ДЕЙСТВИЕ II. Явление III

(с сокращениями.— А. П.). Лариса (берет гитару, садится к окну и запевает). Матушка, голубушка, солнышко мое, Пожалей, родимая, дитятко твое! Юлий Капитоныч хочет в мировые судьи баллотироваться. Огудалова. Ну, вот и прекрасно. В какой уезд? Лариса. В Заболотье! Огудалова. Что ж, ничего, и там люди живут... Да оно и хорошо в захолустье пожить, там и твой Карандышев мил покажется; пожалуй, первым человеком в уезде будет; вот, помаленьку и привыкнешь к нему. Лариса. Да он и здесь хорош, я в нем ничего не замечаю дурного... Нет, уехать надо, вырваться отсюда. Я стану приставать к Юлию Капитонычу. Скоро и лето пройдет, а я хочу гулять по лесам, собирать ягоды, грибы... Огудалова. Вот для чего ты корзиночку-то приготовила! Понимаю теперь... Лариса (напевает). «Не искушай меня без нужды...» Экая досада, не налажу никак (взглянув в окно). Илья, Илья! Зайди на минутку. Наберу с собой в деревню романсов и буду играть да петь от скуки.

Не смотря на то что, может быть, Заболотье не лучшее место на земле и Огудалова не столь восторженно относится к идее жить там, тем не менее и для нее Заболотье существует уже как какая-то определенная часть будущего Ларисы. Что ж, как будто бы мы не ошиблись: обе женщины заняты одним – предстоящим замужеством Ларисы…

Явление IV

Входит Илья.

Илья. С праздником! Дай бог здорово, да счастливо! Лариса. Илья, наладь мне: «Не искушай меня без нужды!» Все сбиваюсь. (Подает гитару.) Илья. Сейчас, барышня. (Берет гитару и подстраивает.) Хороша песня. Она в три голоса хороша. Тенор надо: второе колено делает... Больно хороша. А у нас беда, ах, беда! Огудалова. Какая беда? Илья. Антон у нас есть, тенором поет... Пополам перегнуло набок, совсем углом... Ах, беда, ах, беда! Теперь сто рублей человек стоит. Вот, какое дело у нас. Такого барина ждем... Голос в окно. Илья, поди сюда, иди скорей... Илья. Зачем? Что тебе? Голос с улицы. Иди, барин приехал! Илья. Обманываешь! Голос с улицы. Верно, приехал! Илья. Некогда, барышня, барин приехал. (Кладет гитару и берет фуражку.) Огудалова. Какой барин? Илья. Такой барин, ждем не дождемся... Год ждали. Вот, какой барин! (Уходит.)

Изменило ли линию поведения и Огудаловой, и Ларисы сообщение Ильи о приезде барина?

 

Явление V

Огудалова иЛариса.

Огудалова. Кто же бы это приехал? Должно быть, богатый и, вероятно, Лариса, холостой, коли цыгане так ему обрадовались. Видно, уж так у цыган и живет... Ах, Лариса, не прозевали ли мы Жениха? Куда торопиться-то было? Лариса. Ах, мама, мало, что ли, я страдала? Нет, довольно унижаться. Огудалова. Экое страшное слово сказала — «унижаться»! Испугать, что ли, меня вздумала. Мы люди бедные, нам унижаться-то всю жизнь. Так уж лучше унижаться смолоду, чтоб потом пожить по-человечески. Лариса. Нет, не могу, тяжело, невыносимо тяжело. Огудалова. А легко-то ничего не добудешь, всю жизнь и останемся ничем. Лариса. Опять притворяться, опять лгать... Огудалова. И притворяйся, и лги! Счастье не пойдет за тобой, если сама от него бежишь. Входит Карандышев.

Конечно, и очень резко. Огудалова готова тотчас же отказаться от свадьбы с Карандышевым и почти требует этого же от дочери. Лариса упорствует. Столкновение между двумя женщинами нарастает. Огудалова продолжает наступать: для нее совершенно очевидно, раз приехавшему рады цыгане, значит, богат и холост. Неизвестно, чем бы закончилась эта борьба матери и дочери, если бы совершенно неожиданно (ведь его не ждали и о его приходе ни кто не доложил) не вошел Карандышев. Он застал женщин в момент бурного объяснения вызванного «приездом в город богатого, известного всем, барина»

 

Итак, совершенно очевидно, что после сообщения Ильи и мать, и дочь (каждая по-своему) живут новым событием: в город приехал какой-то богатый холостой барин, любитель цыган, который не был в городе целый год!.. И если для Огудаловой этот богатый барин — возможный жених, которого нельзя упускать, то для Ларисы факт появления такого барина может быть еще более значительным!.. Ведь почему-то же Лариса, как только приходит Карандышев, сразу же начинает умолять последнего поскорее ее увезти отсюда... А что означает это — «Мама, я боюсь, я чего-то боюсь...»?..

