Глава Х. Эпоха преобразований 3 страница

В деятельности этого преобразователя необходимо все время различать две стороны; военно-научную и военно-административную. В первой из указанных областей творчество Милютина было благотворно — он сдвинул военную науку с мертвой точки, создал благоприятные условия для ее развития. В области же административной его деятельность следует признать отрицательной — Милютину так же не хватало Румянцева, как впоследствии Куропаткину{170} не хватало Скобелева.

Положительные результаты милютинских реформ были видны немедленно (и создали ему ореол благодетельного гения русской армии). Отрицательные же результаты выявились лишь постепенно, десятилетия спустя, и с полной отчетливостью сказались уже по уходе Милютина. Военно-окружная система внесла разнобой в подготовку войск (каждый командующий учил войска по-своему). Положение 1868 года вносило в долевое управление войск хаос импровизации, узаконило отрядную систему. Однако все эти недочеты бледнеют перед главным и основным пороком деятельности Милютина — у гашением воинского духа.

Милютин бюрократизировал всю русскую армию сверху донизу. Во всех уставах и положениях он провел преобладание штабного (с канцелярским уклоном) элемента над строевым, подчинение строевых начальников штабам и управлениям. В армии Мольтке начальник штаба дивизии был обычно в чине майора, корпуса подполковник, самое большее полковник. У нас — на 2 чина выше. Германский начальник штаба дивизии считал за честь получить батальон, у нас он считал себя обойденным, получая полк. Борьба со строевым духом сказывается и в мелочах. Командиры дивизий переименованы в начальников, отменено распоряжение носить орден святого Георгия выше всех прочих орденов. Военному организму был привит невоенный дух… Это катастрофическое снижение духа, моральное оскудение бюрократизированной армии не успело сказаться в ощутительной степени в 1877–1878 годах, но приняло грозные размеры в 1904–1905 годах, катастрофические — в 1914–1917 годах.

Но уже в ту эпоху ломки старых традиций, канцелярской нивелировки и просвещенного рационализма номерных полков раздался предостерегающий голос. Из рядов армии, из первого ее ряда, выступил защитник попранных духовных ценностей. Это был первый кавалер георгиевской звезды нового царствования, сокрушитель Шамиля, фельдмаршал князь Барятинский. Суровый воин, солдат Божией милостью, он своим внутренним оком (как сказал бы Румянцев) угадывал беды, которые несет родной армии новый, нестроевой, уклад жизни, чувствовал всю опасность угашения духа, осуществляемого его бывшим начальником штаба.

Боевой дух армии, — писал он Государю, — необходимо исчезнет, если административное начало, только содействующее, начнет преобладать над началом, составляющим честь и славу воинской службы. Фельдмаршал подверг обстоятельной критике милютинское Положение о полевом управлении войсками, указывая на его бюрократический характер.

Приведем существенную часть этой пророческой записки. Зачем учреждения военного времени истекают у нас из учреждений мирных? — спрашивает Барятинский. — Так как армия существует для войны, то и выводы должны быть обратными. Между тем новое военное Положение вышло из нынешнего мирного, послужив ему основанием, рамой. На военный Устав 46 года никто не жаловался, напротив, военными людьми всего света он признан за совершенство. Фельдмаршал находил в новом Положении унижение воинского начала перед административным, основанном у нас теперь на двойственной полуподчиненности и на оскорбительном чувстве взаимного недоверия, не свойственном военному духу…

От военного министра не требуется боевых качеств; он должен быть хорошим администратором. Оттого у нас он чаще назначается из людей, не известных армии, в военном деле мало или вовсе опыта не имеющих, а иногда не только в военное, но и в мирное время никогда солдатами не командовавших. Впрочем, неудобств от этого быть не может, если военный министр строго ограничивается установленным для него кругом действий. Вождь армии избирается по другому началу. Он должен быть известен войску и Отечеству своей доблестью и опытом… Новое Положение умаляет власть и должность главнокомандующего, поставленного в полную зависимость от центрального военного управления, получившего значение гофкригсрата… Управление армией понижено в значении, начальник штаба поставлен в зависимость вредную и небывалую от военного министра…

