Национальная политика большевизма безальтернативна 6 страница

6. «Комплексная катастрофа» представляющая собой некоторый «коктейль» из взаимно сочетаемых друг с другом ранее названных «базовых вариантов».

Понятно, что для тех, кто не стоит на позиции «после нас — хоть потоп» представленное выше «меню катастроф» — неприемлемые перспективы. Однако отказ от неприемлемого множества вариантов выбора — это не отказ от каждого из вариантов и не отказ от варианта «комплексной катастрофы»; и уж никак — не закрытие неприемлемых возможностей и не подавление развития неприемлемых тенденций, поскольку закрытие неприемлемых возможностей и подавление неприемлемых тенденций требует целенаправленных действий, позволяющих вывести систему из неприемлемого режима её самоуправления[536].

Т.е. отказ от неприемлемых вариантов в любом «меню» — это не отказ от выбора, а избрание неопределённости, разрешением которой будут управлять другие субъекты; либо которая разрешиться «сама собой» вследствие автоматической реализации объективных закономерностей, которым подчинено существование объекта управления: в данном случае — глобальной цивилизации и каждой из культур в её составе.

В нашем понимании Концепция общественной безопасности — при условиях: 1) её дальнейшего развития, 2) рас­про­странения в обществе России и за рубежом, 2) внед­ре­ния в учебный процесс школ и вузов, 3) внедрения в сферу глобальной, внешней и внутренней политики, 4) внедрения в сферу экономики — представляет собой реальную жизненно состоятельную альтернативу представленному выше «меню катастроф».

Поэтому, если КОБ в том виде, в каком она сложилась в результате деятельности ВП СССР к настоящему времени, всё же кому-то не по нраву, то этот его отказ от КОБ оставляет его наедине с представленным выше «меню катастроф» и неопределённостями будущего, формированием которого будут управлять другие, а он будет невольным заложником обстоятельств, хотя это может видеться ему как «неисповедимость путей Господних» и «испытание на стойкость в вере» (иерархам своей конфессии — что останется также вне его понимания).

· Если такое меню катастроф и положение дел на Земле его устраивает, то это его право выбора, с последствиями которого ему предстоит столкнуться в будущем, и за который ему предстоит дать ответ в конечном итоге Богу.

· Если такое положение дел его не устраивает, точно также, как его не устраивает КОБ, то он обязан выработать альтернативу не только представленному выше «меню катастроф», но и Концепции общественной безопасности, выработанной ВП СССР, как ещё одному пункту этого «меню катастроф». В противном случае ему тоже предстоит быть заложником управляемых не им обстоятельств и в конечном итоге дать за это ответ Богу.

КОБ можно выразить в двух фразах:

· «Коммунизм», «рай на Земле», «Царствие Божие» — всеобщее благоденствие в справедливости — не для «бандерлогов».

· Хотите жить по-человечному — сами становитесь Человеками и помогайте в этом деле другим.

Но что ни напиши — клеветники и отказавшиеся от своих интеллектуальной мощи и воли невольники своих предубеждений всё равно будут клеветать и извращать написанное, не внемля потоку событий Жизни. Это касается и их отношения к Концепции общественной безопасности и деятельности Внутреннего Предиктора СССР.

Заключение в редакции от 30.08.2016 г.

Приложение 7.
Эксперимент «Вселенная-25»

«Американский ученый-этолог Джон Кэлхун провел ряд удивительных экспериментов в 60-70‑х годах двадцатого века. В качестве подопытных Д. Кэлхун неизменно выбирал грызунов, хотя конечной целью исследований всегда было предсказание будущего для человеческого общества. В результате многочисленных опытов над колониями грызунов Кэлхун сформулировал новый термин, «поведенческая раковина» (behavioral sink), обозначающий переход к деструктивному и девиантному поведению в условиях перенаселения и скученности. Своими исследованиями Джон Кэлхун приобрел определенную известность в 60-е годы, так как многие люди в западных странах, переживавших послевоенный бэби-бум, стали задумываться о том, как перенаселение повлияет на общественные институты и на каждого человека в частности.