Может быть, Лариса боится, что этот приехавший барин не кто иной, как Паратов?! Во всяком случае, теперь совершенно ясно видно, что действие всех троих — и Карандышева, и Ларисы, и Огудаловой — обусловлены одним событием: «приездом в город накануне свадьбы Ларисы и Карандышева какого-то барина!»

Один Карандышев знает точно, что этот барин Паратов и что он разорен. Но ведь это не меняет сущности конфликта. Именно благодаря появлению барина, Огудалова теперь делает все, чтобы всячески оттянуть отъезд Ларисы из города. Ради этой цели она идет даже на союз с Карандышевым против дочери. Лариса умоляет Карандышева поскорее увезти ее из города. Надо бежать из города, так как мать снова начала и теперь окончательно замучает ее новыми женихами!..

Карандышев, заставший женщин в момент очень бурного объяснения, а затем выслушивающий мольбы Ларисы — «скорее увезти ее отсюда!» — воспринимает, возможно, это как то, что обе женщины знают о приезде Паратова, причем наверняка думают, что Паратов — богатый жених.

Страх Ларисы перед этим «женихом» оскорбляет самолюбие Карандышева, и поначалу он не сообщает о крахе Паратова, но чем более Лариса просит увезти ее, тем более он упорствует в своем желании: и обед сегодня же провести, и свадьбу пышную устроить — «венчаться непременно здесь, чтоб не сказали, что мы прячемся, потому что я не жених вам, не пара!..»

Карандышев идет на союз с Огудаловой против Ларисы, чтобы не уехать из города до свадьбы, чтобы свадьба была здесь, чтобы он мог до конца насладиться своим торжеством над Паратовым. И не случайно Лариса в бессилии перед этим мощным союзом восклицает: «Ну, я молчу. Я вижу, что я для вас кукла; поиграете вы мной, изломаете и бросите»...

Как мы теперь видим, в сцене заключен очень острый конфликт, и происходит он вокруг одного события: «в город приехал жених!».

Нам казалось, что люди живут разными событиями.

Наша первоначальная ошибка заключалась в том, что мы не обратили внимания на тот факт, что с приходом Ильи в жизнь Ларисы и Огудаловой ворвалось новое событие.

Очевидно, при поиске события нельзя пропускать факты: даже кажущееся на первый взгляд не очень значительным предлагаемое обстоятельство может оказаться важным для жизни «человеческого духа роли» событием.

Для определения события небольшого куска оказался непреложным тот же закон, что и для крупного события: событие тогда вскрыто верно, когда оно является таковым для всех действующих лиц, занятых в данном куске пьесы.

Надо сказать, что вскрытие событий дело совсем не такое простое, как это может показаться на первый взгляд. Иногда автор как бы специально прячет объединяющее всех событие столь глубоко, что очень не просто до него сразу докопаться. Приходится порою скрупулезно проверить мотивы поступков не только основных действующих лиц, но и самых, казалось бы, малозначительных, эпизодических. Ведь если более пристально взглянуть на то, каким образом нам удалось обнаружить свою ошибку при определении события в разбираемом эпизоде из «Бесприданницы», то мы увидим, что помогло нам разобраться в сути происходящего не только сообщение цыгана Ильи, но и все его поведение, мотивы его поведения. Илья ведь знает, что в город приехал барин Паратов — щедрый кутила, большой любитель цыган. С минуту на минуту цыганский хор во главе с Ильей может потребоваться барину. Совершенно очевидно, что Илья живет событием: «в город приехал богатый барин!» Поэтому Илья, не успев войти в дом Огудаловой, тотчас же сообщает о своих неотложных заботах; он как бы извиняется, что не может много времени уделить хозяевам. И, как только ему сообщают, что к ним, цыганам, барин приехал, он тотчас же убегает.

Очевидно, это поведение Ильи выглядит каким-то чрезвычайно необычным для Огудаловых. Столь взволнованное отношение цыгана Ильи к приезду какого-то барина заставляет и Ларису, и Огудалову понять, что приехало очень значительное для цыган лицо! Обе женщины делают разные выводы для себя, но приезд в город этого значительного лица становится событием для обеих женщин.

Заметим также, что, для того чтобы мы смогли понять значение для обеих женщин сообщения Ильи, нам пришлось погрузиться не только в прошлое их ролей, но и в будущее, то есть знать, какую огромную роль сыграет появление Паратова в их судьбах.

