Феномологическая методология и интеракционизм в социально-гуманитарной теории

Феноменологическая методология относится к методологиям философского плана, но заложенная в ней познавательная матрица имеет более широкое применение, в том числе и в теории государства и права. Феноменологическая методология привносит в теорию государства и права мировоззренческий (установочный) и идеологический (идейный) компонент.

Общая характеристика феноменологической методологии такова:

- во-первых, она нацелена на нахождение убедительных (очевидных) оснований понимания права и государства;

- во-вторых, она сориентирована на рефлексию о переживании правового опыта и правовой реальности, которое и ведет к подлинной очевидности (а не кажимости) и достоверности;

- в-третьих, она представляет собой комплекс средств и приемов редукции научных знаний о праве к идеям и очевидностям;

- в-четвертых, она решает проблему культурной достоверности права;

- в-пятых, она представляет собой механизм становления знания посредством концентрации мышления о праве и государстве как специфического состояния сознания (интеллектуально-интуитивной сосредоточенности);

- в-шестых, феноменологическая методология обеспечивает переход от совокупности явлений к феномену (эмпирической целостности), конструкту, формируемому на базе эмпирических, или предметных, свойств;

- в-седьмых, будучи сосредоточенной на правосознании, феноменологическая методология связана с очищением его от психологизма; но поскольку психологический компонент неотделим от правосознания, указанная задача предстает как исключительно методологическое условие и позволяет ставить вопрос о праве парадоксальным образом;

- в-восьмых, феноменологическая методология связана с решением задачи очищения понятийного аппарата правовой теории с помощью установления адекватного правосознанию языка;

- в-девятых, методически феноменология представляет собой искусство постановки вопросов об основаниях суждений и познания в целом, что осуществляется за счет органичной связи с формально-логической методологией (которая будет раскрыта в одной из последующих лекций);

- в-десятых, феноменологическая методология позволяет принципиально снять проблему различия и противопоставленности сущности и явления права и государства;

- в-одиннадцатых, феноменологическая методология позволяет осознать и сконструировать правовой мир (сферу правовой жизни) как круг уверенностей, к которым относятся с давно сложившимся доверием и которые приняты в качестве безусловно значимых;

- в-двенадцатых, феноменологическая методология позволяет выявить и описать механизм переживания ценностей (в том числе политических и правовых).

Трудности применения феноменологической методологии к проблемам, охватываемым научной теорией, в том, что она требует определенной предварительной подготовленности, прежде всего, к проявлению своих рефлексивных способностей, а также подготовленности в синтетическом мышлении, единственно обеспечивающем качественный переход к новому знанию неформальным (нерациональным) путем.

Поскольку, по крайней мере, юридическое право есть область, в которой правосознание первично, а правоотношения и правовая деятельность производны, постольку область применения феноменологической методологии в теории государства и права можно отнести к ключевым. Этой областью являются проблемы правосознания (в основном как проблемы содержания его идейного уровня) или все, что может быть интерпретировано как результат осознания в контексте присущей правосознанию способности к постижению (как схватыванию феномена в целом) и переживанию (как опыту соучастия в правовой жизни).

Государствоведческие проблемы связаны с областью политического сознания; феноменологическая методология в этой области также применима, но с большими трудностями.

Сущностью феноменологической методологии является рефлексия правосознания о своих актах и данном в них содержании как условие осознания основ культуры, т.е. первичных интенций, определяющих значения правовой жизни, и редукция как рациональный способ такого осознания.

Назначением феноменологической методологии можно считать, во-первых, выявление изначальных (природных) основ права и правосознания как феноменов культуры; во-вторых, достижение понимания правосознания как механизма смыслополагания; в-третьих, системное изложение наличных форм сознания; в-четвертых, формирование и культивирование рефлексирующего правосознания; в-пятых, преодоление крайностей научности в теории государства и права (отстраненности от активной роли субъективного фактора в знании о праве).

Следующая группа вопросов касается содержательных особенностей элементов структуры феноменологической методологии.