Свой самый известный эксперимент, заставивший задуматься о будущем целое поколение^[537], он провел в 1972 году совместно с Национальным институтом психического здоровья (NIMH). Целью эксперимента «Вселенная-25» был анализ влияния плотности популяции на поведенческие паттерны грызунов. Кэлхун построил настоящий рай для мышей в условиях лаборатории. Был создан бак размерами два на два метра и высотой полтора метра, откуда подопытные не могли выбраться. Внутри бака поддерживалась постоянная комфортная для мышей температура (+20^оC), присутствовала в изобилии еда и вода, созданы многочисленные гнезда для самок. Каждую неделю бак очищался и поддерживался в постоянной чистоте, были предприняты все необходимые меры безопасности: исключалось появление в баке хищников или возникновение массовых инфекций. Подопытные мыши были под постоянным контролем ветеринаров, состояние их здоровья постоянно отслеживалось. Система обеспечения кормом и водой была настолько продумана, что 9 500 мышей могли бы одновременно питаться, не испытывая никакого дискомфорта, и 6 144 мышей потреблять воду, также не испытывая никаких проблем. Пространства для мышей было более чем достаточно, первые проблемы отсутствия укрытия могли возникнуть только при достижении численности популяции свыше 3 840 особей. Однако такого количества мышей никогда в баке не было, максимальная численность популяции отмечена на уровне 2 200 мышей.

Эксперимент стартовал с момента помещения внутрь бака четырех пар здоровых мышей, которым потребовалось совсем немного времени, чтобы освоиться, осознать, в какую мышиную сказку они попали, и начать ускоренно размножаться. Период освоения Кэлхун назвал фазой «А», однако с момента рождения первых детенышей началась вторая стадия «B». Это стадия экспоненциального роста численности популяции в баке в идеальных условиях, число мышей удваивалось каждые 55 дней. Начиная с 315 дня проведения эксперимента, темп роста популяции значительно замедлился, теперь численность удваивалась каждые 145 дней, что ознаменовало собой вступление в третью фазу «C». В этот момент в баке проживало около 600 мышей, сформировалась определенная иерархия и некая социальная жизнь. Стало физически меньше места, чем было ранее.

Появилась категория «отверженных», которых изгоняли в центр бака, они часто становились жертвами агрессии. Отличить группу «отверженных» можно было по искусанным хвостам, выдранной шерсти и следам крови на теле. Отверженные состояли, прежде всего, из молодых особей, не нашедших для себя социальной роли в мышиной иерархии. Проблема отсутствия подходящих социальных ролей была вызвана тем, что в идеальных условиях бака мыши жили долго, стареющие мыши не освобождали места для молодых грызунов. Поэтому часто агрессия была направлена на новые поколения особей, рождавшихся в баке. После изгнания самцы ломались психологически, меньше проявляли агрессию, не желали защищать своих беременных самок и исполнять любые социальные роли. Хотя периодически они нападали либо на других особей из общества «отверженных», либо на любых других мышей.

Самки, готовящиеся к рождению, становились все более нервными, так как в результате роста пассивности среди самцов они становились менее защищенными от случайных атак. В итоге самки стали проявлять агрессию, часто драться, защищая потомство. Однако агрессия парадоксальным образом не была направлена только на окружающих, не меньшая агрессивность проявлялась по отношению к своим детям. Часто самки убивали своих детенышей и перебирались в верхние гнезда, становились агрессивными отшельниками и отказывались от размножения. В результате рождаемость значительно упала, а смертность молодняка достигла значительных уровней.

