Мегаобучалка Главная | О нас | Обратная связь


Чемпионат шестой (1964) 3 страница. Ленту чемпиона накинул мне на плечо Кларенс Джонсон



2015-12-07 327 Обсуждений (0)
Чемпионат шестой (1964) 3 страница. Ленту чемпиона накинул мне на плечо Кларенс Джонсон 0.00 из 5.00 0 оценок




 

Ленту чемпиона накинул мне на плечо Кларенс Джонсон. Я в шестой раз стал чемпионом Европы.

 

Первые шесть мест чемпионата в личном зачете: Ю. Власов (СССР)-562,5 кг (190+165+207,5), К. Эчер (Венгрия) - 490 (170+140+180), С. Рединг (Бельгия)-452,5 (152+127+172,5), Ж. П. Фультье (Франция)-447,5 (142,5+140+165), К. Штемплингер (ГДР)-445 (155+125+165), У. Кверх (Австрия)- 445 кг (160+122,5+162,5).

 

Обозначилось укрепление нашей команды по самым ненадежным весовым категориям. Молодые атлеты выходили на мировые результаты.

 

Командные места распределились: СССР - 48 очков, Венгрия-29, Чехословакия-14, ГДР-13, Франция - 13, Румыния - 12.

 

Служащий государственной библиотеки в Брюсселе Рединг заявил после соревнований: "В прошлом году на чемпионате Европы в Стокгольме я был девятым. Теперь же в Москве поднялся сразу на третью ступень пьедестала почета рядом с вашим изумительным атлетом Власовым и венгерским спортсменом Эчером. Мой тренер Ви-тэнбол перед отъездом на соревнования сказал мне:

 

"Россия - страна сильных людей. Там, Серж, нельзя выступать плохо. Так что уважь меня, старика, постарайся показать все, на что ты способен". Я все время помнил об этих словах".

Глава 226

 

Нет, жим был нормальный. Конечный результат почти соответствовал мировому рекорду. Просто я кое-что изменил в стиле. Это и дало сбой. Я совсем подогнал стойку под жим лежа - точнее под жим на наклонной доске. Так развернул грудь, будто я со штангой в этом станке. Это естественная мера - всю зиму больше, чем когда-либо, работал в жиме лежа. Тут мышцы необыкновенно развились. Рывком я был доволен - вихлявый, ненадежный, однако тоже под мировой рекорд.

 

В толчковом упражнении я отделался очень низким результатом - впервые выдохся. Откупился от усталости наименьшим из весов, который требовала рекордная сумма. Лихорадка выхолостила силу. Я выдохся. Ни рекорд, ни медаль чемпиона Европы не интересовали. Я свел результаты в рекордную сумму на пределе возможностей. Лихорадка все усложнила и переиначила. Вся память о том чемпионате - безразличие, слабость и необходимость собрать заданный результат.

 

Волнение? Нет, я управлял собой надежно. Просто впуталась болезнь... То, что зрители и репортер принимали за волнение, являлось необходимостью дополнительного сосредоточения внимания и воли. Я работал в неестественном состоянии, изменилось и поведение. И еще этот рывок... он отказывал мне в надежности. Но, как говорится, нас долбят, а мы крепчаем.

 

Настороженность зрителей? Суть не в их требовательности. Прежде у меня не было соперников, а симпатии зрителя, за редким исключением, всегда на стороне того, кто поднимается. Не всем нравилось мое продвижение к рекорду. Правда, я и не давал обещаний нравиться всем.

 

Меня уже сбрасывали со счетов, и не только болельщики...

 

В такого рода делах все определяет результат. Пирамиду отношений вообще увенчивает результат, все вне ее - сантименты. Эту "мудрость" настойчиво подсовывала мне жизнь.

 

К спорту примешивались неприязнь, отрава соперничества, настороженность, грубость инстинктов. Я не любитель таких отношений и такой жизни, даже если они ради победы. Это угнетало.

