Произведение «Лягушка»

Аристофан

Выполнила: студентка 1 курса

группы НБоо-15-1 очного отделения

Ващенко Диана

Проверил: Вишневский Владимир Григорьевич

 

Иркутск,2015г

 

Содержание

Введение.. 4

Заключение.. 14

Предметный указатель.. 17

Список литературы... 19

 

 

 

Введение

 

Бесчестие как качество личности – склонность к позорному поведению и поступкам, противным чести. Бесчестию глубоко наплевать на мнение и оценки окружающих, оно иронично воспринимает слова «долг» и «обязанности», прибегает к обману, не держит слово, равнодушно оставляет своего «друга» в нужде, беде или опасности. Бесчестие как инвалид совести с легкостью отказывается от обещания хранить верность и преданность. Артур Шопенгауэр совершенно справедливо заметил: «Честь – это внешняя совесть, а совесть – это внутренняя честь».

Комедии Аристофана отличаются богатством остроумия, гениальностью замысла, смелостью изобретения, меткими и отчетливыми характеристиками, блестящим, привлекательным и благозвучным языком. Комедия Аристофана, словно система ценностей, правовых идей, убеждений и стереотипов поведения, правовых традиций, которых придерживался древний писатель[1].

Поэт, действовавший преимущественно в бурное время Пелопоннесской войны, стоит на старой, консервативной точке зрения и является сторонником мира и противником демагогов, которые сбивают с толку народ, эксплуатируют государство и знать не хотят о мире. С беспощадным остроумием и чрезвычайной смелостью Аристофан бичует этих «вождей народа», задорных или неумелых полководцев, страсть к тяжбам, легкомыслие и легковерие, искательство приключений и стремление афинян к господству, дурное воспитание и вредное влияние софистов, развращенность новейших поэтов и т. д. Он захватывает все стороны общественной и частной жизни, так что его комедии имеют весьма важное значение для знакомства с афинскою жизнью.[2]

Комедия «Лягушки» Аристофана выступает одним из видов регуляторов общественных отношений Древней Греции, влияя на общественные отношения и сознание народа в целом.

 

Комедия «Лягушки», поставленная в 405 г. до Р. Х., интересна как выражение литературных взглядов Аристофана. Она направлена против Еврипида, изображаемого в виде сентиментального, изнеженного и антипатриотически настроенного поэта, в защиту Эсхила, поэта высокой и героической морали, серьезного и глубокого и, кроме того, стойкого патриота. Непосредственным поводом для сочинения Аристофаном «Лягушек» явилось известие о смерти Еврипида, полученное в Афинах годом раньше. Во время репетиций пьесы умер Софокл. Великие трагические поэты не имели достойных преемников, и дальнейшая судьба трагедии волновала всех.

По сюжету «Лягушек», бог вина и театра – Дионис, обеспокоенный после смерти двух великих трагиков своей судьбой в Афинах, решает отправиться в подземное царство, чтобы привести на землю Еврипида – по его мнению, лучшего трагического поэта. Аристофан изображает Диониса в привычной комедийной манере: трусом и хвастуном:

Эак

Свидетель Зевс, мужчина благороднейший

Хозяин твой.

Ксанфий

Еще б не благороднейший!

Ему бы только пьянствовать и девок мять!

В подземный мир Дионис спускается вместе со своим рабом, а так как рабу было тяжело нести багаж своего господина, то они просят случайно проносимого здесь покойника помочь им в этом. Покойник заламывает большую цену. Бедный Дионис вынужден отказаться. Хотя Дионис надел на себя львиную шкуру, взял в руки палицу наподобие Геракла, чтобы внушить к себе доверие, но от этого становится еще смешнее. Перевозчик Харон переправляет бога через воды Смерти, там путники видят тех, кто грешил при жизни:

Дионис

А видел ты, скажи мне, лжесвидетелей?

Отцеубийц и взяточников?

Ксанфий

Да, а ты?

Дионис

Конечно, видел. Вижу и сейчас еще.(Показывает на зрителей, сидящих в амфитеатре.)