Вскоре началась последняя стадия существования мышиного рая — фаза «D» или фаза смерти, как ее назвал Джон Кэлхун. Символом этой стадии стало появление новой категории мышей, получившей название «красивые». К ним относили самцов, демонстрирующих нехарактерное для вида поведение, отказывающихся драться и бороться за самок и территорию, не проявляющих никакого желания спариваться, склонных к пассивному стилю жизни. «Красивые» только ели, пили, спали и очищали свою шкурку, избегая конфликтов и выполнения любых социальных функций. Подобное имя они получили потому, что в отличие от большинства прочих обитателей бака на их теле не было следов жестоких битв, шрамов и выдранной шерсти, их нарциссизм и самолюбование стали легендарными. Также исследователя поразило отсутствие желания у «красивых» спариваться и размножаться, среди последней волны рождений в баке «красивые» и самки-одиночки, отказывающиеся размножаться и убегающие в верхние гнезда бака, стали большинством.

Средний возраст мыши в последней стадии существования мышиного рая составил 776 дней, что на 200 дней превышает верхнюю границу репродуктивного возраста. Смертность молодняка составила 100 %, количество беременностей было незначительным, а вскоре составило 0. Вымирающие мыши практиковали гомосексуализм, девиантное и необъяснимо агрессивное поведение в условиях избытка жизненно необходимых ресурсов. Процветал каннибализм при одновременном изобилии пищи, самки отказывались воспитывать детенышей и убивали их. Мыши стремительно вымирали, на 1 780 день после начала эксперимента умер последний обитатель «мышиного рая».

Предвидя подобную катастрофу, Д. Кэлхун при помощи коллеги доктора Х. Марден провел ряд экспериментов на третьей стадии фазы смерти. Из бака были изъяты несколько маленьких групп мышей и переселены в столь же идеальные условия, но еще и в условиях минимальной населенности и неограниченного свободного пространства. Никакой скученности и внутривидовой агрессии. По сути, «красивым» и самкам-одиночкам были воссозданы условия, при которых первые 4 пары мышей в баке экспоненциально размножались и создавали социальную структуру. Но к удивлению ученых, «красивые» и самки-одиночки свое поведение не поменяли, отказались спариваться, размножаться и выполнять социальные функции, связанные с репродукцией. В итоге не было новых беременностей и мыши умерли от старости. Подобные одинаковые результаты были отмечены во всех переселенных группах. В итоге все подопытные мыши умерли, находясь в идеальных условиях.

Джон Кэлхун создал по результатам эксперимента теорию двух смертей. «Первая смерть» — это смерть духа. Когда новорожденным особям не стало находиться места в социальной иерархии «мышиного рая», то наметился недостаток социальных ролей в идеальных условиях с неограниченными ресурсами, возникло открытое противостояние взрослых и молодых грызунов, увеличился уровень немотивированной агрессии. Растущая численность популяции, увеличение скученности, повышение уровня физического контакта, всё это, по мнению Кэлхуна, привело к появлению особей, способных только к простейшему поведению. В условиях идеального мира, в безопасности, при изобилии еды и воды, отсутствии хищников, большинство особей только ели, пили, спали, ухаживали за собой. Мышь — простое животное, для него самые сложные поведенческие модели — это процесс ухаживания за самкой, размножение и забота о потомстве, защита территории и детенышей, участие в иерархических социальных группах. От всего вышеперечисленного сломленные психологически мыши отказались. Кэлхун называет подобный отказ от сложных поведенческих паттернов «первой смертью» или «смертью духа». После наступления первой смерти физическая смерть («вторая смерть» по терминологии Кэлхуна) неминуема и является вопросом недолгого времени. В результате «первой смерти» значительной части популяции вся колония обречена на вымирание даже в условиях «рая».

Однажды Кэлхуна спросили о причинах появления группы грызунов «красивые». Кэлхун провел прямую аналогию с человеком, пояснив, что ключевая черта человека, его естественная судьба — это жить в условиях давления, напряжения и стресса. Мыши, отказавшиеся от борьбы, выбравшие невыносимую легкость бытия, превратились в аутичных «красавцев», способных лишь на самые примитивные функции, поглощения еды и сна. От всего сложного и требующего напряжения «красавцы» отказались и, в принципе, стали не способны на подобное сильное и сложное поведение. Кэлхун проводит параллели со многими современными мужчинами, способными только к самым рутинным, повседневным действиям для поддержания физиологической жизни, но с уже умершим духом. Что выражается в потере креативности, способности преодолевать и, самое главное, находиться под давлением. Отказ от принятия многочисленных вызовов, бегство от напряжения, от жизни полной борьбы и преодоления — это «первая смерть» по терминологии Джона Кэлхуна или смерть духа, за которой неизбежно приходит вторая смерть, в этот раз тела.