 

Я вдруг поймал себя на ревности к газетному слову. Скверно. Для родного, кровного дела подобное не должно иметь значения. Я исподволь врос в роль кумира; мне же представлялось, будто я другой. Теперь я ощутил фальшь, она настоялась во мне.

 

Болельщики так досаждали, мне их любопытство было порой столь назойливым, что я вынужден был совсем отказаться от телефона и пять лет пользоваться телефоном-автоматом внизу, у магазина.

 

Случалось, компания болельщиков вставляла в приоткрытую дверь палку или ногу - и вступала в дискуссии.

 

Напряженным был быт - уже с утра отработал в зале и ночь отсидел за рукописью. Это был обычно вечер. Сил пойти в театр, кино, встретиться с кем-то, просто отправиться побродить не хватало. Отсиживался в кресле или на диване. Книги не читались, так, полудрема.

 

...Сколько же вокруг людей, побежденных жизнью! И как я ошибался, считая, что жизнь - это всегда переход от неразумного к разумному! И что значит быть русским? Безропотно умирать? Быть на все согласным?..

Глава 227

 

Лу Синь был совершенно лишен рисовки. Он не играл в красивые слова. Он был писателем. Кто ценит его, сразу узнает в строке из письма: "Я похож на корову: сам ем траву, а доят из меня молоко и кровь". Это из природы настоящего литературного труда, впрочем, не только литературного.

 

А слова Бернарда Шоу: "В литературе так: новичок стремится любой ценой овладеть литературным языком, а кто неопытнее - освободиться от этих пут".

 

Или фраза, оброненная Анатолем Франсом в беседе с Полем Гзеллем: "Но чистокровные писатели сами сохраняют для себя правила или, лучше сказать, у них нет правил... Поэтому они не могут писать хорошо по общепринятому мнению".

 

И далеко не шутливое замечание Дюма-сына о Флобере: "Это мастер, который вырубает целый лес, чтобы смастерить один шкаф".

 

Я стремился заполучить рецепты силы - и вырубал, валил свою силу. Целый лес этой силы...

 

Я начал уставать от соперничества.

 

Застыть в одних чувствах, гнать себя одними путями, тускнеть в одинаковостях чувств - я окончательно изживал себя в привязанности к "железу". И действительно, к чему выспренние слова, зачем высокие слова, если чистое, доброе глохнет? Пусть даже под усталостью. Зачем тогда все движение, любое движение, все усилия?..

Глава 228

 

Недели перед испытанием в Токио на Олимпийских играх я обратил на восстановление здоровья. Нельзя, опасно быть таким, каким я был на чемпионате Европы. Я не изнурял себя тренировками, тем более прикидками.

 

От меня потребовали выступить на чемпионате СССР. Я отказался. К чему наслоение усталости? Я и без того захлебываюсь усталостью, каждый день лихорадка ее замешивает наново. До Игр какие-то месяцы. Все тренировки проглядываются. А тут еще лихорадка, не заткнуть ее ничем...

 

Отказ выступать на чемпионате СССР породил подозрения в трусости и обложил попреками. Все это оказалось пустяком: уже закончив выступать (через три года), точнее, решив прекратить выступать, я услышал коллективный упрек за "спортивную трусость". И даже тренер тогда сник перед общим осуждением. Смолчал тогда, когда потребовали врача на предмет выявления моей годности для выступления на IV Спартакиаде народов СССР (1967), чтобы публично уличить в трусости. И это после всех беспощадных поединков, гордости побед! Награда за всю жизнь... Я слушал, и во мне рушился, догорая, целый мир. Профессионал, терпи, слушай и терпи: тебе же платят. Терпи, даже если льют помои. С мстительным удовольствием дождались своего часа - не чемпион я. Сколько же они ждали этого часа!.. Тоже встряска из незабываемых...

 

Всяк сверчок знай свой шесток.