«Нет настоящего без прошлого, но нет его и без перспективы на будущее... Настоящее, лишенное прошлого и будущего — середина без начала и конца,— одна глава из книги, случайно вырванная и прочитанная... Настоящее — переход от прошлого к будущему. Факты пьесы, не поддержанные прошлым и будущим, остаются бесцельно висеть в воздухе»[31].

Действительно, при вскрытии событий пьесы (как говорит Станиславский — «действенных фактов») режиссеру приходится тщательно вдуматься не только в значение всех фактов, происходящих в самой пьесе, но и в значение фактов, случившихся до начала пьесы: он также должен представить себе факты, которые могут произойти после того, как опустится занавес.
Глава V
ИСХОДНОЕ СОБЫТИЕ

 

С определения какого события следует начинать анализ? Станиславский советует анализировать значение фактов в той последовательности, в которой они идут у автора... Но ведь до того, как еще раскрылся занавес, что-то ведь уже случилось... Ни один миг жизни не находится вне какого-то уже случившегося события.

«Настоящая драма, хотя и выражается в форме известного события,— пишет Салтыков-Щедрин,— но это последнее служит для нее только поводом, дающим ей возможность разом покончить с теми противоречиями, которые питали ее задолго до события и которые таятся в самой жизни, издалека и исподволь подготовившей самое событие...»[32]

Иными словами, настоящий драматург, выводящий в центре своей драмы какое-то значительное для него событие, должен проследить истоки этого события — с чего все началось? А следом за драматургом это сделать должны и мы — режиссеры.

Но если появление события в пьесе можно проследить по изменению поведения действующих лиц, то как определить то событие, которое случилось еще до начала пьесы, так называемое «исходное событие»?

Попробуем действовать тем же самым путем, каким мы действовали до сих пор: сначала определим, каким событием, случившимся до начала пьесы, определяются поступки одного действующего лица; затем проверим, не это ли событие руководит поступками и другого действующего лица, и третьего, и четвертого, и т. д., то есть всех без исключения действующих лиц, занятых в начале пьесы до того момента, пока не случится какое-то новое событие, уже в самой пьесе.

 

ДЕЙСТВИЕ I

Городской бульвар на высоком берегу Волги с площадкой перед кофейной. Направо от актеров — вход в кофейную, налево деревья; в глубине низкая чугунная решетка, за ней вид на Волгу — на большое пространство: леса, села и прочее. На площадке столы и стулья: один стол на правой стороне, подле кофейной другой — на левой.

Явление 1

Гаврило стоит в дверях кофейной. Иван приводит в порядок мебель на площадке.

Иван. Никого народу-то нет на бульваре. Гаврило. По праздникам всегда так. По старине живем: от поздней обедни все к пирогу да ко щам, а потом, после хлеба-соли — семь часов отдых! Иван. Уж и семь! Часика три-четыре. Хорошее это заведение. Гаврило. А вот около вечерен проснутся, попьют чайку до третьей тоски... Иван. До тоски! Об чем тосковать-то? Гаврило. Посиди за самоваром поплотнее, поглотай часа два кипятку, так узнаешь. После шестого пота первая-то тоска подступает... Расстанутся с чаем и выползут на бульвар раздышаться да разгуляться. Теперь чистая публика гуляет: вон Мокий Парменыч Кнуров проминает себя. Иван. Он каждое утро бульвар-то меряет взад и вперед, точно по обещанию. И для чего это он так себя утруждает? Гаврило. Для моциону. Иван. А моцион-то для чего? Гаврило. Для аппетиту. А аппетит нужен ему для обеду. Какие обеды-то у него? Разве без моциону такой обед съешь? Иван. Отчего это он все молчит? Гаврило. «Молчит»! Чудак ты... Как же ты хочешь, чтоб он разговаривал, коли у него миллионы? С кем ему разговаривать? Есть человека два-три в городе, с ними он разговаривает, а больше не с кем; ну, он и молчит. Он и живет здесь неподолгу от этого самого, да и не жил бы, кабы не дела. А разговаривать он ездит в Москву, в Петербург, за границу. Там ему просторнее. Иван. А вот Василий Данилыч из-под горы идет. Вот тоже богатый человек, а разговорчив. Гаврило. Василий Данилыч еще молод, малодушеством занимается, мало себя понимает, а в лета войдет, такой же идол будет.