Путников сопровождает пение хора лягушек, по которому комедия получила свое название. Хор от имени Аристофана призывает афинян лечить тяжелые раны государства, забыть прежние политические разногласия, из-за которых в изгнании оказались многие честные и дельные люди, уличает нечестивые поступки:

Предводитель первого полухория

«…» Кто дурацкими шутками тешиться рад, недоступный высокому смеху,

Кто смирить не стремится борьбу и мятеж, не желает отчизне покоя,

Кто раздоры растит, раздувает вражду, для себя прибылей добиваясь,

Кто лихву вымогает и взятки берет, правя городом в годы ненастья,

Кто корабль или крепость врагу передал иль запретный запас из Эгины

Вывозил, как бессовестный Форикион, откупщик злополучный и мытарь,

Наши снасти, уключья, смолу, паруса в Эпидавр для врагов отправлявший,

Кто за золотом едет в чужие края, на отчизну врагов призывая,

Кто в часовню Гекаты зайдет за нуждой, хороводную песню мурлыча,

Кто в отместку за шутку на играх святых, на веселых пирах Диониса,

На собранье потребует хлеба кусок у поэтов отгрызть комедийных, –

Налагаю запрет, и еще раз запрет «…»[3]

После сцен бытового и пародийного характера с клоунскими переодеваниями устраивается состязание между умершими Эсхилом и Еврипидом с целью вывести на поверхность земли великого поэта, которого теперь не хватает в Афинах после смерти всех великих трагиков. Этому состязанию Эсхила и Еврипида посвящается огромный агон «Лягушек», занимающий целую половину этой комедии Аристофана. Дионис приходит в обитель мертвых в то время, когда Еврипид, собрав вокруг себя своих поклонников, пытается прогнать Эсхила с трона, предоставленного ему, как отцу трагедии. Бог подземного царства Аид просит Диониса рассудить противников. В начатом по этому поводу агоне Эсхил и Еврипид исполняют монодии из своих трагедий. Цель искусства для обоих бесспорна: «разумней и лучше делать граждан родимой страны». Но Эсхил считает, что для этого нужно воспитывать граждан сильными духом и храбрыми, внушать им «возвышенные мысли» и обращаться к ним только в «величавых речах»:

Эсхил

Вот о чем мы, поэты, и мыслить должны, и заботиться с первой же песни,

Чтоб полезными быть, чтобы мудрость и честь среди граждан послушливых сеять.

Исцеленью болезней учил нас Мусей и пророчествам. Сельскую страду,

Пахотьбу, и посевы, и жатвы воспел Гесиод. А Гомер богоравный

Потому и стяжал восхваленье и честь, что прославил в стихах величавых

Битвы, воинский подвиг, оружье мужей.

А Еврипид полагает, что люди станут «добрыми и достойными» тогда, когда поэты раскроют перед ними правду жизни, о которой нужно говорить простым человеческим голосом. «В сущности, Аристофан, конечно, прав в том отношении, что непосредственное чувство и естественное сознание добра и справедливости, жившее в Эсхиле, гораздо полезнее для общественной нравственности и для жизни граждан, чем сухие рассуждения, в которые пускался о чем угодно Еврипид. Но Аристофан неправ, упрекая лично Еврипида в том направлении, которое с неотразимою силою господствовало в его время над всеми. Если комедия Аристофана имела целью снова поставить афинскую публику на ту точку зрения, представителем которой был Эсхил, то она должна была иметь силы настолько, чтобы остановить течение времени и отвести духовное развитие народа с нового пути на прежний». (О. Мюллер).

Эсхил возражает, доказывая, что житейской правдой обычно прикрываются низменные побуждения людей и мелкие делишки, недостойные внимания поэтов. Несчастья современных Афин Эсхил объясняет развращающим влиянием трагедий Еврипида:

Эсхил

Сколько зла и пороков пошло от него:

Это он показал и народ научил,

Как в священнейших храмах младенцев рожать,

Как сестрицам с родимыми братьями спать,

Как про жизнь говорить очень дерзко – не жизнь.

Вот от этих-то мерзостей город у нас

Стал столицей писцов, крючкотворов, лгунов,

Лицемерных мартышек, бесстыдных плутов,

Что морочат, калечат, дурачат народ.

Средь уродов и кляч не найдешь никого,

Кто бы с факелом гордо промчался.

Дальше Эсхил и Еврипид начинают спорить о задачах театра. Еврипид считает, что театр должен воспитывать публику:

Эсхил

Пусть отвечает сейчас же, чем следует нам восхищаться в великом поэте?

Еврипид

Наставленьями, речью правдивой его; ведь гораздо разумней и лучше

Мы воспитывать граждан умеем своих.[4]

Впрочем, и Эсхил придерживается точки зрения, что театр – это, в первую очередь, - воспитатель общественного сознания людей. Спор происходит по поводу того, как воспитать общество и каких конечных целей необходимо достигнуть.