Адекватный в рамках феноменологической методологии понятийный аппарат образуют: 1) структурообразующие (организующие) понятия - рефлексия, интенция, редукция, очевидность, общезначимость, доверие и т.п.; 2) понятия самого правосознания с точки зрения их содержания (феноменологическая методология и опирается на этот аппарат, и вырабатывает его); а поскольку в качестве изначального опыта предполагается культура, значит, речь идет и о понятиях, содержательно характеризующих ту или иную правовую культуру; 3) понятия, характеризующие отдельные (но многочисленные) элементы правовой жизни: мотивацию, оценки, императивы и пр.

Примером познавательных парадигм могут быть следующие утверждения:

- принципиальная скоординированность реального мира с тем, что имеет для человека значение исходя из его интенциональности;

- существующий как реальность мир права становится субъективным процессом, происходящим в правосознании человека; право тождественно правосознанию;

- основу познания и признания правовых явлений составляют первоначальные очевидности;

- достоверность правового знания является общезначимой;

- включенность в практику и ее переживание являются единственным путем ее понимания и творения;

- понимание, переживание и участие в правовой жизни возможны потому, что человек является правовым существом;

- государство есть свойство, объективируемое политическим сознанием.

Концептуальными идеями, согласующимися с феноменологической методологией, могут быть следующие утверждения:

- рассмотреть феномен в целостности можно, только если схватить его в интеллектуально-интуитивном акте;

- очевидность есть следствие понимания, понимание есть следствие переживания, переживание есть следствие непосредственной данности и родственности реального переживающему, его интеллектуально-интуитивной заинтересованности (интенциональности);

- основанием обязательности в праве являются очевидность и доверие;

- юридическая теория не является областью достоверностей, она - область конвенций и условностей;

- рефлексия правовой и государственной жизни осуществляется в каркасе идей, а не понятий, и подчинена в своей неэмоциональной части законам логики ноуменального мышления;

- действительность права парадоксальна, и только этим можно объяснить основания его нормативности;

- правом является то, что таковым считает сам человек.

К принципам, на основе которых реализуется феноменологическая методология, можно отнести:

- принцип рефлексии, заключающий требование направленности внимания исследователя на собственное сознание о предмете как с точки зрения "видения" результатов его сознания, так и с точки зрения самого процесса сознавания;

- принцип самодеятельности, требующий, чтобы сознавание (мышление) предмета было не рационально сконструированным (спланированным) процессом, а процессом актуализации правосознания как непроизвольного акта, возникающего при "соприкосновении" с правовыми феноменами; на языке феноменологии это звучит как "непосредственное вхождение в поток сознания";

- принцип соучастности, требующий исходить из того, что, во-первых, индивидуальное правосознание носит совместный (контактный) характер; во-вторых, познание правовой реальности возможно только вследствие вплетенности правосознания в практику; в-третьих, познание есть акт переживания реальности;

- принцип имманентности, указывающий на единственное условие, делающее вообще возможным познание правовых феноменов, - на общность правовой природы человека и определенной формы общественных отношений, тождественность права и правосознания;

- принцип очевидности, требующий продолжать познавательный процесс до того момента, пока полученное знание не перестанет "нуждаться" в рациональной обоснованности и только при таком условии приобретает свойство обязательности;

- принцип интенциональности, указывающий на то, что результат познавания ограничен направленностью правосознания как выражением исходной интеллектуальной заинтересованности субъекта в конкретном результате;

- принцип интеллектуальной интуитивности, связывающий достижение требуемой очевидности содержания наших утверждений о праве и государстве со способностью сознания, в любых его общественных формах, опираться на нерациональные (нелогичные) суждения о предмете;

- принцип редукции, фиксирующий механизм познавательного процесса правовых феноменов в их отличности от всех иных феноменов, суть которого составляет сведение всего содержания получаемых знаний к базовым, начальным очевидностям правосознания;

- принцип непосредственного усмотрения сущностей, требующий исходить из того, что в явлениях искажений или отличий от их сущности не существует;

- принцип феноменальности, требующий исходить из понимания предмета (в нашем случае - права или государства) как конструкта, создающегося из очевидностей (достоверностей);

- принцип целостности, указывающий на то, что в отдельном познавательном акте, направленном на конкретное явление, с необходимостью происходит схватывание феномена в целом;

- принцип культурной достоверности, заключающий требование рассматривать результаты познания с точки зрения их идентичности базовым очевидностям, образующим смысловой фон всего содержания правосознания как его культуру.

