Стоит также отметить, что на протяжении всего повествования в этом блоке ключевым словом, характеризующим действия Ильи, является слово «наблюдает»

6. Бесконечный зимний вечер.

· Идеалы няни (сказки, Милитриса Кирбитьевна).

· Реакция Илюши (восторг, трепет – на добрые сказки; ужас – на «страшилки»).

· Рассказы о богатырях.

Ключевые слова и фразы: «неведомая сторона», «чудеса», «ни с того ни с сего», «ребенок жадно впивается в рассказ», «сказка смешалась с жизнью», «нет забот и печалей», «суеверия», «боязнь и тоска засели в голове ребенка надолго», «в Обломовке верили всему», «сказка господствует и над детьми, и над взрослыми».

7. Илюше 13-14 лет.

· Начало обучения (ключевые слова: «слезы», «вопли», «капризы», «первобытная лень»).

· Размышления повествователя о том, что дитя с детства все впитывает и уже, может быть, поздно что-то исправлять.

· Описание праздников, календарно-обрядовых традиций в семье (ключевые слова и фразы: «жизнь в обломовке – идеал покоя и бездействия», «неприятные случайности: болезни, убытки, ссоры, труд», «ничего не нужно», «коренные и неизбежные события», «обычная апатия», главная задача – «чтобы дитя было всегда весело и кушало много».

8. Изображение «несчастий» обломовцев: бытовые заботы (обрушение галереи, упавший плетень, разрушившийся мостик).

9. Темная гостиная в доме, зима, длинный вечер.

· Отношение обломовцев к деньгам (скупость).

· Молчание как способ «общения» (вернее, отсутствие этого самого общения»)

10. События в жизненном круге обломовцев (гости, угар, однократное нежданное письмо).

11. Отношение к чтению в семье.

12. Обучение Ильи (более подробный рассказ).

13. Финал сна: образ «бесёнка», окончательный «захват» Ильи.

 

Символичным можно считать образ оврага – он появляется в этой главе многократно. Символизирует что-то неведомое, неизведанное, сакральное. Кроме того, овраг можно считать символом самопознания, погружения в самого себя – избегая походов к оврагу и даже панически боясь этого места, обломовцы тем самым показывают свое нежелание саморазвиваться.

Из других символов можно отметить запах полыни (горький, специфический; дикорастущее растение, не требующее ухода человека, ассоциация с сорняком) и сирени (нежный аромат и цвет, культурное растение, свежесть, весна). Сирень и полынь появятся и в последующих главах романа (сирень становится символом отношений Обломова и Ольги: сирень и полынь растут на кладбище, где похоронен Обломов).

Символичными можно считать также такие физиологические состояния обломовцев, как жажда и угар. Жажда, которую они испытывают после сытного обеда и дневного сна, символизирует не осознаваемую ими духовную жажду. Они пытаются утолить жажду физическую (виновниками которой стали они сами), однако им ничего не помогает, потому что на самом деле они испытывают дефицит духовной «влаги», которой, опять-таки, лишают себя добровольно. Угар, в свою очередь (тоже спровоцированный самими жителями Обломовки: от скупости они рано закрывали все печные заслонки), символизирует нехватку кислорода, который, как и вода, является необходимой частью полноценной и здоровой жизни.

Ведущими приёмами в «Сне» являются, безусловно, ирония и антитеза. Причем наблюдается интересная закономерность: в начале антитеза встречается очень часто (например, противопоставляются реальные картины природы и пейзажи, не существующие в Обломовке; постоянно противопопоставляется поведение Ильи, его желание бежать, двигаться, и реакция домочадцев, запрещающих ему делать это), а затем, по ходу повествования, этот приём идёт на убыль. Думается, это не случайно: запреты постепенно подавляют в Илье стремление к активной жизни, начинается не противопоставление, а СОпоставление (обратите внимание на союзы: все смеются – и Илюша хохочет, все спят – и Илюша тоже спит), закольцовка: образ жизни обломовцев превращается в норму для самого Обломова.

Ирония, в свою очередь, от начала к финалу «Сна», напротив, набирает обороты. В начале главы это, скорее, добродушный юмор (как, например, при описании покосившихся избушек). Пейзаж полон умиления, «уютности», тепла, поэтому никаких колких иронических высказываний здесь быть не может. При изображении мировоззрения обломовцев (они знали, что за Обломовкой, «в восьмидесяти верстах есть «губерния», подальше – Саратов или Нижний; слыхали, что есть Москва и Питер, что за Питером живут французы или немцы, а далее уже начинался для них, как для древних, темный мир, неизвестные страны, населенные чудовищами, людьми о двух головах, великанами; там следовал мрак – и, наконец, все оканчивалось той рыбой, которая держит на себе землю») ирония становится более яркой, очевидной. А в финале, когда Илюшу, убежавшего поиграть в снежки, захватили, укутали у тулупы, шубы, одеяла и потом отпаивали чаем и три дня держали в постели, ирония становится более колкой и обретает сатирические нотки.