Возможно, у вас остался вопрос, почему эксперимент Д. Кэлхуна назывался «Вселенная-25»? Это была двадцать пятая попытка ученого создать рай для мышей, и все предыдущие закончились смертью всех подопытных грызунов…»^[538]

————————

Это один из тех экспериментов, на основании которого делается вывод: «Рай на земле невозможен».

Историческая реальность такова, что Запад уже давно втянулся в построение такого рода «рая» — общества изобилия, со всеми вытекающими из этого факта последствиями, проистекающими из биологических и ноосферных закономерностей.

Но поскольку человечество не однородно, то «отсталые» народы, видя не только научно-техническое превосходство Запада, но и его нарастающие биологические проблемы, порождаемые им же самим, отвергают копирование Западного образа жизни: если не солидарно, то в лице представителей своих наиболее политически активных субкультур. Однако это неприятие Запада и его образа «жизни» наиболее агрессивно выражается в стремлении разрушить Запад и навязать всему миру образ «жизни» реликтовых культур, остановившихся в своём развитии несколько веков тому назад.

Наиболее ярко эта позиция выразилась в глобально политических амбициях псевдомусульманского радикализма, носители и активисты которого отгородились от жизни и Бога обрядностью ислама и шариатом. Вследствие этого, собственную культурную неразвитость и ритуальную дисциплину, сведение образования к знанию текстов Корана и Шариата, они расценивают как норму жизни, заповеданную Богом, и потому обязательную для всех людей. И в силу её якобы обязательности они убеждены, что она может быть навязана всем остальным грубой военной силой, тем более, что порабощённые гедонизмом представители «передового» Запада не в состоянии оказать сколь-нибудь эффективного сопротивления в условиях прямого боевого соприкосновения с противником, предпочитая ведение «кнопочной войны».

И в данном случае речь идёт не о пороках образа жизни Запада, а о мракобесии, которое якобы является исцеляющей альтернативой западному самоубийственному образу «жизни» цивилизации.

Но это мракобесие возводится в норму якобы заповеданную Богом, вопреки тому, что сам Мухаммад был прежде всего Просветителем, а становление мусульманской культуры сопровождалось расцветом науки и ремёсел, которые помогли многим обществам древности выйти из жизни на принципах социал-дарвинизма, который псевдомусульманские радикалы ныне навязывают своим соотечественникам и вербуемой в иных культурах периферии под видом якобы истинного, не искажённого ислама.

———————

Результаты описанных выше систематических экспериментов с мышами оспаривать глупо[539]. Но прямой их перенос на общество — ещё более глуп, если в полученных результатах видеть неотвратимое будущее обществ, наращивающих уровень защищённости личности посредством развития техносферы и усложнения социальной организации.

Для того, чтобы правильно интерпретировать полученные в этих экспериментах результаты, необходимо знать и понимать две вещи:

· Общебиологические и специфически видовы́е биологические закономерности, которые выразили себя в этих экспериментах.

· Суть отличий человечества от фауны (животного мира), которые позволяют человечеству выйти из-под власти фаунических закономерностей в иное качество жизни.

Одна из важнейших общебиологических закономерностей состоит в том, что: 1) рождаемость во всех биологических видах в естественной для них среде обитания превышает ёмкость экологической ниши, которую может занимать каждый из них в соответствующих природно-географических условиях, 2) как следствие — лишние по отношению к ёмкости экологической ниши особи подлежат безусловному уничтожению либо изгнанию их за пределы ареала обитания соответствующей популяции.

В изгнании и гибели лишних по отношению к ёмкости экологической ниши состоит внешне видимая суть процесса, получившего в биологии название «естественный отбор».