Совершаются ли какие-нибудь поступки? Если совершаются, то вследствие какого события? По ремарке автора Иван приводит в порядок мебель, а Гаврило стоит. Разговор идет о нравах горожан по воскресным дням: мы узнаем, что сегодня воскресенье и что сейчас около 12 часов дня («поздняя обедня» кончается примерно в это время) и что в это время почти никто не выходит на бульвар... Но что же все-таки происходит? Никакого видимого конфликта между Гаврилой и Иваном как будто бы нет... Что же играть актерам в этой сцене? Создается даже впечатление, что Иван и Гаврило оба знают обо всем, что сообщают друг другу, то есть будто бы ведут диалог недруг с другом, а сообщают что-то публике... Что же, такой прием возможен. Но если это стилистический прием, диктующий манеру общения с зрительным залом, то он должен был бы возникать по ходу пьесы неоднократно. Увы! — ни в одной другой части пьесы не появляется ощущение, что действующие лица говорят что-то для публики, а не действуют между собой...

Слева выходит Кнуров и, не обращая внимания на поклоны Гаврилы и Ивана, садится к столу, вынимает из кармана французскую газету и читает. Справа входит Вожеватов.

Явление II

Вожеватов (почтительно кланяясь). Мокий Парменыч, честь имею кланяться! Кнуров. А! Василий Данилыч! (Подает руку.) Откуда? Вожеватов. С пристани. (Садится.) Кнуров. Встречали кого-нибудь? Вожеватов. Встречал, да не встретил. Я вчера от Сергея Сергеича Паратова телеграмму получил. Я у него пароход покупаю. Гаврило. Не «Ласточку» ли, Василий Данилыч? Вожеватов. Да, «Ласточку». А что? Гаврило. Резво бегает, сильный пароход. Вожеватов. Да вот обманул Сергей Сергеич, не приехал. Гаврило. Вы их с «Самолетом» ждали, а они, может, на своем приедут, на «Ласточке».

 

Очевидно, что прием прямого обращения в зал, равно как и диалог для зала не подразумевался автором... Может быть, если будут ясны мотивы поступков других действующих лиц, то мы сумеем затем понять и то, что делают Гаврило и Иван.

Мы уже знаем, что, когда Кнуров бывает в городе, то по воскресеньям, в это время дня он всегда прогуливается по бульвару. Вот Кнуров, очевидно нагулявшись, зашел в кафе. Он молча развернул французскую газету и сел читать. Произошло ли какое-нибудь событие? Возможно, что для Гаврилы и Ивана произошло маленькое событие — «пришел знатный посетитель»!

Но для Кнурова это не событие. Посмотрим далее. Входит Вожеватов, он сразу же сообщает, что ему не удалось пока встретить Паратова, который приезжает, чтобы продать ему, Вожеватову, пароход «Ласточку».

Из предыдущей части анализа мы уже знаем, что «возможный приезд Паратова» — событие, которое открыло Вожеватову довольно большое поле деятельности.

А что означает для Гаврилы и Ивана возможный «приезд Паратова»? Сообщение Вожеватова заметно меняет их поведение: и Иван, и Гаврило — оба сразу начинают следить за идущими по Волге пароходами, искать глазами «Ласточку», оживленно комментируют возможный приезд Паратова. Следовательно, не только для Вожеватова, но и для Ивана, и Гаврилы «возможный приезд Паратова» является событием.

А для Кнурова сообщение о приезде Паратова является ли важным событием, то есть меняет ли его поведение? Абсолютно не Меняет. Он даже не участвует поначалу в разговоре. Событием для Кнурова становится сообщение Вожеватова о том, что «Лариса выходит замуж за Карандышева»! После этого сообщения Кнуров начинает тотчас же расспрашивать Вожеватова обо всех подробностях: и почему Лариса согласилась на этот брак, и откуда взялся «этот Карандышев», и нельзя ли с Ларисой «прокатиться в Париж», не будучи ее мужем?.. Новое же сообщение Вожеватова о том, что Лариса была «безумно влюблена» год назад в Паратова который сегодня приезжает,— это сообщение открывает перед Кнуровым совершенно иные перспективы в его отношениях с семьей Огудаловых.

«Паратов приезжает накануне свадьбы Ларисы!» — вот для Кнурова решающее, важнейшее событие, возникшее в начале I акта.

Входят Карандышев, Огудалова и Лариса (см. действие II, явление III). Знают ли Лариса и Огудалова о возможном приезде Паратова? Судя по их поведению — не знают. А Карандышев? Может быть, сцена ревности по поводу бывшего возлюбленного Ларисы Паратова, устроенная Карандышевым, когда они с Ларисой позже остаются одни, свидетельствует о том, что Карандышев уже знает о готовящейся продаже «Ласточки»? Тогда не понятно, что удерживает Карандышева сразу же (то есть в этой же сцене I акта)сообщить Ларисе о материальном крахе Паратова? Ведь это было бы Карандышеву чрезвычайно выгодно сделать еще до приезда Паратова в город. Очевидно, что Карандышев узнает и о приезде Паратова, и о целях приезда позже, то есть после появления Паратова в городе.

