Историческая ситуация Екатеринбургской епархии в период с марта 1917 по сентябрь 1920 года.

2 марта 1917 г., в проповеди, епископ Екатеринбургский и Ирбитский Серафим (Голубятников) произнес: «Кучка бунтарей окаянных обнаглела до того, что осмелилась посягнуть на священные права помазанника Божьего, нашего царя-батюшку ... Умрём же за царя»³⁵.

3 марта 1917 г. стало известно об отречении Николая II и великого князя Михаила от престола[52]. 

В этот же день состоялось экстренное собрание Екатеринбургской Городской Думы, где решался вопрос о создании комитета общественной безопасности. 4 марта в зал думских заседаний пришли представители рабочих Екатеринбурга и Верх-Исетского завода, которых не удалось успокоить сообщением о том, что епископ Серафим и другие представители старой власти подчинились новому режиму. Почти единогласно собрание проголосовало за немедленный арест губернатора, епископа Серафима и других представителей «старой» власти.

Уже на первом заседании Комитета общественной безопасности обсуждалось «дело епископа Серафима». Временный исполком «комитета» взял подписку у Епископа о том, что он прекратит всякое общение с населением. Кроме того, послали телеграмму обер-прокурору Святейшего Синода с просьбой «уволить преосвященного Серафима, епископа Екатеринбургского и Ирбитского на покой». Екатеринбургскому протоиерею Ф. Коровину, благочинному «градо-Екатеринбургских и Верх-Исетского завода церквей» поручили, взяв с него честное слово, немедленно докладывать «комитету» о всех распоряжениях епископа. С такой же просьбой обратились и к Духовной консистории.

От ареста епископа «комитет» воздержался «во избежание возможного неудовольствия части населения». 6 марта 1917 года уездный комиссар Временного правительства Давыдов посетил Преосвященного Серафима, который обещал повиноваться новому правительству. После беседы с Архипастырем комиссар издал распоряжение, в котором духовенство получило разрешение на участие в митингах, собраниях «при обсуждении вопросов текущего момента» .

В этот же день протоиерей Ф. Коровин обратился с посланием к духовенству: «Пастыри! поддерживайте бодрость в своих пасомых словом живой проповеди, в согласии со Священным Писанием. Избегайте в своих словах обострять те вопросы, кои по существу своему надлежат ведению законодательства, а не религии. Убеждайте пасомых спокойно и мирно продолжать обычные занятия, удвоить энергию, исполняя каждый на своем месте текущую работу, дабы пережить тяжелое лихолетье, когда враг внешний стоит на границах отечества нашего во всеоружии знания, организации и надежды на наше внутреннее неустройство»[53].

7 марта 1917 года состоялось собрание Екатеринбургской Духовной консистории, на котором было решено присоединиться к Временному правительству и обратиться с приветствием к комитету общественной безопасности, избрав туда протоиерея П. Протопопова и служащего консистории Н. В. Романова.

8 марта 1917 года в Богоявленском кафедральном соборе состоялось общее собрание духовенства Екатеринбурга и Верх-Исетского завода; присутствовало 60 Священнослужителей. Открывая собрание, протоиерей Ф. Коровин произнес речь, в которой особо подчеркнул, что от лица всего духовенства он как член городской Думы выступает за присоединение к новому правительству. Затем была зачитана резолюция Епископа Серафима: «В виду внезапно совершившихся важнейших политических событий в нашем государстве и пробуждения организаторской деятельности народа предлагаю екатеринбургскому городскому духовенству немедленно, на правах свободных граждан, принять и впредь принимать посильное и живейшее участие в народных собраниях и с народом обсуждать возникающие вопросы, как политической, так социальной и экономической жизни в духе мира, любви и правды, помогая спокойно, терпеливо, осторожно и мудро разобраться ему во всех сложных вопросах и решать их наилучшим образом».

