НАКАНУНЕ ВЕЛИКИХ СОБЫТИЙ

Пришедший на ремонт в Петроград крейсер оказался в центре развивающихся революционных событий. Осенью 1916 г. революционная борьба в стране пошла на подъем. Война поставила Россию на грань катастрофы. Измотанная, обескровленная и плохо вооруженная армия несла огромные потери и терпела поражение за поражением. Наступал голод. Не хватало хлеба, мяса, керосина, предметов первой необходимости. Повсеместно развивалась спекуляция. Народ вставал на борьбу против тягот войны, за свержение царизма.

Подпольной революционной работой на Балтийском флоте, после разгрома Главного судового коллектива РСДРП (б), во главе которого стояли И. Д. Сладков, Т. И. Ульянцев, Ф. С. Кузнецов-Ломакин, Н. А. Ховрин и В. М. Марусев, руководил Главный коллектив кронштадтской военной организации РСДРП (б). На кораблях и в береговых командах распространялись листовки и брошюры, разоблачавшие преступную политику самодержавия и содержавшие призывы готовиться вместе с рабочими к решительной борьбе.

Круто менялась обстановка и на крейсере «Аврора». Нельзя однозначно сказать, что на корабле велась активная революционная работа. Это объяснялось особыми обстоятельствами, в которых он находился до 1914 г. Долгие годы крейсер провел в заграничных плаваниях и был в значительной степени изолирован от революционной работы, которая велась на других кораблях флота. Кроме того, сказывался и строгий отбор личного состава под контролем жандармских властей, негласно продолжавшийся и на самом крейсере. На «Авроре» в 1916 г. старослужащие составляли большой процент. Были даже такие, кто служил на ней по 15 лет и участвовал еще в походе 2-й Тихоокеанской эскадры.

Командир крейсера М. И. Никольский в своем рапорте от 7 июля 1916 г. на имя начальника 2-й бригады крейсеров писал: «...в то время, когда на других кораблях бригады имели место или массовые аресты по политическим делам, или аресты и обыски с результатами по постановлению жандармских властей, или массовые демонстративные заявления претензий, или недовольство пищей,— на «Авроре» не было ничего подобного, кроме безрезультатного обыска по указанию жандармских властей,— ни одной демонстративной претензии, ни одного случая недовольства пищей» ²²⁵. Это, однако, не говорит об отсутствии на крейсере подпольной революционной работы. Потому она и называлась подпольной, что о ней не должны были знать официальные власти.

Активный авроровский революционер П. И. Курков в своих воспоминаниях упоминает доклад начальника Кронштадтского жандармского управления от 30 декабря 1915 г., в котором прямо говорится о существовании на ряде кораблей, в том числе и на «Авроре», партийных коллективов, задача которых — развивать организацию и подготовить матросов к солидному выступлению всего флота по заключении мира ²²⁶. Наверное, Никольский знал об этом докладе и понимал, что существуют контакты между матросами разных кораблей, и это может привести к активизации революционной деятельности и на «Авроре». Поэтому в том же рапорте, говоря о предстоящем долгосрочном ремонте в Петрограде, он высказал опасение, что «команда, до сих пор не поддававшаяся преступной агитации, поддастся ей и, как это часто бывает, перейдет в другую крайность — благодаря своей сплоченности из самой надежной во время войны станет самой ненадежной. Почва для этого самая благоприятная — долгая стоянка в Петрограде у завода». ²²⁷ Это предсказание командира полностью оправдалось.

Поскольку команда «Авроры» принимала самое непосредственное участие в ремонтных работах, особенно матросы и унтер-офицеры механической части, которые в большинстве еще до военной службы имели рабочие специальности, их можно было видеть на рабочих местах во многих цехах и мастерских Адмиралтейского и Франко-Русского заводов. Тесный контакт с революционно настроенными рабочими помогал проникновению революционных идей на «Аврору». Способствовали этому и все усиливающиеся требования жесткой дисциплины, которую насаждали командир крейсера М. И. Никольский и назначенный на корабль в январе 1917 г. старший офицер старший лейтенант П. П. Огранович.