Итак, ни Карандышев, ни Лариса, ни Огудалова пока еще не знают о возможном приезде Паратова. Чем же они заняты? По всей вероятности, предстоящей свадьбой и всем, что с этим связано. Сегодня, например, обед, который «Карандышев устраивает в честь Ларисы». Очевидно, Карандышеву очень бы хотелось, чтобы такие люди, как Кнуров и Вожеватов, были сегодня у него на обеде... В таком случае, для Карандышева, Ларисы и Огудаловой событие, определяющее их поступки,— «сегодня обед в честь Ларисы»!

Получается такая картина:

1. В начале первого акта вообще нет никакого события. И Гаврило, и Иван, и Кнуров существуют как бы вне какого-то определенного события.

2. Затем появляется событие — «возможный приезд Паратова». Это событие задевает всех: Гаврилу и Ивана приезд Паратова радует, как возможный повод для обогащения; Вожеватова и Кнурова факт приезда Паратова волнует прежде всего потому, что Паратов приезжает накануне свадьбы Ларисы с Карандышевым.

3. Новое событие — «обед у Карандышева в честь Ларисы!» Для Карандышева, Ларисы, Огудаловой — это событие.

А событие ли это, например, для Кнурова? Почему он принимает приглашение Карандышева? Ведь только что, перед самым приходом Карандышева, вот что Кнуров говорил Вожеватову:

 

«Кнуров. ...Вам, например, частое посещение этого семейства (Огудаловых.— А. П.) не дешево обходится.

Вожеватов. Не разорюсь, Мокий Парменыч. Что ж делать! За удовольствия платить надо, они даром не достаются, а бывать у них в доме — большое удовольствие!

Кнуров. Действительно, удовольствие. Это вы правду говорите.

Вожеватов. А сами почти никогда не бываете.

Кнуров. Да неловко... Много у них всякого сброду бывает, потом встречаются, кланяются, разговаривать лезут. Вот, например, Карандышев. Ну, что за знакомство для меня!..»[33]

 

И после такой характеристики Кнуров все-таки соглашается прийти к Карандышеву в дом! Почему? Только потому, что попросила Огудалова? Но ведь, очевидно, Огудалова и прежде приглашала Кнурова, причем не в дом Карандышева, а к себе, и тем не менее Кнуров часто не принимал ее приглашения, избегая встреч с людьми, подобными Карандышеву...

Совершенно очевидно, что, если бы не «приезд Паратова», Кнуров не пошел бы в дом Карандышева. Очевидно, все то, что произошло затем на обеде у Карандышева (с участием Паратова!), созревало как возможный вариант в голове у Кнурова. Ведь не случайно, после того как Кнуров узнал всю ситуацию («приезд Паратова накануне свадьбы Ларисы»), вот как они с Вожеватовым резюмируют и ситуацию, и возможную участь Карандышева.

 

«Вожеватов. ...Ему бы жениться поскорей, да уехать в свое именьишко, пока разговоры утихнут, так и Огудаловым хотелось... А он таскает Ларису на бульвар... Голову так поднял высоко, что того и гляди наткнется на кого-нибудь...

Кнуров. Как мужик русский: мало радости, что пьян, надо поломаться, чтоб все видели; поломается, поколотят его раз, два... Ну, он и доволен, и идет спать...

Вожеватов. Да, кажется, и Карандышеву не миновать...»[34]

 

Похоже, что Кнуров и Вожеватов чуть ли ни обладают даром предвидения: тщеславие Карандышева, обед, который он устроил в честь своего торжества, и погубили его!.. Гибель эта произошла не без деятельного участия и Кнурова, и Вожеватова...

Очевидно, обед, на который их пригласил Карандышев, и Кнурову, и Вожеватову представился возможной ареной для осуществления их планов.

Если бы Карандышев не устраивал обед, то, возможно, сам Кнуров или Вожеватов, в связи с приездом Паратова, устроили бы обед и всех пригласили... Во всяком случае, Кнуров и Вожеватов искали бы, очевидно, предлога для того, чтобы Паратову были созданы условия для его сближения с Ларисой.

Таким образом, приглашение Карандышевым их на обед не является для них событием, а лишь удобным предлагаемым обстоятельством в связи с большим событием — «приезд Паратова».

Следовательно, получается какая-то странная картина: в начале пьесы вообще ничего не происходит, затем одна группа живет одним событием — «приезд Паратова!»; появляется еще группа лиц, которая ничего не знает об этом событии и живет совершенно другим событием — «обед в честь Ларисы!». Почему же так написал автор?