Прочитав резолюцию Епископа Серафима, телеграфное распоряжение митрополита Владимира и призыв священников-депутатов Государственной думы, благочинный благословил собрание и покинул его. Однако собравшиеся не разошлись, и без согласования с Духовной консисторией в комитет общественной безопасности были избраны священники Сторожев и Игнатьев. Было решено составить особый акт за подписью всего городского и Верх-Исетского духовенства о том, что духовенство не солидарно с епископом Серафимом[54]: «Екатеринбургское духовенство горячо приветствует благодетельную зарю новой свободной жизни России и, всецело присоединяясь к Временному правительству, стремится согласовать свою деятельность с деятельностью Временного правительства в духе мира и христианской любви на благо святой Церкви и дорогой Родины. Преклоняясь пред гражданской доблестью и самоотверженным героизмом, проявленными в деле низвержения старого порядка народными избранниками, духовенство глубоко скорбит о том, что екатеринбургский Епископ Серафим нашёл допустимым с церковной кафедры 2 марта 1917 года дать освободительной деятельности членов Государственной Думы такую оценку, которая вызвала негодование общества и набросила в эти светлые дни свободы мрачную тень на всё духовенство, совершенно не солидарное с высказываниями Епископа».

Епископ Серафим признал свое высказывание в проповеди 2 марта ошибочным, но было уже поздно. На «первом свободном собрании духовенства» 13 марта 1917 года только ключарь кафедрального собора И. Уфимцев попытался защитить позицию епископа. Начавшийся шум в зале не дал ему договорить. А председатель собрания, священник И. Сторожев, произнес: «С епископом здесь никто не судится и в защиту его прошу никого не выступать». Причину такого отношения к правящему архиерею раскрыл член Комитета общественной безопасности, священник А. Игнатьев: «Не надо бы епископу забывать мудрую русскую пословицу "Слово серебро, а молчанье золото" и не следовало бы превращать кафедру в политическую трибуну...Выступление же епископа сказывается особенно остро на нас, ваших делегатов... Мы это выступление чувствуем там, сидя в комитете».

После «свободного собрания» делегация от городского духовенства 14 марта 1917 года посетила епископа. Все было устроено таким образом, чтобы никто не заподозрил участников посещения в «симпатиях» к «провинившемуся» архиерею. Вся переписка, связанная со встречей, прошла через Духовную консисторию. При встрече с епископом представители духовенства сразу объявили, что их встреча носит не частный, а официальный характер. Ознакомившись с резолюцией от 8 марта, Епископ выразил сожаление, что духовенство не поддержало его, так как «он вовсе не призывал к бунту, а призывал к кресту».

Осуждая промонархический характер проповеди Преосвященного Серафима, участники встречи на словах признавали его своим владыкой и не настаивали на удалении из епархии[55]. Это позволило Преосвященному Серафиму заявить, что он ещё намерен «поработать».

Для расследования сложившихся обстоятельств в Екатеринбург прибыл комиссар Временного правительства прапорщик П. В. Тарусин. Он просил представить письменное постановление об удалении правящего архиерея. Такое постановление могло быть принято на собраниях духовенства, чего не случилось. 17 марта 1917 г. на съезде представителей Комитета общественной безопасности Екатеринбургского уезда был представлен особый акт, в котором, в частности, говорилось: «...съезд постановил просить Временное правительство о немедленном удалении Епископа Серафима из Екатеринбургской епархии». 21 марта 1917года Епископ Серафим навсегда покинул свою беспокойную паству.

Таким образом, призыв Епископа Серафима ко Кресту, а не к бунту, произнесенный в архиерейской проповеди 2 марта 1917 года, воспринимался общественностью как реакционный и нашел поддержку только у монахинь Ново-Тихвинского монастыря. Их принудили дать подписку о подчинении требованиям Комитета общественной безопасности. Духовная консистория только 13 марта 1917 года разослала всем благочинным Епархии циркулярное распоряжение с предписанием зачитать во всех Храмах акт об отречении от монаршеского престола царя и великого князя Михаила и совершить молебствие об утишении страстей с возглашением многолетия «Богохранимой Державы Российской и благоверному Временному правительству». Очевидно, что это официальное распоряжение явно запоздало, историческая обстановка потребовала от духовенства на местах проявить самостоятельность в выборе своей позиции.

