Глава III. Преступления против жизни

_ 1. Преступления против жизни в системе преступлений против личности

Особенная часть Уголовного кодекса РФ открывается разделом VII "Преступления против личности", который включает пять глав: "Преступления против жизни и здоровья" (гл. 16); "Преступления против свободы, чести и достоинства личности" (гл. 17); "Преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности" (гл. 18); "Преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина" (гл. 19); "Преступления против семьи и несовершеннолетних" (гл. 20). Большинство составов преступлений, предусмотренных в данном разделе, имелись и в прежнем законодательстве, однако теперь они впервые объединены как преступления против личности и выдвинуты на первое место в Особенной части Кодекса.

Выдвижение этой группы преступлений на первое место соответствует важнейшей концептуальной идее, положенной в основу реформы уголовного законодательства, а именно - приоритетной охране жизни и здоровья человека, его прав, свобод и законных интересов. Сама по себе эта концепция основывается на положениях Конституции РФ, провозгласившей: "Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства" (ст. 2). О приоритетной защите указанных благ говорится также во многих международных актах.

Приоритетная защита личности, и прежде всего жизни и здоровья человека, выражается в Уголовном кодексе РФ не только в изменении расположения раздела о преступлениях против личности, но и в других его особенностях: 1) установление (сохранение) высоких санкций за наиболее опасные преступления против личности; 2) учет при разработке системы санкций насильственного способа совершения преступлений (наиболее наглядно это проявляется в санкциях за преступления против собственности); 3) при использовании в качестве криминообразующего или квалифицирующего признака тяжких последствий, они раскрываются в законе путем указания в первую очередь на причинение смерти или вреда здоровью человека (особенно это заметно в транспортных, экологических и других преступлениях против общественной безопасности); 4) осуществление защиты личной собственности наравне с государственной и иными формами собственности. Этой же идее служит расширение круга правоохраняемых интересов, охватываемых понятием "личность". Раньше данное понятие рассматривалось в уголовном праве как родовое по отношению к негосударственным объектам, перечисленным в заголовке гл. 3 Особенной части Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. "Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности". Поэтому и в науке уголовного права термин "преступления против личности" употреблялся только по отношению к названной группе преступлений, куда входили и половые преступления, и некоторые преступления против семьи и несовершеннолетних. Преступления против политических, трудовых, иных прав и свобод граждан составляли самостоятельную четвертую главу Особенной части Кодекса 1960 г. и не рассматривались как преступления против личности.

В теории уголовного права отмечалось, что интересы личности защищаются и в тех главах Кодекса, которые устанавливают уголовную ответственность за посягательства на личную собственность граждан, за нарушение их политических и трудовых прав, за возбуждение насильственной или расовой вражды, за транспортные преступления и др.*(66) Б.С.Никифоров называл преступления против личной собственности граждан "преступлениями против личности в широком смысле слова"*(67).

Уголовный кодекс РФ впервые включил в число преступлений против личности посягательства на конституционные права и свободы человека и гражданина, а также преступления против семьи и несовершеннолетних.

Родовым объектом всех преступлений, включенных в раздел VII Кодекса, по-прежнему является личность. Личность как объект преступления - это человек, рассматриваемый в системе социальных ролей и общественных отношений. Он является одновременно и биологическим существом, и носителем определенных прав, обязанностей, свобод и социальных благ. Поэтому некоторое расширение круга составов преступлений в разделе "Преступления против личности" не следует рассматривать как основание для построения некоего надродового объекта. Каждое преступление, предусмотренное разделом VII, посягает на общественные отношения, обеспечивающие нормальное существование личности. С учетом приведенных характеристик можно признать, что нет оснований для противопоставления категорий "личность" и "человек" в качестве объекта уголовно-правовой охраны.

Среди индивидуальных благ личности важнейшими являются жизнь и здоровье. Поэтому преступления против жизни и здоровья помещены на самое первое место. Число этих составов относительно невелико, но ввиду их значимости они подробно рассматриваются в отдельных главах Курса: гл. III "Преступления против жизни" и гл. IV "Преступления против здоровья".

