Журналист в конфликтной ситуации

Журналисты часто говорят: «Мы работаем в качестве зеркала. Мы просто отражаем события». И действительно, можно ли говорить, что журналист вовлечен в конфликтную ситуацию, если он всего лишь выполняет задание редакции, если он просто собирает информацию о конкретном событии и отражает то, что происходит в действительности?

Разве вовлечен в какой-то конфликт журналист, если он на страницах издания или в эфире всего лишь приводит факты, свое мнение и (или) мнение авторитетного политика или эксперта по поводу того или иного события (явления, группы фактов)?

Этому можно возразить:

- Как только репортер начинает говорить о своем мнении, он перестает быть зеркалом, у которого просто не может быть своего мнения о тех предметах и действиях, которые оно отражает.

- Более того, журналист, как правило, отбирает факты для своих статей или передач, что тоже не «вписывается» в функции зеркала.

Для того, чтобы убедиться в этом рассмотрим несколько очевидных моделей поведения журналиста в распространенной ситуации – «репортер на задании». Особо подчеркнем, что задание из числа рутинных, каких немало в редакционной практике.

Предположим, журналисту необходимо подготовить информацию об открытии социально значимого объекта для газетной подборки новостей. Пусть таким событием будет презентация крупного торгового центра.

Модель первая. Репортер побывал на открытии объекта, выслушал торжественные речи представителей местных властей, строителей и прочих заинтересованных лиц. Он сделал «дежурный» снимок (разрезание ленточки) и срочно отбыл в редакцию «отписываться». В ближайшем утреннем выпуске газеты появилась соответствующая информация (4–5 абзацев) и фотоиллюстрация.

Модель вторая. Репортер не только выслушал официальные речи, но и пообщался с коллегами по цеху и узнал немало интересного. Оказывается, объект построила известная фирма Х, хотя на подряд претендовали также фирмы Y и Z. Между тем, никакого конкурса на подрядные работы не проводилось, и почему местные власти отдали предпочтение фирме Х – неизвестно. Обо всем этом наш репортер благополучно забыл, поскольку редакция от него ждет оперативную информацию в 4–5 абзацев, не более.

Модель третья. Репортер на открытии объекта пообщался с коллегами по цеху, а также со строителями, рядовыми работниками торгового центра. Журналист осмотрел торговые и подсобные помещения гипермаркета и прилегающую территорию. Он узнал не только о том, что выбор подрядчика на строительство осуществлялся в тиши властных кабинетов. Оказывается, объект возведен с существенными изъянами, которые, впрочем, в глаза не бросаются. В редакции наш репортер написал требуемые 4–5 абзацев. После чего он в редакционной курилке поделился с сотрудниками редакции всей информацией о новом торговом центре. Журналисты всласть посудачили о коррупции в местных органах власти, заклеймили позором нерадивых строителей и разошлись по своим делам.

Модель четвертая. Журналист выполнил задание редакции, сделал краткую информацию об открытии объекта. Но после этого он не стер из памяти полученные на презентации сведения, которые проливают на общественно значимое событие иной свет, чем парадные речи. Он поделился полученной актуальной информацией с руководством редакции и зарезервировал за собой тему актуальной статьи. Как вариант – «горячая» информация передается в профильный отдел редакции или сотруднику редакции, который специализируется на журналистских расследованиях.

Модель пятая. Наш репортер вообще не появился на открытии объекта, поскольку это событие он «караулил» давно и заранее написал необходимые 4–5 абзацев для своей газеты. Кроме того, наш репортер своевременно «продал» свою информацию коллегам из местной «вечерки», а также на радио и телевидение. В день события наш репортер проверил по телефону, что открытие центра состоялось. Информация появилась, как и планировалось, в утреннем выпуске газеты, где трудится наш репортер, а также в других СМИ.

Социальный конфликт– широкое понятие, используемое в конфликтологии для обозначения любого типа конфликта в обществе. В качестве рамочного определения конфликта в современной литературе наиболее часто используется дефиниция Льюиса Козера, которая трактует конфликт как «борьбу по поводу ценностей, или притязаний на ограниченно доступные статус, власть или ресурсы, в которой каждая из сторон стремится нейтрализовать, ущемить или подавить цели».

То, какая модель будет выбрана для каждой конкретной ситуации, зависит от редакционных установок на освещение события, от профессионализма журналиста и его гражданской позиции, от мотивации, от осознания своей роли в происходящих вокруг него процессах и от многих иных обстоятельств.

Важно то, что даже в таком обычном «протокольном» мероприятии, как открытие торгового центра, оказались замаскированы различные конфликты. Все они могут быть отнесены к типу социальных конфликтов.

Любой конфликт (будь он социальным, национальным или религиозным) в своем развитии проходит несколько стадий. Конфликт никогда не вспыхивает сам по себе, без какого-либо толчка. Причем для этого совершенно не обязательно вмешательство внешних сил – конфликт может разразиться в результате накопления отрицательного потенциала в самой конфликтной ситуации.