Активное участие духовенство Екатеринбургской епархии приняло в торжествах по случаю объявленного 10 марта (в некоторых местах этот праздник отмечался в другой день) праздника свободы: в Екатеринбурге, в селах Мезенское, Куяш (Екатеринбургского уезда), Бродокалмакское (Шадринского уезда), а также на заводах: Кушвинском, Висимо-Уткинском (Верхотурского уезда), Надеждинском, Невьянском, Быньговском (Екатеринбургского уезда) и в других местах.

23 марта 1917 года Екатеринбургская Духовная консистория выпустила срочное циркулярное распоряжение о прекращении молений за «Государя и предводимой им русской армии». На следующий день, 24 марта, издано еще более конкретное указание: «Всячески содействовать населению разъяснением происходящих событий, поддерживать новое правительство всеми силами, а не возбуждать смуту в крестьянских умах, под опасением попасть за это под строгую ответственность».

В конце марта 1917 года уездные комиссары Временного правительства в Пермской губернии предписали волостным правлениям войти в соглашение с причтами церквей для приведения населения к присяге новому правительству[56].

Сразу по изгнании комитетом общественной безопасности епископа Серафима в среде екатеринбургского духовенства возникли споры и разногласия. Так, в местной печати появилось открытое письмо сельского священника И. Минина к духовенству Екатеринбурга, в котором он с гневом обличал «подхалимство» по отношению к «скомпрометированному» епископу Серафиму и призывал вспомнить о революционных событиях 1905 года: «Время не ждёт. Скоро созыв Учредительного собрания, скоро настанет момент идти к избирательным урнам. Скорее наметить путь, по которому нам следует идти к ним».

Письмо вызвало недовольство протоиерея Ф. Коровина. В своем ответе он подчеркнул, что И. Минин, оказывается, забыл о ... революционных традициях уральского духовенства. Клирики обезглавленной Епархии устроили «соревнование» по демонстрации своей революционности. Показателен текст «воззвания ко всему православному духовенству» проходившего 14 марта 1917 г. в Кыштымском заводе Екатеринбургского уезда собрания шестого благочиннического округа. Десять священников и пять диаконов записывают: «Скажем откровенно: раньше мы служили в полицейском государстве и за это теперь мы несём заслуженное возмездие. Интеллигенция нас не признаёт, народ нас часто не понимает, а рабочий класс относится с недоверием. ...Мы виновны, но заслуживаем снисхождения… Осуждайте нашу прошлую деятельность — мы сами её осуждаем. Но в настоящий момент волею народа с нас сняты узы и путы и мы теперь готовы всю душу отдать на служение свободной церкви Христовой для блага и счастья дорогой родины».

В Епархии установилось безвластие. Бывший ключарь — священник И. Уфимцев, открытый сторонник епископа Серафима — единолично редактировал и выпускал «Екатеринбургские епархиальные ведомости». Начали действовать две конфликтующие между собой реформаторские организации: «Исполнительный комитет общих собраний мирян и духовенства г. Екатеринбурга» (председатель— священник Алексей Игнатьев) и «Организаторский кружок прогрессивного сельского духовенства» (председатель — священник Иоанн Минин). Между ними в марте — апреле 1917 г. развернулась настоящая борьба за лидирующее положение в Епархии.

20 марта 1917 г, на собрании «прогрессивного сельского духовенства» в Екатеринбурге было предъявлено обвинение «кучке городского духовенства», которая, по их мнению, намеревалась вершить свои дела от имени всей Епархии. На собрании прозвучал призыв к упразднению епархиальных властей и к перевыборам благочиннических советов.

На состоявшемся вскоре «свободном» собрании екатеринбургского городского духовенства вынесли два постановления: об упразднении «Епархиальных ведомостей» и созыве в конце апреля епархиального съезда. В ходе подготовки к съезду было решено обсудить вопросы, свидетельствующие о решимости «городского» екатеринбургского духовенства провести радикальные реформы Церкви

- о Поместном соборе;

- о выборном и брачном Епископате;  

  - об учреждении Патриаршества;

   - об отделении Церкви от государства;

   - о самоуправляющейся приходской общине с выборным началом;

   - об упразднении института епархиальных миссионеров;

    - о передаче «детища покойного Победоносцева» — церковно-приходских школ в ведение Земства;

    - о реорганизацииСвященного Синода и Духовных консисторий;

    - об освобождении духовенства от участия в бракоразводном процессе[57].