Может быть, его интересовала детективно-мелодраматическая сторона истории: вот, дескать, Лариса выходит замуж, ничего не зная о приезде Паратова, но приезжает любимый злодей Паратов и с помощью еще двух злодеев — Вожеватова и Кнурова — все разрушает?.. Что же, может быть, и такая история могла волновать Островского. Смущают все-таки некоторые обстоятельства.

1.Чем занят Кнуров до того, как узнает о всей ситуации (Паратов — Лариса — Карандышев) ?

2.Чем заняты Гаврило и Иван до того, как они узнают о приезде Паратова?

Правда, кто-нибудь может возразить: «Но это же просто экспозиция автора, чтобы ввести зрителей в курс дела, во все обстоятельства пьесы!»

Возможно, что для какой-то части теоретиков этот кусок пьесы так и будет называться «экспозицией». Но для практиков театра подобный термин ничего не говорит. Режиссеру и актерам надо знать, что играть. Актеры не могут ни одной секунды сценической жизни не действовать. А действие рождается только вследствие какого-то определенного факта — события!

Вот пример, который приводит М. О. Кнебель в своей новой книге «Поэзия педагогики»:

«...Однажды Станиславский замучил и учащихся, и педагогов (это было в оперно-драматической студии, которой он руководил), заставляя нас назвать первое событие «Горя от ума». После длительных дебатов мы назвали «приезд Чацкого».

— Это очень важное событие,— сказал Станиславский,— может быть, самое важное. Но чем прикажете жить актерам до неожиданного приезда Чацкого? Каждый миг сценического действия таит в себе какое-то событие — вот и вскройте его.

Один из учащихся стал говорить о том, что начало «Горя от ума» — это экспозиция, в которой Грибоедов хочет рассказать зрителям о быте фамусовской Москвы.

— А как прикажете сыграть это? — спросил, смеясь, Станиславский.— «Экспозиция»! Ну, а какое дело актерам до этого литературного термина? Актер должен знать, что он делает в каждую секунду, а вы ему предлагаете играть «экспозицию». Вне конкретного действия — нет театра, нет подлинной сценической жизни. Ищите событие в самой пьесе, в ее ткани, забудьте такое слово, как «экспозиция»!»[35]

Далее Мария Осиповна рассказывает, как после подробного анализа поступков действующих лиц и предлагаемых обстоятельств удалось, наконец, определить первое событие пьесы: «ночное свидание Софьи с Молчалиным затянулось до утра!».

Как видим, это событие не столь глобальное; на первый взгляд оно незначительное, даже какое-то бытовое: «ну, свидание, ну и что? Подумаешь, как важно, что до утра засиделись»?

Оказывается, что это обстоятельство очень важно для всех действующих лиц.

«Подумаем (сказал Станиславский.— А. П.), велик ли риск для Софьи, Молчалина и Лизы? Очень велик.

Молчалин может лишиться места, которым он очень дорожит, Лиза крепостная и ее могут отправить на конюшню и выпороть. Софью ожидает гнев Фамусова, может быть, ее отдадут насильно замуж за кого-то, а может быть, как это и получилось в конце пьесы, отправят «к тетке в глушь, в Саратов...».

Прошу всех называть последовательность действий, возникающих из вами уже определенного события...

...Лиза проснулась, видит, что рассвело, просит влюбленных расходиться, торопит. Переводит часы, чтобы обратить их внимание на опасность... Бой часов, смешанный со звуками флейты и фортепьяно (вспомним, что Софья с Молчалиным наслаждались музыкой.— А. П.), разбудил хозяина дома. Фамусов застает Лизу... Наш ум входит Софья... Молчалин и Софья не успевают разойтись, их настигает Фамусов. Скандал...

...Вот, сколько действий вобрало в себя одно событие — «ночное свидание Софьи с Молчалиным»[36].

Не будем сейчас подробно разбирать, какое значение имеет это исходное событие для развития всей грибоедовской комедии. Чтобы понять закономерность такого, казалось бы, простенького исходного события — «ночное свидание затянулось до утра», вспомним, что кончается пьеса тоже таким обыкновенным событием: «вечернее свидание обнаружено всеми...».

Итак, исходное событие «Горя от ума», вскрытое Станиславским, охватывает всех действующих лиц, занятых в куске пьесы, ограниченным появлением нового события — «приезд Чацкого!». Следовательно, и для исходного события существуют те же закономерности, что и для любого другого события, то есть оно обязательно должно быть событием для всех действующих лиц, занятых в начале пьесы? Но как же тогда нам быть с началом пьесы «Бесприданница», где разные действующие лица живут разными «ведущими предлагаемыми обстоятельствами»?[37] Может быть, все-таки правило обязательности события для всех действующих лиц имеет исключения? Или, во всяком случае, это правило не ко всем пьесам подходит? Ведь в реальной жизни очень часто встречается ситуация, когда какое-то происшедшее событие, чрезвычайно взволновавшее определенную группу лиц, другую группу лиц оставило совершенна равнодушными...

