести беседу. «Как прошел твой первый день в школе?» — такую тему Джил вряд ли бы оценила. В любом случае, стоило мне об этом подумать, и я злилась еще сильнее. Я не могла понять, на каком основании учителя обвиняли Джил в том, что она напилась и страдала от похмелья. Доказать такое было нельзя, а кроме того, достаточно было провести пять минут с Джил, чтобы понять — подобное невозможно.

Двери нам открыла женщина средних лет, Дороти, экономка Кларенса и «кормилец». Дороти выглядела добродушной, но слегка рассеянной; она носила накрахмаленное серое платье с высоким воротником, чтобы скрыть следы от укусов на шее. Я ответила улыбкой на ее улыбку и постаралась держаться по-деловому, но невольно содрогнулась при мысли о том, кто она такая. Как кто-то может этим заниматься? Как кто-то может вот так, добровольно, предлагать свою кровь? У меня все перевернулось внутри, и я постаралась не приближаться к ней, чтобы даже нечаянно не коснуться ее руки, проходя мимо.

Дороти проводила нас в комнату, где все мы встретились днем раньше. Кларенса нигде не было видно, но Адриан лежал на плюшевой зеленой кушетке. Он смотрел телевизор, который в прошлый раз был искусно скрыт в изукрашенном деревянном шкафу. При виде нас он выключил телевизор с помощью пульта и сел. Дороти извинилась и вышла, закрыв за собой дверь.

— О, вот так приятный сюрприз,— сказал Адриан.

Он окинул нас взглядом. Джил, пока сидела в нашей комнате, переоделась в нормальную одежду, но на мне все еще были амбервудские блузка и юбка.

— Сейдж, а разве вам не полагается носить форму? А эта одежда смахивает на ту, которую ты носишь всегда.

— Она прикольная,— сказала я, подавив желание закатить глаза.

Адриан отвесил насмешливый поклон.

— Осторожней. Ты почти улыбнулась.

Он потянулся за бутылкой бренди на столе рядом. Вокруг бутылки стояли маленькие рюмки, и он налил себе щедрую порцию.

— Хотите выпить?

— Сейчас середина дня,— недоверчиво проговорила я.

Хотя для меня не слишком имело значение, в какое время суток прикладываться к спиртному.

— У меня ужасно болит голова,— объявил он, поднимая рюмку, словно произносил тост.— Это просто чтобы избавиться от головной боли.

— Адриан, мне нужно с тобой поговорить,— настойчиво сказала Джил.

Он посмотрел на нее, и его ухмылка исчезла.

— В чем дело, малолетка?

Джил тревожно взглянула на меня.

— Ты не могла бы...

Я поняла намек и попыталась не подать виду, как меня раздражают все эти секреты.

— Конечно. Я просто... просто снова выйду на улицу.

Мне не нравилось, что меня выгоняют, но я ни за что на свете не стала бы бродить по коридорам старого дома. Лучше торчать на жаре.

Я прошла по коридору не очень далеко, и вдруг кто-то возник передо мной. Я не удержалась от крика и просто-таки подскочила от неожиданности. Через мгновение я узнала Ли, хотя данный факт не очень меня успокоил. Как бы тесно я ни сошлась с этой компанией, во мне пробудились старые оборонительные инстинкты, стоило мне оказаться один на один с новым вампиром. И делу вовсе не помогло то, что я почти врезалась в него, поскольку мой мозг принял это за нападение.

Ли стоял, молча глядя на меня. Судя по выражению лица, он удивился не меньше, обнаружив меня в своем доме,— хотя, может, и не встревожился так же сильно, как я.

— Сидни? Что ты тут делаешь? — наконец заговорил он.

Мой страх перешел в смущение, как будто меня поймали на том, что я рыскала тут тайком.

— А... Я тут с Джил. У нее был трудный день, и ей нужно поговорить с Адрианом. Я хотела дать им побеседовать наедине и просто пошла, чтобы... э-э... пошла на улицу.

Удивленное выражение на лице Ли сменилось улыбкой.

— Ты не должна была так поступать. К чему это изгнание? Пошли, я собираюсь перекусить на кухне.

Должно быть, на моем лице отразился крайний ужас, потому что Ли засмеялся.

— Перекусить, но не человеком.

Я покраснела и пошла за ним.

— Прости,— сказала я,— Это инстинкт.

— Да без проблем. Вы, алхимики, такие нервные, знаешь ли...

— Да,— Я смущенно засмеялась,— Знаю.

— Мне всегда хотелось познакомиться с одним из вас, но вы, ребята, явно не такие, как я ожидал.