Аристофан изображает столкновение двух мировоззрений: консервативной земледельческой афинской демократии периода её становления (Эсхил) и радикальной демократии периода Пелопоннесской войны со всеми присущими ей проявлениями кризиса полисной идеологии (Еврипид).

Эсхил обвинял Еврипида в том, что он показывает обычную жизнь общества. «…Еврипид груб и натуралистичен, он изображает вещи обыденные, зрителям хорошо известные. С точки зрения Эсхила, изображение повседневного и того, что есть отрицательного в жизни – вредно, это вносит нравственное разложение»:

Эсхил

«…»но надо скрывать все позорные вещи поэтам

И на сцену не следует их выводить, уделять им вниманья не надо.

Как учитель детей наставляет на ум, так уже взрослых – поэты.

Лишь полезное должен поэт прославлять.

Еврипид же не считает, что он делает что-то плохое, изображая реальность. Наоборот, он вполне убедительно доказывает свою правоту:

Еврипид

Я вывел в драму нашу жизнь, обычаи, привычки,

Меня любой проверить мог. Всё понимая, зритель

Мог уличить меня, но я не хвастался напрасно.

Ведь разберётся зритель сам…[5]

Удивительная комическая объективность Аристофана позволяет ему с помощью слегка окарикатуренного пафоса искусно восстановить поколебленное равновесие. Еврипид ссылается на то, что материал его женских трагедий был задан ему в мифе. Но Эсхил настаивает, что поэт должен скрывать дурное, а не выставлять его всем на позорище и не делать его предметом поучения:

…Малых ребяток

Наставляет учитель добру и пути, а людей возмужавших — поэты.

О прекрасном должны мы всегда говорить.

Еврипид не видит в высоких, как горный хребет, словах Эсхила этого прекрасного, поскольку такой язык — уже не человеческий. Однако противник объясняет ему: кто сохраняет в своей душе великие мысли и чувства, тот должен пользоваться соответствующими словами, и полубогам подобает более возвышенный язык, как и более торжественный наряд. "Это ты разрушил. Ты сделал из царей нищих, наряженных в лохмотья, и научил богатых афинян точно так же бегать вокруг и жаловаться, что у них нет денег на снаряжение кораблей, которых требует от них государство. Ты научил их без умолку болтать вздор, ты опустошил палестры… подстрекал матросов к бунту против их начальства". Таким образом мы оказываемся в гуще современной политики со всей ее горечью, за что Еврипид — как и за все дурное — привлекается к ответу.

Аристофан, в лице Эсхила, «видит унижение величия трагедии в том, что Еврипид представляет своих героев калеками, нищими, стараясь только посредством только таких внешних, сценических эффектов возбудить к ним жалость… Эсхил прямо формулирует этот упрёк: «Ты одел царей в лохмотья, чтобы они казались людьми жалкими». Там же Эсхил называет Еврипида «делателем нищих» и «сшивателем лохмотьев», «делателем хромых»:

Эсхил

Погляди, поразмысли, какими тебе передал я когда-то сограждан.

Молодцами двужильными были они, недоимок за ними не знали,

Шалыганами не были, дрязг не плели, как сейчас, не водились с ворами.

Нет, отвагой дышали они, и копьем, и шумящим султаном на шлемах,

Как огонь, были поножи, панцирь, как блеск, бычье мужество в пламенном сердце.

Комедия «Лягушки» показывает участие государства в судьбе духа и ответственность творческого духа перед всенародной общностью, достигает кульминационного пункта в своей воспитательной миссии[6]:

У мужчин это дело другое,

Он домой возвратится с седой годовой и возьмет себе девочку в жены.

А у женщины бедной пора недолга, и когда не возьмут ее к сроку,

Уж потом не польстится никто на нее, и старуха сидит и гадает.

Ой-ой, опять побиты мы бутылочкой.[7]

«Развенчивая Еврипида, Аристофан не видит того ценного, что было в его поэзии. Он делает Еврипида типическим носителем тех явлений литературы, которые считал отрицательными – психологизма, модернизма, крайнего индивидуализма. Для Аристофана Еврипид в литературе так же, как и Сократ в философии, был воплощением неприемлемых новомодных взглядов, несущих разложение старого уклада. Огромный арсенал комедийных средств используется для их осмеяния и морального уничтожения».

Стихи обоих трагиков взвешиваются на весах, причем солидные тяжелые стихи Эсхила оказываются более вескими, а чаша с легкими стихами Еврипида подскакивает кверху. После этого Дионис под напутственную песнь хора возвращает Эсхила, как победителя, на землю для создания новых трагедий. Последние слова хора, нарушая сценическую иллюзию, обращены к зрителям:

Хор

Городу славному счастья, добра и удач пожелаем.