Внутривидовая суть естественного отбора состоит в том, что из состава молодняка погибают и изгоняются за пределы ареала обитания популяции наиболее слабые особи, а из состава взрослых — особи, исчерпавшие свой жизненный ресурс, не способные к размножению и эффективному осуществлению иных функций в образе жизни популяции определённого вида. В результате избыточная рождаемость и естественный отбор обеспечивают выбраковку дефективных особей и особей, в чём-то не соответствующих обстоятельствам жизни популяции, что обеспечивает поддержание здоровья особей популяции в преемственности поколений.

Создав «рай» для мышей, Д. Кэлхун вывел популяцию, оказавшуюся в этом противоестественном «раю», из-под действия алгоритмики естественного отбора, блокирующего процесс биологического вырождения особей в популяции в преемственности поколений. Какого-либо альтернативного механизма блокирования процесса биологического вырождения популяции в преемственности поколений в «рай» введено не было. Именно это обстоятельство и привело к многократному воспроизведению результата эксперимента.

Высоко-цивилизованное в аспекте развития техносферы общество идентично «раю» для мышей в том смысле, что медицина, этикет (нормы культуры), социальная организация, ряд других факторов, тоже блокируют механизм естественного отбора и тем самым препятствуют естественной выбраковке дефективных особей, открывая пути к биологическому вырождению именно обществ, высоко цивилизованных в аспекте развития техносферы, юриспруденции и усложнённой социальной организации.

Борцы за возврат к образу жизни прошлых эпох, в которых общества жили под властью общефаунического принципа превышения рождаемости над ёмкостью экологической ниши и естественного отбора, уничтожавшего дефективных и исчерпавших биологический ресурс организмов, безусловно способны с течением времени похоронить нынешний прогрессирующе биологически деградирующий Запад^[540] точно так же, как в прошлом вандалы похоронили биологически выродившийся, но по-своему «высоко цивилизованный» древний Рим. Но это будет не их заслугой, а заслугой самого Запада.

Однако такой откат в прошлое не решит проблем, поскольку кто-то, глядя на бессмысленные страдания людей в условиях жизни на основе примитивной культуры, займётся возрождением «былой великой культуры», а приверженцы примитивизма — именно вследствие своего невежества — не смогут им противостоять, как не удавалось противостоять такого рода тенденциям и в прошлом, когда на месте рухнувших цивилизаций древности, кто-то создавал новые культуры, интегрируя в них обломки былого величия погибших культур.

Т.е. если Запад рухнет под бременем проблем биологического вырождения и социокультурной деградации, то потомки нынешних хулителей и ниспровергателей Запада и его образа «жизни» сами же возродят аналог Запада в будущем, когда устанут жить под властью мракобесия, если не ответят жизненно состоятельно на вопрос: Чем человек по сути отличается от обезьяны, хотя он принадлежит в биологической классификации к приматам, как и все обезьяны?

И ответы на этот вопрос в том смысле, что у нас есть культура, мы пользуемся осмысленно членораздельной речью, мы создали науку и техносферу — не проходят: культура есть у орангутанов^[541], попугаи могут пользоваться осмысленно членораздельной речью, а вся техносфера блекнет на фоне итогов эксперимента с обезьянами-капуцинами в Йельском университете (см. раздел 13.1 — том 4 настоящего курса), поскольку они показывают, что в аспекте поведения цивилизованное либерально-рыночное общество и группа подопытных обезьян, которых научили пользоваться «деньгами» на принципах рыночного либерализма, статистически неотличимы.

Ответ на вопрос о сути человека, отличающей его от обезьяны, впервые в терминологии науки выражен в Русской культуре в Концепции общественной безопасности: но он — всего лишь повторил в терминологии науки наших дней то, что издавна было выражено в сюжетах Русских былин и сказок о поездках богатырей в соответствии с указаниями на придорожном камне^[542] в художественно-образных формах.