Армия на войне подобна кораблю на океане, снаряженному сообразно указанной ему цели; он заключает в самом себе все средства существования и успешности. Как корабль, армия составляет независимое целое, доверенное главнокомандующему на тех же основаниях самостоятельной отдельности, как корабль отдается капитану, посылаемому вокруг света. В этом уподоблении заключается та непогрешимая и священная истина, которая до сих пор служила основой нашего устройства на войне. При составлении нового Положения военному министерству следовало прежде всего оградить эту основу от всяких посягательств. Вместо того в задачу составителям Положения поставлено было сохранить прежде всего неприкосновенность отношений, установленных для мирного времени между министром и армиею. Значит, с самого же начала нарушено было должное отношение между главными сторонами дела. Нельзя применять во что бы ни стало незыблемое к условному.

К несчастью, вера в научный авторитет Милютина взяла верх у Государя над привязанностью к другу детства, медаль академии наук перевесила георгиевскую звезду. И. милютинское Положение 1868 года было оставлено, пока не захлебнулось в крови Третьей Плев-ны… Румянцевская школа дала нам в административном отношении Потемкина, в полководческом — Суворова. Милютинская школа смогла дать лишь Сухомлинова и Куропаткина.

Семена просвещенного, но бездушного рационализма — Зубы Дракона, посеянные в шестидесятых годах, дали всходы маньчжурского гаоляна и безотрадных полей Мировой войны. Исследуя бюрократию Сухомлинова, полководчество Куропаткина и Жилинского{171}, сдачу Клюева{172} и Бобыря{173}, дезертирство Благовещенского и Мышлаевского{174}, мы всегда наткнемся на первоисточник зла — на то оскудение духа, что явилось результатом уклада, сообщенного армии графом Димитрием Алексеевичем Милютиным.

Польское восстание 1863 года

Либеральные устремления правительства Императора Александра II сказались в отношении Царства Польского широкой амнистией всем ссыльным и эмигрантам 1831 года. Взамен ушедшего на покой престарелого князя Варшавского генерал-губернатором был назначен князь М. Д. Горчаков. Должности губернаторов замещались людьми мягкими, либеральной складки.

Поляки проявили всегдашнюю свою психологическую ошибку. Снисходительность русских Властей они приписали просто слабости России. Гражданский генерал-губернатор маркиз Велепольский вырывал у одряхлевшего Горчакова уступку за уступкой, тогда как профессор законоведения Николаевской академии Генерального штаба Спасович утверждал, что огромное государственное тело России не может существовать и должно быть расчленено… Вернувшиеся на ойчизну революционеры вновь принялись за конспирацию, образуя кадры будущих повстанцев и создавая всеобщую уверенность в том, что восстание будет немедленно поддержано вооруженным вмешательством Франции, Англии и Австрии.

Был открыт сильный низовой террор. Убивали русских солдат, чиновников, еще более гибло при этом случайных жертв — мирных поляков. За 1859–1863 годы совершено свыше 5000 убийств. Назначенный после смерти Горчакова наместником в Варшаву великий князь Константин Николаевич избегал крутых мер, и положение русских в крае с каждым месяцем становилось все более тяжелым. Во время католического праздника Тела Господня в Варшаве, Вильне, Гродно и иных городах вызывались для отдания процессии воинских почестей русские караулы. Фанатизированные участники, особенно женщины, проходя мимо караула, норовили плюнуть в пшеклентых москалей. И оплеванные солдаты продолжали безмолвно держать на караул своим оскорбителям. Эти случаи и множество им сходственных показывают как условия службы в польских городах, так и изумительную выдержку наших войск, ни разу не позволивших себе насилий над жителями. К началу восстания в Варшавском округе было 6 пехотных дивизий (3-я гвардейская, 3-я, 4-я, 5-я, 6-я и 7-я) и 3 кавалерийских (2-я, 3-я и 7-я). В 1862 году в Варшаву переведена из-под Петербурга 3-я гвардейская дивизия.

