Миннезанг. Генрих фон Фельдекс. Вальтер фон дер Фогельвейде

Термин «миннезанг» был введён в частое употребление немецкими филологами в XVIII веке и восходит к средневерхненемецкому «minne» — любовь и «sang» — песня. Впервые же этот термин употребил ок. 1195 года немецкий поэт Гартман фон Ауэ. Изначально он использовался только для обозначения песен, связанных с куртуазной любовью, однако позднее распространился на всю сопровождаемую музыкой поэзию и стал включать также и песни на политические, моральные и религиозные темы. Таким образом, в широком смысле миннезанг объединяет несколько лирических жанров: светскую рыцарскую поэзию, имеющую те же истоки, что и любовная поэзия вагантов, а также политическая и социально-поучительная поэзия шпильманов, и более позднюю сельскую куртуазную поэзию. В узком смысле под миннезангом понимают совершенно конкретный жанр куртуазной литературы, возникший под влиянием трубадуров Прованса, Франции и Фландрии, — немецкую рыцарскую лирику. Понятие «minne» эквивалентно возвышенной «утонченной любви» (фр. Fin'Amors), являвшейся неотъемлемым элементом куртуазной культуры, проникшей в Германию во 2-ой половине XII века.

Ритмико-структурной основой миннезанга является строфическая песня (ср.-в.-нем. Liet), состоящая из одной или нескольких одинаковых строф. Выделяют такие тематические разновидности песен как плясовая, утренняя, любовная, женская и песня о крестовом походе. При этом используются как монологическая, так и диалогическая формы изложения. Последняя (нем. Wechsel; букв. — «чередование») представляет собой обмен строфами между рыцарем и его Дамой. Активно культивировался миннезингерами и нестрофический шпрух (нем. Spruch), воспринятый ими от шпильманов и ставший основной формой политической, дидактической и сатирической поэзии. В меньшей степени использовался лейх (нем. Leich), являвший собой сложное объединение различных по строению строф и связанный по происхождению с латинским гимном.

Генрих фон Фельдекс: Служилый рыцарь графа Лоонского, побывавший при дворах разных немецких сеньоров и в то же время имевший связи с богатым торговым городом Маастрихтом и его клириками, Генрих фон Фельдеке в своем творчестве отражает жизнь и настроения различных сословий, переходя от форм рифмованной легенды к чисто светским формам рыцарского эпоса и куртуазной лирики.

Его первое произведение «Серваций» (Servatius) представляет собой переложение в стихах на народном (лимбургском) диалекте латинского жития святого Серватия. В куртуазном эпосе «Энеида» (Eneit) по сюжету французского «Roman d’Eneas» Фельдеке рассказывает античную историю любви Энея к Дидоне и Лавинии на современном автору фоне рыцарского быта. Эпос «Энеида» Генриха фон Фельдеке свободен от характерных диалектизмов, что сделало его доступным немецкому слушателю.

Благодаря своим лирическим песням, написанным под влиянием французских трубадуров, Генрих фон Фельдеке является ярким представителем куртуазной поэзии, мастер изящного, хотя и с элементами шпильманского творчества, стиля. Генриха фон Фельдеке называют мастером рыцарского эпоса и основоположником куртуазного стиля более поздние немецкие поэты Средневековья — Вольфрам фон Эшенбах, Готтфрид Страсбургский и другие.
(и снова пример)
Ликованье в мире снова.

Радостней любого зова

Щебет птичий по весне.

Для веселия людского

Вся земля цвести готова

В солнечной голубизне.

Не до веселья только мне.

И наказан я сурово,

Сердце, по твоей вине.

Многие красивы жены.

От Рейна и до самой Роны

Госпожа красивей всех.

Одолел я все препоны.

Был судьбою благосклонной

Дарован мне такой успех,

Что я от сладостных утех

Одурел, завороженный.

Вот он — мой невольный грех.

Вальтер фон дер Фогельвейде:принадлежал к рыцарскому сословию, но своей земли не имел. В юности, около 1190 года, жил при австрийском дворе Леопольда V, где и научился стихотворству. Писал на австрийском диалекте. С 1198 начинаются его скитания от сеньора к сеньору в качестве министериала — служилого рыцаря. По-видимому, он побывал и в Палестине.

Исполнение собственных песен служило ему средством к пропитанию, как и прочим бродячим певцам, шпильманам и вагантам-голиардам. Очевидно Вальтер близко стоял к этим поэтам, и эта близость обусловила переворот в его творчестве и во всей истории миннезанга. Вальтер, подпавший в юности под влияние поэзии «высокой любви» в лице Рейнмара фон Гагенау, в годы странствий выработал собственный стиль.

От немецких шпильманов Вальтер перенял политический и дидактический «шпрух», но облёк его в формы, типичные для рыцарской поэзии.

Правда, в области текущей политики взгляды Вальтера постоянно менялись в зависимости от того, какому сеньору он служил и от кого надеялся больше получить: в 1198 он пропагандирует коронование Филиппа Швабского, и присутствовал на коронации того в Майнце, но с ослаблением Филиппа переходит к его врагу Оттону IV, чтобы вскоре, после поражения Оттона (1214), вновь переметнуться от Вельфа к Гогенштауфену и восхвалять Фридриха II.