Преимущества и недостатки феноменологической методологии вытекают из характеристики ее назначения и ограниченности в применении к проблемам теории государства и права.

К положительным характеристикам феноменологической методологии можно отнести следующее: 1) сами феноменологические установки, никогда не реализуемые в достаточной мере, тем не менее играют конструктивную и самодостаточную роль, обеспечивая интенцию ученого; 2) она опирается на активную роль сознания, пробуждая его синтезирующие способности (самые ценные в теоретическом отношении); 3) она позволяет развивать теорию государства и права в культурном контексте; 4) она выступает своеобразной общеправовой "археологией", позволяющей обнаруживать скрытые и утерянные смыслы, заключенные в содержании правосознания, а значит, создает основное условие для формирования концептов теории государства и права; 5) она служит теоретической основой правовой идеологии и правового воспитания.

К отрицательным характеристикам можно отнести следующее: 1) феноменологическая методология позволяет решать проблему достоверности, но не обоснованности мышления о праве и государстве, а поскольку достоверность в ее контексте нерациональная, невыводная, а значит, это создает неустранимое препятствие для рационального обоснования научного знания, положенного в основу теории государства и права; 2) феноменологическая методология предполагает обращение к индивидуальному сознанию, превращение его механизмов в объект рефлексии, что делает субъективный подход к предмету определяющим, а это также вступает в противоречие с принципами научного познания; 3) феноменологическая методология предполагает опору на неюридическое правопонимание, что неадекватно юридической постановке основного комплекса вопросов теории государства и права.

 

СИМВОЛИЧЕСКИЙ ИНТЕРАКЦИОНИЗМ (лат -взаимодействие) — теоретике-методолог, направление преимущественно в амер. социологии, социальной психологии и культурологии, сформировавшееся в Чикаго в 20-30-х гг.. С.и. сосредоточивается на анализе символич. аспектов социальных взаимодействий. Символич. интеракционистов объединяет не строгая теория, а общность видения социального процесса, трактуемого как процесс выработки и изменения социальных значений, постоянного определения и переопределения ситуаций взаимодействия их участниками. В ходе этого переопределения меняется и объективная (с т.з. взаимодействующих индивидов) среда социальной деятельности, ибо мир, по представлениям интеракционистов, имеет полностью социальное происхождение. Разл. группы вырабатывают разл. миры, к- рые меняются в процессе изменения значений в ходе социального взаимодействия. Под этот, наиболее общий «знаменатель» — наиболее общее определение С.и. — подходят Ч. Кули, У. Томас, Дж. Мид, У. Джеймс, Р. Парк, Р. Блумер, Э. Хьюз, А. Стросс, Г. Бекер, Т. Шибутани, М. Кун, Т. Партленд, К. Бёрк, Э. Роффман и др. Первых пятерых относят к числу основоположников направления, первому поколению представителей С.и. Концепция представителя философии прагматизма У.Джеймса может рассматриваться как мировоззренчески родственная С.и.; работы Джеймса стали источником вдохновения для многих, более поздних, представителей направления. Социальный психолог Кули разработал ряд понятий и методов (концепция первичных групп, ряд понятий психологии личности, концепции «симпатич. интроспекции», близкой интерпретативному методу С.и., вошедших в теор. и методол. арсенал С.и. Социолог Томас стал автором концепции «определения ситуации»; кратко она формируется как «теорема Томаса»: «Если ситуация определяется как реальная, она реальна по своим последствиям». Это выразит. афористич. формулировка одного из гл., мировоззренчески значимых положений С.и. Парк определил область, ставшую впоследствии основной областью исследования для С.и., — социологию отклоняющегося поведения.