«...(кто-то) может сказать, что он видел такую сцену... Нужды нет: сцена тем не менее остается психологически неверною... У действительности — свои законы, у искусства — свои... Художник... должен писать не с события, а с отражения его в своей творческой фантазии, то есть должен создать правдоподобия, которые бы оправдывали события в его художественном произведении»[38].
Глава VI
ЗАКОНЫ ЖИЗНИ И ЗАКОНЫ ИСКУССТВА

 

В реальной жизни встречаются, конечно, любые события и любые варианты отношения к ним, хотя и они, безусловно, подчинены общей, глубокой закономерности. В искусстве — свои закономерности. Анализируя произведение искусства, а не реальный кусок жизни, мы должны искать закономерности, свойственные данному искусству. Ведь любому писателю, когда он еще только начинает создавать свое будущее произведение, конечная цель ясна: он знает, что он хочет сказать. И для того чтобы высказать то, что ему представляется необходимым, писатель ищет и сюжет, и характеры...

Очень четко выразил свое отношение к этому моменту творческого процесса наш современник, писатель Юрий Бондарев:

«...Основная идея вещи, общее ее течение должны быть всегда ясны. Без этого нет смысла садиться за стол. Главное — все время чувствовать, во имя чего пишешь, знать, что любишь и что ненавидишь, а следовательно, за что борешься»[39].

Конечно, процесс творчества сложен и противоречив. Вполне возможно, что писателя могут заинтересовать увиденные им в реальной жизни характеры или происшедший случай, а уж только потом появится замысел будущего произведения. Безусловно, начало процесса творчества у каждого художника и в каждом отдельном случае происходят по-разному. Но во всех случаях обязательно наступает момент отбора, то есть момент, когда художник отбирает только то, что ему необходимо для утверждения своей мысли.

Невольно вспоминается знаменитое изречение Гете: «Творчество — это самоограничение!»

Толстой писал А. А. Фету: «...работаю мучительно. Вы не можете себе представить, как мне трудна эта предварительная работа... Обдумать и передумать все, что может случиться со всеми будущими людьми предстоящего сочинения... обдумать миллионы возможных сочетаний Для (того) чтобы выбрать из них 1/1000000, ужасно трудно. И этим я занят»[40]. А. П. Чехов: «...Я ...никогда не писал непосредственно с натуры. Мне нужно, чтобы память моя процедила сюжет и чтобы на ней, как на фильтре, осталось только то, что важно или типично»[41].

Действительно, у настоящего писателя нет ничего лишнего. Каждая ситуация, каждое событие, каждый характер, пусть даже самый эпизодический, необходим для раскрытия главной мысли. Но у драматического писателя основное средство для выражения своей мысли — это создание борьбы, происходящей на глазах у зрителя и заставляющей зрителя принять участие в этой борьбе: то есть зритель должен стать на сторону одной из борющихся сторон. Борьба эта может быть самой разнообразной. Могут бороться противоборствующие группы людей, может один человек бороться против всех остальных; могут все бороться с кем-то или с чем-то, находящимся вне реальной достигаемости всех действующих лиц; противоборствующие силы могут находиться в одном и том же человеке, и тогда борьба будет происходить в его сознании, в его душе...

Но настоящий писатель всегда построит свое произведение так, чтобы его тенденция (пусть глубоко скрытая) была обязательно почувствована зрителями, то есть чтобы зрители понимали, на чьей стороне находятся симпатии автора.

Лев Толстой считал, что «...как нельзя утаить в мешке шила, так нельзя в художественном произведении скрыть то, что составляет предмет любви автора»[42].

А. Н. Островский на этот счет высказывался также абсолютно уверенно: «...Идеалы должны быть определенны и ясны, чтобы в зрителях не оставалось сомнения, куда им обратить свои симпатии или антипатии»[43].

А так как симпатии или антипатии должны возникать по воле автора к одной из борющихся сторон, то поэтому уже в самом на чале пьесы писатель обязательно закладывает начало того конфликта, вокруг которого должна будет развиваться и расти борьба по ходу всей пьесы. Но конфликт может возникнуть только вокруг какого-то явления, события... Это событие не обязательно должно носить глобальный характер. Как мы уже видели, столь глубокое произведение, как «Горе от ума»,— произведение, отразившее целую эпоху российской жизни,— начинается с конфликта вокруг очень незначительного на первый взгляд случая — «Молчалин задержался в комнате Софьи более, чем следовало бы...». Но вернемся к «Бесприданнице».
Глава VII
ИСХОДНОЕ СОБЫТИЕ И УЧАСТВУЮЩИЕ В ЭТОМ СОБЫТИИ ХАРАКТЕРЫ

 

Пьесу «Бесприданница» начинают два человека, которые вовсе не являются главными действующими лицами пьесы. Но ведь такой писатель, как Островский, очевидно, не случайно начинает пьесу с забот буфетчика Гаврилы и слуги Ивана. Ведь не стал бы Островский выводить на сцену персонажи, которые заняты проблемами, совершенно не связанными с главной проблемой произведения.

