Владимир Александрович Розенберг

Основная проблема возникновения прав на интеллектуальную собственность отразилась, конечно, и на научной собственности, которую стремились поставить на материально-правовое основание. Акт опубликования научного открытия хотели считать моментом рождения права ученого на объект научной собственности. Главным же основанием к такому именно решению вопроса считали затруднительность для ученых делать заявки, что претило бы их достоинству и морали. Конечно, возникновение права без хлопот, усилий, расходов весьма удобно для ученых, но оно совершенно неудовлетворительно, если с этим связаны материальные притязания к третьим лицам и их обязанности по отношению к ученым.

Рождение права обеспечивает за ученым дату приоритета на сделанное им открытие. Это база для возможных его споров с другими лицами, кои присваивают себе честь данного открытия, но право в отношении применителей возникает лишь с момента заявки.

Разделив эти два момента, проект отмечает, что предшествующее обнародование автором открытия не влечет для него никаких убыточных последствий.

Эклектический характер "нового" права выступает здесь ясно. Его новизна состоит в комбинировании старых, давно существующих элементов. Возникновение права заимствовано из авторского права, а признание - из патентного. Но это последнее считает необходимым условием заявки новизну заявляемого изобретения: что до заявки обнародовано, то не ново и не может быть предметом заявки. А в научной собственности наоборот - заявка возможна и в отношении того, что ново, и того, что уже в патентном смысле потеряло новизну, т.е. было обнародовано.

Что это за заявка? В области интеллектуальной собственности известны два типа заявок, имеющих весьма разное юридическое значение, - заявка конструктивная и заявка декларативная, а существующие законы о патентах на изобретения, о фабричных моделях и рисунках, о праве на товарные знаки дают живые и конкретные примеры всяких правовых типов заявок.

И по этому вопросу конвенция не содержит прямого ответа, а в протоколе обсуждения значится, что все подробности будут установлены "инструкцией по исполнению правил конвенции". А между тем эти подробности таковы, что если их уточнить, то, может быть, и от самого принципа ничего не останется. тогда, в сущности, падают все ограничительные признаки, упомянутые в ст.1, 2 и 3 конвенции. Тогда вопрос заявки сводится только к желанию ученого ее сделать, ибо заявить можно любое открытие, так сказать "на всякий случай", не откроется ли где впоследствии применение коммерческого значения.

Такое трактование заявки тем допустимо, что, по-видимому, заявка имеет, по мысли авторов проекта, лишь регистрационное (декларативное) значение и "международный организм" ни в проверку, ни в оценку заявления не входит.

Таким образом, неопределенность редакции конвенции не дает возможности определить характер заявки: при ограничительном и строгом толковании (например, конститутивная заявка) - это есть мелкое сито, через которое пройдут немногие избранные, при широком - это фиктивное и ненужное заграждение, проход через которое открыт всякому желающему. Но во всех одинаково случаях заявка в одном пункте земного шара для всех государств приводит, несомненно, к денежным и иным трудностям, могущим остановить многих ученых. Претендовать на вознаграждение будут не достойнейшие, а наиболее приспособляющиеся к практической жизни ученые.

Хотя заявка может свести на нет всю охрану материальных интересов ученых, она все же необходима. Без нее другая сторона - промышленники - была бы поставлена в совершенно невыносимое положение [HTTP://library. by].

Иное дело научная собственность. Если бы права ученых получили признание в законе, то при всяком патенте и даже во внепатентном производстве появился бы придаток, который, тривиально выражаясь, представлял бы "кота в мешке".

Из содержания опубликованных заявок ученых нельзя с определенностью и наперед сказать, какой патент может оказаться применением открытия, сделанного в течение предшествующих 30 лет и в каком именно производстве неведомый заранее ученый усмотрит использование своей научной идеи. Поэтому, платя за патент, никогда нельзя будет быть уверенным, что не понадобятся дополнительные расходы по уплате вознаграждения одному или нескольким ученым и, ставя у себя на фабрике какое-либо производство, учесть, наверное, себестоимость продукта. Промышленник всегда окажется под угрозой, что кто-то с него что-то будет просить, с кем-то нужно будет вести переговоры, с кем-то спорить, с кем-то судиться. Сторонники научной собственности всегда утешают, что поборы в пользу ученых будут самыми скромными и необременительными для фабрикантов, но они забывают, что все эти обязательные переговоры, а может, и процессы с имеющими право на вознаграждение учеными и с теми, кому это только кажется, принудительное участие в спорах между получившими вознаграждение учеными и теми, кто их права оспаривают, требуют много времени, забот и просто прямых расходов. А труд, заботы и время делового человека тоже деньги - times is money (время - деньги. - Ред.). Требование заявки открытий немного умеряет волну претензий, но не уничтожает той неопределенности и не учитываемое вперед расходов производства, которые несет с собой научная собственность. А эта неопределенность и не учитываемость и есть главное зло для промышленности.

Чем дальше углубляться в изучение проектируемого института, тем трудности в ею осуществлении не уменьшаются, а, наоборот, растут. То, что кажется па первый взгляд осуществимым, при ближайшем соприкосновении оказывается тем локтем, которого, по народной пословице, никак укусить нельзя. Цель, которую себе ставят сторонники индивидуального права ученого па объекты научной собственности, представляется бесспорной по своей идее и благородной по мотивам, которые ее породили, по осуществление этой цели привычными приемами создания соответственных правовых норм терпит явную неудачу.

Правовые задачи могут быть разрешаемы двумя способами: или путем создания общей нормы закона, или путем разрешения каждого данного случая, пока не накопится материал для дедукции, для создания общего правила поведения. При этом втором способе возникающие жизненные казусы разрешаются судом по правовому убеждению, по правовому чувству и подводятся путем широкого толкования под какие-либо принципы нрава, существующие и каждой национальной системе нрав.

Первый путь свойствен почти всем пародам нашего времени, и теперешнее развитие право совершается почти исключительно при помощи врастания нового законодательного материала и уже существующую правовую систему. Второй путь - развития римского права через преторский эдикт - находит себе применение теперь в ("rules" правилах. - Ред.), англо-американских судей.

Для промышленников это наилучшее разрешение вопроса. При поголовном обложении всех промышленных предприятий тягость его экономически ничтожна, а психологически незаметна, когда этот сбор составит одно из слагаемых в общей сумме причитающихся с фабриканта прямых налогов. Зато никаких неожиданностей, никаких ожиданий, никаких не учитываемых вперед расходов. Никакой потери времени на переговоры, на адвокатов и судебные процессы. За все это всякий промышленник с удовольствием дает маленький выкуп [HTTP://gallery. economicus.ru].

Литература

1. HTTP://gallery. economicus.ru <HTTP://gallery.economicus.ru>;

2. Прокопович С.Н. Опыт исчисления народного дохода // Труды Императорского Вольного экономического общества, 1906;

. Прокопович С.Н. Десять лет опыта // Русский экономический сборник. - Прага, 1927;

. Прокопович С.Н. Новая экономическая политика // Экономический вестник. - 1923;

. Аникин В.А. 'Путь исканий'/ М., 1990;

. Преображенский Е.А. Основной закон социалистического накопления. - Вестник Коммунистической Академии, 1924;

. Трифонов В.А. Пути развития хозяйства советской системы. - Вестник промышленности, торговли и транспорта, 1925;

. HTTP://library. by;

. Исупов К., Савкин И. Русская философия собственности (XVII-XX вв.). - СПб.: СП "Ганза", 1993.