Эти два человека своей бескомпромиссной требовательностью и бестактным отношением ко всем категориям личного состава очень скоро восстановили против себя не только команду, но и офицеров. Матросы называли Никольского между собой «Виреном», дав ему в прозвище ненавистную всем фамилию главного командира Кронштадтского порта адмирала Р. Н. Вирена, славившегося жестокостью и мелочной придирчивостью. Офицеры же, по воспоминаниям Л. А. Поленова, служившего в те годы мичманом на крейсере, свое отношение к командиру выражали тем, что держались с ним строго официально и ни разу не пригласили его в кают-компанию. ²²⁸«Особенно сильно обострились у всех отношения со старшим лейтенантом Ограновичем, сумевшим за полтора месяца своего старшего офицерства вселить искреннюю ненависть команде крейсера, команде, считавшейся одной из лучших в Балтийском флоте»,— так характеризовал П. П. Ограновича офицер «Авроры» инженер-механик лейтенант А. И. Угрюмов. ²²⁹ Об ужесточении режима и внутреннего распорядка на крейсере свидетельствует резолюция командира корабля от 15 января на одном из рапортов старшего офицера: «1) Установить тщательный осмотр всех запертых помещений... 2) Пулеметы убрать в погреба и там ежедневно проверять их исправность и докладывать артиллерийскому офицеру». Этой же резолюцией он ввел ограничения и в сходе команды на берег. ²³⁰

В столице было неспокойно. 23 февраля, в международный день работниц, на улицы Петрограда вышли тысячи женщин, протестовавших против кровавой войны, нужды и лишений. Бастовали рабочие многих заводов и фабрик. Команда «Авроры» жадно впитывала эти сведения, которые получала в цехах завода. 26—27 февраля трудящиеся Петрограда вышли на улицы под большевистскими лозунгами: «Все под красные знамена революции!», «Долой войну!», «Вся помещичья земля — крестьянам!», «Долой царскую монархию!» и др. Забастовка переросла во всеобщую, а последняя — в вооруженное восстание.

Команда крейсера, лишенная по приказанию начальника гарнизона увольнения в город, ловила малейшие слухи о событиях в столице. Командование корабля приняло контрмеры: усилили караул, на заводскую электростанцию назначили электриков с корабля, к телефонам поставили дежурными строевых унтер-офицеров. Сам же завод охранялся караулом запасного батальона лейб-гвардии Кексгольмского полка под командованием прапорщика Г. М. Литвинова. В городе слышалась стрельба, видны были пожары.

Ранним вечером 27 февраля патруль от караула, охранявший завод, привел на «Аврору» трех задержанных кексгольмцами агитаторов — двух военных и одного штатского. По разрешению командира крейсера они были помещены в корабельном карцере. Вскоре об агитаторах стало известно всему экипажу. Содержание арестованных на корабле вызвало недовольство не только команды, но и офицеров, о чем и было доведено до сведения командира. Чтобы предотвратить назревавший конфликт, Никольский отменил свое распоряжение, несмотря на внутреннее несогласие. В момент, когда конвой кексгольмцев с арестованными сходил с корабля, собравшаяся на верхней палубе команда криками «Ура!», «Браво!», «Освободить!» приветствовала агитаторов и свою небольшую победу. Находившийся на шканцах у сходни Никольский приказал команде прекратить крики и разойтись, но его никто не послушался. И тут раздались выстрелы. В команду из пистолетов стреляли командир и старший офицер. Выстрелами Никольского (он стрелял одновременно из двух револьверов) и Ограновича были ранены трое матросов: двое легко и один смертельно — Порфирий Осипенко ²³¹. Палуба опустела.

Через некоторое время на корабле был сыгран «Большой сбор», и команда выстроена на верхней палубе поротно. После проверки командир обошел все роты, говоря, «что мы опозорили корабль, что это легло пятном на него, и грозил всякими бедами на наши головы. Команду распустили, усилили караул до тридцати человек, офицеры ходили по палубам и требовали, чтобы все немедленно ложились спать. Настроение команды было нервное, неудовлетворенное, хотелось какого-то конца. Среди некоторых матросов высказывалось мнение о том, чтобы выключить свет (а он подавался с берега) и убить командира и других»,— вспоминал П. И. Курков. ²³²

Ночь на крейсере прошла в томительном ожидании. Утром 28 февраля после развода на работы к «Авроре» подошла огромная толпа рабочих и работниц завода, которые направлялись на демонстрацию с красными флагами, стягами и плакатами. От них на крейсере стало известно о совершившейся революции. Громкое «Ура!» огласило корабль. Матросы бросились к оружию. На гафеле крейсера был поднят красный флаг из сигнального комплекта. В это же время матросы вместе с рабочими, которые уже знали о событиях предшествующего дня, вывели на стенку завода командира корабля и старшего офицера. Никольскому предложили нести красный флаг, он отказался и был убит выстрелом из винтовки, а Огранович ранен ударом штыка в шею. ²³³ На корабле избили ненавистного команде кочегарного кондуктора Ордина. Матросы «Авроры» с оружием в руках влились в колонну рабочих завода, чтобы принять участие в революционных событиях, происходивших в Петрограде. Примеру «Авроры» последовали команды других кораблей и морских частей, находившихся в столице.