_ 2. Понятие и общая характеристика преступлений против жизни

Уголовный кодекс РФ относит к преступлениям против жизни различные виды убийства (ст. 105-108), а также причинение смерти по неосторожности (ст. 109) и доведение до самоубийства (ст. 110). Эти составы преступлений помещены на первое место исходя из того, что в них идет речь о защите важнейшего естественного права человека. Статья 20 Конституции РФ провозглашает: "Каждый имеет право на жизнь". Охрана жизни человека как самого ценного блага приобретает первостепенное значение в современном обществе. Существенную роль при этом играют нормы уголовного права. Уголовный кодекс решает задачу охраны жизни человека своими специфическими методами, формируя признаки составов преступлений против жизни и устанавливая строгие санкции за их совершение. Однако практика применения данных норм еще недостаточно эффективна.

Статистика отмечает увеличение числа наиболее опасных преступлений данной категории - убийств. Некоторое замедление их роста в середине 90-х годов имело временный характер. В 1999 г. было зарегистрировано 31 140 убийств, что на 5,4% превышает показатель предыдущего года. Удельный вес убийств среди всех зарегистрированных преступлений составляет 1,04%, а среди тяжких и особо тяжких - 1,68%.

Все преступления данной группы объединяет то, что объектом каждого из них является жизнь человека. Жизнь в качестве объекта преступления понимается, с одной стороны, как естественный физиологический процесс, а с другой - как обеспеченная законом возможность существования личности в обществе. Благодаря второй стороне жизнь логически подчинена родовому объекту (личность) и общему объекту преступлений (общественные отношения или общественный интерес). Поэтому мы не можем согласиться, что в случае посягательства на жизнь теория объекта преступления как общественного отношения "не срабатывает"*(68).

Как физиологический процесс жизнь имеет начало и конец. Не может быть убийства ни до начала жизни, ни после ее прекращения. Момент начала жизни приобретает непосредственное уголовно-правовое значение при отграничении убийства от плодоизгнания (аборта). Строго говоря, плод в утробе тоже живет. Поэтому аборт можно рассматривать как умерщвление плода. Однако жизнь человека, согласно господствующим представлениям, начинается с момента рождения. А поскольку роды сами по себе имеют некоторую протяженность во времени и проходят несколько этапов, принято считать началом жизни человека момент начала физиологических родов. Жизнь ребенка охраняется уголовным законом уже в процессе рождения. Это подтверждается формулировкой детоубийства в ст. 106 УК РФ: "Убийство матерью новорожденного ребенка во время или сразу же после родов..." (подчеркнуто нами. - Г.Б.). В принципе возможно убийство ребенка, выходящего из утробы матери, в момент прорезывания его головки.

Процесс жизни человека заканчивается его физиологической смертью. Признаки ее: полная остановка сердца, прекращение в силу этого снабжения клеток и тканей кислородом, что приводит к распаду клеток центральной нервной системы. Прекращение функционирования головного мозга (смерть мозга) и означает окончание жизни человека*(69).

В отличие от физиологической смерти клинической смертью принято называть временную приостановку работы сердца, когда жизнь еще может быть восстановлена. Состояние клинической смерти продолжается обычно несколько минут после прекращения кровообращения и дыхания. В течение этого промежутка времени возможно проведение мероприятий по реанимации. Умышленное придание состоянию клинической смерти необратимого характера следует считать убийством (например, в целях использования органов или тканей потерпевшего).

Если же смерть человека уже наступила, то посягательство на его жизнь вследствие фактической ошибки может быть квалифицировано как покушение на негодный объект.

Жизнь как объект преступления не поддается никакой качественной или количественной оценке. В этом выражается важнейший принцип равной правовой защиты жизни каждого человека, независимо от его возраста, состояния здоровья или "социальной значимости".