Как видно из этой главы, Илюша, воспитанный на сказках няни (весьма далёких от традиционной русской народной волшебной сказки, где испытания героя являются необходимым элементом) и запуганный няниными былинами, просто не имел шанса вырасти человеком деятельным и решительным. Жажда познания уничтожалась в нем домочадцами, которые сами не стремились к развитию. Стремление к движению перекрывалось многочисленными запретами. Ребенку оставалось только «наблюдать» и «впитывать» в себя принятый в Обломовке уклад. Во всех его положительных и отрицательных аспектах, которые в сумме своей и есть характерные черты «обломовщины».

Отрицательные стороны «обломовщины»:

- лень

- апатия

- ограниченность, граничащая с первобытным мышлением

- отсутствие стремления к развитию

- отсутствие высоких идеалов

- самозамкнутость и цикличность (сегодня, как вчера; завтра как сегодня)

- закоснелость

- скупость

- нерациональность

Положительные стороны уклада обломовцев:

- добродушие, беззлобность

- безграничная любовь (так как ее понимают обломовцы) к ребенку, умение принимать его таким, какой он есть

- наличие семейных традиций (то, какие именно это традиции – другой вопрос)

- отсутствие ропота на жизнь, недовольства, жалоб.

 

Ответ на вопрос, отождествлять ли Обломова и «обломовщину», после анализа этой главы уже не так однозначен. Обломов, по сравнению с другими обитателями Обломовки, личность куда более богатая, многомерная, переросшая обломовцев и «обломовщину». Он любит размышлять (практически весь процесс его лежания на диване связан с размышлениями) – следовательно, его неподвижность только физическая, потому как в духовно-нравственном плане он постоянно находится в движении (вспомним его пылкий монолог с Пенкиным по поводу литературы «нового направления», его глубокомысленные разговоры со Штольцем, Ольгой). Он внутренне готов двигаться, но не может найти ответа на вопрос «зачем». Сам факт поиска ответа на этот вопрос сближает его с такими литературными персонажами, как Онегин и Печорин («лишние» люди).

Главным в романе стал вопрос о том, что сгубило его героя, наделенного от природы «пылкой головой, гуманным сердцем», не чуждой «высоких помыслов» и «всеобщих человеческих скорбей» душой, и почему ни дружба, ни любовь не смогли победить его жизненную апатию, приведшую Обломова в конце концов на Выборгскую сторону Петербурга – столичную Обломовку, где он окончательно погружается в духовный, а в итоге и вечный сон.

На первый взгляд объяснение характера и дальнейшего поведения Ильи Ильича заключено в воспитании и дворянско-помещичьих понятиях героя, с которыми читатель знакомится в «Сне Обломова». Однако далее появляется новая трактовка: в разговоре со Штольцем Обломов говорит о том, что жизнь его началась с угасания: «Начал гаснуть я над писание бумаг в канцелярии; гаснул потом, вычитывая в книгах истины, с которыми не знал, что делать в жизни, гаснул в с приятелями, слушая толки, сплетни, передразниванье, злую и холодную болтовню, пустоту…» По словам Обломова, в течение его 12-летней жизни в Петербурге в его душе был «заперт свет, который искал выхода, но только жег свою тюрьму, не вырвался на волю и угас». Основная тяжесть вины за неподвижность и бездеятельность героя теперь, таким образом, перекладывается с самого героя на бездуховное общество (это еще одно сближение Обломова с «лишними» людьми).

"Что же такое обломовщина"? Обломовщина - это нежелание, невозможность и неспособность стремления к идеалу: подмена недостижимого идеала вполне осуществимой идиллией, означающая подмену внутреннего - внешним, сути - видимостью, высокой поэзии духа - прозой реального существования.

Понять тайну "Обломова" - значит во многом постичь тайну человеческого существования. По мнению одного из исследователей, "Обломов" "был суровым предостережением культуре, которого не осознали современники, отнеся проблемы романа к ушедшему или уже уходящему времени. Должно было пройти более ста лет, должно было пережить революцию, гражданскую войну, сталинский террор, десятилетия застоя и неподвижности, чтобы культурологическая актуальность великого романа стала очевидной" [Кантор В. Долгий навык ко сну: Размышления о романе И.А. Гончарова "Обломов" / Вопросы литературы. 1989. № 1. С.185].