Не менее решительно настроенные участники «Организаторского кружка прогрессивного сельского духовенства» решили перехватить инициативу созыва епархиального съезда у «городского» духовенства. Руководитель «Организаторского кружка…» священник И. Минин опубликовал воззвание к духовенству Епархии, где подверг критике деятельность «Исполнительногокомитета общих собраний мирян и духовенства г. Екатеринбурга». Он писал, что городское духовенство «погрязло в рутинах бюрократического канцеляризма». «Сельское духовенство» наметило проводить епархиальный съезд 1 мая 1917 г.На съезд допускались как «избранные» делегаты, так и «неизбранные». Вскоре по всей Епархии были разосланы листовки «сельского духовенства» с призывом избиратьсвоих делегатов на епархиальный съезд.

Воспользовавшись противостоянием двух реформаторских группировок, активизировались противники церковных реформ —сторонники епископа Серафима. На страницах еще выходящих «Екатеринбургских епархиальных ведомостей» в редакционной статье «Откликина жизнь» священник И. Уфимцев назвал епархиальную жизнь «полным расстройством», а екатеринбургское духовенство «овцами без пастыря». Более решительные действия предпринял член Духовной консистории протоиерей Л. Игноратов. Он 14 апреля 1917 года разослал циркулярное послание от Екатеринбургской духовной консистории всем благочинным Епархии, где предписывал «не придавать значение призывам церковных реформаторов, а ждать особых распоряжений консистории». Однако в целом священнослужители обнаружили тяготение к реформаторским церковным организациям[58].

Противостояние реформаторских группировок вызывали недоумение и недовольства на местах. Созыв Епархиального съезда оказался на грани срыва. Это заставило реформаторов пойти на сближение друг с другом. Инициатором этого процесса стал более многочисленный «Исполнительный комитет общих собраний мирян и духовенства г. Екатеринбурга». 9 апреля 1917 года состоялось общее собрание духовенства и мирян г. Екатеринбурга и Верх-Исетского завода, на котором избрали следующие предсъездовские комиссии:

- по разработке положения о выборах Епископа;

- по вопросу о реорганизации прихода;

- по вопросу о корпоративном суде чести;

- по выработке положений о реорганизации духовно-учебных заведений;

- по реорганизации органа духовенства «Епархиальных ведомостей»;

- по вопросу о реорганизации консистории[59].   

Кроме того, был назначен срок созыва Епархиального съезда— 26-28 апреля 1917 года, то есть на несколько дней раньше срока, определенного «Организаторским кружком прогрессивного сельского духовенства». На следующем общем собрании духовенства и мирян г. Екатеринбурга рассмотрели просьбу «прогрессивного» сельского духовенства о переносе епархиального съезда на 15 мая 1917 года. В результате две реформаторские организации пришли к соглашению и написали совместное заявление, в котором призвали всех «членов Православной Екатеринбургской церкви» прибыть на съезд 15 мая.

На заседании городского духовенства 23 апреля 1917года решили отстранить священника И. Уфимцева от редактирования «Епархиальных ведомостей» и закрыть их как «никчемное» и вредное издание. В Екатеринбургскую Духовную консисторию избрали руководителей «Исполнительного комитета общих собраний мирян и духовенства г. Екатеринбурга» от духовенства, а мирянам предоставили возможность избрать своих представителей на приходских собраниях. Таким образом. «Исполнительный комитет общих собраний мирян и духовенства г. Екатеринбурга», объединившись с «Организаторским кружком прогрессивного сельского духовенства», обновив состав Духовной консистории и начав выпуск своей газеты, не только фактически, но и формально взял бразды правления в Епархии. Далее возникла идея создания «политического союза духовенства». Один из номеров «Известий Екатеринбургской церкви» начинался с редакционной статьи «Союз духовенства», где, в частности, утверждалось: «Только объединившись в союз и принявши определённую программу духовенство может выступить как могучая живая культурная сила в деле строительства новой жизни»[60].