Конфликтная ситуация – исходное положение конфликта.Это такое состояние социальной системы, группы людей или взаимодействий между ними, в которой проявляются противоречия интересов, целей, мотивов поведения или жизненных установок. Осознание этих противоречий побуждает потенциальных оппонентов начать конфликтное взаимодействие, готовиться к предстоящей борьбе. За конфликтной ситуацией может последовать инцидент. Инцидент – это столкновение сторон конфликта, означающее перевод конфликтной ситуации в стадию конфликтного взаимодействия.

С профессиональной точки зрения, сообщая о конфликте, журналист (редакция, пресса, СМИ в целом), как правило, информирует свою аудиторию о предмете конфликта, т.е. об объективно существующей или мыслимой (воображаемой) проблеме, которая становится причиной расхождения во взглядах, оценках и целях оппонентов. Конечно же, пресса не обходит вниманием тех людей, общественные группы, структуры власти или иные группы влияния, которые являются участниками конфликта, то есть конфликтующими сторонами. Иными словами, пресса участвует в идентификации непосредственных (явных или неявных) участников конфликтных событий – субъектов конфликта, показывает их во взаимодействии.

Хочет журналист того или нет, но зачастую он в своей профессиональной практике занят не чем иным, как информационным сопровождением конфликта. Информационное сопровождение конфликта – направленное или спонтанное освещение в прессе значимых событий конфликтного противостояния. При этом аудитории СМИ дается информация о субъектах и предмете конфликта, о предполагаемых или реальных целях и намерениях соперничающих сторон, о реальных и вероятных последствиях конфликтного взаимодействия.

Конечно, выбор модели поведения журналиста, как правило, остается за ним. Журналист может просто описывать реальные и лежащие на поверхности факты, а может попытаться пролить свет на природу их происхождения, показать взаимосвязь и противоречивость событий. Это сложно. Журналист может захотеть увидеть нечто большее за фактом (например, проблему большой социальной значимости или конфликт, затрагивающий многих людей), а может и не иметь никакой иной мотивации, кроме редакционного задания и чисто прагматического интереса – выжать максимум из своего статуса «владельца информации».

Исследователи мотивации журналистской деятельности, в целом, сходятся во мнении, что в системе факторов, побуждающих журналиста к конкретной профессиональной деятельности, ключевым является желание «влиять». Влиять на ситуацию, на человека, на развитие событий, на социально значимые обстоятельства и процессы. При этом важно понимание того, что если журналист и не ставит перед собой прямой цели влиять, то его информирование о конфликтном событии так или иначе оказывает влияние на восприятие конфликта, а значит и на решение или углубление самой проблемы, которая обеспечивает динамику и интенсивность конфликта.

Здесь возникают очевидные вопросы: Влиять с какой целью? Какими средствами? С какими предполагаемыми последствиями?

Еще один немаловажный вопрос, вытекающий из того очевидного факта, что журналистика предполагает большой выбор поведенческих моделей и наделяет значительными степенями свободы представителей этой профессии: Каковы пределы положительного влияния журналиста, где та грань, за которой начинаются негативные последствия воздействия прессы на развитие конфликта?

И очень серьезный вопрос к самим журналистам: а можно ли рационально и с позитивными последствиями влиять на предмет, явление или процесс, не зная его сущности? Ответ на этот вопрос однозначен: вряд ли.

Направленность развития конфликта можно представить в виде различных технологических цепей управления, каждое звено которых отражает, к примеру, качество конфликтной ситуации или статус стороны противостояния. К примеру, конфликт от низшей точки противостояния к высшему объективно трансформируется таким образом: напряженность – несогласие – соперничество – спор – враждебность – агрессивность-насилие – война. При этом меняется и статус сторон в конфликте: друг – союзник – партнер – соперник – противник – враг.

Важной особенностью этих, равно как и других схем-трансформаций, является то, что реалистично поставленная задача урегулирования конфликта предполагает исключительно последовательный переход от этапа к этапу развития конфликта. Здесь действует правило: недопустимы ошибочная оценка конкретной ситуации в конфликте, статуса сторон, а также игнорирование принципа последовательности трансформации одной стадии конфликта в другую. Проиллюстрируем действие этого правила.

Напряженность, к примеру, может перерасти в несогласие, а несогласие, в свою очередь, подтолкнет стороны конфликта к соперничеству. И лишь при дальнейшем росте конфликтности соперничество может трансформироваться в спор и даже сделать отношения враждебными. Такова логика развития конфликтных отношений. Опыт множества разнообразных конфликтов показывает, что развитие конфликтной ситуации не бывает таким, чтобы от напряженности сразу перейти к враждебности – минуя этапы несогласия, соперничества и спора. Воспроизводить ее иначе, значит грешить против объективно существующей логики развития.

Если пресса представляет существующие напряженные отношения сторон в конфликте как враждебные, то можно не сомневаться – таковыми эти отношения станут считать сами оппоненты. А значит, стороны будут вести себя враждебно, думать о применении силовых методов разрешения конфликта, что естественно для враждующих сторон.