Вот что писал Островский по поводу повести А. Ф. Писемского «Тюфяк»: «...Эта повесть истинно художественное произведение. Мы можем сказать это смело, потому что она удовлетворяет всем условиям художественности. Вы видите, что в основании произведения лежит глубокая мысль, и вместе с тем так ясно для вас, что зачалась она в голове автора не в отвлеченной форме, не в виде сентенции, а в живых образах, для первого взгляда, как будто случайно сошедшихся в одном интересе... (Разрядка моя.— А. П.) Едва ли нужно повторять, что высказанное нами составляет единственное условие художественности»[44].

«Живые образы, сошедшиеся в одном интересе» — трудно точнее сформулировать основной закон всякой драмы! И уж коли авторство этого положения принадлежит Островскому, то вряд ли стоит предполагать, чтобы в своей писательской деятельности Островский отступил от самим же им открытой важнейшей теоретической закономерности.

Наверняка интересы начинающих пьесу персонажей Гаврилы и Ивана должны «сойтись в одном интересе» со всеми другими, более важными персонажами пьесы, чтобы мысль автора была выражена «не в виде сентенции...» Но как отыскать эти интересы живых сценических образов, через что выражаются эти интересы? Только через борьбу, только через конфликт, возникающий в результате какого-то совершившегося события. Следовательно, нам надо прежде всего отыскать событие, диктующее поведение и Гаврилы, и Ивана. Итак, чем же занят Гаврило? Знает ли он о приезде Паратова? Нет. Следовательно, пока это не событие для него. Знает ли он о готовящейся свадьбе Карандышева и Ларисы или о сегодняшнем обеде Карандышева? Ни он, ни Иван об этом не упоминают, да и никаких приготовлений к обеду Карандышева они делать не могут, так как (это выясняется в III акте) тетка Карандышева сама покупала продукты и наняла какого-то повара. Ивана же Карандышев приглашает «служить у стола» только в конце I акта.

Стало быть, ни готовящаяся свадьба, ни карандышевский обед не могут быть событием ни для Гаврилы, ни для Ивана. Давайте все-таки еще раз попристальнее взглянем на предлагаемые обстоятельства и на отношение к ним Гаврилы и Ивана.

Может быть, какое-нибудь из предлагаемых обстоятельств, кажущееся на первый взгляд не столь значительным, на самом деле и определяет поведение и Гаврилы, и Ивана.

Прежде всего, кто такой Гаврило? Островский в перечне действующих лиц пишет: «Гаврило — клубный буфетчик и содержатель кофейной на бульваре». Почему Островский указывает на то, что Гаврило клубный буфетчик? Ведь в пьесе ни разу он не действует как клубный буфетчик. Вообще слово «клуб» произносится в пьесе всего один раз: Кнуров, недовольный обедом у Карандышева, говорит: «Я, господа, в клуб обедать поеду, я не ел ничего».

Зритель, который не прочтет афишу или программку, никак не сможет догадаться, что, кроме того, что Гаврило владеет бульварной кофейной, он еще и служит в каком-то клубном буфете. Так для чего же Островский настаивает на том, что он, прежде всего, клубный буфетчик? Очевидно, Островскому было важно, чтобы актер, играющий Гаврилу, знал об этом предлагаемом обстоятельстве.

Допустим, если сегодня кто-либо из авторов в перечне действующих лиц, рядом с именем эпизодического персонажа, пишет: «лифтерша, пенсионерка» или «чистильщик обуви, лицо кавказского типа», то в нашем сознании обязательно возникают какие-то типические черты подобных персонажей.

Совершенно очевидно, что во времена Островского для актера, прочитавшего на своей роли «клубный буфетчик и содержатель кофейной на бульваре», эти слова наполнялись каким-то живым смыслом. Возникало, очевидно, что-то очень знакомое, часто встречающееся...

Но сегодня для нас ни «клубный буфетчик», ни «владелец кофейной на бульваре» почти никаким смыслом не наполняются. Очевидно, мы должны понять, что означало быть клубным буфетчиком во времена Островского.

Прежде всего, что такое был клуб? Какие были клубы в то время? В Москве был знаменитый «Английский клуб». Попасть в члены этого клуба было далеко не просто и дворянам. Членс