Перед Епархиальным съездом 14 мая 1917 года состоялись заседание «Исполнительного комитета общих собраний мирян и духовенства г. Екатеринбурга» и собрание духовенства и мирян Екатеринбурга, которое в последний раз рассматривало вопросы реорганизации церковной жизни.

15 мая 1917 года участники съезда собрались на частное совещание, где был намечен список кандидатов в президиум съезда и порядок его работы. На следующий день утром состоялось торжественное открытие Епархиального съезда духовенства и мирян Екатеринбургской Епархии. На этот съезд съехались 400 депутатов. Среди них были священники, диаконы, псаломщики, представители от монастырей и военного духовенства, а также лица не духовного звания — от профессоров до крестьян. Председателем собрания избрали священника С. Конева, который в своей приветственной речи обосновывал необходимость «обновления» Церкви: «Уже начинается сказываться недовольство духовенством, про него распространяют слухи, что оно консервативно и будто бы если случится контрреволюция, то духовенство будет на стороне сил этого движения... Да нет... этого быть не может! Мы должны сказать, что мы жаждем, как и весь трудовой народ, конечного торжества правды и свободы, что мы с ним».

В последующих приветственных речах также звучал «обновленческий» мотив. Так, крестьянин Слепушков отметил: «Многие говорят — мужик стал атеистом. Но ведь если и появились среди нас атеисты, то по вине самого церковного управления». А священник Рыболовлев от имени «Организаторского кружка прогрессивного сельского духовенства» заявил: «Кружок сельского духовенства стремится к свободной церкви и ко всем реформам»[61]. Одновременно с жаждой реформ участники Епархиального съезда обнаружили свои политические пристрастия, выразив полную поддержку Временному правительству, сдали большую сумму денег (более 30 тыс. рублей) на ведение войны и послали от имени съезда приветствие екатеринбургскому комитету партии эсеров, назвав эту партию «защитником трудового народа». Причём в приветствии было отмечено, что принципы эсеровской партии похожи на те, которые исповедуют служители и последователи Христа. Это свидетельствует о том, что на съезде преобладали делегаты, в политическом плане стоящие на позициях партии эсеров, а в церковном — ратующие за незамедлительное «обновление». Страсти по поводу церковных реформ на съезде накалились до предела. Результатом шумных разбирательств стал демонстративный уход из президиума профессора Овсянникова, вместо него секретарём съезда назначили солдата, фамилия которого осталась неизвестной. Вечером второго дня на съезде стали обсуждать самый животрепещущий для Екатеринбургской Епархии вопрос— выборы Епископа. От кандидатуры прежде всего требовался четкий ответ на вопрос «С кем ты, pro или contra церковных реформ?». Екатеринбургские реформаторы выдвигали много кандидатур, а их противники, в свою очередь, только одну — протоиерея екатеринбургского кафедрального собора Л. Игноратова. Вечером 17 мая 1917 года вокруг кандидатур на Епископскую кафедру развернулась ожесточённая борьба. Чтобы успокоить разбушевавшихся делегатов, председатель предложил заслушать доклад о том, каков должен быть Епископ по канонам Священного писания. На следующий день, 18 мая, председатель съезда зачитал телеграмму Обер-прокурора Священного Синода В. Львова, в которой говорилось, что правила избрания Епископа ещё не выработаны. Текст телеграммы разгневал делегатов. Священник И. Максимов заявил: «Судьбами церкви по-прежнему управляет Синод»[62].

Понимая, что такое поведение не прилично иерею, лидеры реформаторов А. Игнатьев и И.Сторожев остановили своих сторонников, напомнив, что екатеринбургская церковь не революционная партия, а часть единой Православной Церкви. В этот же день в Екатеринбургскую Духовную консисторию пришёл Указ Священного Синода, где сообщалось, что бывший Екатеринбургский епископ Серафим (Голубятников) отправлен на покой в Ново-Спасский монастырь, а временное управление поручено викарию Оренбургской Епархии Челябинскому епископу Серафиму (Александрову). Тем же Указом Священный Синод благословил Екатеринбургский Епархиальный съезд духовенства и мирян на проведение выборов кандидата для замещения архиерейской кафедры. Съезд решил подождать Челябинского епископа Серафима (Александрова) и в его присутствии выбрать достойного кандидата. 19 мая 1917 года было установлено, что большинство голосов распределилось между двумя кандидатурами: инспектора Пермской Духовной семинарии Н. И. Знамировского и ректора Иркутской Духовной семинарии Архимандрита Софрония, тоже уроженца Пермской губернии. 