 

Я очень скверно обучался знанию своего места, а уж сверчок из меня и вовсе получался никудышный. Не обучался я искусству трещать назначенные слова. И за это меня залепили ярлыками - с головы до пят залепили, даже дышать было трудно. И стал я пугалом.

 

Не сверчок - так пугало...

 

Когда я сбивался с ритма тренировок и лихорадка особенно трепала, я повторял: "Стать выше жалости к себе! Болезнь уступит, не может не уступить! Ты уже все вынес! Теперь только выстоять!"

 

Как по расписанию, маршировали повышения температуры, ознобы, ледяные потения, невозможность спать больше пяти часов...

 

Я был очень крепок, но развалил себя сверхтренировками и за это расплачивался. За все надо платить - печальнее истины я не знаю.

 

Совершенно за все...

 

Стать выше жалости к себе!

 

Друг мой, источник жизни и борьбы в тебе!

 

Разжигай его, твори жизнь вопреки всем доводам и приговорам! Не уступай себя ничьим мнениям - держи огонь жизни в себе ярким и радостным.

Глава 229

 

Даже на заре современной тяжелой атлетики нагрузки вели к ускоренному нервному износу. Показательна статья Людвига Чаплинского в журнале "Геркулес" (1913, № 16):

 

"У громадного большинства выдающихся гиревиков наблюдается повышенная нервность. Да оно и естественно: для работы с тяжестями мало одной "спящей" силы, которая была у Ильи Муромца до начала его героической карьеры. И тем не менее он "сиднем сидел" до тех пор, пока калики перехожие не вдунули в него "искры божией", иными словами, не дали ему той силы воли и нервного подъема, без которых немыслимы подвиги.

 

Тот, у кого нет "природного дара" или кто не выработал в себе восприимчивой нервной системы, тот не будет выдающимся гиревиком, если даже природа наградила его и хорошим здоровьем, и хорошим костяком. Ошибочно думать, будто гиревой спорт развивает одну грубую силу и в качестве необходимой предпосылки требует наличности только этой силы. Гиревая атлетика более, чем всякий иной вид спорта, основывается на нервной силе и при разумных занятиях укрепляет нервную систему, а при безрассудных ее расстраивает.

 

Для достижения сколько-нибудь заметных результатов в области тяжелой атлетики требуется огромная сила воли и выдержка. И поэтому занятия тяжелой атлетикой в сильной степени укрепляют волю и приучают к самообладанию и к разумной трате наших природных сил. Вот в чем первичная и главнейшая заслуга тяжелой атлетики, а затем уже, конечно, и в том, что ни один вид спорта не развивает так быстро нашу мускульную силу и нашу фигуру, как та же гиревая атлетика".

 

Нечего и толковать, сколь серьезна эта нагрузка и сколь значительней будет в ближайшие десятилетия.

 

Штанга не прощает неоднозначности в мышлении. Если есть раздвоенность - даже ничтожная тень от подобной мысли,- штанга не пойдет, обязательно выбьется из движения. Рекорд подчиняется лишь всевластному желанию, цельности воли и, соответственно, строго однозначным командам мозга. Надо помнить, что любая мысль находит отражение в нашем физическом строе. Отрицательная - не только взводит мышцы-антагонисты, но и угнетает жизненные процессы. И чем уверенней действие, тем меньше сопротивление "рекорда". Если при надлежащей подготовленности "рекорд" не уступает,- значит, ты не свободен от сомнений. Они спрятались в другие мысли, чувства, образы; они спрятались, ты не подозреваешь о них, а они в тебе! Вытрави их! Вытравляй их - и ты познаешь всемогущество! В этом все отличие победителей от побежденных. Только в этом.

 

И еще: что значит уродливо-большой собственный вес? Разве это главное? Главное - золотые медали!