Подлинный основоположник теор. концепции С.и. — философ, социолог, социальный психолог Дж.Р.Мид. С позиций философии прагматизма Мид рассматривал реальность как совокупность ситуаций, в к-рых действует субъект. Об-во и социальный индивид конституируются в совокупности процессов межиндивидуальных взаимодействий. Стадии принятия роли другого, других, «обобщенного другого» — этапы превращения организма в рефлективное социальное Я, состоящее из двух структурных составляющих — «I» и «mе». «I» — элемент спонтанного и бессознательного в социальном индивиде, «mе» — интернализованная точка зрения группы. Происхождение Я целиком социально, а гл. его характеристика — способность становиться объектом для самого себя. Причем внешний социальный контроль преобразуется в самоконтроль. Богатство и своеобразие заложенных в той или иной личности реакций, способов деятельности, символич. содержаний зависит от разнообразия и широты систем взаимодействия, в к-рых она участвует. Структура завершенного Я отражает единство и структуру социального процесса. Становление социального индивида, по Миду, опосредствуется языком. Мид, а за ним и все интеракционисты уделяют огромное влияние словам как гл. орудиям стабилизации и объективации того, что иначе осталось бы текучим и совершенно субъективным опытом. Именно слова дают людям возможность формировать общие определения ситуации, общие видения объектов, делающие возможным систематич. социальные взаимодействия.

Ко второму поколению С.и. относят Блумера и Хьюза; третье и четвертое поколение (Бекер, Стросс, Шибутани и др.) относят к т.н. чикагской школе С.и., для к-рой характерен интерес к процессуальным аспектам взаимодействия; Кун и Партленд относятся к т.н. айовской школе, более интересующейся стабильными, «ставшими» символич. структурами. Этому же поколению принадлежат К. Бёрк и Роффман, справедливо причисляемые к т.н. социодраматургич. подходу, сторонники к-рого объясняют социальную жизнь как реализацию метафоры драмы, анализируя взаимодействие в таких терминах, как актер, маска, сцена, сценарий и т.д., причем Бёрк использует театр, термины почти в буквальном смысле, тогда как Роффман использует театр и драму как метафору об-ва, сохраняя ее дух, но развивая собственный понятийный ряд.

С.и. развил собств. исследоват. стратегию, основывающуюся на описании, близком этнографическому, и включенном наблюдении. В идеале социолог должен включаться в социальную ситуацию самих субъектов, наблюдать их поведение, «понимать» интерпретации и практики их повседневной жизни, отражая это в своих социол. отчетах. Эти описания должны составлять как бы «портреты» отд. социальных «миров», такие как мир профессий, мир преступности, мир мед. деятельности и т.п. В портретах прежде всего должны фиксироваться основные практики, организующие эти миры, и сопровождающие их символические структу-ры (идеологии, интерпретации, объяснения). Адекватность этих портретов должна проверяться не путем применения к ним стандартных методол, процедур, а путем консультаций с самими заинтересованными субъектами. Сторонники С.и. полагают, что социология должна «делаться» путем исследования, а не путем сочинения теор. трактатов. Это - последоват. вывод из их видения об-ва как социального процесса, состоящего из совокупности самоорганизующихся и замкнутых в себе контекстов. Социология сводится к анализу частных проблем в специфич. контекстах. Попытка универсализировать опр. закономерности, вывести их за границы того опыта, в к-ром они обнаружились, незаконна, ибо оказывается отрицанием самого интеракционистского видения об-ва. В общем, интеракционисты вполне последовательно считают свою собств. дисциплину — социологию — частью об-ва, на к-рую распространяются те же принципы исследования, что и на об-во вообще.

