Стратегия Китая в Центральной Азии

Казахстан, Таджикистан, Киргизия, Узбекистан и Туркменистан – все эти центральноазиатские государства имеют много общего в своей культуре, языке, религии, истории с такими мусульманскими государствами как Пакистан, Иран, Турция. Поэтому после распада Советского Союза некоторые наблюдатели предсказывали, что именно Иран и Турция станут главными конкурентами России в этом регионе. Но как показали события, именно Китай вступил в борьбу за влияние в центральноазиатском регионе.

После обретения бывшими советскими республиками в Центральной Азии статуса независимых государств КНР незамедлительно заявила об их дипломатическом признании, начала развивать политические и торгово-экономические связи с ними. Наглядным показателем этого курса явился визит в 1994 году премьера Госсовета КНР Ли Пэна в Ташкент, где он сформулировал политику Пекина в отношении стран этого региона.

Во время своего визита в Ташкент премьер Госсовета Ли Пэн обозначил четыре основных направления развития связей с центрально-азиатскими странами: 1) у КНР и центрально-азиатских республик много общих интересов, которые могут стать основой дружественных отношений; 2) развитие сотрудничества КНР со странами Центральной Азии не направлено против третьих стран; 3) у Китая нет намерений конкурировать в этом регионе с Россией; 4) у КНР в Центральной Азии нет корыстных интересов, и она не угрожает центрально-азиатским государствам.

По мнению Ли Пэна “отношения между Китаем и странами Центральной Азии вступили в новый этап”. “Мы хотим, — продолжал он, — чтобы центрально-азиатские государства жили в согласии и развивали дружественные отношения со всеми странами, в том числе с Россией и другими странами СНГ”.

Китайские эксперты указывают, что Китай, придерживается шести основных установок при сотрудничестве с государствами Центральной Азии:

- исходить из принципов равноправия и учета взаимных интересов, вести дела в соответствии с экономическими закономерностями; взаимная доступность, выгода и создание благоприятных условий должны быть положены в основу экспортно-импортных операций; торговые сделки надлежит осуществлять в установленном порядке;

- следует всячески разнообразить формы сотрудничества. Бартерную торговлю необходимо постепенно переводить на расчеты в наличной валюте и совершенствовать систему банковских расчетов. Китай одобрительно относится к развитию экономического сотрудничества пяти стран Центральной Азии с его провинциями и городами;

- исходя из реальной обстановки, умело использовать местные сырьевые источники и преимущества местных материалов, их конкурентоспособность, выявлять потребности рынка, степень надежности партнера, возможности крупных предприятий;

- совершенствовать транспортные коммуникации, прокладывать новые “шелковые пути”, общими усилиями использовать на благо народов различных стран существующие транспортные коммуникации, связывающие Европейский и Азиатский материки;

- рассматривать незначительную ныне экономическую помощь Китая центрально-азиатским странам как проявление дружеских чувств;

- всемерно развивать приграничное сотрудничество с каждой из стран Центральной Азии и тем самым способствовать общему развитию.

Некоторые китайские исследователи более откровенно и развёрнуто пишут о китайской стратегии в этом регионе. Например, в статье сотрудника Шанхайского института международных исследований Ван Вэйчжоу говорится о том, что для Китая распад СССР и образование независимых Казахстана, Узбекистана, Киргизстана, Таджикистана, Туркменистана и Азербайджана является весьма благотворным, так как, во-первых, в результате этого существенно сократилось непосредственное территориально-пограничное соприкосновение Китая с Россией, а на 3700-километровой границе КНР с тремя новыми среднеазиатскими государствами образовался своего рода буфер, отделяющий КНР от России. Тем самым, подчеркивает Ван Вэйчжоу, уменьшается давление России и опосредствованно через нее влияние Запада на Китай. Во-вторых, возникающее противостояние России и среднеазиатских стран "выгодно Пекину, т.к. появляется возможность использовать противоречия между ними для развития отношений Китая с обеими сторонами". Такая ситуация выгодна Китаю, поскольку он в результате оказывается в лучших условиях безопасности и получает "хорошие условия для проникновения на рынки Средней и Западной Азии" и для ускорения реформ в Западном Китае (прежде всего в Синьцзяне).

Китайцами тщательно отслеживается положение в тех государствах, которые примыкают к территории КНР. Это Казахстан, Узбекистан, Киргизстан, Таджикистан и Туркменистан.

Исследователи отмечают, что в Средней Азии (исключая Таджикистан, раздираемый внутренними конфликтами) процесс становления независимости избежал болезненных политических потрясений. Позитивным фактором в КНР считают введение в ряде стран президентского правления, что облегчает реализацию политических решений.