21 мая 1917 года в выборах участвовали всего 277 делегатов, половина участников съезда уже разъехалась. Результаты выборов оказались неожиданными. Н. И. Знамировский получил 138 голосов, архимандрит Софроний —133, а челябинский епископ Серафим — 22.

Н. И. Знамировский не имел даже духовного сана. Это был небывалый случай в церковной практике. Съезд решил представить Священному Синоду обоих кандидатов, получивших большинство голосов[63]. 

На последнем заседании зачитали телеграммы архимандрита Софрония и Н. И. Знамировского об их отказе от епископской кафедры. Съезд срочно сообщил Священному Синоду, что третьим кандидатом избран Челябинский епископ Серафим (Александров). Чтобы завоевать доверие у екатеринбургских реформаторов, он в свою очередь, предложил возвести в сан протоиереев законоучителя екатеринбургской мужской гимназии А. Игнатьева и шадринского священника С. Конева, которые фактически руководили работой епархиального съезда.

Синод своим Указом полностью опротестовал решение Екатеринбургского епархиального съезда о выборах архиерея: оно было признано неправомочным. Екатеринбургским реформаторам недвусмысленно дали понять, что слова о свободе и выборном начале не надо смешивать со сложившейся со времен Петра I практикой управления церковной жизнью.

Первый после отречения императора Николая II Екатеринбургский епархиальный съезд завершился отнюдь не братскими словами любви. Противники церковных реформ были недовольны своим поражением на съезде, а также тем, что им не удалось своего лидера, священника Леонида Игноратова не только выдвинуть в кандидаты на пустующую архиерейскую кафедру, но и провести в члены обновленной Духовной консистории. К съезду обратился священник Максимов, который обвинил в преступном сговоре диаконов, псаломщиков и мирян. Он назвал ход работы съезда ненормальным, а его постановления - угрожающими расстройством приходской и епархиальной жизни[64]. 

Новая попытка выборов архиерея была предпринята на специально созванном для этого епархиальном съезде 8 августа 1917 г. Голосовали опять за Серафима (Александрова), но абсолютного большинства он не получил. Следующие выборы, на которые съехались около 300 делегатов, были назначены на 26 октября. Из двух кандидатов епископом Екатеринбургским был избран архимандрит Софроний (Арефьев), набравший 160 голосов, епископ Серафим (Александров) получил 132 голоса. Результаты выборов должен быть утвердить назначенный на 27 октября ежегодный епархиальный съезд. Вместо 80 делегатов на нем присутствовало 57 (чуть более 70%). Помимо утверждения результатов выборов епископа съезд заслушал доклад о состоянии дел в епархии, каковое было признано удовлетворительным. Работа съезда продолжалась до 6 ноября. Несмотря на то, что недавним Поместным Собором Российской Православной Церкви было принято выборное начало при поставлении епископа, Синод результаты епархиальных выборов не утвердил, изложив причину в своем Указе: «...Принимая во внимание, что получивший при избрании большинство голосов ректор Иркутской духовной семинарии Софроний... уроженец Екатеринбургской епархии и в числе клириков сей епархии имеет более 80 человек родственников, ввиду чего назначение архимандрита Софрония на кафедру Екатеринбургского епархиального архиерея представляется неудобным, Св. Синод, вместе с сим, не признавая возможным назначение новых (четвертых) выборов кандидата... определяет: епископом Екатеринбургским и Ирбитским назначить викария Тифлисской епархии Епископа Елизаветопольского Григория...».