В декабре 1862 года состоялся съезд Ржонда Народева, на котором решено было перейти к решительным действиям. Назначенный на январь 1863 года рекрутский набор должен был послужить сигналом к восстанию. На левом берегу Вислы восстанием должен был руководить Лангевич{175}, на правом Левандовский, в Литве — Сераковский{176} (все офицеры русской службы). Главное руководство принял на правах диктатора Мерославский, направлявший действия из Парижа.

Восстание вспыхнуло повсеместно 10 января. Великий князь, располагавший в Варшавском округе до 90000 войск, не сумел распорядиться ими, приказав очистить целый ряд важных населенных пунктов и стянув все свои силы в несколько больших отрядов. Вся тяжесть борьбы легла сперва на пограничную стражу (всего 3000 чинов), в начале совершенно неподдержанную войсками. Южная и западная границы Варшавского округа были благодаря этому открыты для ввоза оружия (льежских штуцеров) повстанцам. Эти последние, организовав большое количество отрядов в лесах (по лясу), повели оживленную партизанскую борьбу.

Диктатор Мерославский, прибыв в конце января из Парижа, был через несколько дней разбит у Троячинцев отрядом полковника Шильдер-Шульднера{177} и должен был бежать обратно за границу. Движение возглавил Ланге-вич, собравший под Сандомиром отряд до 4000 и пытавшийся перенести действия под Кельцы. Однако 12 февраля он был разгромлен под Малочинцами, потеряв 2600 человек (большей частью разбежавшимися). Остатки этого отряда были ликвидированы в конце февраля полковником Ченгеры, и сам Лангевич 9 марта перешел австрийскую границу.

Из оставшихся на левом берегу Вислы отрядов самым значительным был отряд старика Чаховского (бывшего адъютанта Дембинского), свирепого ненавистника москалей, замучившего башибузукскими пытками попадавших в его руки русских раненых. Собрав до 2000 партизан, Чаховский держался еще 3 месяца, и остатки его разбитого отряда перешли в Австрию лишь 30 мая.

Объявленная повстанцам 31 марта всеобщая амнистия успеха не имела. Левобережная Польша продолжала волноваться — и туда в марте двинуты 10-я пехотная дивизия и отряд 1-й гвардейской дивизии; 2-я гвардейская пехотная дивизия подавляла мятеж в правобережной Польше. На правом берегу, в областях с преобладающим русским населением, восстание успеха не имело. В Литве разбиты отряды Рогинского (5000) и самого возглавителя повстания — Сераковского (3000), причем Сераковский 28 апреля был захвачен. Новый виленский генерал-губернатор М. Н. Муравьев{178} в мае окончательно усмирил Северо-Западный край — его быстрые и решительные мероприятия были поддержаны всем русско-литовским населением. Польские эмигранты и русские революционеры кричали на всю Европу о зверствах Муравьева. Муравьев казнил лишь террористов, захваченных на месте преступления, либо повстанцев, уличенных в зверстве над русскими ранеными (об этих зверствах поляки и герценовский Колокол тщательно умалчивали, хотя для Европы русская кровь никогда никакой ценности не представляла). Муравьевым в Вильне было казнено 40 человек, убивших вдесятеро больше людей, по большей части мирных жителей. Когда через 60 лет Вильна отошла к Польше, Виленский окружной суд в период с 1926 года по 1933 год, в мирное время, приговорил к смертной казни 100 человек, частью за шпионаж, частью за уголовные преступления, за которые по русскому законодательству смертной казни не полагалось. Никто о варварстве не кричал. Политика Муравьева сводилась к ограждению человеческих прав русского населения Северо-Западного края от насильственной полонизации, жертвами которой в XVII веке стали тысячи русских людей, сожженных на кострах святой инквизиции либо зарытых живьем в виленских катакомбах. По усмирении Северо-Западного края из Виленского округа было двинуто в Варшавский еще 2 дивизии (2-я и 8-я пехотные).

