Жанр элегии в творчестве Жуковского и Батюшкова

Лирика Жуковского

Жуковский в "Певец во стане рус. воинов" соединяет анакреонтику и героику: певец общается с воинами на кануне битвы, и все они постоянно пьют) Жанр определить сложно: драматизацая лирики и соединение всего со всем. Там где нужно петь славу государству, Императору, Жуковский поёт "малую родину": на 4м месте тост за царя, а первый тост (в героическом тексте!) - "За вино".

Ж. пишет первую элегию 19в - "Сельское кладбище" - перевод культового сентименталиста Грея. Проза ещё не воспринималась как высокая литература: Карамзин - только экспериментатор. Жуковский вводит жанр элегии, взятый из античности и абсолютно изменённый: тхт о том, что любой человек живёт в текущем, убивающем времени. И это время - ГГ элегии и её формирующий принцип.

Элегия впервые заметила, что человек смертен. Раньше о смерти горворила только духовная ода, и только сквозь призму взаимоотношения человека и бога. Все умирают, и я умру - обыденность трагедии, существующей в жизни. Элегия как тип тхт - проводник Романтизма: жизнь - история потерь => мир устроен Богом несправедливо. Элегии Ж. имеют исключение: Ж. религиозен, и его ЛГ - глубоко и наивно верующий человек. Всё что утрачено - вернётся. "Кончины сладкий час мою любимую мечтою становится" - на том свете всё будет хорошо. А это уже сентиментализм. Трудно говорить, что Ж - романтист. Хотя Белинский объявил Ж "Колумбом рус. романтизма", но надо помнить, что романтизм для Бел = мистицизму, так что это фигня.

Элегия "Славянка" - точнейшее описание Павловского парка. Вот вам и правдоподобие, только какой это к чёрту реализм? Листок, падая, "смущает тишину паденьем" - ЛГ слышит падение листа, видит сияние лебедя в кустах - текст готовит читателя к невиданному. В конце ЛГ видит ангела, приближается к иному миру.

Такая поэзия не может быть идеологией: это переживания героя, он не стремится опошлять непознаваемое: это не императив, сплошные оговорки: мнится, будто бы... Вот он - на миг воплощённый идеал. Идеал у Ж - состояние души ("человек чувствительный") - правда лирического переживания.

"Невыразимое" - ряд риторических ? о выражении невыразимого. Слово беспомощно перед реальностью мира. Однако есть слова "о выражении блестящей красоты", но то, что чувствуете только вы - невыразимо. Для Ж невыразимое то, что мир - не сумма мёртвых предметов по Базарову, а то, что за всеми вещами в мире что-то стоит. Присутствие создателя, бога. ЛГ Ж - медиум, он чувствует это присутствие создателя в создании, и выразить это словом невозможно. Жуковский выразил стихотворение как "Невыразимое": попытка выразить в слове не поддающееся в выражении, цель поэзии для него.

Метафора - осн. троп Жуковского. Пейзаж - нечто, пропущенное через человеческую душу и без неё не существующее. Курсивы Жуковского - признак переносного, метафорического значения. Ж учит этому языку всю русскую поэзию - распредмечивание слова, оно получает смысл данного контекста, или всей лирики (Маяк: "предлоги в языке не значат то, что они значат в словаре"). Поэтическое слово никогда не равно слову словарному. "Школа гармонической точности" (Пушкин). "О лирике" Гинсбург - Жуковский+Батюшков.

В норме 18 в. была тема закреплённости жанра за стилем, а в 19 в. норма остаётся, но разрабатывается поэт. лексикон: главное - абсолютная уместность слов, сочетаемость их. Это ещё была "литература для немногих", элитарная. Слово одинаково чувствуют и писатель, и читатель. Автор пишет для таких же, как он сам. Жуковский жил как писал и писал, как жил. Его любимая стала женой другого, но они были уверены, что брак с другим - не помеха соитию двух душ. Они моделировали жизнь, отталкиваясь от литературы. Со смертью Маши он перестал писать лирику. Жуковский прожил очень длинную жизнь, но остался там, во времени до Пушкина.

2. Баллады Жуковского

Баллады Ж. можно разгруппировать:

1) русские (по колориту).

2) средневековые и античные (по сюжетам).

Конфликт - в борьбе в душе человека и за душу человека. И зло всегда будет наказано, а чистая душа вознаграждена. Ни в этом, так в другом мире.

Баллада была притягательна, как смешение ужасного и обаятельного. Позже над этим работал Пушкин в РиЛ. Жуковский приверженец принципа уместности всего всему, но смешивает ранее несмешиваемого, объединяет множество жанров в одном стиле. Школа Гармонического Жанра работала не только в жанре элегии, этим стилем были объяты и другие произведения. Так создавался литературный язык.

Формирование языка и введение жанра баллады в русскую литературу. "Светлана", "Людмила" и "Ленора" - перевод одной немецкой баллады "Ленора" Грюнберга. Хотя на самом деле это абсолютно оригинальный текст.