Возможность преодоления обломовщины, очевидно, виделась И.А. Гончарову в будущем: сын Обломова, Андрей Ильич, отданный на воспитание Ольге Ильинской и Штольцу, должен был соединить в себе доброту и "голубиное незлобие" Ильи Ильича и Агафьи Матвеевны с практичностью и деятельным духом Штольца и Ольги Ильинской - приблизить реальность к идеалу.

 

Идеал и идиллия

 

Один из современных исследователей, вновь размышляя над страницами романа "Обломов", приходит к следующему, на первый взгляд довольно парадоксальному выводу: "Структурное построение романа симметрично. Между двумя идеализированными центрами - идиллией в Обломовке и на Выборгской стороне - временное место жительства Обломова на Гороховой улице: промежуточное состояние бесприютности. Три места - это места трёх душевных и бытовых состояний: рай - потерянный рай - возвращённый рай"

Однако при анализе текста главы "Сон Обломова" отчетливо проясняется позиция самого автора по отношению к "идеалу покоя и бездействия", каким мыслится существование жителей Обломовки главному герою романа. Недаром в описании Обломовки образы сна и смерти не только бесконечно повторяются, но и приравниваются друг к другу.

· все сулит там покойную долговременную жизнь до желтизны волос и незаметную, сну подобную смерть

· тихо и сонно все в деревне <…> напрасно станешь кликать громко: мертвое молчание будет ответом…

· а если кто <…> и почил вечным сном …

· сонная жизнь ее, которая без того, может быть, угасла бы …

· в доме воцарилась мертвая тишина. Наступил час всеобщего послеобеденного сна

· Это был какой-то всепоглощающий, ничем непобедимый сон, истинное подобие смерти.

· В Обломовке все почивают так крепко и покойно.

· все сулит там покойную долговременную жизнь

· жизнь, как покойная река

· жизнь по этой программе тянется беспрерывной однообразною тканью, незаметно обрываясь у самой могилы

· три главные акта жизни <…>: родины, свадьба, похороны

· сон, вечная тишина вялой жизни
и т. п.

Понятия жизнь, смерть, сон, покой и тишина, по сути дела, не имеют самостоятельных характеристик - а значит, ничем не отличаются для обломовцев и сами эти состояния. Не только годовой, но и жизненный круг совершается для обитателей Обломовки "правильно и невозмутимо". "Сонная Обломовка - это загробное царство, это абсолютный покой человека <…>. Обломовка - это смерть"

В сущности, то же самое "приравнивание" можно наблюдать в описании жизни Обломова на Выборгской стороне:

· мир и тишина покоятся над Выборгской стороной

· Все тихо и в доме Пшеницыной. Войдешь <…> и будешь охвачен живой идиллией

· Сам Обломов был полным и естественным отражением и выражением того покоя, довольства и безмятежной тишины

· И здесь, как в Обломовке, ему удавалось дешево отделаться от жизни, выторговать у нее и застраховать себе невозмутимый покой

· если в совести зашевелятся упреки за прожитую так, а не иначе жизнь, он спит неспокойно

· глядя, как тихо и покойно утопает в пожаре зари вечернее солнце, наконец, решит, что жизнь его не только сложилась, но и создана, даже предназначена была так просто, немудрено, чтоб выразить возможность идеально покойной стороны человеческого бытия

· он тихо и постепенно укладывался в гроб остального своего существования, сделанный собственными руками, как старцы пустынные, которые, отворотясь от жизни, копают себе могилу

· во сне ли он видел происходящее перед ним явление, жил ли когда-нибудь прежде

· вечный покой, вечная тишина <…> тихо остановили машину жизни
и т. п.

При сопоставлении двух фрагментов романа можно увидеть и иные сходные детали: описание хозяйственных хлопот, культа еды, царящего в обоих мирках; многочисленные "отражения" некоторых микросюжетов главы "Сон Обломова" в описании жизни героя на Выборгской стороне; сходство отношения к Обломову Агафьи Матвеевны с материнским чувством к маленькому Илюше и т. п.

