Мотивация деятельности ученого

Нелегко объяснить, почему люди хотят заниматься научной работой, руководствуясь при этом различными мотивами. Есть "ученые", работающие ради денег, власти и общественного положения, но для достижения всего этого существует гораздо более надежные пути. Подлинными учеными редко движут подобные мотивы.

В наши дни научные достижения приносят немалое признание, а ученые нуждаются в периодической похвале, точно так же, как и любой обычный человек, по тем или иным причинам, не очень-то склонны в этом сознаваться. Но тем не менее мало кто желает остаться анонимным, зато многие вступают в ожесточенную борьбу за свой приоритет, стремясь получить признание со стороны компетентных коллег.

Они хотят быть уверенными в том, что в самом деле поняли некие скрытые законы Природы. И все же ни слава, которую может принести наука, ни ее потенциальная польза - во всяком случае, в ее общепринятом понимании - не являются единственными притягательными сторонами науки. Главная "польза" фундаментального исследования - она доставляют ученым удовольствие. Каждое научное открытие выявляет новую грань в гармонии Природы для пассивного наслаждения. Но наука не только "зрелищный вид спорта" - ученый активно участвует в раскрытии прекрасного. Этот тип деятельности - единственный из всех, доступных человеческому разуму, - наиболее близок к процессу творчества.

Итак, мотивы, побуждающие ученых заниматься наукой, весьма разнообразны. Нет ничего более печального, чем неудачник в науке. Большинство из них - это просто малоприспособленные к чему-либо люди, попавшие в науку случайно. Некоторые мотивы для избрания научной деятельности заслуживают одобрения обществом, другие оно воспринимает с отвращением. Не будем оценивать их с этих позиций, а просто перечислим отдельные мотивы - независимо от того, покажутся они общественности прекрасными или безобразными, - под воздействием которых человек, обладающий достаточной квалификацией, добился успеха и процветания на научном поприще

Психологический анализ мотивации свидетельствует о сложном переплетении в ней мотивов различного порядка. Без внутренней мотивации познающая мысль лишается импульсов к проникновению в свой объект. Дважды нобелевский лауреат Л. Полинг говорил, что «ученый- творец живет ради мгновений открытия». Вместе с тем ведущая роль внутренней мотивации ученого не означает отрицания роли внешних по отношению к предметному содержанию деятельности мотивов. Среди них могут быть названы эмоции следующих видов:
• праксические (стремление к достижениям, к успеху, соперничество, жажда одобрения, престиж, стремление сделать карьеру, взять на себя ответственность, самореализоваться, помочь людям способствовать

прогресу и др);
• гностические (стремление нечто понять, удивление или недоумение, чувство близости решения);
• интеллектуальные (любознательность, любопытство, сомнение, уверенность, любовь к истине, чувство нового, чувство вероятности).
Праксические эмоции являются наиболее типичными. Но «если общество таково, что девушки предпочитают отпрысков состоятельных семей, футболистов и эстрадных кумиров, то искусство и наука привлекут не много новобранцев» . И сейчас, как 2000 лет назад: «Как много людей упражняют тело и как мало — душу! Сколько народу сбегается смотреть потешное и мимолетное зрелище, и какая пустота возле благородных наук!» (Сенека). Однако с течением времени даже знаменитый спортсмен, преуспевающий бизнесмен или умелый администратор начинают испытывать чувство потерянности и бесцельного дрейфа по реке времени. «То, что богатство может дать свыше удовлетворения действительных и естественных потребностей, имеет лишь ничтожное влияние на наше истинное благоощущение и довольство.

