Мегаобучалка Главная | О нас | Обратная связь


Обыденное мировоззрение



2016-09-16 1102 Обсуждений (0)
Обыденное мировоззрение 0.00 из 5.00 0 оценок




Мировоззрение — вещь чрезвычайно сложная, и в пер­вом приближении его можно определить как совокупность взглядов (воззрений) на мир, общество, на человека, на его место в мире и в обществе. В этом смысле говорят о «науч­ном» или «религиозном» мировоззрении — взглядах на мир с точки зрения науки или религии. Но любопытно и удиви­тельно то, что и каждый человек имеет свое собственное мировоззрение, т.е. у каждого из нас имеется какое-то об­щее представление о мире, обществе и о себе. Даже если человек никогда не задумывался над своим мировоззрением и чаще всего не способен выразить его внятно, мировоззре­ние у него есть, и оно проявляется в его наиболее важных


Глава 2


Философия как мировоззрение


 


решениях, делах и поступках. Скажем, известная когда-то кинозвезда Брижит Бардо публично отказалась носить из­делия из натурального меха и призвала всех женщин после­довать ее примеру. Она считает безнравственным истребле­ние животных и стремится противодействовать этому. Это убеждение есть часть ее мировоззрения. Сейчас некоторые политики в нашей стране настойчиво проповедуют, что не нужно нам изобретать велосипед и следует просто заимство­вать те формы хозяйствования, жизни, культуры и государ­ственного устройства, которые за века исторического разви­тия выработали страны Западной Европы и США. Эти поли­тики захватили власть и появились у нас «президенты», «мэры», «префекты» и т.п., короче, смесь «французского с нижегородским». Убеждение, что Западная Европа обогна­ла Россию в отношении социально-экономического и куль­турного развития, — это часть мировоззрения таких поли­тиков. Все мы недавно были возмущены бомбардировками Сербии самолетами НАТО. В этом возмущении проявились особенности нашего русского мировоззрения.

Однако не следует, по-видимому, каждое убеждение че­ловека считать частью его мировоззрения. В противном слу­чае мы отождествим мировоззрение со всем содержанием сознания индивида. Конечно, мировоззрение проявляется во всем содержании сознания, но именно проявляется, а не ра­створяется в сознании. Мировоззрение включает в себя лишь наиболее фундаментальные, глубинные, сокровенные убеж­дения человека, так сказать, центральное ядро его личнос­ти. Сюда входит самое общее представление о мире и опре­деленная картина мира; представление о себе, о своем месте в этом мире; представление о добре и зле, о должном, о наи­более важных жизненных целях и ценностях. Жизнь от­дельного человека направляется — в основном и главном — именно этими фундаментальными представлениями и убеж­дениями, однако далеко не все его поступки определяются этим ядром. Сознание человека не похоже на формальную аксиоматическую систему, в которой даже самая отдален­ная теорема представляет собой логическое следствие исход­ных аксиом. Многое из того, что мы говорим или делаем в этой жизни, не вытекает из наших глубинных — мировоз­зренческих — убеждений, порой расходится с ними и даже


противоречит им. Что делать! Человек не машина с вложен­ной программой и многое делает под влиянием мгновенного чувства, мелкого интереса, увлечения всеобщей модой или под воздействием пропаганды. Поэтому так часто мучают нас угрызения совести: мы осознаем, что поступили не в соответствии с нашими глубинными убеждениями, и осоз­нание этого причиняет нам душевную боль.

Итак, мировоззрение включает в себя наиболее глубокие и общие воззрения человека на мир и на себя в этом мире.

Однако это еще не все, и далеко не все. Мировоззрение — это не просто некоторая картина мира, общества, в которую в качестве одной из деталей включен сам субъект. Мировоз­зрение включает в себя также определенное отношение субъекта к миру и обществу, их оценку: мир может пред­ставляться мне открытым, светлым, дружелюбным или, на­против, мрачным, пугающим, агрессивным. Природа может представляться мне родным домом, в котором каждая бу­кашка родственна мне, а может рассматриваться как сырой материал для моего творческого самовыражения. «Природа не храм, а мастерская», — говорит у И. С. Тургенева База­ров. В 60-е гг. широкой популярностью пользовались фан­тастические произведения польского писателя Ст. Лема и русских писателей братьев Стругацких. Любопытно, что их герои, живущие в далеком будущем, с удовольствием преда­ются охоте: им интересно слетать на какую-то далекую пла­нету, убить уникальное — уже не просто на Земле, а во Вселенной — животное, с тем чтобы украсить чучелом его головы свой кабинет! Здесь выразилось мировоззрение авто­ров, характерное, впрочем, для того времени: все в мире предназначено для человека, все должно служить его инте­ресам и прихотям.

Меня либо устраивает мое общественное положение, и я стремлюсь его сохранить, либо оно меня не устраивает, и я хотел бы изменить его. Мне кажется, я могу добиться всего, если сильно захочу, или я осознаю, что, несмотря на все свои усилия, обречен влачить жалкое существование. Все эти отношения и оценки включаются в мировоззренческую картину мира и придают ей индивидуальную эмоциональ­ную и смысловую окраску. Это приблизительно похоже на то, как если бы два художника писали портрет одной и той


 

Глава 2

же женщины, но один из них влюблен в свою модель, а другому она неприятна. Их отношение неизбежно проявит­ся в их творчестве, и они напишут очень разные портреты. Так же (и даже больше) различаются и мировоззрения раз­ных людей. Таким образом,

«мировоззрение — это совокупность взглядов, оценок, прин­ципов, определяющих самое общее видение, понимание мира, места в нем человека и вместе с тем жизненные позиции, про­граммы поведения, действий людей» 12.