Именно равноценностью объекта преступления объясняется, почему причинение смерти человеку, ошибочно принятому за другого, не рассматривается как "ошибка в объекте". Ошибка в личности потерпевшего не влияет на квалификацию содеянного как оконченного убийства. Не может служить опровержением принципа равной защиты каждой человеческой жизни ссылка на то, что в Уголовном кодексе имеются специальные нормы, устанавливающие несколько повышенную ответственность за посягательство на жизнь отдельных категорий лиц (ст. 277, 295, 317 УК). Усиление ответственности в этих случаях связано не с повышенной ценностью жизни потерпевшего, а с наличием одновременно другого объекта посягательства. Так, посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317 УК) имеет два объекта: жизнь потерпевшего и его деятельность по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности.

Взгляд на жизнь человека как на универсальный, неделимый и неизмеримый объект лежит в основе негативного отношения закона и науки уголовного права к легализации эвтаназии. Термином "эвтаназия" (от греческих слов eu - "благой", "хороший" и thanatos - "смерть") обычно обозначают лишение жизни безнадежно больного человека по его просьбе с целью прекращения его страданий. Вопрос о легализации эвтаназии имеет много аспектов. Трудно рассчитывать, что он будет решен в ближайшее время. Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан*(70) категорически запрещают медицинскому персоналу применять эвтаназию. Всякое неправомерное лишение жизни человека противоречит моральным и религиозным нормам. Социальная доктрина Русской Православной Церкви, принятая Архиерейским собором в августе 2000 г., резко осуждает эвтаназию. Действующее уголовное законодательство не отличает эвтаназию от убийства. Что же касается смягчающего влияния названных выше обстоятельств (просьба потерпевшего, цель облегчения его страданий) на оценку тяжести совершенного убийства, то об этом речь будет идти далее.

_ 3. Преступления против жизни в истории российского уголовного законодательства

Уголовно-правовая защита личности всегда в первую очередь означала защиту жизни и здоровья человека. Уже в памятниках древнерусского права, важнейшим из которых является Русская Правда, предусматривалась ответственность за отдельные виды посягательств на жизнь. В первых судебниках, Соборном уложении 1649 г., законодательных актах Петра I складывалась система норм о преступлениях против жизни, закрепленная затем в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845-1885 гг. Уложение различало убийство с прямым и непрямым умыслом, разделяя первое на убийство с обдуманным заранее намерением (ст. 1454), без обдуманного заранее намерения (ст. 1455 ч. 1), и в запальчивости и раздражении (ст. 1455 ч. 2). Квалифицированным считалось, в частности, убийство родителей (ст. 1449), родственников (ст. 1451), начальника, господина и членов семейства господина, вместе с ним живущих, хозяина, мастера, лица, которому убийца обязан своим воспитанием или содержанием (ст. 1451), священнослужителя (ст. 212), часового или кого-нибудь из чинов караула, охраняющих императора или члена императорской фамилии. Многие нормы Уложения о наказаниях были казуистичны и архаичны, система составов преступлений против жизни выглядела внутренне противоречивой и запутанной, не соответствующей уровню науки. В нормах об ответственности за убийство отражался эклектический характер Уложения о наказаниях, источником которого явились не только традиционное российское законодательство в лице Свода законов 1832-1842 гг. (том XV), но и некритически заимствованные положения зарубежных кодексов и проектов. Не случайно Н.С.Таганцев с порицанием относился к механическому перенесению на российскую почву отдельных текстов, вырванных из зарубежного законодательства.

Огромная работа по подготовке реформы российского уголовного законодательства на рубеже XIX-XX веков, результатом которой явилось Уголовное уложение 1903 г., затронула и нормы о преступлениях против жизни. Этот выдающийся памятник российского права, столетие которого отмечается в начале третьего тысячелетия, хотя и не стал в большей своей части действующим законом, но послужил основой для дальнейшего развития уголовного законодательства, в том числе о преступлениях против жизни.