К лету в Царстве Польском находилось 163000 сабель и штыков — 14 пехотных и 5 кавалерийских дивизий, приведенных на военное положение ввиду враждебного отношения Западной Европы и Австрии. В апреле-мае происходили дела с перешедшими границу познанскими отрядами, получившими военную подготовку в прусской армии (через галицийскую границу повстанцы получали гораздо меньше помощи — Верхняя Висла строго наблюдалась). Познанские повстанцы были разбиты генералом Костанда. Летом особенное оживление наблюдалось в районе Ивангородском, где оперировал атаман Крук, разбивший 27 июля русский отряд в Жиржинском лесу, но сам разбитый генералом Емановым 12 августа при Фойславицах.

Осенью на место великого князя генерал-губернатором был назначен энергичный граф Берг. Повстанце быстро пошло на убыль. Изверившись в интервенции, вожди пробирались за границу, их партизаны расходились по домам. Зимой 1863-го на 1864 год стычки происходили все реже и реже. 29 марта 1864 года удалось захватить весь Ржонд Народовы, что ознаменовало собой конец повстания.

* * *

Повстанце 1863 года своим масштабом уступает инсурекции 1794 года, не говоря уж о кровопролитной русско-польской войне при Николае I. Его скорее всего можно сравнить с конфедерацией 1768–1772 годов. Польской армии давно уже не существовало, партизанские отряды состояли из людей, не получивших никакой военной подготовки, вооруженных чем попало (главным образом косами и охотничьими ружьями) и возглавленных несведущими в тактике начальниками. Артиллерии у них не было никакой, и при встречах с русскими войсками повстанцы несли урон, как правило, в десять раз сильнейший. Так, например, у местечка Венгров 22 января 1863 года образовалось скопище около 4000 поляков, которое было разогнано нашим отрядом в 3 роты, 3 эскадрона и 6 орудий. Потери поляков — около 200 человек, в войсках 4 ранено. У местечка Семятичи 25–26 января поляков до 5000, наш отряд — 7 рот, сотня казаков и 4 орудия. Поляки разогнаны с большими потерями, наш урон — 3 убитых и 13 раненых; у Малогощ 12 февраля поляков до 7000, наших войск 9 рот, около 2 эскадронов кавалерии и 4 орудия, урон поляков до 800 человек, войска потеряли 6 раненых и так далее.

За 1863 год отмечено 547 дел (боев, стычек, перестрелок), за 1864 год — 84 дела. Повстанцев перебито свыше 30000. Русские потери — свыше 3000, примерно 2 процента всех действовавших сил (826 убитых, 2169 раненых, 348 пропавших без вести) и могут сравниться с таковыми же в Венгерскую кампанию. Боевых отличий воинским частям за усмирение этого мятежа не жаловалось. Царство Польское было наименовано Привислинским краем, последние остатки местной автономии упразднены, и польский элемент выведен из администрации.

Исследователь не может не отметить с чувством брезгливости первое проявление в 1863 году русского пораженчества. Колокол, издававшийся в Лондоне Герценом и проводивший русофобскую политику Foreign office 'а{179}, призывал Европу к походу на ненавистную Россию. Всю Россию охватил сифилис патриотизма! — сокрушался Герцен, констатируя подъем духа, охвативший разные слои русского общества при наметившейся угрозе Запада. Следует оговориться, что сифилисом Герцен считал только русский патриотизм. Всякий другой — английский, французский, польский — он приветствовал, упрашивая иностранцев обратить гром и молнии на страну, бывшую ведь его родиной. Он подбодрял польских повстанцев истреблять проклятых русских офицеров, гнусных русских солдат и писал про русские войска те же небылицы, что и фридриховские газетиры. Все это отвечало видам Foreign office 'а, и заветы Герцена потом были в разные эпохи продолжены Струве и Лениным. Все эти действовавшие на иностранные деньги светлые личности считались в глазах наивных и ничего не подозревавших интеллигентов борцами за высшие идеалы…

ПОЛКИ, ОСНОВАННЫЕ ИМПЕРАТОРОМ АЛЕКСАНДРОМ II:

В 1856 г. — Лейб-Гвардии 1-й стрелковый Его Величества полк и 2-й стрелковый Царскосельский полк; 73-й пехотный Крымский и 76-й Кубанский полки; стрелковые полки: 1-й, 2-й, 3-й, 5-й, 6-й, 7-й, 8-й, 10-й, 14-й, 15-й и 17-й; 2-й, 3-й и 4-й Кавказские стрелковые полки.