Кульминация научного и обществ, успеха С.и. пришлась на 70-80-е гг. В эти же десятилетия сформировались такие направления как социальная феноменология и этнометодология, родственные С.и. и основывающиеся на том же самом мировоззренч. фундаменте. См. Теории взаимодействия. \

Теория «зеркального Я», обозначив новое понимание социальной структуры, не имела достаточно глубокой концептуальной прора­ботки, носила скорее описательно-бытийный характер, не отвечала канонам строго обоснованного знания. Однако идея, заложения в ней, оказалась достаточно плодотворной. Она содействовала тому, что целая плеяда американских ученых взялась за разработку нового теоретического направления, суть которого заключалась в осмысле­нии социальной структуры через факт взаимодействия между людь­ми в процессе их совместного проживания. Теоретические идеи символического интеракционизма явились одной из первых попыток концептуализации этого факта.

Основоположником символического интеракционизма считается американский исследователь Дж. Мид (1863 - 1931), правда, само на­звание этого направления появилось несколько позже, в трудах его последователей. Дж. Мид попытался ответить на вопрос, как чело-

 

век, появляясь на свет в виде чисто «физического субъекта», пре­вращается в личность, в необходимый элемент социальной структу­ры, в «социальное Я».

В работе «Разум, я и общество» (вышедшей в 1934 году и пред­ставляющей собой посмертное издание лекций, прочитанных в Чи­кагском университете) Дж. Мид попытался раскрыть сущность со­циального через такие понятия, как «коммуникация», «общение», «соучастие», «приспособление», «подражание», «жест», «отклик», «установка», «символ», «смысл», «самость», «перспектива» и т. д.

Концептуализация социальности, с точки зрения Дж. Мида, дос­тигается путем анализа тех связей, которые устанавливаются между людьми в рамках единой социальной целостности. Именно поэтому понятие «коммуникации» становится основным и определяющим в теоретической конструкции Дж. Мида. К нему стягиваются и ос­тальные из вышеуказанных понятий, хотя каждое из них имеет свою особую концептуальную нагрузку. Коммуникация трактуется Дж. Мидом как общение на основе языка и жеста, т.е. особых сим­волов взаимодействия (отсюда и название этого направления — сим­волический интеракционизм, т.к. по-английски взаимодействие -т1:егасйоп). «Принцип, который я предлагаю для определения соци­альной организации, - пишет Дж. Мид, - есть коммуникация, вовле­кающая других в процесс соучастия. Он требует присутствия других в самости, идентификации других с самостью, обретения самосозна­ния через других».

Коммуна и коммуникация, имея общий корень, предполагают и совместное проживание, и обмен социализирующей информацией. В основе этого обмена лежит принцип подражания, выделение глав­ных основных смыслов общения. «Здесь налицо некий избиратель­ный процесс, - пишет Дж. Мид, - который избирает то, что является общим. «Подражание» зависит от индивида, воздействующего на себя самого так, как другие воздействуют на него, так что он нахо­дится под воздействием не только другого, но и самого себя».

Коммуникация в данном случае понимается как многократное отражение человеком самого себя и мыслей других о самом себе до тех пор, пока социальная самость, как некий свод приемлемых уста­новок, правил, оценок и самооценок, не превратится в личностную самость. «Более или менее бессознательно мы видим себя так, - пи­шет Дж. Мид, - как видят нас другие... Мы бессознательно ставим себя на место других и действуем так, как действуют другие. Я хочу просто выделить здесь некий всеобщий механизм, потому что он обладает фундаментальным значением для развития того, что мы называем самосознанием и возникновением самости. Мы посто-

 

янно, особенно благодаря использованию голосовых жестов, про­буждаем в себе те отклики, которые мы вызываем у других, так что мы перенимаем установки других, включая их в свое собст­венное поведение».

Акты общения, символического взаимодействия и есть та среда, в которой формируется личность, происходит превращение физиче­ского человека в «социальное Я». Возможность такого превращения объясняется тем, что индивид, общаясь с другими индивидами, яв­ляющимися представителями различных социальных групп и слоев общества и тем самым выступающими живыми носителями различ­ных программ поведения, как бы списывает, считывает с них про­граммы поведения и сознательно или несознательно превращает их в правила собственного поведения. Человек тем самым из простой живой формы, или собственного «Я», превращается в «социальное Я».