Скоро от бед и жестоких скорбей мы спасемся, забудем[8]

 

Заключение

 

Понимание уникального чуда аристофановской комедии пришло к современным людям только тогда, когда они освободились от предрассудка исторического развития, который видел в ней, конечно, гениальную, но сырую и бесформенную предварительную ступень городской комедии. Пришлось снова учиться воспринимать древнюю комедию, исходя из ее религиозных истоков, из прорыва льющейся через край вдохновенной дионисийской жизнерадостности.[9] Но, как бы ни было необходимо обращение к первоначалам, коренящимся в человеческой душе, для преодоления эстетического рационализма, слепого к творческим силам природы, мы должны вернуться немного назад, если хотим достичь той чистой вершины культуры, в которую преображается исходная дионисийская мощь в комедиях Аристофана. В кульминационной точке своего развития комедия обрела источник вдохновения в том числе и для своего последнего подъема — для той высокой воспитательной миссии. Комедия все больше усматривает свою задачу в том, чтобы стать фокусом всяческой публичной критики . Она не довольствуется тем, чтобы высказывать свое отношение к "политическим ситуациям" в современном, узком смысле, она охватывает всю область политического в ее первоначальном греческом смысле: она возвышает свой голос по всем волнующим общественность вопросам:

Эсхил

Когда страну враждебную своей считать

Не станем, а свою – пределом вражеским,

Доход увидим в кораблях, в налогах – вред.[10]

Комедия «Лягушки» порицает — там, где считает нужным, — не только отдельных лиц, не только то или иное политическое действие, но и все государственное управление или же народный характер и его слабости. Она следит за духовной жизнью и налагает руку на образование, философию, поэзию и музыку. При этом все эти силы в совокупности впервые рассматриваются как выражение образованности народа и как мерило его внутреннего здоровья. В театре они привлекаются к ответу перед лицом всех собравшихся Афин.

Аристофан «использует самые различные приёмы для того, чтобы конкретизировать, овеществить идейное содержание своей комедии, добиться максимального эмоционального воздействия на зрителя. Тут и блестящие пародии на стиль и язык обоих драматургов, и комический разбор отрывков из их драм, и соревнование в песнях, и самый ритм их речи в агоне – Еврипид говорит взволнованными ямбами, Эсхил пользуется величественными анапестами».

Гениальный поэт-патриот раскрывал все дурные и слабые стороны государственной, нравственной, научной, художественной жизни Афин того времени. Он подвергал осмеянию все проявления болезненности, изнеженности нравов. Смелая сатира Аристофана изобличала все пороки, слабости его времени: легкомысленную самонадеянность афинского народа, бросавшегося в неудобоисполнимые предприятия, и непостоянство его; гибельную страсть к войне, владычествующую над честолюбивыми светскими людьми; педантическую формалистику спартанского правительства; любовь афинского демоса проводить время в пустой политической болтовне и в судебных заседаниях; изнеженность и щегольство молодежи; упадок гимнастического и музыкального воспитания, развивавшего энергию; апатию граждан, подчиняющую их влиянию женщин; стремление богатеть и наслаждаться, не трудясь

Выставляя афинянам их недостатки в карикатурном преувеличении, Аристофан прославляет энергию, гражданские доблести и простоту нравов старины, милой ему, которую желал бы он восстановить.

 

 

Предметный указатель

 

 

А

Аристофан: 13,14

Б

Бесчестие: 3

Д

Дионис: 6,12

З

Зевс: 4

К

Комедия: 3, 4,11, 13

П

Писатель: 3,

С

Сократ: 11

 

 

 

 

 

Список литературы:

 

1. Аристофан «Лягушки»

2. В. Н. Ярхо «Аристофан т его комедии», 1954

3. С.И. Радциг «История древнегреческой литературы»

4. Головня В.В. Аристофан. М., 1955

 

 

 

[1] Головня В.В. Аристофан. М., 1955

[2] С.И. Радциг «История древнегреческой литературы»

 

[3] Аристофан «Лягушки»

[4] Аристофан «Лягушки»

[5] Аристофан «Лягушки»

[6] Головня В.В. Аристофан. М., 1955

[7] Аристофан «Лягушки»

[8] Аристофан «Лягушки»

[9] С.И. Радциг «История древнегреческой литературы»

[10] Аристофан «Лягушки»