В промежутках он сменил ряд менее крупных сеньоров, причём, подобно вагантам, не скрывал корыстной подоплёки своей преданности. Так, он был вынужден оставить двор герцога Бернхарда Каринтийского (1202–1256); после трёх лет, проведённых при дворе Дитриха I Майсенского (1195–1221), жалуется, что не получил за свою службу ни денег, ни почестей.

В 1217 году он снова побывал в Вене, и ещё раз в 1219 году после возвращения герцога Леопольда VI из крестового похода. Около 1224 он скорее всего обустроился в своём поместье неподалёку от Вюрцбурга. Он настойчиво убеждал немецких феодалов принять участие в крестовом походе 1228 года, и возможно сопровождал армию крестоносцев хотя бы до Тироля. В стихах он описывает изменения, произошедшие там со времён его детства, изменения, которые заставляют его предыдущую жизнь там выглядеть лишь сном.

Вальтер фон дер Фогельвейде похоронен в Вюрцбурге, недалеко от которого, по-видимому, находился его лен. По легенде, он завещал, чтобы на его могиле каждый день кормили птиц. Первоначальный надгробный камень с надписью на латыни был утерян, современный памятник на его могиле воздвигнут в 1843 году; она находится в Лузамском садике (Lusamgärtchen) за вюрцбургским собором св. Килиана. Поэту посвящена также статуя в Больцано, водружённая в 1877 году.

Не будучи самостоятельным мыслителем в политике и религии (они образуют почти неразрывное целое в сознании эпохи), Вальтер вместе с тем является ярким выразителем умонастроений той части германского общества, которая в эту эпоху становится носительницей националистических тенденций — крупных феодальных владетелей, как светских, так и духовных князей; экономические интересы заставляли их выдвигать идею политической и религиозной независимости Германии от папской Италии. Характерно, что инвективы Вальтера против папы почти дословно повторяют послание немецких епископов против папской курии, в составлении которого участвовал и покровитель Вальтера, епископ Нассауский.

Но эти инвективы Вальтер наделяет всей силой страстной и желчной речи, богатством образов, проявляя словесное мастерство большого художника: он то обращается с ядовитыми упреками к поставленному папой столбу для сбора пожертвований, то рисует ангелов, оплакивающих «Константинов дар римскому престолу, разрушивший порядок на земле», то изображает хохочущего над обедневшими немцами папу.

Порой ясно выступают экономические основы этих националистических настроений — Вальтер горько оплакивает «немецкое серебро, текущее в итальянский ларец». Действенность этих инвектив Вальтер с упреком подтверждает Томазин из Циркларии («Der Welsche Gast», 1215). Антипапизм сочетается у Вальтера со шпильманским патриотизмом, который ярче всего выражен в песне «Ir sult sprechen willekommen».

В любовной лирике Вальтер своеобразно осуществил синтез куртуазной и вагантской поэзии. Так любовь не является у него беспредметным обожанием абстрактной женственности; любовь должна быть земной и взаимной.

В споре между «высокой» (бестелесной) и «низкой» (чувственной) любовью Вальтер занимает промежуточную позицию. Заменяя (впрочем не всегда) слово «frouwe» (госпожа) более почетным, по его мнению, «wîp» (женщина), он все же считает нужным при сведении любви с небес на землю соблюдать «меру» (mâze).

Возлюбленная иногда изображается у Вальтера не знатной замужней дамой, супругой сеньора, как в рыцарской лирике, а простой девушкой, что характерно для вагантов. В лучших своих песнях Вальтер соединяет с убедительностью образов поразительную музыкальность звучания, таковы «Under der Linden» (Под липами), «In einem Zwivelichen Wân» (Среди сомнительных надежд), «Mugeth ir schawen» (Посмотрите), «Nemt, frouwe, disen kranz» (Возьмите, дама, этот венок) и другие.

О его чисто формальном мастерстве свидетельствует построенная на игре гласных песня «Die werlt was gelf, ròt unde blâ» (Мир был жёлтым, красным и синим). Вальтеру чужд так называемый «сельский миннезанг» (höfische Dorfpoesie), в котором нашло выражение, с одной стороны, тяготение к «сельской простоте», с другой — враждебное отношение служилого рыцарства к богатому крестьянству как результат столкновения интересов этих двух общественных групп.

Вальтер застал этот стиль при австрийском дворе, по возвращении в Вену, и не скрыл своего отвращения к нему: «Горе тебе, придворная поэзия», «Госпожа грубость, вы победили» и т. п.

От Вальтера сохранилось около 200 стихотворений. Он пользовался большим уважением среди миннезингеров; многие из них являются его учениками и подражателями. Можно говорить о школе Вальтера Фон дер Фогельвейде.

Сохранившееся музыкальное наследие Вальтера чрезвычайно скудно. Современная наука считает безусловно принадлежащими ему только три мелодии-модели (так называемые «тоны»): «Палестина», «Тон короля Фридриха» и «Второй тона Филиппа». Авторство Вальтера в отношении ещё одной мелодии (без названия) спорно.

(догадываетесь, да?..)
«Вам, госпожа, венок! —

Красивой девушке сказал я как-то раз.—

На танцах он бы мог,

Да, он на зависть дамам украсить мог бы вас.

Будь я богат камнями

Цветными, дорогими,

Я б вас украсил ими.

По совести и чести я поступил бы с вами».

Она взяла венок —

Воспитанной девицей она не зря слыла.

Румянец юных щек

Пылал, как будто роза меж лилий расцвела.

И потупила взгляд,

С поклоном — все как надо.

То мне была награда.

А если б... Но о том молчат.