Возможность такого считывания программы поведения опреде­ляется как «индивидуальная перспектива». В такой перспективе вы­ражается специфичность взаимодействия субъекта с окружающей средой. В силу того, что субъект общается не с одним человеком, а с множеством людей, которые являются носителями разных программ поведения, то перспективы приобретают характер объективно суще­ствующего феномена. Наличие этого феномена, по мнению автора, и. определяет природу «социального Я». Субъект социален, т.е. он по­гружен в систему индивидуальных перспектив, и его личная социа­лизация представляет собой итог группового общения, или интерио-ризации «обобщенного другого». Социализированная личность представляет собой сложную систему, состоящую из сугубо индиви­дуальных черт, или того, что определяется понятием «Я» и социали­зированных качеств, определяемых понятием «Мы». Последнее представляет собой совокупность установок «других Я», «роли дру­гого» и «обобщенного другого», т.е. интернализированную структу­ру групповой деятельности как своеобразную функцию взаимодей­ствия индивидов в рамках малой группы. Так в процессе перехода от принятия роли «другого», «других», а затем «обобщенного другого» происходит превращение физиологического организма в «социаль­ное Я».

Теории социального обмена "ч

Сторонники символического интеракционизма стремились в ос­новном раскрыть ментальные основы механизма общения и взаимо­действия, т.е. попытались дать ответ на вопрос, как осуществляется взаимодействие, какова его психико-символическая основа. Однако не менее важное значение имеет и вопрос, что заставляет людей вступать во взаимодействие (если отбросить чисто кровнородствен­ные, биологические связи и отношения), чем определяется ценность и необходимость самого взаимодействия. На эту сторону проблемы обратили внимание сторонники концепции обмена.

 

С точки зрения классического утилитаризма, человек предстает как разумное существо, стремящееся к максимальной полезности своих действий, к получению (если речь идет об экономике) макси­мальной прибыли в процессе товарного обмена. Постепенно, однако, идея товарного обмена приобретает более широкий социальный контекст, т.к. объектами обмена могут выступать не только матери­альные ценности, но и ценности культурно-духовного характера. Понятие обмена тем самым приобретает более широкий философ­ский смысл, становится центральным понятием в ряде научных тео­рий, в том числе и в социологии, которая попыталась природу соци­ального взаимодействия осмыслить именно через идею обмена.

Оригинальную концепцию социального действия и взаимодейст­вия на основе обмена предложил американский исследователь Дж. Хоманс (1910). В своих основных работах «Человеческая груп­па», «Социальное поведение: его элементарные формы», «Природа социальной науки» он сформулировал основные идеи теории соци­ального обмена.

Определяя основы своей социологической концепции, Дж. Хоманс отмечал, что задача социологии состоит в показе того, «как поведение многих людей в соответствии с психологическими положениями сплетается для образования и поддержания относи­тельно устойчивых социальных структур».

Природа человека отождествляется, таким образом, с его психи­кой, с сознанием, с рациональными актами мышления, что трактует­ся как стремление к получению максимальных выгод. В качестве элементарного акта социального поведения рассматривается непо­средственный контакт между индивидами и процесс обмена ценно­стями, что, по мнению Дж. Хоманса, в конце концов приводит к воз­никновению и поддержанию различных социальных институтов, к формированию макроструктурных образований и социальной орга­низации.

Ключевыми понятиями новой теории стали: «деятельность», «взаимодействие», «чувства», «ценности», «обмен», «группа».