МЕЖДУ ДВУХ РЕВОЛЮЦИЙ

1 марта был опубликован Приказ № 1 Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Этот документ объявлял о введении выборных комитетов в воинских частях и на кораблях, о выборе представителей в Совет рабочих и солдатских депутатов, о подчинении войск только Совету и устанавливал ряд демократических прав для солдат и матросов ²³⁴.

В этот же день на «Авроре» было проведено собрание всего экипажа, избравшего на основании равного, прямого, тайного голосования судовой комитет, председателем которого стал артиллерийский унтер-офицер Я. В. Федянин. Тогда же были проведены и выборы командного состава. Командиром корабля был избран старший минный офицер крейсера лейтенант Н. К. Никонов, а старшим офицером — старший штурманский офицер лейтенант Н. А. Эриксон. Были также рассмотрены и утверждены офицеры корабля, исполнявшие должности старших специалистов, ревизора и командиров рот.

Судовой комитет «Авроры» был первым на Балтике и вообще на флоте в 1917 г. В его составе два человека сочувствовали большевикам, а один из них, Д. Е. Бахмурцев, вскоре вступил в РСДРП (б), остальные же придерживались меньшевистско-эсеровских взглядов. Результаты выборов депутатов в Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов также показали, что влияние большевиков на корабле в то время было еще слабо: из четырех избранных трое были эсерами и один беспартийным.

Победа февральской революции способствовала росту политической активности матросов «Авроры». Почти ежедневно на церковной палубе проводились митинги и собрания. Самыми актуальными были вопросы войны и мира, земельный вопрос, отношение к Временному правительству и Петросовету, демократизация армии и флота. Судовым комитетом был вынесен целый ряд резолюций, связанных с организацией службы и укреплением дисциплины: о порядке выдачи оружия, об участии матросов в судах в равном числе с офицерами, о запрещении на корабле карточной игры и др. ²³⁵ Несмотря на то, что авроровцы активно участвовали в политической жизни не только на корабле, но и вне его, это не сказалось отрицательно на корабельном распорядке и продолжении ремонта. «Работу продолжают, офицеры все на местах, никаких стеснений им не делается. Все оставлено в их распоряжении. Так это было на «Авроре» все время; матросы не предавались чувству мести и, если офицеры работали и не шли против команды в отношении политических убеждении, а требовали порядка службы и работы на корабле, то судовом комитет и команда всегда им помогали. Не было неувязок в этой части»,— писал П. И. Курков. ²³⁶

Здесь уместно оценить отношение офицеров «Авроры» к происходящим событиям. Можно считать, что монархистов среди них не было. Об этом свидетельствуют результаты тайного голосования, проведенного 3 апреля в кают-компании крейсера по запросу Исполнительного Комитета Советов офицерских депутатов Петрограда о форме правления в России. Было принято единогласное решение, что такой формой правления является демократическая республика ²³⁷. Слишком скомпрометировало себя царское правительство. Сказывались и отголоски поражения в русско-японской войне, двуличная и жестокая политика в годы первой русской революции, поражения в ходе настоящей войны, усиливающаяся разруха, распутинщина и др. Временное правительство не смогло кардинально изменить положение в стране. Поэтому и к нему офицеры «Авроры», по воспоминаниям контрадмирала Л. А. Демина, бывшего офицера «Авроры», были настроены неблагожелательно ²³⁸. Дать же правильную оценку всему происходившему офицеры, в силу того, что они недостаточно разбирались в политике, просто не могли.

«Сказывалось любопытное свойство дореволюционного русского офицерства,— писал М. Д. Бонч-Бруевич.— ...Нельзя было считать себя культурным человеком, не зная, например, модных течений поэзии или не посмотрев нашумевшей премьеры. Но это не мешало любому из нас, считавших себя высокообразованными людьми, иметь самое смутное представление о программных и тактических разногласиях в партии социал-демократов и даже не представлять себе толком, каким на самом деле является В. И. Ленин». ²³⁹ Авроровских офицеров тоже волновали не столько события, происходившие внутри страны, сколько вести из действующего флота. Все с нетерпением ждали скорого окончания ремонта, чтобы принять участие в боевых операциях. Но то, что офицеры крейсера добросовестно выполняли свой долг и на «Авроре» не возникало конфликтов между ними и судовым комитетом, а корабль являл собой хорошо организованную боевую единицу, в целом говорит в пользу офицеров. А если заглянуть вперед и учесть, что большинство из них продолжили службу на флоте как во время гражданской войны, так и в последующие годы, то это характеризует их как людей преданных своей Родине и своему народу.