Суть этого ответа в том, что человек от всех прочих биологических видов отличается тем, что структура его психики, рассматриваемой как информационно-алгоритмическая система, не запрограммирована однозначно генетически, а является результатом личностного развития:

· если всё подчинено инстинктам, то это — животный тип строя психики и индивид поведенчески неотличим от обезьяны, и как следствие — статистики поведения капуцинов и членов либерально-рыночного общества — идентичны, а потребительский рай, выводящий из-под действия механизма естественного отбора для них одинаков убийственен;

· если всё подчинено нормам культуры, то в аспекте поведения индивид-зомби — просто выдрессированная культурой обезьяна, и как следствие потребительский рай для таких — тоже самоубийственен;

· если творческий потенциал реализуется и возможен выход за пределы норм прежней культуры, то — демон, творящий вседозволенность, не желающий определиться в том, что объективно является Добром, а что Злом, который подлежит уничтожению, поскольку нарушает гармонию Мироздания своею отсебятиной;

· и только воля, отданная самим человеком под власть диктатуры совести делает индивида человеком.

Т.е. индивид вида Homo sapiens на основе своих чувств и осмысленного мировосприятия сам решает: быть ему человекообразной обезьяной, зомби, демоном — либо стать человеком.

Став человеком в результате личностного развития, вопреки обстоятельствам жизни общества и человечества, человек обретает Любовь, которая выводит его из-под власти фаунических закономерностей. И соответственно, только культура, в которой все достигают необратимо человечного типа строя психики к началу юности позволяет: ликвидировать в обществе бессмысленные неудобства жизни и бедствия, проистекающие из злонравия, невежества и дурости, т.е. создать то, что многим видится как «потребительский рай», и в то же время обеспечить биологическое здоровье в преемственности поколений, гарантированно избегая вырождения потому, что дети будут зачинаться, не как побочный продукт секса под воздействием инстинктов и гедонизма, а в Любви — Промыслительно в пределах ёмкости экологической ниши, что обеспечит наилучшую комбинаторику генов и их необходимую для блага людей и планеты модификацию. Так состоявшееся человечество выйдет из алгоритмики уничтожения лишних и биологически дефективных фауническим естественным отбором без какой-либо евгеники, представляющей собой ещё одну ловушку для вырождающихся обществ, которые в силу неспособности жизненно состоятельно ответить на вопрос о сути человека и его отличии от остальных приматов, не могут задать правильно и евгенические стандарты для того, чтобы осуществлять искусственный отбор на основе «науки евгеники».

Приложение 8.
Политтехнология «окно Овертона»

«“Окно Овертона” — политическая теория (раздел: "технология управления общественными массами"), которая описывает движущееся «окно» представляемое рамкой вдоль отрезка идеи начинающейся с полностью невообразимой для приятия, а заканчивающейся полным приятием управляемым обществом. Данная технология реализуется с целью контроля общественным поведением. Согласно этой теории, политическая жизнеспособность какой-либо идеи зависит в основном от того, попадает ли она в «окно», чем от предпочтений конкретного политика.^[543] В любой конкретный момент, «окно» включает в себя область политических идей, которые можно считать приемлемыми в текущем состоянии общественного мнения, взгляды, которых политик может придерживаться без опасений быть обвиненным в излишнем радикализме или экстремизме. Сдвиг окна, при котором становятся возможными те или иные политические действия, происходит не тогда, когда идеи изменяются среди политиков, но тогда, когда они изменяются в обществе, которое голосует за этих политиков.

Теория названа в честь автора — Джозефа Овертона (1960—2003)^[544], бывшего вице-президента Макинского центра публичной политики^[545]» (Википедия).

Как работает технология, можно найти в интернете.

«ТЕХНОЛОГИЯ ЛЕГАЛИЗАЦИИ ЧЕГО УГОДНО. Окно Овертона

Это не промывание мозгов как таковое, а технологии более тонкие. Эффективными их делает последовательное, системное применение и незаметность для общества-жертвы самого факта воздействия.

Ниже я на примере разберу, как шаг за шагом общество начинает сперва обсуждать нечто неприемлемое, затем считать это уместным, а в конце концов смиряется с новым законом, закрепляющим и защищающим некогда немыслимое.