 

Я убедился: из всех качеств человека жажда славы - наиболее неразборчивая и всеядная. Важен результат, то бишь победа. И она, эта победа, а стало быть, и слава уже искупают и покрывают все: и способы достижения победы, и самою личность героя. Даже поговорки есть. Скажем, такая, как "победителя не судят"...

 

Спортсмены с громадным собственным весом лишены возможности нормально тренироваться. Они просто не могут много и тщательно работать. Не выдерживает организм. Приходится выбирать: или огромный собственный вес, или могучие силовые тренировки. Недаром Эндерсон, когда сбрасывал его на 12-25 кг, не был способен даже близко подойти к своим рекордным результатам, более того, мог проиграть более слабым соперникам.

 

Надо видеть, как люди, силу которых во многом обеспечивает громадность личного веса, заботятся о нем. Тут ради аппетита и лишних килограммов пущено в ход все. И вечером, утром взвешивания: не дай бог потерять граммы этого веса! С такими вещами не шутят. И есть надо много, сколько влезает, и даже когда не влезает, уже некуда, а все равно надо пихать в себя. И еще надо поменьше двигаться и вообще не беспокоиться, и спать - как можно больше лежать и спать. Иначе и победу потеряешь, а с ней и славу с медалями.

 

Таким образом, культура тренировок приносится в жертву временному успеху и самому понятию того, ради чего возник спорт.

 

Торжествует низменный смысл.

Глава 230

 

Словами старого атлета Яна Спарре, в Подольске мне удалось "сочинить те еще рекорды". К прискорбию, самого Яна Юрьевича уже не было, а он почитал мою силу искренне; звал, умирая, к себе в больницу. Силе отдал жизнь, с силой, которую воплощал я тогда, хотел и проститься...

 

Вот она, та афиша:

 

"З сентября 1964 года. Спортзал "Космос". Город Подольск, ул. В. Дубинина.

 

10-й традиционный чемпионат подольских атлетов, посвященный началу учебного года. Среди участников - абсолютный чемпион мира Юрий Власов. Последнее выступление перед Олимпиадой в Токио.

 

Судейская коллегия: судьи международной категории В. Симаков, К. Артемьев, П. Немчик, Д. Поляков. Главный судья соревнований - М. Аптекарь. Начало в 13.00".

 

4 сентября, в пятницу, на первой странице "Советского спорта":

 

"Феноменальное достижение Юрия Власова: жим - 196, рывок-170,5, толчок-215,5, сумма троеборья- 580".

 

И три мои фотографии.

 

На той же странице отчет об установлении рекордов: "Такого еще не бывало..."

 

"Обстановка торжественная, приподнятая и чуть тревожная, как всегда в преддверии больших событий. Получится ли?

 

Об этом думал и Юрий Власов... Он начал соревнование в жиме с веса, который всего лишь на 2,5 кг ниже рекорда мира. Мало кто в мире отважится начать с такого веса даже толчок... Власову редко удаются первые подходы. Так было и на сей раз. Атлет вел себя слишком скованно - вмахнул снаряд на грудь- и уронил.

 

Вот теперь самое главное. В этот решающий момент не "железо" его соперник, а он сам со своими сомнениями, со своей вполне понятной тревогой и надеждой.

 

Зал провожал его молчанием. Он ушел и почти сразу же вернулся из-за кулис, как будто что-то забыл на помосте и теперь вспомнил. Второй подход был безупречен. И третий - тоже. Штанга весила на 5 кг больше, даже на 6 - как оказалось при взвешивании...

 

Один рекорд есть, а ему нужно четыре. Вот его фраза:

 

"Я сегодня очень жаден". Он жадно берется за гриф... Легко и как-то задорно вырывает ее (штангу весом 160 кг.-Ю. В.), идет на 170 кг-второй мировой рекорд. Роняет, ничуть не огорчается, выходит снова, и снаряд наверху, но тянет могучие ручищи вперед, казалось, почти падает... Однако Власов непостижимым жестом эквилибриста уравновешивает штангу, встает на вытяжку... Рекорд Леонида Жаботинского... превышен на 2 кг.