Преступления против жизни и здоровья как вид преступлений против частного лица (против личности) помещены в гл. XXII Уголовного уложения. Система составов преступлений против жизни (ст. 453-466) стала более четкой и компактной. Уложение отказалось от наказуемости самоубийства, отнеся к преступлениям против жизни только посягательства на жизнь другого лица.

Другой положительной особенностью Уголовного уложения явился отказ от чуждой традициям российского уголовного права дифференциации убийств по моменту формирования умысла. Судебная практика показала, что убийство с заранее обдуманным намерением (предумышленное убийство) не всегда свидетельствует в силу этого о его повышенной опасности, так же как прямой умысел не всегда "опаснее" косвенного. Дифференциация ответственности за различные виды убийств в Уголовном уложении 1903 г. была более последовательна и строилась в зависимости от наличия квалифицирующих признаков. Система составов стала более четкой. На первое место был поставлен основной состав убийства (ст. 453), а не наиболее тяжкий вид убийства, как было раньше. После этой статьи шли нормы о квалифицированном убийстве, затем о его привилегированных видах и, наконец, о причинении смерти по неосторожности. К сожалению, эта система не была воспринята уголовными кодексами советского периода. Лишь в Уголовном кодексе 1996 г. нормы об убийствах следуют такой же системе.

Среди квалифицированных видов убийства имелись такие, которые с теми или иными изменениями вошли в уголовные кодексы послеоктябрьского периода. Таково, например, убийство должностного лица при исполнении или по поводу исполнения им служебной обязанности. Другие же квалифицирующие признаки, перешедшие из Уложения о наказаниях 1885 г., не были восприняты кодексами советского периода (убийство отца или матери; убийство священнослужителя во время службы). В настоящее время существует мнение, что эти признаки следовало предусмотреть в Уголовном кодексе РФ*(71).

При подготовке проекта Кодекса предлагалось в качестве варианта ввести квалифицирующий признак "убийство отца или матери", поскольку оно "свидетельствует о глубокой аморальности виновного, проявлении пренебрежения к жизни родителя, давшего ему жизнь"*(72). Однако это предложение не получило широкой поддержки, главным образом, в силу того, что на практике не редки случаи убийства изверга-отца или алкоголички-матери настрадавшимися детьми. В таких случаях суды не склонны усиливать наказание.

Уголовное уложение 1903 г. выделяло несколько привилегированных видов убийства: приготовление к убийству; убийство, задуманное и выполненное под влиянием душевного волнения; убийство при превышении пределов необходимой обороны; детоубийство; убийство по настоянию убитого, из сострадания к нему.

К преступлениям против жизни были отнесены также доставление потерпевшему средств к самоубийству и подговор к нему или содействие самоубийству. Последнее деяние предполагало подговор или содействие самоубийству только несовершеннолетнего (не достигшего 21 года), а также "лица, заведомо не способного понимать свойства и значение им совершаемого или руководить своими поступками".

В первом советском уголовном кодексе - УК 1922 г. наряду со многими положениями, сходными с нормами об убийствах в Уголовном уложении, имелись и отличия. В гл. V - "Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности" все преступления были разделены на пять групп, каждая из которых имела соответствующий подзаголовок.

В первую группу, озаглавленную "Убийство", входили статьи, предусматривавшие ответственность за три вида умышленного убийства: квалифицированное (ст. 142), простое (ст. 143) и под влиянием сильного душевного волнения (ст. 144). Причинение смерти по неосторожности было названо, в отличие от Уголовного уложения, "убийством по неосторожности" (ст. 147). Особняком стоял вид убийства, где форма вины не конкретизировалась: "Превышение пределов необходимой обороны, повлекшее за собой смерть нападавшего, а также убийство застигнутого на месте преступления преступника с превышением необходимых для его задержания мер" (ст. 145). В этой же группе оказались ст. 146 ("Совершение с согласия матери изгнания плода или искусственного перерыва беременности лицами, не имеющими для этого надлежаще удостоверенной медицинской подготовки или хотя бы и имеющими специальную медицинскую подготовку, но в ненадлежащих условиях") и ст. 148 ("Содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или лица, заведомо не способного понимать свойства или значение совершаемого или руководить своими поступками, если самоубийство или покушение на него последовали"). Нельзя признать удачным объединение этих составов в один раздел с убийствами. Первое преступление (аборт) вообще не посягает на жизнь человека. Второе, хотя и имеет своим объектом жизнь, но убийством не может считаться, поскольку не является таковым самоубийство или покушение на него.