Именно здесь, на Выборгской стороне, грезится Илье Ильичу Обломову, что он "достиг той обетованной земли, где текут реки меду и молока", - именно здесь "идеал его жизни осуществился, хотя без поэзии". Парадоксальное заключение, ибо идеал (=мечта) невозможен без "поэзии". По сути дела, это не идеал осуществился - это воплотилась в жизнь идиллия. Слова идеал и идиллия хотя и образовались на базе общего для них греческого корня, но получили в дальнейшем принципиально разное значение. И в тексте гончаровского романа они выступают как своеобразные антонимы. Согласно словарному толкованию, идеал (> гр. idea - 'первообраз, суть') - это совершенство, высшая конечная цель стремлений, деятельности; тогда как идиллия (> гр. eidyllion - 'внешний образ, картинка') - 1. Одна из жанровых форм античной поэзии, рисующая обстановку мирной жизни на лоне природы, уделяя особое внимание описанию счастливых любовных переживаний; 2. (обычно ирон.) Мирное, безмятежно-счастливое, ничем не омрачаемое существование.

 

Тип и архетип

Слово "обломовщина" ещё В.И. Даль включил в "Толковый словарь живого великорусского языка", снабдив его пометой "усвоено из повести Гончарова" и растолковав его как "русская вялость, лень, косность, равнодушие к общественным вопросам". В современном толковом словаре "обломовщина" толкуется как "апатия, безволие, состояние бездеятельности и лень".

По сути дела, Гончарову удалось выявить один из архетипов русской культуры (архетип - от греч. archetypon - модель, первообраз - некий универсальный образ, мотив или сюжет, который наделен свойством "вездесущности" и пронизывает всю культуру народа с древнейших времен до современности).

 

Обломов и Штольц

Штольц - ровесник Обломова, русский по матери и немец по отцу.
В образе Штольца, таким образом, сливаются две взаимоисключающие стихии: и если первая происходит от педантичного немца-отца ("отец сажал его с собой на рессорную тележку, давал вожжи и велел везти на фабрику, потом в поля, потом в город, к купцам, в присутственные места"); то вторая - от русской матери, сентиментальной и поэтичной ("она бросалась стричь Андрюше ногти, завивать кудри, шить изящные воротнички и манишки <…>, пела ему о цветах, о поэзии жизни <…>, мечтала с ним о высокой роли…"). Опасения матери, что Андрей может под влиянием отца вырасти грубым бюргером, не сбылись, помешало русское окружение: "С одной стороны Обломовка, с другой - княжеский замок в Верхлеве с широким раздольем барской жизни, встретились с немецким элементом, и не вышло из Андрея ни доброго бурша, ни даже филистера".

Род его деятельности и занятия - разнообразные деловые операции, связанные с поездками. Штольц, в противовес Илье Ильичу Обломову, - активно деятелен. При этом, как отмечалось едва ли не всеми критиками романа, для читателя так и остается загадкой, в чем же, собственно, заключается конкретная деятельность этого героя, каковы же точки приложения его сил? Таинственная неопределенность деловых операций Штольца, связанных с бесконечными поездками по России (Петербург, Москва, Нижний Новгород, Одесса, Крым) и Европе (Бельгия, Англия, Париж, Лион, Швейцария, Йена, Эрланген), заставила некоторых их исследователей видеть в образе этого гончаровского персонажа отражение бездомного странника Агасфера, Вечного Жида: "Его <Штольца> способность быть, так сказать, вездесущим заставляет о многом задуматься - это ведь почти уже и нечеловеческая способность" [Лощиц Ю. Гончаров.- М., 1986. С.189]. "Отнимите у Штольца внешнюю деятельность - поездки туда-сюда, банковские операции, биржевые сделки, заботу о движении сумм. Что остается? "Когда-нибудь перестанешь же трудиться, - заметил Обломов. - Никогда не перестану. Для чего? - Когда удвоишь свои капиталы, - сказал Обломов. - Когда учетверю их, и тогда не перестану <...> - Так когда же жить? - с досадой на замечания Штольца возразил Обломов. - Для чего же мучиться весь век?" Ответ Штольца: "Для самого труда, больше ни для чего". Нельзя точней передать бессмыслицу жизни Штольца, работающего ради работы и намеренного вовлечь в этот бессмысленный круговорот и Обломова.