 

Толчок. 205 кг. Великолепно! Рекордная сумма уже есть - 570 кг. Но Власову мало. Кто-то советует закончить соревнование. "Я так не могу",- говорит он.

 

210 кг. Есть! На штанге 215 кг... Не штанга подчинилась Власову, а он ее себе подчинил... Мировое достижение Л. Жаботинского превышено сразу на 2,5 кг".

 

Я утяжелил рекорды во всех трех классических упражнениях: жиме, рывке и толчке. В итоге навесил на мировой рекорд в сумме троеборья 17,5 кг!!

 

Но в четверг, 3 сентября, я имел возможность дотянуться и до шестисот килограммов, отнесись к выступлению иначе. Следовало прибавить в каждом упражнении еще 5 кг,- эти килограммы были потеряны в жиме, не по моей вине, а уже после мной придержаны и в рывке и в толчке намеренно.

 

В жиме я попросил установить 195 кг. Судьи ошиблись и установили 193. Я загубил попытку, а их всего по правилам три. Из них первая не удалась, вторую "запороли" судьи...

 

Мудрость силы - экономность движений с тяжестями.

 

Выступление запало в память свободой владения силой. Казалось, ей нет конца. В каждом из упражнений я заканчивал выступление рекордом - и всякий раз был далек от натуженностей последних усилий. Везде энергия владения штангой, запас силы. Я выложил четыре здоровенных рекорда и даже не устал. Добротная мускульная работа, слаженность работы. В каждом из упражнений - запас. То был порыв, вдохновение - пусть заранее определенное. Я уже научился складывать силу. И все же нервный и физический подъемы были необыкновенны.

 

Мой мир! Мой...

 

Наконец я переступил через все ошибки и слабости и вернул себя! Мы с тренером не сомневались: в Токио наброшу недостающие килограммы и "объезжу шестьсот", во всяком случае, выйду к ним вплотную.

 

Этот выход силы мы ждали, но она открылась в таком просторе и обилии на выступлении 3 сентября, что мы решили не выбирать ее до дна, приберечь к столкновению с соперниками. Пусть думают, что я уже не смогу ничего прибавить... если, конечно, еще надеются на победу...

 

Я же рассчитывал в Токио на успех Рима. Уйти из спорта с такой концовкой славно. Тренер тоже рассчитывал на успех Рима, но в надежде удержать меня в большой игре еще на несколько лет. И оба мы придерживали порыв, не довели до предельного выхода силу.

 

Не учли: подобная форма - редкость, особенно когда атлет на уклоне спортивной жизни. А я уже выступал десять лет. Из них восемь-с рекордами мира и страны. И еще. Рисково добывать рекорды в соревнованиях класса олимпийских. Слишком изнурителен каждый шаг. Так уже в подольском выступлении зашифровалась ошибка для будущего токийского поединка. Мы вели себя крайне непоследовательно. Говорили, что поведем борьбу лишь за олимпийскую медаль, не за результаты, а сами готовились свалить именно рекорды.

 

Последовательны же мы были лишь в одном: оглушить соперников новыми результатами. Оказаться вне досягаемости.

 

И конечно, выступление важно было с точки зрения утверждения веры в себя. Год складывался трудно. Результаты задерживались. Надлежало укрепить веру в свои силы.

 

Из-за небывало объемной работы в жимах изменилась даже стойка. Особенно сказалось влияние работы в станке. Помимо воли произошло перераспределение усилия в классическом жиме из-за чрезвычайного роста грудных мышц.

 

Как я уже писал, в то время я гонял в жиме на наклонной доске (45 градусов) 230-235 кг по три-четыре раза. Даже по нынешним меркам это более чем внушительный результат. В условно-приблизительном пересчете на жим лежа в горизонтальном положении это тянет на 270-280 кг. Для тех же лет это был просто сокрушительный результат.