В 1863 г. — пехотные полки:

86-й Вильманстрандский, 87-й Нейшлотский, 88-й Петровский, 89-й Беломорский, 90-й Онежский, 91-й Двинский, 92-й Печорский, 93-й Иркутский, 94-й Енисейский, 95-й Красноярский, 96-й Омский, 97-й Лифляндский, 98-й Юрьевский, 99-й Ивангородский, 100-й Островский, 101-й Пермский, 102-й Вятский, 103-й Петрозаводский, 104-й Устюжский, 105-й Оренбургский, 106-й Уфимский, 107-й Троицкий, 108-й Саратовский, 109-й Волгский, 110-й Камский, 111-й Донской, 112-й Уральский, 113-й Старорусский, 114-й Новоторжский, 115-й Вяземский, 116-й Малоярославский, 117-й Ярославский, 118-й Шуйский, 119-й Коломенский, 120-й Серпуховский, 121-й Пензенский, 122-й Тамбовский, 123-й Козловский, 124-й Воронежский, 125-й Курский, 126-й Рыльский, 127-й Старооскольский, 128-й Путивльский, 129-й Бессарабский, 130-й Херсонский, 131-й Тираспольский. 132-й Бендерский, 133-й Симферопольский, 134-й Феодосийский, 135-й Керчь-Еникальский, 136-й Таганрогский, 137-й Нежинский, 138-й Волховский, 139-й Моршанский, 140-й Зарайский, 141-й Можайский, 142-й Звенигородский, 143-й Дорогобужский, 144-й Каширский, 145-й Новочеркасский, 146-й Царицынский, 147-й Самарский, 148-й Каспийский, 149-й Черноморский, 150-й Таманский, 151-й Пятигорский, 152-й Владикавказский, 153-й Бакинский, 154-й Дербентский, 155-й Кубинский, 156-й Елисаветпольский, 157-й Имеретинский, 158-й Кутаисский, 159-й Гурийский, 160-й Абхазский, 191-й Ларго-Кагульский (в 1863 г. Брест-Литовский крепостной полк, в 1878 г. — 50-й, 60-й и 76-й резервные батальоны, с 1891 г. Ларго-Кагульский полк), 199-й Кронштадтский и 200-й Кроншлотский (1863 г. Кронштадтский крепостной полк, с 1910 г. Кронштадтский и Кроншлотский полки). В 1864 г. — 19-й и 20-й стрелковые полки. В 1869 г. — 10-й и 13-й Туркестанские полки. В 1873 г. 17-й Туркестанский полк. В 1874 г. — пехотные полки: 161-й Александропольский, 162-й Ахалцыхский. 163-й Ленкоранско-Нашебургский, 164-й Закатальский, 11-й Туркестанский.

В 1875 г.

— 14-й и 15-й Туркестанские полки. В 1877–1878 гг. — сформированы резервные батальоны, развернутые затем (в 1891, 1898 и 1910 гг.) в полки: 165-й Луцкий (в 1878 г. — 16-й резервный батальон), 166-й Ровненский (в 1878 г. — 82-й резервный батальон), 167-й Острожский (41-й резервный батальон), 168-й Миргородский (в 1877 г. — Киевский местный батальон), 169-й Ново-Трокский (17-й резервный батальон), 170-й Молодечненский (61-й резервный батальон), 171-й Кобринский (20-й резервный батальон), 172-й Лидский (89-й резервный батальон), 173-й Каменецкий (27-й резервный батальон), 174-й Роменский (резервный батальон), 175-й Батуринский (35-й резервный батальон), 176-й Переволочненский (64-й резервный батальон), 177-й Изборский (13-й резервный батальон), 178-й Венденский (14-й резервный батальон), 179-й Усть-Двинский (резервный батальон), 180-й Виндавский (16-й резервный батальон), 181-й Варшавский (28-й резервный батальон), 182-й Гроховский (42-й резервный батальон), 183-й Пултусский (78-й резервный батальон), 184-й Остроленский (83-й резервный батальон), 188-й Карсский (Тифлисский местный батальон), 189-й Измаилский (60-й резервный батальон), 190-й Очаковский (50-й, 53-й резервные батальоны и Уфимский местный), 192-й Рымникский (76-й резервный батальон), 194-й Троицко-Сергиевский (Московский местный батальон), 195-й Оровайский (21-й и 22-й резервные батальоны), 197-й Лесной (23-й резервный батальон), 198-й Александро-Невский (1-й резервный батальон).