Критикой многократно отмечалось, что образы Обломова и Штольца не равновелики по своим художественным достоинствам. Гончарова не раз упрекали в том, что его роман вновь засвидетельствовал очередную неудачу русской литературы, пытающейся сформировать у читателя представление об идеальном герое - причем герое не столько "своего", сколько грядущего времени. "Штольц не внушает мне никакого доверия. Автор говорит, что это великолепный малый, а я не верю. <…> Наполовину он сочинен, на три четверти ходулен", - заметил А.П. Чехов в письме 1889 г. И если предполагать, что Гончаров замыслил сделать Штольца безусловным антиподом Обломову, благодаря этой фигуре противопоставить новое и прогрессивное старому и отжившему, то не стоит и удивляться, что столь прямолинейный авторский замысел не завершился созданием достаточно убедительного художественного образа. Попытка обрисовать новый положительный тип (активного и мыслящего деятеля, совмещающего в себе как западнический рационализм, так и русскую широту души и духовную глубину) не могла увенчаться победой уже хотя бы потому, что "образ человека будущего" писателю всегда приходится лепить из черт, которые отсутствуют в жизненной реальности, отчего и мыслятся как желанные, спасительные - иначе говоря, идеальные.

Вспомним, что Андрей Штольц - единственный герой романа, которому доступно знание обо всех этапах жизни Ильи Ильича Обломова. И потому особенно важно, что именно Штольц знает истинную цену Обломову. Эта оценка звучит в обращенных к Ольге словах: "В нем дороже всякого ума <…> честное, верное сердце! Он падал от толчков, охлаждался, заснул, наконец, убитый, разочарованный, потеряв силу жить, но не потерял честности и верности. Ни одной фальшивой ноты не издало его сердце, не пристало к нему грязи. Не обольстит его никакая нарядная ложь, и ничто не совлечет на фальшивый путь; пусть волнуется около него целый океан дряни, зла, пусть весь мир отравится ядом и пойдет навыворот - никогда Обломов не поклонится идолу лжи <…>. Таких людей мало; они редки; это перлы в толпе!" (часть 4, глава VIII).

В то же время назвать дружбу Штольца по отношению к Обломову сложно назвать кристально чистой и искренней. Штольц, пытаясь «сдвинуть с места» Илью, ни разу не довел дело до конца: он приезжал, пытался расшевелить, а потом уезжал, оставив лишь десятки напутствий. И Обломов оставался лежать.

Есть еще несколько эпизодов, позволяющих усомниться в чистоте дружеских чувств Штольца.

Познакомив Обломова с Ольгой, Штольц поведал Ильинской массу таких фактов, которые вряд ли Обломов хотел бы рассказывать о себе (о разных чулках, платье на изнаночную сторону и т.д.). Тем самым Штольц, по сути, отнял у Обломова шанс по-новому позиционировать себя перед Ольгой, создать новую субличность. Он завещал его Ольге, как вещь или недвижимость.

Когда Штольц узнал от Ольги, что ее возлюбленный – Обломов, он был немало удивлен. «Я знаю, что любовь менее взыскательна, нежели дружба. Но для любви нужно что-то такое, иногда пустячки, чего ни определить, ни назвать нельзя и чего нет в моем несравненном, но неповоротливом Илье». По сути, Штольц считает Обломова недостойным любви Ольги.

Приехав к Обломову на Выборгскую сторону, Штольц очень негативно воспринял Пшеницыну (совсем не зная этого человека!), стал говорить, как низко пал Обломов, если живет здесь, с этой женщиной, отнюдь не радостно воспринял новость о том, что теперь у Ильи есть сын.

К слову, сам по себе последний визит Штольца мог бы не состояться, если бы не замечания Ольги. Андрей высказал мысль о том, что это бесполезно. «Возишься, как с пьяницей, - говорит он Ольге. – Вот далась нам с тобой забота!» «Не знала, что ты тяготишься ею», - возразила ему Ольга, после чего Штольц произнес те самые пафосные речи о чистом сердце Обломова и согласился поехать к Пшеницыной.

Да, Штольц помог Обломову с имением, когда Тарантьев и Мухояров чуть было не привели Обломовку к разорению. Рациональная деятельность – это то, что даётся Штольцу легко. Но он за все годы знакомства с Ильей так и не научился принимать того таким, какой он есть, слушать и слышать его, не помог ему внутренне обрести себя (может, потому, что Штольц сам лишён высокой идеи?). Он привык иронизировать над Обломовым, быть снисходительным по отношению к нему – равно, как привык к искреннему дружескому чувству Ильи, который не уставал восхищаться Штольцем и искренне радовался за него даже тогда, когда узнал, что Ольга стала женой Андрея. Красноречив и сам факт того, что Илья назвал своего сына в честь Штольца – Андреем.

Стоит сказать и о том, что Штольц считал идеалы Обломова «обломовщиной». Однако в итоге, когда женился на Ольге, жизнь Штольцев стала именно такой, о какой мечтал Илья (прогулки по саду, разговоры и т.д.). В финале романа образ Штольца уже не является противоположностью образа Обломова.