 

Чрезвычайно окрепнувшие грудные мышцы сами приняли на себя основную часть работы. Классическим жимом я уже одолевал веса, как бы находясь в станке для жима на наклонной доске (этот станок, несколько облегченный, и поныне у меня дома; я лишь изменил наклон доски на 25 градусов- меньше работает позвоночник).

 

4 сентября парижская "Экип", напечатав мой портрет, рассказала о соревнованиях под заголовком: "Власов на пути к 600 кг!"

 

"Обновлены все рекорды в тяжелом весе. Юрий Власов?.. Поразительный человек. Могущество и воля.

 

Необыкновенная мускулатура Юрия Власова принесла новые документальные доказательства, в которых не меньше силы его воли. Власов не мастодонт, как подавляющее большинство его предшественников, это превосходный атлет".

 

"Экип" отмечает поразительный рост результатов с моим появлением в спорте. За какие-то годы почти преодолен путь от пятисот до шестисот килограммов.

 

Если и было во мне что поразительное, так это упорство. Быть так заезженным "железом" - и продолжать гонку, радоваться находкам. Ведь правильное решение тренировок - это радость... Вся эта моя "поразитель-ность" проросла мозолями, обильно умащена горьким потом...

 

Все верно: если ты наковальня - терпи, молот - бей...

 

5 сентября "Советский спорт" возвращается к событиям в Подольске: "580-не предел!"

 

Мои ответы на некоторые из вопросов:

 

"- Что вы думаете о будущем тяжелой атлетики и ее рекордах?

 

- Я уже не раз говорил, что настоящие рекорды впереди, они только начинают "делаться", так как лишь недавно атлеты научились разумно добывать силу. Прежде у тренировок был малый коэффициент полезного действия. Теперь путь к рекордам сократился, так как многие научились не совершать лишнюю работу. Пусть людей не поражает непрерывный рост рекордов. Это есть процесс осмысленного развития физических и духовных сил атлетов. Естественный процесс.

 

- Что вы испытываете после установления новых рекордов?

 

- ...Самое главное для спортсмена - это та победа, за которой видишь новые перспективы. Я не испытывал ни свинцовой усталости, ни предельного изнеможения, как иногда бывает. Я почувствовал, что по крайней мере у меня в каждом упражнении есть по 5 кг запаса...

 

- К чему вы будете стремиться в Токио?

 

- Думаю только об одном - о выигрыше золотой медали, а не о рекордах, о них - потом.

 

- Что вы хотите видеть на Олимпиаде?

 

- Я знаю цену победам и поражениям, хотя еще ни разу не проигрывал... Очень хочется, чтобы не прославлялась грубая сила, сила кулака... Чтобы обстановка вокруг больших рекордов и спортсменов была светлой и чистой. Духом Олимпиады, спорта должна быть добрая мысль и благородная сила..."

 

4 сентября парижская "Орор" сообщила о рекордах: "Власов у порога 600 кг". А "Франс-суар" на другой день сопроводила сообщение о рекордах типичным для газет заголовком: "За два часа Власов улучшил все рекорды мира!"

 

И Красовский отозвался в Париже: "Этот умопомрачительный рекорд является третьим этапом карьеры русского богатыря. Первым была Римская олимпиада, где он набрал 537,5 кг. Вторым - первенство СССР 1961 года в Днепропетровске. Там Власов установил рекорд, который поразил весь мир,- 550 кг. В Токио он может совершить новое чудо - быть первым человеком, который перейдет рубеж 600 кг. Это - рекорд, который еще недавно считался только недостижимой мечтой..."

 

На соревнования в Подольск приехал всего один фоторепортер. После он признался моему товарищу: "За два часа я заработал почти тысячу рублей, а ехать сначала не хотел, из Москвы тащиться в такую даль..."

Глава 231

 

И даже в это время меня обязывали выступать на вечерах в различных организациях, собраниях, сборах молодежи... Уклониться было невозможно, хотя все это пережигало силу.