Одновременно фиксируются и негативные для Китая факторы, связанные с независимостью этих стран, особенно подъем национализма в Средней Азии. Так, в Пекине с беспокойством было воспринято создание в 1992. г. "Всемирного казахского центра", председателем которого стал Н. Назарбаев и который ставит целью объединение всех казахов во всемирном масштабе. Подобные устремления для Китая, имеющего значительную казахскую прослойку в Синьцзяне и Внутренней Монголии (около 1 млн. человек), звучат в определенном смысле провокационно. В негативном свете интерпретируется в Китае и возникновение в Казахстане "Уйгурского международного союза", что воспринимается как определенная реанимация проблемы "Восточного Туркестана".

К числу негативных факторов, с точки зрения китайского правительства, относится усиление сепаратистских настроений в Синьцзян-Уйгурском автономном округе, Тибете, поэтому оно считает весьма важным "бдительность" властей в отношении подрывной деятельности антиправительственных сил. Шанхайские исследователи из института современных международных отношений Хэ Сицюань и Чэнь Миньшень указывают, что "все пять среднеазиатских государств взяли демократию и секуляризм в качестве принципов национального строительства и приняли особые меры против сил, представляющих угрозу их государственной и социальной стабильности". Отмечается, в частности, что во всех пяти странах религиозным партиям отказано в участии в политической жизни, фундаменталистские же организации вообще запрещены, а их лидеры были вынуждены уйти в подполье или оказались в эмиграции.

Пекин добился от Казахстана гарантий о невмешательстве во внутренние дела КНР в части, касающейся возможной поддержки сепаратизма. Большую роль в позитивном развитии двусторонних отношений сыграло недвусмысленное заявление Н.Назарбаева в ходе его визита в октябре 1993г. о неприятии Казахстаном сепаратизма и исламского фундаментализма, а также о принципиальной позиции Казахстана в отношении принадлежности Китаю острова Тайвань. Это было воспринято в Пекине как подлинная заинтересованность в развитии сотрудничества. В 1994 году вновь обострившаяся внутриполитическая ситуация в Синьцзяне, вынесла в повестку дня отношений Китая с государствами Центральной Азии еще одну сложную проблему - проблему этнического сепаратизма. Для Пекина, справедливо усмотревшего в этой тенденции зримую угрозу национальной безопасности, было крайне важно получить надежные гарантии со стороны Центрально-азиатских государств, в первую очередь Казахстана, о невмешательстве во внутренние дела КНР В 1994 году в Синьцзяне обострилась внутриполитическая ситуация, которая была связана с активизацией деятельности “Фронта освобождения Восточного Туркестана”, что повлекло за собой казахстанско-китайскую встречу в верхах. Она состоялась в сентябре 1995 года. Стороны заявили полное совпадение позиций в отношении Тайваня, национального сепаратизма. Н. Назарбаев заявил, что в Казахстане придают очень большое значение добрососедским взаимоотношениям с Китаем. Столь же настороженно отнеслись в Китае к проявлениям амбиций Узбекистана стать центром "Среднеазиатского сообщества", что также ассоциируется там с идеей "Восточного Туркестана" и с носителями пантюркизма, бежавшими из Синьцзяна и обосновавшимися в Турции. Пантюркизм, как подчеркивает Ван Вэйчжоу, стоит в одном ряду по своей вредоносности с исламским фундаментализмом и крайним национализмом. В связи с этим в КНР с одобрением восприняли заявление Нурсултана Назарбаева, сделанное им в Стамбуле в 1993 году на Совещании глав государств Центральной Азии. В нем говорилось о неприемлемости создания “тюркского союза”, а также других союзов, имеющих под собой религиозную или этническую основу.

Китай не может не беспокоить активизация стран Запада, НАТО в республиках бывшего СССР, примыкающих к Китаю. Пекин заинтересован в создании около своих северо-западных границ (Синьцзяна) буферной зоны, заслона на пути продвижения НАТО к Китаю, на пути распространения исламского экстремизма.

Ещё в 1996 году “Жэньмин жибао” писала об оживлении интереса на Западе к теме расширения НАТО на Восток, о том, что США предприняли попытку дотянуться до стран СНГ, решил отменить эмбарго на военные поставки в Грузию, Казахстан, Киргизию, Молдавию, Туркменистана, Узбекистан.

Весной 2000 года “Би-би-си” в связи с визитами в Казахстан, Узбекистан, Казахстан госсекретаря США М. Олбрайт, директора ЦРУ Тенета, руководителя ФБР США Фри открыто говорила о целях США в Среднеазиатском регионе: “нефть, желание не допустить восстановления “имперских амбиций” России в Средней Азии, обеспечение “геостратегических интересов США”. Пекин проявляет серьёзное беспокойство по поводу этого смещения военно-стратегического давления НАТО в направлении границ Китая.