Развернули работу на крейсере и большевики партийного комитета 2-го городского района, в состав которого входила «Аврора». На корабле с докладами выступали видные большевистские пропаганидсты — М. И. Калинин, В. Володарский, Б. П. Позерн и др. Они помогали матросам разобраться в сложной политической обстановке, разоблачали предательство соглашательских партий. Была установлена тесная связь с Военной организацией большевиков, которая подчинялась Центральному Комитету и Петроградскому Комитету РСДРП (б). В конце марта — начале апреля Комитет РСДРП (б) 2-го городского района принял в ряды партии старшего машинного унтер-офицера П. И. Куркова, машинного унтер-офицера А. Н. Златогорского, машиниста 1 статьи А. В. Белышева и др.

Выдающуюся роль в активизации революционного движения среди матросов сыграли большевистские газеты «Правда», «Солдатская правда» и др. 1 апреля «Правда» опубликовала резолюцию моряков крейсера, разоблачавшую клевету буржуазной прессы в отношении пролетариата. «Команда «Авроры»,— говорилось в ней,— вполне доверяет рабочему в деле борьбы за народовластие, будучи уверена, что рабочие в столь тяжелое для страны время окажутся на высоте гражданского долга в борьбе за свободу и землю. Рабочий класс всегда может рассчитывать на поддержку революционного флота в борьбе с врагами внутри и извне». ²⁴⁰Неизгладимое впечатление на команду крейсера произвели выступления В. И. Ленина. Моряки дважды слушали вождя — 8 мая в Морском корпусе, в огромном помещении столового зала (в настоящее время — Зал Революции в ВВМУ им. Фрунзе) на общегородском собрании Петроградской организации РСДРП (б) и 12 мая на митинге рабочих Адмиралтейского, Франко-Русского и других заводов района.

После этих встреч многие матросы порвали с партиями эсеров, меньшевиков, анархистов и других и вступили в партию большевиков. В июне корабельная ячейка РСДРП (б), которую возглавляли П. И. Курков и А. Н. Златогорский, насчитывала уже 42 человека. Авторитет большевиков возрастал с каждым днем. В переизбранный в июне судовой комитет (в составе восьми человек) вошли два большевика — П. И. Курков и машинный содержатель Я. П. Фатеев, от офицеров крейсера вошел мичман П. П. Соколов. 13 июня в состав Петроградского Совета были избраны четыре новых депутата, большевиков представляли А. Н. Златогорский и П. И. Курков. Членом Центробалта (Центрального Комитета Балтийского флота) первого созыва, которым руководили большевики во главе с П. Е. Дыбенко, был избран большевик А. В. Белышев.

4 июля матросы «Авроры» участвовали в демонстрации. В колонне авроровцев были и офицеры корабля мичмана А. К. Плансон и П. П. Соколов. Моряки крейсера вместе с прибывшими из Кронштадта матросами направились на Петроградскую сторону к бывшему дворцу балерины Кшесинской, где помещался в то время ЦК РСДРП (б). С балкона дворца демонстрантов — рабочих и работниц Петрограда, солдат и матросов — приветствовали В. И. Ленин, Я. М. Свердлов, А. В. Луначарский. «От дворца Кшесинской, через Троицкий мост (ныне Кировский — Л. П.) и Марсово поле вышли на Садовую. Но едва поравнялись с углом Невского, как раздались выстрелы». ²⁴¹ После расстрела мирной демонстрации Временное правительство перешло к репрессиям. На крейсере «Аврора» начала работать следственная комиссия. В результате следствия на корабле было арестовано семь активных матросов, среди них и руководители большевиков П. И. Курков и А. Н. Златогорский. Более месяца провели они в камерах петербургской тюрьмы «Кресты», пока их не выпустили на поруки команды и командира.

В дни корниловского мятежа, в конце августа, следуя ленинской тактике — предотвратить слияние Временного правительства с генералом Корниловым, партия большевиков призвала трудящихся выступить против мятежников. Сводная рота авроровцев по решению Центрофлота, чтобы исключить возможность контрреволюционного выступления монархически настроенных юнкеров, охранявших Зимний дворец, сменила их и в течение трех критических дней несла караул во дворце. Караул авроровцев возглавляли офицеры крейсера инженер-механик лейтенант A. Т. Буянов и командир сводной роты мичман Л. А. Поленов.