В 1880 г. — 4-й Сибирский стрелковый полк.

В 1856 г. — 15-й драгунский Переяславский и 18-й драгунский Северский полки.

Артиллерийские бригады: 23-я, 24-я, 28-я (в 1856 г.); 1-я Сибирская артиллерийская бригада (в 1858 г.); 41-я артиллерийская бригада (в 1861 г.); 22-я, 25-я, 26-я, 27-я, 29-я, 30-я, 31-я, 32-я, 33-я, 34-я, 35-я, 36-я, 37-я (в 1863 г.); 38-я, 39-я, 40-я (в 1864 г.), 1-я, 2-я, 3-я Туркестанские артиллерийские бригады (в 1865 г.).

Саперные батальоны: 1-й (в 1856 г.); 2-й, 7-й, 10-й (в 1864 г.); 2-й Кавказский (в 1865 г.); 1-й Туркестанский (в 1865 г.); 1-й Сибирский (в 1880 г.).

Понтонные батальоны: 2-й, 3-й, 4-й, 5-й, 6-й, 7-й (в 1864 г. полубатальоны с 1878 г. батальоны); 1-й, 8-й батальоны (в 1878 г.).

Железнодорожные батальоны: 3-й (в 1876 г.); 2-й, 4-й (в 1877 г.); 1-й (в 1878 г.).

Военные училища: Александровское (в 1863 г.); Владимирское Санкт-Петербургское, Александровское Московское, Константиновское, Киевское, Михайловское Тифлисское, Виленское, Одесское, Чугуевское, Казанское, Иркутское — пехотные и Тверское и Елисаветградское — кавалерийские (в 1864 г.). Кадетские корпуса: в 1858 г. — 3-й Московский, 2-й Оренбургский (прогимназия), Вольский (прогимназия), Ярославский (прогимназия) и Псковский, Тифлисский (в 1862 г.); Николаевский (в 1864 г.); Александровский и Сибирский (в 1873 г.). Военно-юридическая академия (в 1873 г.).

Война с Турцией 1877–1878 годов

Положение балканских христиан, лишенных Парижским миром покровительства России, ухудшалось с каждым годом. Рабство болгар сделалось особенно тяжким: в середине 60-х годов в Болгарии турецким правительством было поселено до 100000 свирепых черкесов, вымещавших на безоружной болгарской райе{180} свою ненависть к изгнавшим их с Кавказа гяурам.

В 1875 году вспыхнуло восстание сербского населения Боснии и Герцеговины. Турки пытались подавить его страшными зверствами. Неоднократные представления России (Европа оставалась равнодушной) оставлялись без ответа Турцией, заручившейся моральной и материальной поддержкой европейских стран, в частности Англии. 20 июня 1876 года Сербия и Черногория, не будучи в силах созерцать гибель единоплеменников, объявили Турции войну. Эта война за правое дело вызвала большой подъем духа в русском обществе, нашла живейший отклик в благороднейших сердцах мира — русских сердцах. Семь тысяч русских добровольцев стало в сербские ряды (большей их части не суждено было возвратиться на родину). Во главе сербской армии стал туркестанский герой — генерал Черняев{181}.

Однако борьба была слишком неравной. Превосходство турок было подавляющим. Разгром сербской армии под Дьюнишем 17 октября открыл туркам дорогу на Белград, и Черняев телеграфировал князю Милану о безнадежности дальнейшего сопротивления. Русское правительство предприняло экстренные шаги, и уже 19 октября наш посол в Царьграде генерал-адъютант Игнатьев{182} предъявил Порте ультиматум прекратить военные действия в 48-часовой срок, угрожая разрывом дипломатических сношений. Пораженная этой решительностью Турция подчинилась беспрекословно. Чтоб доказать непреклонность России и серьезность ее намерений. Император Александр II, которому суждено было вторично стать Царем-Освободителем, 1 ноября повелел произвести частичную мобилизацию русской армии.