Возможно и обратное, редуцирование восприятия конфликта. Допустим, реальные противники в результате интенсивной информационной кампании приобрели образ союзников, даже друзей. И в массовом сознании, и в сознании элитных групп возникают соответствующие ожидания. В управленческой сфере принимаются решения, исходя из посылок дружбы и сотрудничества. Однако объективно существующие острые и непримиримые отношения рано или поздно выходят на поверхность, начинаются враждебные действия, и к этой новой реальности хотя бы одна из сторон оказывается не готовой. Результат очевиден – неоправданные потери, дальнейшее обострение противостояния.

Словом, нарушение канонов управленческого воздействия на конфликт чревато резким обострением ситуации в самом конфликте. Для иллюстрации вспомним хорошо известный и изученный международный конфликт.

Во время Карибского кризиса 1962 года американская и советская стороны первоначально исходили из того, что противоположная сторона будто бы преследует крайне агрессивные цели. Фактически провозглашались следующие установки: «безопасность одной стороны за счет уничтожения военного потенциала другой», «победа одной стороны за счет поражения другой». Пресса обеих стран (не без «помощи» политиков радикального толка) делала все возможное, чтобы соперников в идеологической сфере представить в качестве весьма вероятных противников в вооруженном конфликте. При этом игнорировались (или затушевывались) перспективы развития отношений сторон как партнеров в тех или иных сферах. В результате эскалации отношения сторон, соперничество и спор быстро переросли в стадию враждебности, за которой реально просматривались прямая агрессия и военные действия. К этому следует добавить, что событиям у берегов Кубы предшествовал многолетний труд журналистов по созданию мощного информационного фона, сотканного из негативных стереотипов, образов непримиримых оппонентов, врагов. Реальный конфликт, по мнению исследователей Карибского кризиса, трансформировался в конфликт воспринимаемых интересов. И только ценой огромных и совместных усилий сторон конфликт удалось вывести из активной фазы. Острая конфронтация уступила место диалогу, который, как известно, создает предпосылки для дальнейшего развития отношений в позитивную сторону – по направлению к консенсусу и консолидации.

Карибский кризис многому научил ядерные державы. Прежде всего, осознанию меры ответственности в конфликте и пониманию того, что существует граница восприятия конфликта, которая приводит к решениям и действиям с гарантированными необратимыми последствиями. По большому счету информационное сопровождение Карибского кризиса стало подтверждением научного вывода о том, что восприятие не только является отражением реальности, но развивается по собственным законам. В частности, образы «чужих» и «непонятных» легко трансформируются в образы «чуждых», в образы «врагов». Причем эти образы способны усиливать друг друга и создавать самые различные картины, вплоть до апокалипсических.

В многочисленных научных исследованиях показано, что в условиях конфликта восприятие в значительной степени подвержено влиянию стереотипов, в большей степени, чем в обычной ситуации. Это относится и к рядовому обывателю (массовое сознание), и к представителю элиты, и к персоне, принимающей решение. Усиливает «проходимость» стереотипов фактор принадлежности к некой группе (партия, общность, этнос, страна) с сильными внутригрупповыми связями.

Стереотип – жесткое, часто упрощенное представление о конкретной группе или категории людей. Поскольку мы вообще склонны к упрощениям, то формируем стереотипы для большей предсказуемости поведения других людей. Эти стереотипы часто имеют негативную природу и основаны на предрассудках и дискриминации. Обычно стереотипы содержат некое зерно истины. Их разделяет значительное количество людей, что в целом способствует их укоренению. Стереотипы могут меняться со временем, но их носителям часто бывает трудно избавиться от усвоенных представлений.

Стереотипное восприятие проявляет себя на нескольких уровнях. На уровне эмоций оно приводит к появлению чувства недоверия, страха, подозрительности, враждебности к объекту. На мотивационном уровне стереотипное восприятие вызывает стремление к простой для усвоения информации, схематизм при оценке фактов, их фильтрацию в соответствии с установкой, продиктованной стереотипом. В конечном итоге влияние стереотипов приводит к обострению ситуации и эскалации конфликта.

В значительной степени стереотипы создаются и поддерживаются средствами массовой информации. Участвуют (зачастую весьма активно) в создании стереотипов и представители тех или иных элит, в основном политических. Как правило, им хватает ресурсов и информационных поводов, чтобы обеспечить надежную трансляцию и ретрансляцию стереотипов. Последнее обстоятельство очень характерно для обществ с сильным административным влиянием на СМИ и тем более – для обществ с мощным сектором государственной прессы. Конечно, нельзя списывать негативное информационное воздействие на конфликтную ситуацию только на ангажированность прессы, на ее принадлежность к какой-либо группе влияния. Практика современной российской журналистики свидетельствует, что феномен «авторской позиции» может служить как эскалации, так и деэскалации конфликта. Хотя, как правило, все же он служит именно эскалации.