Уголовный кодекс 1922 г. не предусматривал ответственности за детоубийство и за доведение до самоубийства.

Перечень отягчающих обстоятельств в ст. 142 УК 1922 г. включал как объективные, так и субъективные признаки. К объективным относились обстоятельства, характеризующие способ преступления: убийство способом, опасным для жизни многих людей или особо мучительным для убитого (п. "в"); с использованием беспомощного положения убитого (п. "е"). К субъективным признакам относились обстоятельства, характеризующие мотив, цель, а также субъекта преступления: убийство "из корысти, ревности (если она не подходит под признаки ст. 144) и других низменных побуждений (п. "а"); лицом, уже отбывшим наказание за умышленное убийство или весьма тяжкое телесное повреждение (п. "б"); с целью облегчить или скрыть другое тяжкое преступление (п. "г"); лицом, на обязанности которого лежала особая забота об убитом (п. "д"). В последующих кодексах законодатель модифицировал, дополнял эти признаки, но не отказался ни от одного их них, за исключением мотива ревности. Понятие "иных низменных побуждений" было в дальнейшем конкретизировано, поскольку в такой широкой формулировке таилась опасность произвольного ее толкования.

Необычным было примечание к ст. 143 УК 1922 г.: "Убийство, совершенное по настоянию убитого из чувства сострадания, не карается". Таким образом, эвтаназия, которую Уголовное уложение 1903 г. сочло основанием для введения привилегированного состава убийства, теперь стала условием декриминализации деяния. Это положение противоречило понятию убийства и представляло большие трудности для практического применения. Поэтому жизнь его оказалась очень короткой. Кодекс был введен в действие с 1 июня 1922 г., а 11 ноября того же года примечание к ст. 143 было отменено постановлением ВЦИК*(73). Вопрос же о смягчающем значении эвтаназии сохранил актуальность до наших дней.

Уголовный кодекс 1922 г. был создан до образования СССР и сыграл роль "модельного кодекса" не только для последующего российского законодательства, но и для законодательства других союзных республик. Это относится и к преступлениям против жизни, их системе и формулировке отдельных составов.

Наиболее близким по времени и по содержанию явился Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. Он почти полностью сохранил систему и признаки составов против жизни. Особенностями были: 1) отказ от внутренней рубрикации главы о преступлениях против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности, в связи с чем убийства не были выделены в самостоятельную группу; 2) объединение в одной норме (ст. 139) убийства по неосторожности и убийства, явившегося результатом превышения пределов необходимой обороны; 3) введение нормы о доведении лица, находящегося в материальной или иной зависимости от другого лица, жестоким обращением или иным подобным путем до самоубийства или покушения на него (ч. 1 ст. 141). Этим был восполнен недостаток Уголовного кодекса 1922 г. и возрождено положение о доведении до самоубийства, имевшееся в Уголовном уложении 1903 г. По всем видам преступлений против жизни Кодекс 1926 г. смягчил санкции. Наказание за самое тяжкое из этой группы преступлений - квалифицированное убийство - предусматривалось в виде лишения свободы на срок от одного года до десяти лет. Лишь 1 сентября 1934 г. ст. 136 была дополнена частью второй, установившей высшую меру наказания за убийство, совершенное военнослужащим при особо отягчающих обстоятельствах. Наказание за иные виды квалифицированного убийства оставалось прежним, в то время как смертная казнь широко применялась за государственные, имущественные и другие преступления.