Епископ Григорий (Яцковский) в это время был известен как активный участник Поместного Собора в Москве, на котором он даже выдвигался кандидатом на должность товарища председателя Собора. Его назначение на Екатеринбургскую кафедру совпало с коренными переменами в жизни страны и епархии. Григорию пришлось служить в первые месяцы существования советской власти на Урале, в период заключения и казни в Екатеринбурге царской семьи, быть свидетелем первых притеснений уральской церкви и репрессий духовенства. Сам епископ Григорий был арестован в ночь на 13 августа 1922 года; открытый процесс над ним и протоиереем Александром Анисимовым, благочинным ирбитских церквей, впоследствии – обновленческим епископом, был проведен губернским ревтрибуналом 20 – 21 января 1923 года. По сфабрикованному делу об организации сопротивления изъятию церковных ценностей и сотрудничеству с А. Колчаком епископ Григорий был приговорен к четырем месяцам тюремного заключения, Анисимов – к одному году. К конце 1925 года, в Москве, уже в сане архиепископа, Григорием самочинно образовывается временный Высший Церковный Совет, заявивший о том, что ввиду ареста Местоблюстителя митрополита Петра, отсутствия всех других Местоблюстителей – в том числе и митрополита Сергия (Старогородского), он (ВЦС), берет на себя управление русской церковной жизнью в статусе высшей церковной власти. Таким образом, архиепископ Григорий встал во главе еще одного раскола. Участники ВЦС в своих заявлениях подчеркивали, что являются противниками уже возникшего обновленческого раскола, что они последовательные православные иерархи. ВЦС получает регистрацию от властей 2 января 1926 - в течение многих лет этого не могли добиться ни Патриарх, ни Синод, ни митрополит Петр. Этот факт, также как и разрешенное участникам ВЦС свидание с находящимся в заключении на Лубянке Местоблюстителем митрополитом Петром 1 февраля 1926 года, свидетельствует о выраженной заинтересованности властей в ослаблении Церкви через поддержку активно реформирующих управление ею иерархов. Находящийся в ссылке в Нижнем Новгороде митрополит Сергий (Старогородский) 29 января 1926 года смещает с кафедр и запрещает в священнослужении 10 епископов – участников ВЦС. Расчеты власть придержащих полностью оправдываются, множатся нестроения и скорби Русской Православной Церкви. Вернемся, однако, ко времени назначения епископа Григория на Екатеринбургскую кафедру – в конец 1917 – начало 1918 года.

20 января 1918 г. был принят и вскоре опубликован декрет о свободе совести. Он устанавливал отделение церкви от государства. Все церковные и религиозные общества подчинялись положениям о частных обществах и союзах и не пользовались никакими преимуществами. Они лишались права юридического лица и не могли владеть собственностью. Все имущество становилось народным достоянием. Здания и предметы культа передавались в бесплатное пользование и строго контролировались. Епископ Григорий старался сохранить добрые отношения с новой властью.