Возьмём для примера что-то совершенно невообразимое. Допустим, каннибализм, то есть идею легализовать право граждан на поедание друг друга. Достаточно жёсткий пример?

Но всем очевидно, что прямо сейчас (2014 г.) нет возможности развернуть пропаганду каннибализма — общество встанет на дыбы. Такая ситуация означает, что проблема легализации каннибализма находится в нулевой стадии «окна возможностей». Эта стадия, согласно теории Овертона, называется «Немыслимое». Смоделируем теперь, как это немысливое будет реализовано, пройдя все стадии «окна возможностей».

ТЕХНОЛОГИЯ

Ещё раз повторю, Овертон описал ТЕХНОЛОГИЮ, которая позволяет легализовать абсолютно любую идею.

Обратите внимание! Он не концепцию предложил, не мысли свои сформулировал некоторым образом — он описал работающую технологию. То есть такую последовательность действий, исполнение которой неизменно приводит к желаемому результату. В качестве оружия для уничтожения человеческих сообществ такая технология может быть эффективнее термоядерного заряда.

КАК ЭТО СМЕЛО!

Тема каннибализма пока ещё отвратительна и совершенно не приемлема в обществе. Рассуждать на эту тему нежелательно ни в прессе, ни, тем более, в приличной компании. Пока это немыслимое, абсурдное, запретное явление. Соответственно, первое движение «окна Овертона» — перевести тему каннибализма из области немыслимого в область радикального.

У нас ведь есть свобода слова.

Ну, так почему бы не поговорить о каннибализме?

Учёным вообще положено говорить обо всём подряд — для учёных нет запретных тем, им положено всё изучать. А раз такое дело, соберём этнологический симпозиум по теме «Экзотические обряды племён Полинезии». Обсудим на нём историю предмета, введём её в научный оборот и получим факт авторитетного высказывания о каннибализме.

Видите, о людоедстве, оказывается, можно предметно поговорить и как бы остаться в пределах научной респектабельности.

«Окно Овертона» уже двинулось. То есть уже обозначен пересмотр позиций. Тем самым обеспечен переход от непримиримо отрицательного отношения общества к отношению более позитивному.

Одновременно с околонаучной дискуссией непременно должно появиться какое-нибудь «Общество радикальных каннибалов». И пусть оно будет представлено лишь в интернете — радикальных каннибалов непременно заметят и процитируют во всех нужных СМИ.

Во-первых, это ещё один факт высказывания. А во-вторых, эпатирующие отморозки такого специального генезиса нужны для создания образа радикального пугала. Это будут «плохие каннибалы» в противовес другому пугалу — «фашистам, призывающим сжигать на кострах не таких, как они». Но о пугалах чуть ниже. Для начала достаточно публиковать рассказы о том, что думают про поедание человечины британские учёные и какие-нибудь радикальные отморозки иной природы.

Результат первого движения «окна Овертона»: неприемлемая тема введена в оборот, табу десакрализовано, произошло разрушение однозначности проблемы — созданы «градации серого».

ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?

Следующим шагом «окно» движется дальше и переводит тему каннибализма из радикальной области в область возможного.

На этой стадии продолжаем цитировать «учёных». Ведь нельзя же отворачиваться от знания? Про каннибализм. Любой, кто откажется это обсуждать, должен быть заклеймён как ханжа и лицемер.

Осуждая ханжество, обязательно нужно придумать каннибализму элегантное название. Чтобы не смели всякие фашисты навешивать на инакомыслящих ярлыки со словом на букву «Ка».

Внимание! Создание эвфемизма — это очень важный момент. Для легализации немыслимой идеи необходимо подменить её подлинное название.

Нет больше каннибализма.

Теперь это называется, например, антропофагия. Но и этот термин совсем скоро заменят ещё раз, признав и это определение оскорбительным.

Цель выдумывания новых названий — увести суть проблемы от её обозначения, оторвать форму слова от его содержания, лишить своих идеологических противников языка. Каннибализм превращается в антропофагию, а затем в антропофилию, подобно тому, как преступник меняет фамилии и паспорта.