Президиум Верховного Совета СССР Указом от 30 апреля 1954 г. "Об усилении уголовной ответственности за умышленное убийство"*(74) допустил применение смертной казни к лицам, совершившим умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах.

Однако в Указе не было сказано, какие отягчающие обстоятельства дают основание для применения смертной казни. Об этом не говорилось и в Уголовном кодексе 1926 г. В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 21 мая 1954 г. к таким обстоятельствам были отнесены: цель завладения имуществом потерпевшего, хулиганские побуждения, месть на почве служебной деятельности потерпевшего, особо жестокий способ убийства, а также убийство, сопряженное с изнасилованием, повторное убийство или умышленное убийство нескольких лиц*(75). Как видим, перечень отягчающих обстоятельств не совпадал с текстом ч. 1 ст. 136 УК 1926 г. Изменения в закон не вносились, и в случае применения смертной казни содеянное квалифицировалось по п. 1 ст. 136 УК со ссылкой на Указ от 30 апреля 1954 г. Аналогичная ссылка требовалась при назначении смертной казни за бандитизм или разбойное нападение, сопряженные с убийством.

Многие формулировки отягчающих обстоятельств, изложенные в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 21 мая 1954 г., были учтены при очередной реформе Уголовного кодекса. Сама же система составов преступлений против жизни в Уголовном кодексе 1960 г. мало изменилась. По-прежнему на первом месте осталась норма об умышленном убийстве при отягчающих обстоятельствах (квалифицированное убийство - ст. 102), затем - об убийстве без отягчающих обстоятельств (простое убийство - ст. 103), две нормы о привилегированном убийстве: в состоянии сильного душевного волнения (ст. 104) и при превышении пределов необходимой обороны (ст. 105). Норма о неосторожном убийстве была выделена в самостоятельную ст. 106. Завершала группу преступлений против жизни ст. 107 - "Доведение до самоубийства". В Уголовном кодексе 1960 г. не была сохранена норма об уголовной ответственности за содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или лица, заведомо не способного отдавать отчет в своих действиях или руководить ими. Однако это не привело к полной декриминализации данного деяния. Напротив, при названных обстоятельствах содеянное стало рассматриваться как умышленное убийство путем посредственного причинения*(76).

Уголовный кодекс РФ 1996 г., внеся уточнения и дополнения в большинство норм о преступлениях против жизни (их подробный анализ дается ниже), затронул и систему составов этих преступлений. Нормы о простом и квалифицированном убийстве объединены в одной статье. Преимущества такой конструкции не только в ее типичности для структуры статей Особенной части, но и в более правильной последовательности норм. В Уголовном кодексе вначале ст. 102 устанавливала ответственность за квалифицированное убийство ("умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах"), а за ней следовала ст. 103, в которой предусматривалось "умышленное убийство без отягчающих обстоятельств, указанных в ст. 102 настоящего Кодекса"*(77).

Такое расположение норм наводило на мысль, что основной нормой об убийстве является ст. 102, а ст. 103 имеет субсидиарный, вспомогательный характер. Это неправильно ориентировало карательную практику. В теоретических работах и учебной литературе принято было анализировать сначала признаки "общего состава убийства" ("убийства вообще"), а затем последовательно признаки квалифицированного и простого убийства. При этом неизбежны были повторения. Забывалось, что никакого "убийства вообще" не может существовать, что в каждом квалифицированном убийстве есть все признаки состава простого убийства плюс один или несколько квалифицирующих признаков.

Причинение смерти по неосторожности теперь не входит в группу убийств. Добавлены два вида привилегированного убийства: убийство матерью новорожденного ребенка и убийство, совершенное при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление.

С принятием Уголовного кодекса РФ система составов преступлений против жизни приобрела законченный вид и выглядит следующим образом: