ИСТОРИЯ ОДНОЙ МНИМОЙ «ОПЕЧАТКИ»

А. Н. Д., А. М. Д. или A. M. D.?*

 

 

Чтобы понять всю тонкость игры Достоевского в романе «Идиот» (1868) с пушкинским стихотворением «Жил на свете рыцарь бедный…», необходимо сделать важное предварительное замечание. После чтения Аглаей на даче Лебедева этого стихотворения далее следует описание реакции на ее чтение князя Мышкина: «Припоминая потом всю эту минуту, князь долго в чрезвычайном смущении мучился одним неразрешимым для него вопросом: как можно было соединить такое истинное, прекрасное чувство с такою явною и злобною насмешкой? Что была насмешка, в том он не сомневался; он ясно это понял и имел на то причины: во время чтения Аглая позволила себе переменить буквы А. Н. Д. в буквы Н. Ф. Б. Что тут была не ошибка и не ослышка с его стороны, — в том он сомневаться не мог…» Так это место было напечатано при первой публикации романа в журнале «Русский вестник»[1] (Илл. 1), так же тождественно повторено и в единственном отдельном прижизненном издании 1874 г.[2]

Илл. 1

Однако в академическом Полном собрании сочинений Достоевского (далее — ПСС) в приведенный текст введено редакционное исправление. В текстологической преамбуле к примечаниям читаем: «Печатается по тексту 1874 с устранением явных опечаток и со следующими исправлениями по РВ: <…>

Стр. 209 строки 41–42 „переменить буквы А. М. D. в буквы Н. Ф. Б.“ вместо „переменить буквы А. Н. D.[3] в буквы Н. Ф. Б.“ (опечатка во всех источниках)» (9; 334–335. Курсив потерян публикаторами ПСС).

То есть вместо варианта обеих прижизненных публикаций: «…во время чтения Аглая позволила себе переменить буквы А.Н.Д. в буквы Н. Ф. Б.» в ПСС напечатано: «…во время чтения Аглая позволила себе переменить буквы А.M.D. в буквы Н. Ф. Б.» (8; 209). Сразу подчеркну, что эта редакционная правка касается не только буквенного состава аббревиатуры, но и перевода ее облика с кириллицы на латиницу. Любопытно и другое: вопреки указанию публикаторов ПСС, предваряющему в текстологической преамбуле всю сводку редакционных поправок, в данном случае исправление сделано отнюдь не «по РВ» — то есть тексту «Русского вестника» (где тождественно читается: «А. Н. Д.»), но его также нельзя отнести и к категории «явных опечаток», которые в ПСС исправляются без каких-либо оговорок.

Чем же обусловлена данная редакторская правка, осуществленная публикаторами академического издания? Раньше чем я обращусь к рассмотрению этого вопроса, мне хотелось бы заострить внимание читателей на вопиющей парадоксальности, сопровождающей публикацию указанного места из «Идиота» на протяжении столетия между отдельным прижизненным изданием (1874) и публикацией романа в ПСС (1973), а также в последующие десятилетия, вплоть до настоящего времени.

Дело в том, что публикаторы ПСС не были первыми, кто осуществил правку аббревиатуры А. Н. Д. в описании рефлексии князя Мышкина по поводу декламации Аглаи. Первой это место исправила А. Г. Достоевская, готовившая текст романа «Идиот» для посмертного Полного собрания сочинений Достоевского 1882–1883 гг. Однако правка жены писателя (никак и нигде ею не мотивированная и даже не оговоренная) отличалась от решения, предложенного в ПСС. Вот ее вариант: «…во время чтения Аглая позволила себе переменить буквы А.М.Д. в буквы Н. Ф. Б.»[4]. Если в правке ПСС вариант прижизненных изданий не только исправлен в своем буквенном составе, но также переведен, как я уже отметил, с кириллицы на латиницу,
то Анна Григорьевна, заменив в девизе Рыцаря бедного среднюю букву «Н» на «М», сохранила кириллический характер аббревиатуры.

Возможные основания таких действий А. Г. Достоевской будут рассмотрены позднее. Сейчас же отмечу, что вслед за первым посмертным жена писателя выпустила еще шесть собраний сочинений Достоевского, и во всех был повторен вариант «А. М. Д.».[5] Тождественно он воспроизводился и в отдельных изданиях «Идиота», вышедших
до революции, а также в следовавших за изданиями А. Г. Достоевской зарубежных изданиях на русском языке.[6]

Иная картина сложилась в изданиях советского периода, предшествовавших ПСС. В 1926 г. в составе Полного собрания художественных произведений Достоевского роман «Идиот» готовил к печати Б. В. Томашевский, который вернулся к варианту прижизненных изданий: «…позволила себе переменить буквы А.Н.Д. в буквы Н. Ф. Б.»[7]. Это был первый опыт научной критической подготовки к печати текста романа «Идиот». В 1957 г. публикаторы «Идиота» в 10-томном Собрании сочинений подтвердили это решение, также сохранив авторский вариант «А. Н. Д.»[8]. И в дальнейшем, за единственным исключением[9], в советских изданиях до 1973 г. последовательно сохранялось чтение прижизненных изданий.

Публикация в 1973 г. романа «Идиот» в академическом собрании с редакционным исправлением аббревиатуры «А. Н. Д.», как это ни покажется парадоксальным, не переломила, а лишь, фигурально говоря, «надломила» тенденцию следования прижизненным изданиям
в напечатании девиза Рыцаря бедного в указанном эпизоде. До конца XX века в массовых отдельных изданиях романа «Идиот» лишь единственный раз был воспроизведен вариант на латинице в соответствии с правкой ПСС — «A. M. D»[10]. Во всех же других изданиях, просмотренных de visu, вопреки эдиционной практике советского времени, был принят отнюдь не вариант правки, предложенный академическим ПСС, но произошел возврат к варианту правки А. Г. Достоев-
ской — «А. М. Д.» (на кириллице)[11]. То есть редакторы «на местах»,
с одной стороны, как будто восприняли указание публикаторов ПСС на то, что во всех прижизненных изданиях «Идиота» в соответствующем месте была допущена «опечатка»[12], а с другой — не приняли предложенное решение по ее исправлению.

В XXI в. картина вырисовывается еще более пестрая: в современных изданиях «Идиота» практически можно встретить все три варианта передачи девиза Рыцаря — А. Н. Д., А. М. Д. и A. M. D. Причем характерны колебания даже одних и тех же публикаторов и редакторов. Так, например, в изданиях, выходящих под редакцией В. Н. За-
харова, встречается как «А. Н. Д.», так и «А. М. Д.», причем, что сугубо парадоксально, в массовом издании сохранен вариант прижизненных публикаций[13], а в Собрании, печатающемся «в авторской орфографии и пунктуации», сделано редакционное исправление вслед за А. Г. Дос-
тоевской[14]. Равно и в изданиях, подготовленных Т. А. Касаткиной, можно встретить как вариант «А. Н. Д.», так и «A. M. D». Впрочем, динамика здесь иная, нежели у В. Н. Захарова, — сначала принятие правки ПСС[15], затем, в более авторитетном издании, — возвращению к варианту прижизненных изданий[16]. Картина получается в высшей степени выразительная! И проблема в таком контексте приобретает дополнительную остроту.

Но возвращаюсь к вопросу: чем же вызвана редакторская правка, осуществленная публикаторами ПСС, заменившими в эпизоде рефлексии князя Мышкина по поводу чтения Аглаей пушкинского стихотворения аббревиатуру «А. Н. Д.» на «A. M. D.»? Изложенная выше история вопроса как будто требует начать рассмотрение с правки, сделанной в 1882 г. А. Г. Достоевской. Однако логика решения жены писателя представляется не столь очевидной, как мотивы правки в ПСС, и может быть раскрыта только предположительно. Поэтому начну
с более элементарного и «прозрачного» в своей логике исправления академического собрания.

Полагаю, что редакционная правка публикаторов ПСС вызвана некоей, как им представлялось, самоочевидностью. Ведь аббревиатура A. M. D. не только соответствует авторскому тексту баллады Пушкина, как она печатается в составе «Сцен из рыцарских времен» (1-я песня Франца), но и в самом романе Достоевского тождественно присутствует в составе строфы:

 

Полон чистою любовью,

Верен сладостной мечте,

A. M. D. своею кровью

Начертал он на щите (8; 209)[17], —

 

поскольку читаемое Аглаей пушкинское стихотворение воспроизведено в тексте «Идиота» в полном объеме. Тут, однако, возникает весьма сложная, причем многосоставная проблема.

Во-первых, аббревиатура в варианте А. Н. Д. присутствует в тексте «Идиота» не один раз, и впервые появляется еще до чтения стихотворения Аглаей. Вот соответствующее место:

«Там, в стихах этих, не сказано, в чем собственно состоял идеал „рыцаря бедного“, — говорит Аглая, — но видно, что это был какой-то светлый образ, „образ чистой красоты“, и влюбленный рыцарь, вместо шарфа, даже четки себе повязал на шею. Правда, есть еще там какой-то темный, недоговоренный девиз, буквы А. Н. Б. которые он начертал на щите своем...

— А. Н. Д., — поправил Коля.

— А я говорю А. Н. Б., и так хочу говорить, — с досадой перебила Аглая…» (8; 207).

Аббревиатура, употребленная Аглаей, достаточно прозрачна: Ave, Настасья Барашкова. Но меня сейчас занимает поправка, сделанная Колей: А. Н. Д. Она тождественно соответствует рассматриваемому варианту из фрагмента, описывающего реакцию князя Мышкина. И если там публикаторы ПСС сделали редакционное исправление, то, по-видимому, его необходимо было бы сделать и здесь. Однако вариант Коли оставлен ими без исправления. Почему? В этом, первом случае аббревиатура «А. Н. Д.» объясняется как ошибка подростка: «…Коля Иволгин, не помнящий точно букв девиза и не понимающий его смысла, поправляет АНБ на АНД…» (9; 403).

Такая логика не представляется безупречной по целому ряду оснований. Во-первых (в аспекте психологии персонажа), если Коля не помнит точно букв девиза и не понимает их смысла, то и поправлять ему Аглаю, как кажется, нет достаточных оснований.[18] Но это не главное. В разночтении реплики Коли с «каноническим» пушкинским текстом публикаторы ПСС, как можно понять, усматривают некий художественный прием. Однако почему-то одновременно исходят из презумпции, что в отличие от Коли князь Мышкин отлично помнит буквы девиза (да, видимо, и понимает его смысл).[19] Возможность того, что он, также не помня точно букв девиза, просто повторяет аббревиатуру «А. Н. Д.» вслед за Колей, не только не принимается публикаторами ПСС в расчет, но сделанной в академическом издании правкой они отсекают возможность такой интерпретации и со стороны читателей.[20]

Тут, однако, возможно возражение, что рефлексия князя, в отличие от реплики Коли, следует в тексте романа после чтения Аглаей стихотворения «Жил на свете рыцарь бедный…», которое текстуально, повторю еще раз, воспроизведено в «Идиоте» в полном объеме, включая сакраментальные строки: «A. M. D. своею кровью / Начертал он на щите». И следовательно, князь должен был бы в своей реакции воспроизвести девиз Рыцаря в соответствии с текстом Пушкина. Увы! Такой ход мысли основан на аберрации. Вопреки тому обстоятельству, что строчка «A. M. D. своею кровью» в составе читаемого Аглаей стихотворения Пушкина напечатана в тексте романа «Идиот», в рассматриваемом эпизоде прозвучала она иначе: «Н. Ф. Б. своею кровью». Об этом прямо говорится в последующем эпизоде, цитата из которого уже была приведена: «…во время чтения Аглая позволила себе переменить буквы А.Н.Д. в буквы Н.Ф.Б.».[21] Таким образом, латинская аббревиатура «A. M. D.» присутствует лишь в кругозоре читателей, глазами воспринимающих напечатанный пушкинский текст (а также, несомненно, в их культурной памяти), но для персонажей «Идиота», участвующих в этой сцене, в том числе и для князя Мышкина, «темный, недоговоренный девиз» звучит только как «А. Н. Б.» и «Н. Ф. Б.» (Аглая) и «А. Н. Д.» (Коля Иволгин). В таком звучащем контексте еще более естественно сделанное выше допущение, что князь Мышкин, отбрасывая как «злобную насмешку» варианты Аглаи (аббревиатура «Н. Ф. Б.» — Настасья Филипповна Барашкова — еще более прозрачна для него, нежели «А. Н. Б.»), повторяет за Колей, принимая его вариант за авторский, пушкинский, аббревиатуру «А. Н. Д.». Можно ли это счесть просто за пропущенную (дважды!) Достоевским «опечатку»? Вот проблема.

У этой проблемы, однако, есть и другое измерение. Меня могут спросить: а твердо ли помнил надпись на щите Рыцаря сам Достоевский? Не является ли двукратное появление аббревиатуры «А. Н. Б.» ошибкой памяти самого писателя? Для непосвященного читателя вопрос этот может показаться странным, даже нелепым: ведь строки «A. M. D. своею кровью / Начертал он на щите», вопреки тому, что всеми персонажами романа девиз Рыцаря произносится иначе, читается, как я только что подчеркнул, в самом тексте романа Достоевского. И тем не менее в исследовательской литературе заданный вопрос ставился не однажды. Дело в том, что была высказана гипотеза, согласно которой текст стихотворения «Жил на свете рыцарь бедный…» отсутствовал в авторской рукописи «Идиота» и был вставлен в эпизод чтения Аглаи, по просьбе и указанию Достоевского, сотрудниками редакции «Русского вестника». Исследователи, отстаивающие такую точку зрения, строят свою аргументацию на аналогии. И хотя доказательства по аналогии не обладают абсолютной доказательной силой и всегда имеют гипотетический характер, надо принять к сведению резоны и такого подхода.

Высылая в октябре 1870 г. в редакцию «Русского вестника» начало романа «Бесы», Достоевский в сопроводительном письме обращался к сотрудникам журнала с просьбой: «…попрошу покорно сверить мой эпиграф из Пушкина с изданием Пушкина. Я припоминал наизусть» (29₁; 140). Из приведенных строк как будто следует, что у Достоевского в Европе, где он работал над романом «Идиот» и началом «Бесов», не было с собою изданий Пушкина. И если он колебался в 1870 г. в точности передачи по памяти двух строф из стихотворения «Бесы», то тем более должен был в 1868 г. просить в редакции «Русского вестника» как минимум сверить по печатному тексту стихотворение «Жил на свете рыцарь бедный…», состоящее из тридцати двух строк.[22]

С. А. Фомичев занимает в этом вопросе еще более крайнюю позицию. «…Рукописи романа не сохранилось, — пишет исследователь. — Мы предполагаем, что в ней писатель обозначил (перед чтением Аглаи) стихотворение лишь первой строкой, предлагая воспроизвести при первой публикации в журнале „Русский вестник“ поэтический текст по одному из пушкинских изданий»[23]. Это, конечно же, лишь свободное исследовательское допущение, но оно выводит нас еще к одному важному вопросу: а по какому изданию XIX в. приводится стихотворение «Жил на свете рыцарь бедный…» в романе «Идиот»?

В примечаниях академического ПСС утверждается, что «текст стихотворения „Жил на свете рыцарь бедный…“ писатель приводит по семитомному собранию сочинений А. С. Пушкина под редакцией П. В. Анненкова, которое вышло в 1855–1857 гг. (см.: А. С. Пушкин. Сочинения, т. III. СПб., 1855, стр. 17)» (9; 402).[24] Однако это утверждение не соответствует действительности. Причем допущенная комментаторами ПСС ошибка[25] имеет самое непосредственное отношение
к проблеме, обсуждаемой в настоящей статье. Дело в том, что в издании П. В. Анненкова, так же как и во всех предшествующих изданиях пушкинского стихотворения (и 1837, и 1841 г.), девиз на щите Рыцаря бедного печатался на кириллице как «А. М. Д.»[26]. Впервые воспроизведение сакраментальной аббревиатуры на латинице появилось лишь в Собрании сочинений Пушкина, выпущенном в 1859–1860 гг. книгопродавцем Я. А. Исаковым под редакцией Г. Н. Геннади.[27] И ко времени работы Достоевского над романом «Идиот» латинский вариант девиза «A. M. D.» существовал только в этом издании.

Можно гадать: был ли знаком Достоевский с изданием Геннади, знал ли латинскую версию надписи на щите Рыцаря, помнил ли ее
в процессе работы над «Идиотом», или совершенно случайно томик Пушкина 1859 г. именно с этой версией «темного, недоговоренного девиза» оказался под рукой в редакции «Русского вестника» и таким образом строчка «A. M. D. своею кровью» попала на страницы великого романа? Но стоит вновь отметить, что герои «Идиота», пусть и не аутентично, и по-разному, но воспроизводят надпись на щите Рыцаря только на кириллице — как в издании Анненкова, и Лебедев также предлагает генеральше Епанчиной «за свою цену-с» «собственного, фамильного <…> Пушкина, издание Анненкова, которое теперь и найти нельзя» (8; 212). Зная, как любил Достоевский «наделять» героев своих произведений книгами из своей библиотеки[28], можно предположить, что и данный случай не является исключением. Но если в кругозоре героев «Идиота» находилось издание Пушкина, в котором девиз Рыцаря воспроизведен на кириллице, то этот штрих — еще один контраргумент против того, чтобы делать редакционное исправление аббревиатуры в эпизоде рефлексии князя, как это сделали публикаторы ПСС, исправив в том числе кириллицу на латиницу.[29]

Илл. 2

Тут, однако, требуется и еще одно уточнение. Я выше упомянул
о том, что, у читателей «Идиота», в отличие от героев романа (Коли, князя Мышкина), латинская аббревиатура «A. M. D.» присутствует в их культурной памяти. Как показал анализ изданий пушкинского стихотворения в XIX в., это утверждение в большей степени относится
к читателям более позднего времени и уже далеко не столь определенно к первым читателям романа. Для современного читателя (и вообще читателя XX в.) память о латинском облике надписи на щите Рыцаря поддержана и закреплена также знакомством с полной редакцией этого стихотворения, где девиз представлен не аббревиатурой, а полным текстом:

 

Полон верой и любовью,

Верен набожной мечте,

Ave, Mater Dei кровью

Написал он на щите.

 

Однако в эпоху Достоевского полная редакция стихотворения еще не была опубликована, и означенная расшифровка девиза никому, включая и Достоевского, не была известна. Впрочем, существует предположение, что писатель знал неопубликованный текст полной редакции пушкинского стихотворения[30], однако в автографе, который мог быть ему доступен[31], девиз читается иначе: не «Ave, Mater Dei» («Радуйся, Матерь Божия»), но «Ave, sancta Virgo» («Радуйся, святая Дева»). Поэтому не только для героев «Идиота», но и для читателей-совре-
менников латинский девиз-аббревиатура «A. M. D.» на щите Рыцаря бедного был «темным и недоговоренным», что также не способствовало его твердому запоминанию.[32]

Догадки, впрочем, современники романа все же могли строить. Но, как ни парадоксально, исходя не из латинской, а из кириллической аббревиатуры. Дело в том, что еще в 1866 г. одна строфа из полной редакции стихотворения все же попала в печать. Она была воспроизведена по неизвестному нам источнику (в конечном счете восходящему к пушкинскому автографу 1829 г., хранившемуся в Москве в домашнем архиве князя В. Ф. Одоевского[33]) в составе статьи М. Л. Ми-
хайлова «Уважение к женщинам…», напечатанной в журнале «Современник». Строфа эта, являющаяся в полной редакции третьей, раскрывала содержание «непостижного уму» виденья Рыцаря бедного, ставшего переломным и судьбоносным в его жизни:

 

Путешествуя в Женеву

Он увидел у креста

На пути Марию Деву,

Матерь Господа-Христа.

 

([Михайлов М. Л.] Уважение к женщинам… // Современник. 1866. № 2. Отд. I. С. 305). Знакомство с этой строфой вполне могло подсказать читателям, знающим девиз Рыцаря в кириллической форме «А. М. Д.» (по изданию стихотворения П. В. Анненковым, а также по более ранним публикациям), его расшифровку как «Ave, Мария Дева». Латинский вариант «A. M. D.», появившийся в издании Г. Н. Геннади, от такой «прозрачной» расшифровки, напротив, уводил. Рискну предположить, что и Достоевский, знакомый с этой строфой по публикации М. Л. Ми-
хайлова, скорее всего, расшифровывал аббревиатуру именно так (исходя из кириллического варианта в издании Анненкова). Это, кстати, могло быть известно его жене, А. Г. Достоевской, что, скорее всего,
и обусловило предложенную ею правку — «А. М. Д.» — в посмертных изданиях романа «Идиот».[34] Сделанная в ПСС в авторском повествовании правка аббревиатуры на латинице закрывает возможность и такой интерпретации, гипотетически выстраивающей возможное восприятие и истолкование девиза Рыцаря бедного самим Достоевским.[35]

Абсолютным аргументом в поднятой дискуссии могла бы единственно послужить утраченная беловая авторская рукопись «Идиота». Но некоторые новые данные можно почерпнуть в сохранившихся подготовительных материалах к роману.

Один из черновых набросков в рабочей тетради Достоевского, датируемый в интервале между 17 и 22 апреля 1868 г., относится именно к интересующему нас эпизоду — рефлексии князя Мышкина по поводу чтения Аглаей «Рыцаря бедного». В публикации академического ПСС он воспроизведен так: «Насмешка Аглаи: вместо „А. Н. Д.“ — „Н. Ф. Б.“» (9; 265). Появление варианта А. Н. Д. в этой черновой записи в примечаниях ПСС оставлено без комментариев (см.: 9; 465–466),
и в известном смысле это оказывается закономерным. Ибо комментарий, устанавливающий соотношение подготовительного наброска и печатного текста, должен был обнаружить, что по «конфигурации» этот вариант абсолютно точно соответствует той особенности окончательного текста романа, которая была расценена академическими публикаторами как «опечатка во всех источниках». И появление в черновом автографе Достоевского варианта аббревиатуры «А. Н. Д.» в записи «…вместо „А Н. Д.“ — „Н. Ф. Б.“» — это искомый абсолютный аргумент, позволяющий непреложно заключить, что в эпизоде рефлексии князя «А. Н. Д.» — это не описка автора, не ошибка набора, не недоразумение, требующее исправления, а именно тот вариант написания, который входил в творческое намерение Достоевского. С учетом данного наброска, как он напечатан в ПСС, такой вывод следует почти непреложно.

Однако в реальности картина оказывается далеко не столь однозначной. Впервые этот набросок был напечатан в 1931 г. П. Н. Саку-
линым, и в публикации авторитетного академического ученого, подготовившего к печати весь корпус подготовительных материалов к «Идиоту», он выглядит иначе: «Насмешка Аглаи — вместо А. Н. Б. — Н. Ф. Б...»[36]. Такое прочтение принято и текстологами петрозаводской школы, которые не только именно так процитировали эту запись
в примечаниях к публикации романа «Идиот» в составе издаваемого ими Полного собрания сочинений Достоевского («/Насмешка Аглаи/ — вместо А. Н. Б. Н. Ф. Б…»[37]), но и приложили иллюстрацию с воспроизведением соответствующего фрагмента автографа из Записной тетради с набросками к роману (РГАЛИ. Ф. 212. 1.7. С. 63). В. Н. Захаров, главный редактор петрозаводского издания, также считает однозначным прочтение в этой черновой записи аббревиатуры «А. Н. Б.». Его сотрудники так комментируют соотношение аббревиатур в этом наброске: «В споре с Колей Иволгиным Аглая дважды настаивает на аббревиатуре А, Н, Б <…>. Во время декламации пушкинского стихотворения Аглая усиливает это искажение, меняя А, Н, Б (Аве, Настасья Барашкова) на Н. Ф. Б. (Настасья Филипповна Барашкова). Аббревиатура А, Н, Б еще не была насмешкой Аглаи, но усиление искажения стало ее насмешкой над Колей…»[38].

Илл. 3

Я также придерживаюсь прочтения в черновом автографе аббревиатуры «А. Н. Б.»[39]. Но рассуждение петрозаводских текстологов не кажется мне особенно удачным, хотя бы уже потому, что они разрывают связь этого наброска с эпизодом рефлексии князя, искусственно относят слово «насмешка» исключительно к пикировке Аглаи и Коли Иволгина. Однако в набросках на ближайших страницах, в том числе и в обширном блоке записей под рубрикой «РЫЦАРЬ БЕДНЫЙ»
(9; 263), в составе которых читается текст «Насмешка Аглаи…», Коля вообще ни разу не упомянут. В этих записях разрабатывается преимущественно беседа Аглаи с Князем («РЫЦАРЬ БЕДНЫЙ. Аглая
о нем с князем» (Там же). В таком контексте предпочтительнее видеть в словах «Насмешка Аглаи…» (вписанных Достоевским позднее записи «— вместо А. Н. Б. Н. Ф. Б.») именно предварение известной по печатному тексту реакции князя на замену Аглаей девиза Рыцаря: «Припоминая потом всю эту минуту, князь <…> мучился одним неразрешимым для него вопросом: как можно было соединить такое истинное, прекрасное чувство с такою явною и злобною насмешкой? Что была насмешка, в том он не сомневался…»

Я предлагаю иной комментарий к этой ситуации. С моей точки зрения, первоначальный, черновой набросок из Записной тетради: «…вместо А. Н. Б. Н. Ф. Б.», отнесенный к рефлексии князя, принципиально отличается от того художественного решения, которое дано в окончательном тексте. И в этом отношении ранний вариант из подготовительных материалов лишь рельефно оттеняет новое качество, возникшее под пером Достоевского на этапе создания связного текста эпизода.

Если бы писатель сохранил в печатном тексте намеченное им
в черновике соотношение аббревиатур: «…вместо А. Н. Б. Н. Ф. Б.», то получилось бы, что, эмоционально реагируя на ситуацию, князь Мышкин просто-напросто «процитировал» бы две последовательно сделанные Аглаей замены в пушкинском тексте: сначала А. Н. Б. — Аве, Настасья Барашкова, а затем еще более очевидную и «агрессивную»: Н. Ф. Б. — Настасья Филипповна Барашкова. Это свидетельствовало бы лишь о том, что Мышкин вполне уловил суть насмешки Аглаи, но незнание им самим пушкинской аббревиатуры было бы не очевидно. Именно с целью подчеркнуть это незнание князя Достоевский в окончательном тексте, введя в эпизод допущенную Колей Иволгиным ошибку («А. Н. Д.»), повторяет ее как неявное цитирование слов подростка князем в его реакции на насмешку
Аглаи: «…позволила себе переменить буквы А. Н. Д. в Н. Ф. Б.». Здесь писатель использует так называемый «минус прием», при котором буквы «А. Н. Д.» сами по себе ничего не значат и не предполагают какой-либо расшифровки.

Незнание князем Мышкиным девиза пушкинского Рыцаря бедного (и следовательно, непонимание им воплощенных в девизе смыслов), с моей точки зрения, исключительно значимая характеристика цент-
рального героя «Идиота», важная для интерпретации его образа в романе. Изложению своей позиции по этому вопросу, для постановки которого в настоящей публикации положено текстологическое основание, я планирую посвятить специальную статью. Сейчас же,
в заключение, только хочу подчеркнуть, что безосновательная редакционная правка, осуществленная публикаторами ПСС, устранившая значимое разночтение между надписью, начертанной на щите героя пушкинского стихотворения «Жил на свете рыцарь бедный…», и тем, как она присутствует в сознании князя Мышкина, совершенно «смазывает» своеобразие художественного решения Достоевского в «одной из ключевых сцен»[40] романа «Идиот», закрывая возможность его адекватной интерпретации, которая может быть выработана лишь при условии тщательного учета всех нюансов авторского изложения.

……………………………………………………………………

 

<Желтым цветом выделены места, в которых я не согласен с редакцией Тихомирова. Его пояснение «Поскольку Г. Н. Геннади не имел доступа к пушкинским автографам, появление латинской аббревиатуры в подготовленном им издании можно объяснить только интуицией публикатора.», на мой взгляд, может быть неверно. Следующий текст свидетельствует о том, что Геннади не переиздавал Анненкова, а работал с первоисточниками (и даже так, что его публикация была неудобна для рядового чтения).

Л. М. Равич пишет: «Геннади осуществил здесь прием, воспринятый его современниками с законным недоумением: заботясь о сохранении каждого слова, вышедшего из-под пера Пушкина, он вставлял прямо в текст (выделяя, правда, скобками и курсивом) варианты и зачеркнутые самим поэтом строки.В своем стремлении дать полного Пушкина Геннади не знал никакой меры». (Равич Л. М. Г. Н. Геннади (1826—1880). М., 1981, с. 27.). Известно, что рукописи Пушкина в тот период хранились в Национальной библиотеке и были недоступны. Однако, из разговоров с работниками ПД, мне удалось выяснить, что Геннади обладал большими связями и мог, хотя бы частично, пользоваться автографами Поэта.

И ещё одно интересное дополнение. Уже после публикации Б.Н.Тихомиров прислал мне свою находку:

(из письма Майкову 1868 г.)

«Здесь ужас что такое. Даже в Женеве, где есть русские книги, лежат на прилавках только “Что делать” и разная дрянь наших эмигрантов. Если и есть еще русские книги, — какой-нибудь томик Гоголя, Пушкина, — то случайно» (28/2. С. 324).

То есть Достоевский мог купить в Женеве «томик Пушкина» (в редакции Г.Н.Геннади), или просто списать «Рыцаря бедного» прямо в магазине с одной ошибкой. В рукописи Пушкина (ПД 846) и всех четырёх, существовавших на тот момент, изданиях стихотворения слово «Мусульман» написано с большой буквы, а в романе «Идиот» с маленькой. Вряд ли подобную неточность могли допустить в редакции РВ, особенно после предполагаемой просьбы Достоевского «сверить». Возможно, таким образом, Ф.М. подаёт знак о том, что это его выбор издания с латинской аббревиатурой и он не случаен? В пользу этой гипотезы может говорить то, что в собственном издании 1874 г. Достоевский эту неточность не исправил, а напротив, добавил ещё три. В конце 5-й строки стоитточка с запятой, в конце 6-й нет знака препинания, а вместо «уму» стоит «ему».Слово «мусульман» также с маленькой буквы. Ничего этого нет ни в одном из, существовавших на тот момент, четырёх пушкинских изданий «Рыцаря бедного». Столько случайных ошибок при наборе мало вероятно. >

 

* © Г. Н. Крапивин, 2014

* Статья печатается под научной редакцией и с использованием ряда наблюдений и соображений Б. Н. Тихомирова. Автор также выражает сердечную благодарность С. А. Фомичеву за содержательные консультации, касающиеся истории текста и истории изучения стихотворения Пушкина «Жил на свете рыцарь бедный…»

[1] Русский вестник. 1868. № 6. С. 519.

[2] Идиот. Роман в четырех частях Федора Достоевского. Изд. автора. СПб.: Тип. К. Замысловского, 1874. Т. 1. С. 301.

[3] Парадоксально, но исправляя так называемую «опечатку» прижизненных изданий, публикаторы ПСС (текст романа «Идиот» готовили И. А. Битюгова и Н. Н. Соломина) делают «опечатку в „опечатке“»: должно быть «А. Н. Д.», а не «А. Н. D.». При таком ошибочном воспроизведении текста источника для читателей оказывается скрытым, что речь идет не только об исправлении буквенного состава аббревиатуры, но и о переводе публикаторами ПСС кириллицы на латиницу. Некоторых исследователей, доверившихся этому примечанию ПСС и без сверки с прижизненными изданиями принявших за факт, что у Достоевского в описании рефлексии князя Мышкина девиз на щите Рыцаря бедного якобы воспроизведен на латинице, такая путаница направила на ложный путь решения проблемы. Так, С. А. Фомичев предлагает как в мысленной реакции князя на чтение Аглаи, так и в реплике Коли Иволгина в качестве замены не A. M. D., как сделали в первом случае публикаторы ПСС, а — A. N. D., обосновывая это следующим образом: «В сознании Достоевского смысл <…> пушкинской строки, очевидно, запечатлелся как „Ave Notre-Dame“: роман В. Гюго „Notre-Dame de Paris“ в произведении русского писателя был одним из творческих ориентиров наряду с „Дон-Кихотом“ Сервантеса» (Фомичев С. А. Стихотворение о рыцаре бедном: (Текстологические уточнения к академическим изданиям А. С. Пушкина и Ф. М. Достоевского) // Sub specie tolerantiae. Памяти В. А. Туниманова. СПб., 2008. С. 384). Однако Достоевский не только ни разу
не употребляет в рассматриваемом эпизоде аббревиатуру на латинице, но, как будет показано ниже, даже мог не знать о латинском девизе Рыцаря в пушкинском стихотворении.

[4] Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 14 т. СПб., 1882. Т. 7. С. 251.

[5] Этот же вариант воспроизведен в Собрании сочинений, выпущенном Товариществом «Просвещение», которому А. Г. Достоевская в 1910 г. на 21 год уступила права на издание произведений мужа; см.: Достоевский Ф. М. Собр. соч.: В 21 т. 8-е изд. СПб., 1911. Т. 10. С. 383.

[6] См., например: Достоевский Ф. М. Идиот: В 2 т. Берлин: Изд-во И. П. Ладыжни-кова, 1920. Т. 1. С. 346; Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: [В 12 т.] Рига, 1927. Т. 7. С. 344; Достоевский Ф. М. Идиот. Париж: YMCA-Press, [б. г.]. Т. 1. С. 303.

[7] Достоевский Ф. М. Полн. собр. худож. соч.: В 13 т. М.; Л., 1926. Т. 6. С. 223.

[8] Достоевский Ф. М. Собр. соч.: В 10 т. М., 1957. Т. 6. С. 286.

[9] Достоевский Ф. М. Идиот / Подгот. текста Л. Светлова. М., 1955. С. 281. В этом издании была сделано редакторское исправление и воспроизведен вариант публикаций А. Г. Достоевской — «А. М. Д.». Показательно, что через два года этот же публикатор, Л. Светлов, в составе 10-томника даст вариант прижизненных изданий.

[10] Достоевский Ф. М. Идиот. Петрозаводск, 1982. С. 266. Естественно, вариант «A. M. D.» был также повторен в так называемом «малом академическом» Собрании, выпущенном тем же коллективом Пушкинского Дома; см.: Достоевский Ф. М. Собр. соч.: В 15 т. СПб.: Наука, 1989. Т. 6. С. 254.

[11] См., например: Достоевский Ф. М. Идиот. М.: Советская Россия, 1981. С. 242; то же: М.: Правда, 1981; то же: М.: Худ. лит., 1983; то же: Лениздат, 1987; то же: М.: Худ. лит., 1988.

[12] Так в изданиях «Худ. лита» 1983 и 1988 гг. даже было сделано указание, что текст романа печатается по ПСС, однако в случае с аббревиатурой «А. М. Д.» это оказалось не соответствующим реальной картине.

[13] См.: Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 18 т. М.: Воскресенье, 2004. Т. 8: Идиот. С. 191.

[14] См.: Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: Канонические тексты. Изд-во Петрозаводского ун-та, 2009. Т. 8. С. 261, 718–722, примеч. Также см.: Заваркина М. В., Радченко Т. А., Солопова А. И., Тарасова Н. А. Проблемы текстологии прижизненных изданий романов Ф. М. Достоевского («Преступление и Наказание», «Идиот», «Бесы») // Проблемы текстологии Ф. М. Достоевского / Отв. ред. В. Н. За-
харов. Петрозаводск, 2009. Вып. 1. С. 114–118. В этом издании с небольшими уточнениями перепечатан текст примечания из «Канонических текстов».

[15] См.: Достоевский Ф. М. Идиот. М.: Дрофа; Вече, 2002. С. 269.

[16] См.: Достоевский Ф. М. Собр. соч.: В 9 т. / Подгот. текстов, сост., примеч., вступ. статьи председателя Комиссии по изучению творчества Ф. М. Достоевского ИМЛИ им. А. М. Горького РАН Т. А. Касаткиной. М.: Астрель; АСТ, 2003. Т. 4. С. 259.

[17] Ср.: Сочинения А. С. Пушкина / Издание А. Я. Исакова. СПб., 1859. Т. 5. С. 48.

[18] См. также корректирующее замечание петрозаводских текстологов: «Однако нужно учесть, что именно „не помнящий точно букв девиза и не понимающий его смысла“ Коля Иволгин и заводит речь о „рыцаре бедном“: „Лучше «рыцаря бѣднаго» ничего нѣтъ лучшаго! провозгласилъ вдругъ Коля, стоявшiй все время у стула Лизаветы Прокофьевны“» (Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: Канонические тексты. Т. 8. С. 721–722; также см.: Проблемы текстологии Ф. М. Досто-
евского. Вып. 1. С. 117).

[19] Рефлексия князя Мышкина хотя и дана в изложении от автора, но выражена в форме несобственно-прямой речи, насыщенной субъективностью персонажа.

[20] В аспекте же архитектоники художественного текста избирательная правка аббревиатуры только применительно к эпизоду рефлексии князя разрушает присутствующий в авторском тексте Достоевского повтор, который, кроме указанного истолкования, может нести и иные функции.

[21] С. А. Фомичев в этой связи даже предлагает заменить в соответствующем месте пушкинского стихотворения, как оно воспроизведено в тексте «Идиота», аббревиатуру «A. M. D.» на «Н. Ф. Б.» — в соответствии с тем, как это было прочтено Аглаей (см.: Фомичев С. А. Стихотворение о рыцаре бедном… С. 384).

[22] Отмечу, что в публикации «Русского вестника» текст стихотворения «Жил на свете рыцарь бедный…» воспроизведен абсолютно точно, включая мельчайшие пунктуационные нюансы (по какому изданию, будет уточнено ниже). Единственное отступление от пушкинского текста —