В дело вмешались державы. Чувствуя за собой их поддержку, Турция мало-помалу стала повышать тон. На бумаге объявлялись скороспелые реформы, на деле зверства черкесов и башибузуков лишь усиливались. Злая воля Порты уже не подлежала сомнению. Конференция послов, собравшаяся в Константинополе 8 января 1877 года, окончилась безрезультатно. Тогда представители великих держав, собравшись в Лондоне, подписали 19 марта протокол, обязывавший Турцию заключить мир с Черногорией (Сербия уже вынуждена была заключить мир на условиях 81а1ц8 цио), распустить иррегулярные ополчения, ввести реформы. Но Турция отказалась принять Лондонский протокол, высокомерно потребовав демобилизации русской армии и невмешательства России во внутренние дела Оттоманской империи. Черногория возобновила военные действия. Разрыв России с Турцией стал неизбежен. В предвидении его Турция потребовала от вассального ей Румынского княжества совместного участия в войне с Россией; однако Румыния предпочла стать на сторону сильнейшего из двух вероятных противников.

4 апреля между представителями русского и румынского командования была заключена конвенция о пропуске русских войск на территорию княжества, пользовании румынскими железными дорогами и устройстве в районе Бухареста главной базы действующей русской армии. Румынская армия (начавшая мобилизацию 6-го числа) должна была сосредоточиться у Калафата, защищая Малую Валахию и прикрывая правый фланг русского стратегического развертывания на Дунае. 12 апреля 1877 года последовал Высочайший манифест о войне с Турцией.

* * *

Частичная мобилизация 1 ноября 1876 года затронула 20 пехотных, 8 кавалерийских дивизий, 3 стрелковые, 2 саперные бригады и льготные казачьи части. Для доведения этих войск до штатного состава военного времени было призвано 225000 запасных, 33000 льготных казаков, а по конской мобилизации поставлено 70000 лошадей. Из мобилизованных войск поведено составить 6 армейских корпусов и особый Кавказский. Корпуса эти были: VII князя Барклая де Толли-Веймарна (15-я и 36-я пехотные, 7-я кавалерийская дивизии), VIII генерала Радецкого (9-я и 14-я пехотные, 8-я кавалерийская дивизии), которому была придана 4-я стрелковая бригада, IX барона Криднера{183} (5-я и 31-я пехотные, 9-я кавалерийская дивизии), Х князя Воронцова{184} (13-я и 34-я пехотные, 10-я кавалерийская дивизии), XI князя Шаховского{185} (11-я и 32-я пехотные, 11-я кавалерийская дивизии), XII генерала Ванновского{186} (12-я и 33-я кавалерийская дивизии) — все в 2 пехотных и 1 кавалерийскую дивизию. Кавказский корпус генерала Лорис-Меликова{187} был в двойном против прочих составе (Кавказская гренадерская, 19-я, 38-я и 39-я пехотные. Кавказская кавалерийская и казачья дивизии).

VIII, IX, XI и XII корпуса образовывали Действующую армию, VII и Х назначались для охраны Черноморского побережья (результат гнетущего воспоминания о высадке союзников в Крыму). Общая численность мобилизованных войск простиралась до 390000 строевых, из них 130000 назначено в Действующую армию, 60000 — на Черноморское побережье, 40000 — на Кавказ. Внутри страны оставалось на мирном положении еще 730000. Иными словами, мобилизована лишь третья часть вооруженной силы, и из этой трети опять-таки третья часть назначена в главные силы — Действующую армию.