 

Такие выступления, в общем-то самые обычные, обходятся мне не одной, а несколькими бессонными или полубессонными ночами. В слове я прогораю до самых глубин своего "я".

 

Как правило, мне не удается словами сказанными выразить главные мысли, у меня это лучше получается на бумаге. Отсюда неполное проникновение мысли, даже непонимание. Лучшие формулировки с гравюрной четкостью рождаются после. И недоумение по поводу своего косноязычия, вязкости зала, в котором вязнут слова - очень важные слова...

 

Зато потом, в бессонные ночи, эти слова переплавлялись в лучшие главки, куски рассказов и повестей. Разбуженное, вызванное к борьбе сознание приводило к точным, сжатым и убедительным образам и доводам. Бессонницы не скрашивали, а насыщали упоительнейшие часы работы. Если бы тебя при этом хватало на всю ширь жизни...

 

Великая, исцеляющая сила слова!

 

Справедливость силы этого слова!

 

Сколько раз в боли, упадке духа и несчастьях я обращался к тебе - и ты не изменяло.

 

Я сбивал слова в формулы разума. Они прокладывали путь к сердцу-и стон сердца приглушался...

 

Великий поклон тебе, слово...

 

Слово... Горе, обиды переплавлялись не в злобу и мстительность строк, а в мерное, густое звучание воли или жесткость убедительных образов, схождений парадоксов и кажущихся несуразностей...

 

Слово-вождь...

 

Сколько раз оно переворачивало меня и делало бесчувственным к невзгодам.

 

Великий, мудрый поводырь - слово...

 

Усталость, навязчивость силы... и вся эта жизнь...

 

Хотелось содрать с себя шкуру - и сжечь ее, а после уйти в этот мир, но уже другим: без этой памяти (она все бережет и копит), не с тем лицом, не с теми словами...

 

Я звал этот миг. Он должен был наступить. Не вечно же мне быть при штанге и рекордах...

 

Как и многие люди, я мечтал о странствованиях - не в самолете и не по европейским столицам. Это не прельщало, хотя в молодости будило любопытство.

 

Суровая реальность вскоре убедила в совершеннейшей детскости подобных мечтаний - не видеть мне чужих земель, не сидеть у новых, незнакомых рек, не впитывать с жадностью чужую жизнь.

 

И еще я очень любил тишину... тишину природы, когда только шелест трав, несмелый плеск воды, бесшумный полет паутины.

 

Почему так устроено, почему всегда то, что любишь, достается в ничтожном размере от жизни, просто в удручающей скудности?..

 

Я когда-то мечтал пройти русскую землю пешком. Спать, где застанет ночь. Вставать с солнцем - и снова идти...

Глава 232

 

Зимами на мои тренировки в клубе частенько заглядывал Александр Григорьевич Мазур - великий знаток классической борьбы и сам борец из знаменитых. Еще юношей, суворовцем, в Саратове, я ходил на Мазура и Коткаса - их имена были знакомы всем, и не только потому, что в Саратове проходил чемпионат страны по борьбе, Александра Григорьевича знали и ценили лучшие борцы старой и новой России. Всегда ровный, спокойный и до самых преклонных лет - могучий... Я помню тот вечер в клубе, на тренировке,- крохотный зальчик на один помост. Я недавно установил свои первые всесоюзные рекорды - самые первые - и цвел счастьем. Богдасаров предупредил: "Будет Мазур". И Александр Григорьевич пришел глянуть на меня. Сколько лет помню его, он всегда здоровается в одной манере: "Истинному богатырю земли русской" (он приветствует так всех атлетов). И тогда он тоже протянул широкую мягкую ладонь и забасил глуховато вот эти самые слова. Я задохнулся от счастья. Это говорит тот самый Мазур, в которого я был влюблен!..