Деятельность относится к тому, что люди делают в той или иной конкретной ситуации в рамках своей группы. Взаимодействие озна­чает процесс, в котором один человек (член группы) стимулирует деятельность другого члена группы. Чувства же трактуются как внутреннее сопровождение актов действия и взаимодействия в рам­ках данной группы. Чаще всего это чувства симпатии или антипа­тии. Все это определяется как «внутренняя система», изменение в каждом элементе которой ведет к изменению в других элементах и системы в целом, т.е. осуществляется «разработка» группы. Таким образом, группа разрабатывает самое себя, усложняет себя, выходя 166

 

за пределы первоначальной ситуации. Развиваясь подобным обра­зом, она порождает новые типы деятельности, новые формы взаимо­действия, новые чувства; все более и более усложняясь, преобразу­ется в социальный орган. На этой основе несколько проясняется и понятие обмена. «Социальное поведение, - пишет Дж. Хоманс, -представляет собой обмен ценностями (как материальными, так и нематериальными, например, знаками одобрения и престижа). Люди, которые много дают другим, стараются получить много и от других, и люди, которые получают много от других, испытывают с их сто­роны воздействие, направленное на то, чтобы последние могли по­лучить много от первых. Такой процесс оказания влияния имеет тен­денцию к обеспечению равновесия или баланса между обменами».

Сформировав эти теоретические положения и обобщив эмпири­ческий материал по изучению деятельности отдельных групп в рам­ках промышленного производства, Дж. Хоманс сформировал ряд закономерностей, описывающих поведение индивидов в структуре малых групп. В обобщенном виде их можно сформулировать сле­дующим образом:

• если частота взаимодействия между членами группы возрастает, то усиливается и степень их симпатии друг к другу, и наоборот;

• лица, у которых взаимное чувство симпатии усиливается, выра­жают эти чувства посредством усиления активности своих дейст­вий, и наоборот;

• чем чаще лица взаимодействуют друг с другом, тем большее сходство проявляется в их действиях и чувствах, и наоборот;

• чем выше ранг человека в группе, тем в большей степени его действия согласуются с нормами этой группы, и наоборот;

• чем выше социальный ранг человека, тем шире диапазон его взаимодействия;

• чем выше социальный ранг человека, тем шире круг лиц, порож­дающих для него взаимодействие либо непосредственно, либо через посредников;

• чем меньше различия в социальном ранге у людей некоторого круга, тем чаще они взаимодействуют друг с другом;

• чем чаще люди взаимодействуют друг с другом, при том, что ни­кто из них не порождает взаимодействие гораздо чаще, чем дру­гие, тем выше степень их взаимной симпатии и тем более явно их чувство свободы и непринужденности в общении друг с другом;

• когда два человека взаимодействуют друг с другом, то чем чаще один из них порождает взаимодействие для другого, тем силь­нее проявляется у последнего чувство уважения (или вражды) к первому.

 

Разобрав подобным образом процесс взаимодействия как обмена ценностями в структуре малой группы, Дж. Хоманс попытался пере­нести ее признаки на социальную структуру в целом, полагая, что общество представляет собой своеобразную группу, членами кото­рой выступают различные социальные образования, взаимодейст­вующие между собой на основе обмена. И именно стабильность и устойчивость малых групп должна служить моделью стабильности социальной структуры. «На уровне малых групп, - пишет он, - об­щество всегда было способно сохранять согласованность. Мы дела­ем, таким образом, вывод, что если цивилизации суждено сохра­ниться, она должна поддерживать в отношениях между группами, образующими общество и обеспечивающими центральное направ­ление развития общества, некоторые из признаков самой малой со­циальной группы».

Так, начав с природы человека и элементарных актов взаимодей­ствия, Дж. Хоманс постулирует свое особое видение социальной структуры, свое особое понимание общества. Его идеи получили дальнейшее развитие в работах П. Блау (1918). В работах «Динамика бюрократии», «Обмен и власть в социальной жизни» и «Американ­ская структура занятости» П. Блау продолжает американскую тра­дицию социального теоретизирования, стремясь на основе микро­процессов социального действия определить природу более крупных социальных образований и процессов: организаций, институтов, крупных социальных конфликтов. Иначе говоря, на основе поведе­ния человека в малых группах он пытается объяснить функциониро­вание общества в целом. Он предлагает ряд правил (или принципов) поведения, которыми осознанно или неосознанно руководствуются субъекты действия в процессе общения друг с другом, что и обу­словливает формирование особых социальных подструктур. Иначе говоря, ставится задача выведения из простейших форм обмена ин­тегральных, или эмерджентных, свойств социальной структуры, та­ких как ролевые отношения, власть и законность, взаимоотношения организаций и институтов.