Разумеется, любому ученому присущи все три класса — в разных пропорциях и в зависимости от ситуации. «Ученость — единственное, что в нас божественно и бессмертно; величайшие преимущества, которыми одарена человеческая природа, — это разум и речь» (Плутарх).
Конечно, есть «ученые», работающие ради денег, власти и общественного положения, но для достижения этого существуют гораздо более надежные пути. К тому же, «в процессе становления личности меняются мотивы поведения. На каком-то этапе — у одних раньше, у других позже — честолюбие перестает действовать. Оно сгорает и отпадает, как ступень ракеты, после того как космический корабль личности оказывается выведенным на нужную орбиту жизни».
Подлинными учеными редко движут подобные мотивы. Если человек искренне увлечен наукой, то его не остановят никакие трудности. Достаточно вспомнить Араго — бессменного секретаря Парижской академии наук эпохи Французской революции. Он был послан измерить меридиан земного шара. Чего только с ним за это время ни происходило! Его брали в плен, продавали в рабство, выкупали за пару львов. Разбойники чуть-чуть не зажарили его живьем. Араго сажали в разные тюрьмы. Он плыл через Средиземное море в течение трех месяцев. Пережил много бурь. Опять попал в плен. Он прибыл во Францию без сапог и из рубашки вытащил сохраненные им вычисления меридиана. На другой день он уже докладывал их Академии наук.
Символом бескорыстной любви к науке может служить математический гений Индии С. Рамануджан, открывший заново и обогативший целые математические миры, над которыми сотни лет трудились европейские математики: «Он был невыразимо беден. Он убежал в Мадрас, чтобы найти досуг для занятий математикой. Он не искал ни признания, ни почестей. Он просил только, чтобы его обеспечили простейшей пищей».
Как точность и надежность механических часов определяются стоящими в них драгоценными камнями, так и деятельность сознательного человека основана на некоторых фундаментальных принципах, которые не побоимся назвать идеалами. Именно от этих идеалов проистекает жизненная сила ученого. Научный труд — один из наиболее сложных видов человеческой деятельности, он требует многолетней предварительной подготовки и особых усилий. Формирование творческой личности требует подолгу оставаться одному. Умение найти себя, способность переносить одиночество, поддерживать психологическую дистанцию по отношению к людям и обстоятельствам, которые могли бы сбить с избранного пути, создают предпосылки внутреннего развития личности, делают целеустремленным духовное обогащение, повышают психическую устойчивость. Сенека полагал, что «приятно побыть с собою как можно дольше, если ты сумел стать достойным того, чтобы твоим обществом наслаждались».

Однако нет ничего более печального, чем неудачник в науке. Если человек обладает способностями, но не отдает научной работе все свои силы и мысли, то многого он не добьется. Занятие наукой требует от человека сосредоточения всех душевных и физических сил. Это дается страстью к науке и беспрерывным трудом. Здесь невозможны рассеянная жизнь; частые развлечения; такая работа требует бессонных ночей и многих других жертв. К счастью, чем больше способный человек входит в этот труд, тем больше наслаждения он ему доставляет, тем сильнее разгорается неукротимая страсть к научному творчеству, тем радостнее (но не легче) становится служение науке.
Занятие наукой приносит высшее удовлетворение, доступное человеческому существу. Дж. фон Нейман считал, что открытие новой истины само является величайшим счастьем, и признание почти ничего не может добавить к этому. Ч. Дарвин ставил удовольствие, которое доставляют процессы наблюдения и размышления, выше удовольствий, связанных с ловкостью и спортом.
Мудрецы всех времен отмечали высокую престижность умственного труда. Наука — это особый мир, где каждого ценят только за то, что он сделал, где не могут существовать дутые авторитеты. По мнению Гельвеция, человеку «наиболее лестным должно представляться превосходство наиболее личное, наиболее независимое от случая, и если ему представится выбор между славой ученого и славой военного, он должен предпочесть первую... Не признает ли он, что случай часто возводил на триумфальную колесницу невежество и трусость, но никогда не увенчивал главы глупого автора?» Для Демокрита найти доказательство математической теоремы было дороже завоевания персидского царства Н. К. Рерих также считал, что «мастер изделия превыше рыцаря меча» («Печать века»). А. Шопенгауэр писал:
«На честь притязает каждый, на славу— лишь исключения, ибо славу можно стяжать только необыкновенными отличиями.
«Амбиция — благородная страсть, которая на вполне законном основании может принимать многие формы