 

А Всеволод Бобров! Имя его было, бесспорно, самым популярным. Великий из великих спортсменов. Ни Мария Исакова, ни Григорий Новак при всей своей необычной всесоюзной знаменитости не могли сравниться с ошеломляющей популярностью Всеволода Боброва во второй половине 40-х годов и во все 50-е.

 

В годы тренировок я встречался с ним едва ли не каждый день. В 1968 году я ушел из клуба, много лет не встречал Боброва и увиделся с ним только накануне его смерти. Он подошел ко мне и обнял, и мы так стояли довольно долго, удивляя прохожих: он и я, уже немолодые мужчины. Потом он меня расспрашивал: где, что делаю... Думал ли я, что его не станет через две недели... Многое нас связывало, но больше всего - жизни, которые мы прожили в спорте. Это был наш пароль. Он сразу открыл нас друг другу. Поклон тебе, великий Всеволод!

Глава 233

 

Александр Григорьевич Мазур и растолковал мне истинный смысл того поединка между Збышко-Цыганевичем и Поддубным в лондонском "Павильон-театре", свидетелем которого 1 декабря 1907 года явился Гаккеншмидт. Об этом есть рассказ в главе о Гаккеншмидте.

 

- Честной борьбы между Збышко и Поддубным никогда не было,- объяснял Александр Григорьевич.- Оба пользовались исключительной известностью, и оба договорились заработать на этом. Однако быть побежденным никто не хотел - это и учли при заключении соглашения. Бороться вничью, собрать предельное количество публики - вот смысл тех встреч.

 

Чтобы не быть голословным, Александр Григорьевич принес и показал мне третий номер журнала "К спорту" за 1917 год, разъяснив тонкости схваток.

 

"Петроград положительно безумствовал (это 1906 год.-Ю. В.), имея к своим услугам два исключительных по составу чемпионата. В одном из них кумиром толпы был король польских борцов Станислав Збышко-Цыганевич, подобно метеору выдвинувшийся на одно из первых мест среди гладиаторов нашего времени. Изумительная сила, кошачья ловкость и знание борьбы уже успели создать Цыганевичу большой успех у публики и позволили называть его главным противником "самому" Поддубному.

 

А Поддубный в это время вне конкурса выступал в другом саду (не в саду, а в цирке Чинизелли.-Ю. В.). Говорить о том колоссальном успехе, которым пользовался этот чемпионат, излишне. Имя Поддубного каждым произносилось с каким-то особым торжественным выражением, с лихорадочным блеском глаз. Да и как же могло быть иначе? Ведь Поддубный, "наш Поддубный", был в полном смысле грозою всех чемпионов и слава о нем как непобежденном, исключительном борце гремела по всей Европе. А Европа в то время и жила борьбой. Недаром муниципалитет Парижа поднес Поддубному чемпионскую ленту своего имени, которую и теперь рыжеусый казак считает своей высшей наградой...



2015-12-07 327 Обсуждений (0)
Чемпионат шестой (1964) 3 страница. Ленту чемпиона накинул мне на плечо Кларенс Джонсон 0.00 из 5.00 0 оценок









Обсуждение в статье: Чемпионат шестой (1964) 3 страница. Ленту чемпиона накинул мне на плечо Кларенс Джонсон

Обсуждений еще не было, будьте первым... ↓↓↓

Отправить сообщение

Популярное:
Модели организации как закрытой, открытой, частично открытой системы: Закрытая система имеет жесткие фиксированные границы, ее действия относительно независимы...
Как выбрать специалиста по управлению гостиницей: Понятно, что управление гостиницей невозможно без специальных знаний. Соответственно, важна квалификация...
Почему человек чувствует себя несчастным?: Для начала определим, что такое несчастье. Несчастьем мы будем считать психологическое состояние...



©2015-2020 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (327)

Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку...

Система поиска информации

Мобильная версия сайта

Удобная навигация

Нет шокирующей рекламы



(0.012 сек.)