Ввиду слабости турецкой армии Милютин, а с ним и Главный штаб полагали возможным достигнуть решительных результатов без напряжения вооружённых сил России и находили достаточным для этого иметь на главном, Балканском театре войны всего 4 корпуса. Черпая всю свою информацию о противнике из случайных, непроверенных источников (главным образом иностранных газет), петербургские стратеги считали силы турок на Балканах около 200000, из коих против России могло быть использованным не свыше 80000. Донесения агентов представляли турецкую армию совершенно дезорганизованной.

В основу плана войны легли следующие соображения.

Превосходство турецкого флота на Черном море было подавляющим. Операционную линию надлежало поэтому удалить сколь можно от побережья, направив главный удар в Западную Болгарию. Первой целью кампании следовало поставить скорейшее занятие Румынии, дабы лишить турок возможности активной обороны первой естественной преграды — линии Дуная. Перейдя Дунай, оставить 1–2 корпуса (примерно треть всех сил) для наблюдения за сильными крепостями, а остальными 2–3 двинуться на Балканы и, преодолев эту вторую естественную преграду, идти на Константинополь — объект всего похода. Кавказскому корпусу надлежало отвлечь неприятельские силы от главного театра и овладеть Эрзерумом. Кампания 1829 года — забалканский маневр Дибича — в общих своих чертах продолжала служить русской стратегии трафаретом в 1877 году, как и в Восточную войну.

Между объявлением мобилизации и объявлением войны прошло свыше пяти месяцев. Корпуса Действующей армии были перевезены по железным дорогам в долину Днестра и расположились постоем у обывателей, частью в Бессарабии, частью в смежных уездах Подольской и Херсонской губерний (последствием скученности и антисанитарных условий этого постоя в войсках развился тиф). Главнокомандующим был назначен брат Государя великий князь Николай Николаевич-Старший, начальником штаба — генерал Непокойчицкий{188}. Главная Квартира находилась в Кишиневе.

В феврале 1877 года у нас было образовано помимо уже имевшегося Гвардейского корпуса еще 9 армейских корпусов (Гренадерский, 1 — У1, XIII и XIV). Из них в марте и апреле мобилизовано и двинуто к Днепру три — IV генерала Зотова{189} (16-я и 30-я пехотные, 4-я кавалерийская дивизии), XIII генерала Гана{190} (1-я и 35-я пехотные, 13-я кавалерийская дивизии) и XIV генерала Циммермана{191} (17-я и 18-я пехотные дивизии). Сверх того 3 дивизии (20-я, 21-я и 41-я) мобилизованы на Кавказе. Таким образом к моменту объявления войны для действий против Турции было мобилизовано 530000 человек около половины вооруженных сил России: 25 пехотных и 9 кавалерийских дивизий.

Остальные 23 пехотных и 8 кавалерийских дивизий пока оставлены на мирном положении. В казачьих войсках было мобилизовано свыше двух третей всех частей и выставлено (помимо четвертых полков кавалерийских дивизий) еще 4 казачьи дивизии и 4 отдельные бригады.

Тем временем Турция тоже успела изготовиться, доведя свою армию до 450000 регулярных и 100000 иррегулярных войск. Вся пехота была снабжена превосходными винтовками Пибоди-Мартини, далеко превосходившими своими баллистическими качествами наши ружья Крнки, конница получила магазинные карабины Винчестера, а артиллерия — дальнобойные стальные крупповские орудия, правда, в небольшой сравнительно с пехотой пропорции. Из всех этих сил к моменту объявления войны на Балканах находилось 300000, из коих до 200000 могло быть привлечено к действиям против русских. Сердарь-экремом был назначен победитель при Дьюнише Абдул-Керим{192}. Ему указано придерживаться активно-оборонительного образа действий, сосредоточить главные силы в знаменитом четырехугольнике крепостей Рущук — Шумла — Базарджик — Силистрия, завлекать переправившихся русских к Балканам, в глубь Болгарии, и затем разгромить их, обрушившись на их левый фланг и сообщения. Одновременно с этим довольно значительные силы Османа-паши{193} были сосредоточены в Западной Болгарии, у Софии и Виддина, имея задачей наблюдение за Сербией и Румынией и воспрепятствование соединению русской армии с сербами. Кроме того, небольшие отряды занимали балканские проходы и укрепления по Среднему Дунаю.