К основным принципам можно отнести следующие:

• чем большую выгоду один человек ожидает от другого, осущест­вляя определенную деятельность, тем более вероятно, что он бу­дет осуществлять эту деятельность;

• чем большим количеством вознаграждений человек обменялся с другим человеком, тем более вероятно возникновение после­дующих актов обмена;

 

 

• с приближением момента вознаграждения, являющегося резуль­татом определенной деятельности, эта деятельность падает в цене и вероятность ее осуществления снижается;

• чем больше установилось отношений обмена, тем более вероят­но, что управлять этими отношениями будут нормы «справедли­вого обмена».

Поскольку люди вступают в многочисленные варианты обмена, поскольку наблюдается определенная рассогласованность этих ва­риантов, баланс и стабильность в одних отношениях обмена предпо­лагает дисбаланс и напряжение в других. Поэтому, по П. Блау, соци­альная жизнь полна «дилемм», напряжений, конфликтов, решая ко­торые, люди вынуждены смягчить одни интересы и переориентиро­ваться на другие, поддерживая тем самым многообразие социальных отношений. Такое регулирование осуществляется с помощью поли­тических организаций, в структуре которых важную роль играет оп­позиция.

Таким образом, задав определенную ситуацию обмена в структу­ре взаимодействия, теория социального обмена затронула многие аспекты социальной жизни - от проблем социализации личности до проблем экономического и политического сотрудничества, от во­просов устойчивости социального мира до проявлений конфликтно­сти и социальной борьбы. Последнее, однако, затрагивалось здесь лишь вскользь. Тем не менее, проблема конфликтности в западной социологии приобрела особое значение и стимулировала появление целого класса специальных теорий, в рамках которых социальное взаимодействие стало рассматриваться через призму конфликта.

12. . Вера, сомнение, знание в социально-гуманитарных наукахю.

 

Знание – это своеобразная социальная и индивидуальная память – способ сохранения и использования наследуемого и вновь создаваемого объема информации. Для общества значимо знание о природе, формах и способах деятельности, образцах поведения, нормах и приемах коммуникации. Преобладающая область знания – не теоретическое (идеи, теории, мировоззрение, философия) а повседневное, дотеоретическое, массовое знание.

Черты повседневного знания: 1. наличие нормативных систем – внутренний механизм существования социальных традиций, в рамках которых живет человек. Как знание нормы включают образцы поведения и деятельности и предполагают их воспроизведение в новых условиях. Следует различать знание правил от следования им по привычке (это лишь навык приспосабливаться к тому, что принято, не задаваясь вопросом, почему это так); 2. наследуемое знание дается нам преимущественно как типичное и мы разделяем его с другими людьми. Типичные способы и мотивы деятельности, типы поведения позволяют понимать других, осуществлять совместную деятельность; 3. социальное распределение. Разные люди или типы людей обладают запасом знания в разных объемах и содержании – возраст, профессии, культуры, языки.

Платон: знание – самая мощная из всех способностей, идея блага – самое важное знание. Суть познания: душа вспоминает, извлекает из самой себя то, что уже существует от века в ее глубинах – истинное знание (эпистема) и понимание. Эпистема – истинное знание или знание ом бытие. В противоположность ему нение (докса) – промежуточное знание между наукой и незнанием, бытием и небытием. 5 ступеней познания предмета. 1. имя 2. определение 3. изображение 4. само знание, понимание и правильное мнение о предмете 5. понимание – наиболее родственно, близко тому, что познается само по себе и есть подлинное бытие.

Аристотель: «все люди от природы стремятся к знанию». Имеющие опыт достигают больших результатов, чем те, кто обладает отвлеченными знаниями, т.к. опыт – это знание единичного, а всякое действие относится именно к конкретному человеку. Невозможно знание без чувственного восприятия, но невозможно доказательство посредством последнего. Зн