"Людмила": «с милым вместе - всюду рай, с милым розно райский край - безотрадная обитель». Людмила ставит любимого выше рая, выше Бога. Это абсолютное новаторство в русской литературе. Ужасы замогильного мира - тоже впервые. В русской культуре фантастика - удел сказки. Фантастика была невозможна в высокой поэзии. Жуковский изменил эстетическую норму.

"Светлана". Светлана гадает. Это тоже способ пойти против бога. Она гадает в бане - самом страшном месте в доме, т. к. там нет образов, и ничто не препятствует проникновению в наш мир нечистой силы. К ней тоже является милый, и снова безумная скачка в метели с мертвецом неизвестно куда. Это первая метель в русской литературе, от которой потом пойдут все русские метели. Потусторонняя сила проведения, возводящая судьбу в абсолют. В "Светлане" первый раз показан сон героя. В итоге Светланы - хэппи энд. Безоговорочная вера в то, что если ты покаешься, станешь "человеком чувствительным", ты будешь вознаграждён. В конце баллады, эпического жанра, есть лирическое окончание: сюжет закончился, и началась лирика: в ней содержится мольба, именно мольба, чтобы мир был не таким страшным для Светланы, какой он есть на самом деле.

Жуковский открывает ворота фантастике в русской литературе. Это возможность для читателя выпасть за рамки собственной реальности. Она потрясает его эмоциональную основу: время 18в, господства рационализма, кончилось. Прорыв за рамки рационального сознания - и был романтический прорыв к воплощению мечты. Читатель чувствовал себя романтиком, которому удалось.

«Эолова арфа». Арфа, звучащая под ветром. Ж воплощает кельтский миф о том, что души умерших становятся ветром. Он умер и арфа заиграла. Она ходила на место и встречи, а потом умерла сама. Кончается всё идеалистической сценой полета двух теней под звуки эоловой арфы. Они погибли в этом ужасном мире, а звуки арфы говорят оставшимся здесь, что любовь вечна. Герои Ж никогда не делают революций, это идеал "кроткой праведности" - отсутствие борьбы против зла и невозможности ему уступить.

"Лесной царь" - исключение из баллад Ж. Однако ближе всего к переводу. Он вводит туда сентименталистский конфликт и победу добра не в этом, так в ином мире.

3. Дружеское послание и элегия в лирике Батюшкова и Жуковского

Эллегия - жанр, который отражает внутренний мир человека. Есть время историч. и есть интимное, независимое от историч. "О память сердца, ты сильней рассудка памяти печальной"(с)Батюшков. Это собственное время, время твоей чувственной памяти, которое может не иметь никакого отношения к времени историческому. Элегия как жанр ориентирована на интимное время - время души. Элегия открывает трагизм жизни, т. к. время конечно. И любой человек становится романтическим героем: умирать-то никто не хочет, а придётся. Элегия не терпит исторического времени. Именно Батюшков необыкновенно расширяет её возможности. 1813 - "К Дашкову", программное пр-е для Батюшкова. Тогда была необходим атрибуция жанра, и Батюшков называет свой текст не посланием, а Элегией. Описывая разрушенную Москву он впустил в неё историч. время заодно определил программу собственного творч-ва. Освещая эпические полотна, Б двигает элегию к эпической поэме, НО элегия остаётся абсолютно личным переживанием истории. Соединив несоединимое: частную элегию, и историческую эпопею, Б создал новую степень свободы, развитие за рамки ограничений. Вся дальнейшая история русской литературы - есть раздвижение рамок к проникновению в иную ощущаемую реальность.

Но Б был истинным гением в другом жанре. Он рождает жанр Дружеского Послания. ДП родились из переписок Арзамаса. Из бытовой переписки родился жанр, 1 тхт и образец жанра - "Мои пенаты" Батюшкова (послание к Вяземскому).

Дружеское послание: жанр - категория мировоззренческая, точка воззрения, с которой текст смотрит на мир. И если элегии свойственна грусть, печаль, уныние, то Дружеское послание обречено на веселье. Ничего другого в весёлой тусовке Арзамаса, издевающейся над беседчиками, и выйти не могло. В элегии есть точка во времени, из которой ЛГ что-то вспоминает: "святое Прежде"(с)Ж. Там счастье. надежда, упование... Это прошлое отнято временем. Элегическая дистанция между прекрасным и настоящим. Прошло уже достаточно времени, чтобы человек не бился в истерике и мог об этом говорить. Элегическая эмоция грустной улыбки воспоминания. И всё, что было утрачено, ждёт нас там, и "прежде" и "там" сольётся. Элегия целиком и полностью построена на временной дистанции.

Жанр Дружеского послания противоположен элегии по эмоции. Это первый лирический жанр, который включает в себя бытовой, пространственный мир. Всё, что для оды было хорошо - ложе, меч предков и пр. - у Батюшкова никому не нужно, а ценности личные, домашние собственные, что раньше было возможно только в басне, низком жанре. И главный человек – не император, который олицетворяет гос-во, а сам поэт. В этом мире вино никогда не кончается, день только для пития и творчества, а ночь для любви, здесь не изменит любимая, и не предадут друзья, достаточно только сбежать, отгородиться от большого испорченного мира, а в этом нашем малом мире мы совершенно счастливы и ничто нам не угрожает. Если в элегии время текущее, то в дружеском послании - циклическое. И единица времени - сутки: творить, пировать, потом любить, а утром снова пировать... Но это одни и те же сутки. "Не знаю завтра и вчера", это полные счастья бесконечные сутки. Это была революция сознания: впервые лирика опоэтизировала и подняла на щит частную жизнь и противопоставила ей официоз. В своём личном, утопическом мире мы неуязвимы для времени. Но в этом мире есть и смерть: "упьёмся сладострастьем и смерть опередим". Возникает ощущение вседозволенности ЛГ, он даже может описать свою собственную могилу: "Прах счастливцев молодых" - так счастливы, что пофиг, что померли! Смерть не осмыслена эмоционально. Эпикурейская философия: "Смерти нет, пока я есть, а когда придёт смерть - меня не будет". Так чего бояться?

До декабристах оду больше не вспоминают. Батюшков и Жуковский создают устойчивый стиль Школы Гармонической точности. Штиль не жанра, а направления.

Жуковский ориентирован на песенность, Батюшков - на танцевальность (вакханка) - и это ещё один повод сделать мир эстетическим. Жуковский - поэт настроения, Батюшков - поэт страсти. Батюшковская страсть безумия настолько эсетизирована, что и зыбкость настроения Жуковскго и страсть Батюшкоа идут к одному: разные сферы мира становятся одинаково эстетизированы. И неуловимое, переменчивое Жуковского, и человеческое, ощутимое, эротическое Батюшкова.

Подробнее об элегии Жуковского и Батюшкова см. в билетах №1 и 4.

4. Поэзия Батюшкова

Был на вторых ролях, вошёл в творчество исповедуя сентементализм, как "свою маленькую философию". В 12 г. примкнул добровольцем к русским войскам и участвовал в заграничном походе против Наполеона. Вид сожжённой Москвы поразил его, бы поражён, что народ Руссо пролил такую кровь. Он усомнился в том, что человек по природе бобр. Его сознание и отношение к миру серьёзно изменилось, однако его творчество чёткой периодизации не имеет. Творчество Батюшкова в большой степени автономно: основы мировоззрения рухнули, но творчество осталось. В 20е годы Б. заболел психическим расстройством и сошёл с ума. В 23г он заперся в имении и 30 лет провёл там, пока не умер в 50 лет от тифа. Ужасная, оксюморонная с творчеством судьба. Один из 1х трагических судеб русских поэтов. По легенде, Пушкин посетил Батюшкова в имении, но тот его не узнал. После этого Пушкин написал "Не дай мне Бог сойти с ума".

Поэт безнадежности. Он не может бежать от мира в мир человеческой души, т.к. и душа является ему ужасной и испорченной. Ему только и остаётся, что мечтать о человеке, который "должен был бы быть". Батюшков творит свой мир и человека в нём. Его мир целиком обращён к античности, и если Ж ориентирован на английский и немецкий сентиментализм, то Б стремится к итальянцам и позже - к античности. Отношение к античности в классицизме - вовсе не историческая. Это его декорации. Классицизм интересует только атрибутика, в эти декорации помещён современный человек: "Грек, который не знает, что он древний"(с)Бахтин. Классицизм "всунул" в античность какие-то совершенно несвойственные ей проблемы.

А Батюшков - первый в рус. лит. воспроизводит античность такой, какой она была, пытался "добраться" до настоящего античного человека. Перед нами - лирический герой, а не автор - древний грек, а вовсе не петербуржец, ученик Муравьёва. Это во многом эстетизированная реальность, однако, она работает, в неё веришь.

"Вакханка". Ряд субъективных переживаний. Стан героини увенчан хмелем. Батюшков венчает тело, источник страсти, не голову, которая на вакханалии не нужна. Буйство красоты, страсти - и никаких расколов между чувством и долгом, и пр.!

Батюшков сумел воплотить и действительность, и иллюзорность античного мира. Элегия "Таврида" Мир Тавриды, античный мир противопоставляется Северной Пальмиры, современный мир. только по этому образу можно понять время. "Друг милый, ангел мой, сокроемся туда..." - глагол в императиве, будущем времени. Это прелесть ещё невоплощённой мечты, которая никогда в рамках элегии не будет реализована, но ЛГ безоговорочно верит, и мы вместе с ним. Элегия побега - всё строится на теме побеге в "мир иной", в мир невоплощенного идеала.

Переводы Б. Тибуловы элегии - мир полностью своевременен античности, и в то же время конфликт современен автору без нарушения гармонии. Всё представление о божественной природе человеческой заколебалась, и верховные силы стали хаотическими, неупорядоченными. Это античность в собирательном представлении, не Греция или Рим. Из этого материала конструирует свой мир Батюшков и переносит в него свои проблемы недостижения идеала. Но идеал этот настолько близок, что его разве что нельзя потрогать.