Получив текст послания Патриарха Тихона к верующим по поводу Брестского мира от 18 марта 1918 г., в котором тот призывал «встать на защиту оскорбляемой и угнетаемой святой матери нашей Церкви и противостоять врагам силою веры, дабы убедить, что она поступает неправедно», он наложил резолюцию: «Прочитать в ближайший праздничный день и объяснить, что оно не призывает к свержению сов. власти, а обличает насильников, злоупотребляющих властью». На основании декрета о свободе совести прекратилась выдача жалованья духовенству и служащим Духовных консисторий. В связи с этим 6 марта 1918 г. Синод принял постановление об упразднении консисторий и замене их функций Епархиальными советами. 13 апреля 1918 г. Синодом было отменено положение о выборах членов причта, принятое в мае предыдущего года. Выборы и назначение духовенства отныне стали прерогативой епархиального архиерея. Советская власть выпустила декрет об отмене знаков отличий и всяких привилегий. Священники вынуждены были снимать наперсные кресты, что вызвало справедливый ропот прихожан. Уже в конце 1917 года несколько иереев сложили с себя Священный сан. 20 мая 1918 г. епископ Григорий с разрешения ЧК (курсив наш – Н.Т.) впервые отправился в поездку по епархии. За неделю владыка побывал в Невьянске, Нижнем Тагиле, Кушве и Верхотурье, совершая постоянные богослужения. В это время начался мятеж чехословацкого корпуса, поддержанный повстанческими казачьими и офицерскими отрядами. По мере продвижения участников восстания большевиками производились аресты, в том числе среди духовенства, нередко завершавшиеся расстрелами без суда и следствия. В Екатеринбурге в качестве заложников были арестованы: настоятель Богоявленского кафедрального собора протоиерей Леонид Игноратов, протоиерей этого же собора Иван Уфимцев, настоятель Николаевской церкви при Нуровском приюте протоиерей Павел Чистосердов, настоятель Александро-Невской церкви при реальном училище протоиерей Николай Сельменский, настоятель Всехсвятскойцеркви на Михайловском кладбище протоиерей Алексей Катагощин (курсив наш – Н.Т.), настоятель Иоанно-Предтеченской церкви на Ивановском кладбище протоиерей Виктор Марсов. Через некоторое время всех, кроме Уфимцева и Сельменского, отпустили. Последние были увезены в неизвестном направлении(позже стало известно- в пермскую тюрьму). В этот период в Екатеринбургской епархии погибло не менее 45 священнослужителей[65]. В этот период, в Екатеринбурге, в Ипатьевском доме содержалась семья последнего российского императора Николая II.Поскольку заключенные не имели возможности посещать ни Вознесенскую церковь, ни Екатерининский собор, находившиеся неподалеку, священники последнего Иван Сторожев и Анатолий Меледин (служил во Всехсвятском Храме в 1903 году) при диаконе Василии Буйморове регулярно совершали требы. Монахини Ново-Тихвинского монастыря помогали продуктами, передавая их через охрану. В ночь с 16 на 17 июля царственные узники были казнены. Следующей ночью в Алапаевске жестокую казнь приняла великая княгиня Елизавета Федоровна.

    25 июля 1918 года казачий отряд полковника В.В. Кручинина и чехословацкий отряд полковника С. Н. Войцеховского захватили Екатеринбург и были радушно встречены горожанами. 4 августа состоялся парад освободителей, в ходе которого совершался благодарственный молебен и освящались воинские знамена. В августе-сентябре, находясь в поездках по епархии, владыка Григорий совершал панихиды по убиенному духовенству. 11 сентября в Шадринске состоялся «вечер скорби». Такие вечера вскоре получили широкое распространение. В своих показаниях советскому суду в 1922 году владыка Григорий говорил: «Вечера скорби устраивались с моего ведома и благословения … с чисто гуманной целью – оказать материальную помощь семьям убитых без всякого суда и следствия священнослужителей…Политических целей вечера скорби не преследовали…»[66]. Большевистские власти поставили в вину епископу и то, что он участвовал в торжественных встречах адмирала Колчака, посещавшего Екатеринбург в ноябре 1918 и в феврале 1919 года.

    1 октября 1918 года под председательством епископа состоялось епархиальное собрание, на котором избрали пятерых членов Епархиального совета, рассмотрев также вопросы содержания этого совета, Архиерейского дома и канцелярии. Обсуждалось и осуждалось самовольное закрытие прихожанами церковных штатов и насилие над членами причта. Был образован союз приходских советов Екатеринбургской епархии, главной целью которого определялась реализация постановлений Всероссийского Поместного Собора. Духовно-учебные заведения Екатеринбургской епархии постановлением собрания реформировались в общеобразовательные школы христианско-гуманитарного типа с наименованием их православными гимназиями. Духовное училище и семинария объединились в одно восьмиклассное духовное учебное заведение[67].

    В ноябре 1918 года владыка Григорий выезжал в Томск на совещание сибирских епископов и членов Собора сибирских епархий. Необходимость совещания была обусловлена отсутствием связи с Москвой и решением неотложных церковных вопросов, в частности, материального обеспечения духовенства. В ночь с 14 на 15 июля красные без боя вступили в Екатеринбург. Развивается целенаправленная политика гонений на Церковь. Большевистская власть энергично и последовательно реализовывает положения декрета 1918 года о свободе совести. В частности, циркуляром от 4 апреля 1920 г. Екатеринбургский губком обязывает уездные комитеты рассмотреть вопрос о закрытии Храмов и использования их для других нужд. В сентябре 1920 года начинается ликвидация Ново-Тихвинского и Верхотурского монастырей.