Некоторые мотивы для научной деятельности заслуживают одобрения обществом, другие оно воспринимает с отвращением:

- Бескорыстная любовь к Природе и Правде,

- Простое любопытство,

- Желание приносить пользу,

- Потребность в одобрении- жажда авторитета – тщеславие,

-Боязнь скуки.

Бескорыстная любовь к Природе и Правде: Настоящее искусство - великое произведение живописи или музыкальный шедевр - полезно потому, что оно возвышает над заботами повседневной жизни, приносит умиротворение, безмятежность и счастье. Фундаментальные исследования, то есть изучение законов Природы, нередко предпринимаются по тем же побудительным мотивам. Ученые получают настоящее наслаждение от создания своих научных работ, ибо сам процесс "перебирания" средств убеждения вызывает приятное ощущение достижения цели.

Любопытство: Наиболее важная из мотиваций. Любопытство одолевает настоящего ученого, он не может без него жить. Когда исследователь теряет эту побудительную силу - потому что его усилия слишком часто заканчиваются неудачей, или потому, что он самодовольно удовлетворяется "практическими достижениями", - он удаляется от науки.

Желание приносить пользу: Они знают, что, быть может, именно благодаря их усилиям они принести пользу своим человеческим собратьям. Первый шаг - создание из обыденной жизни картины мира - дело чистой науки. Второй шаг - использование картины мира в практических целях - дело техники. Обе эти задачи одинаково важны, и каждая из них целиком поглощает ученого, поэтому отдельный исследователь, если он действительно хочет продвинуть вперед свое дело, вынужден сосредоточить свои силы на одном-единственном вопросе и оставить на время мысли о всех других связях и интересах. Чем в большей степени исследование понятно и практично, тем ближе оно к уже известной нам обыденности. Таким образом, как ни парадоксально, знания о самых отвлеченных и самых непрактичных явлениях оказываются самыми перспективными для получения новых фундаментальных данных и ведут нас к новым вершинам науки. Но на это нужно время и, как правило, немалое. Многие ученые обладают искренним желанием быть полезными обществу. Вот почему даже среди тех, кто занимается фундаментальными исследованиями, не ожидая от них никакого практического выхода, лишь немногие полностью лишены надежды, что их открытия смогут помочь людям избавиться от страданий и достичь счастья.

Потребность в одобрении- тщеславие:

Любое открытие, сделанное отдельным человеком, приобретает всеобщее значение. Это дает исследователю, работающему в тихом уединении над своей проблемой, уверенность в том, что каждый найденный им результат получит прямое признание у всех компетентных людей. Сознание значимости своей работы является счастьем для исследователя. Оно является полноценной наградой за те различные жертвы, которые он постоянно приносит в повседневной жизни.

Тщеславие становится предосудительным только тогда, когда законная гордость общепризнанными достижениями превращается в неразборчивую погоню за славой ради нее самой. Ни один ученый, достойный этого звания, не измеряет свой успех количеством похваливших его людей. Ни один ученый не желает приоритета на открытие, ошибочно приписанное ему, и не хотел бы поменяться местами с самыми известными политиками, миллионерами или генералами.

Боязнь к скуке:

Сколько было написано о мотивах, которыми руководствуется творческий человек на пути к славе, но как мало - о скуке - одном из наимощнейших мотивов, который действует, беспощадно отсекая все пути к отступлению! Мало кто из ученых увлекается чем-то еще, кроме науки, и я думаю, что именно ужасная боязнь скуки с такой же силой не дает им заняться "мирскими" делами, с какой страсть к науке влечет их к исследованиям.