Исходя из этого, более или менее общепризнанного пони­мания мировоззрения, сразу же можно увидеть его главную особенность: оно всегда чье-то мировоззрение — индивида, социальной группы, эпохи, представленной конкретными лицами. Нет безличного, анонимного мировоззрения, в цен­тре всякого мировоззрения стоит определенный субъект. Ну, конечно! Если мы включаем в мировоззрение не только зна­ния, но и ценности, идеалы, чувства, цели, то все это имеет смысл только для конкретного человека. Знания безличны — они принадлежат всем и одинаковы для всех. Но идеалы, цели и ценности у всех разные. Поэтому и мировоззрения разные. Со времен Ньютона образ Солнечной системы тыся­чекратно использовался для наглядного представления раз­нообразных идей. И в данном случае он может быть поле­зен. Центром всякого мировоззрения, его Солнцем является конкретная человеческая личность, притяжение которой удерживает тяжелые планеты знаний, астероиды ценностей и целей, кометы идеалов. Все они образуют систему лишь благодаря светоносному центру, излучение которого всему придает неповторимое своеобразие. Выдерните из этой сис­темы центр — индивида, — планеты и кометы унесутся в космический холод безличных абстракций.

У каждого из нас есть какое-то мировоззрение — без это­го, по-видимому, просто нет человека. Его называют «сти­хийным» или «обыденным» — потому, что оно формирует­ся само по себе у каждого человека в процессе его жизнеде­ятельности. Это — ядро нашего здравого смысла. Своими корнями оно отчасти уходит в генетическую наследствен­ность: унаследовали вы от родителей силу и здоровье — это

12 Введение в философию. М.,1989, сс. 24—25.


Философия как мировоззрение

скажется на вашем восприятии окружающей жизни; стра­даете вы с рождения болезнями и хилостью — ваше миро­воззрение будет окрашено в иные, более пессимистические тона. Общение с родителями, сверстниками, школьные зна­ния, непосредственный контакт с окружающей средой — все это формирует наши глубинные убеждения, ценности, жизненные установки, и к началу юности вы уже обретаете вполне определенное мировоззрение. Важнейшую роль при этом играет усвоение родного языка. Американский фило­соф Пол Фейерабенд (немец по происхождению и образова­нию), опираясь на идеи лингвистов Э. Сепира и Б. Л. Уор-фа, сравнил здравый смысл, сплавленный с языком, с науч­ной теорией. Действительно, структура нашего языка и зна­чения его слов задают определенную структуру мира. На­пример, в нашем языке есть категории подлежащего, сказу­емого, прилагательного и т.п. Поэтому мы и мир представ­ляем себе как состоящий из твердых предметов, их свойств и состояний. Картина мира, создаваемая повседневным язы­ком, входит в обыденное мировоззрение человека, усвоив­шего язык. Слушая сказки в детстве, невольно запоминая пословицы и поговорки, мы почти бессознательно усваива­ем традиции мышления, ценности, мироощущение своего народа. «От трудов праведных не наживешь палат камен­ных», «Единожды солгавши — кто тебе поверит?», «Не хле­бом единым жив человек» и т.п. — идеи, выраженные в такого рода расхожих выражениях и крылатых словечках, незаметно входят в мировоззрение человека и образуют его важную, хотя и не всегда осознаваемую, часть.

Различия в естественных языках и в повседневной прак­тике людей приводят к образованию разных миров здравого смысла.

«Языки различаются не только тем, — писал Б. Уорф, — как они строят предложения, но и тем, как они делят окружа­ющий мир на элементы, которые являются материалом для построения предложений... Английские обозначения sky «небо», hill «холм», swamp «болото» и им подобные убеждают нас в возможности рассматривать отдельные стороны бесконечного разнообразия природы как отдельные предметы почти так же, как table «стол» и chair «стул». Таким образом, английский и ему подобные языки дают возможность воспринимать мир как


Глава 2


Философия как мировоззрение


 


собрание отдельных предметов, соответствующих отдельным словам. В самом деле, восприятие вселенной как собрания от­дельных предметов различных размеров — это наиболее пол­ная характеристика классической физики и астрономии» 13.

Но ведущая роль в формировании обыденного мировоз­зрения принадлежит, бесспорно, трудовой деятельности. Те стороны и свойства вещей и явлений реальности, которые открываются нам в повседневной жизнедеятельности, кото­рые важны с точки зрения наших потребностей, именно они в первую очередь выделяются человеком и образуют основ­ное содержание его представлений об окружающем мире.

Однако всякому стихийному обыденному мировоззрению присущи значительные недостатки. Оно никогда полностью не формулируется в явных утверждениях и в значительной мере существует в виде полуосознаваемых, неясных, смут­ных идей, образов, чувств. Я не могу ясно сказать, почему гадок мне сытый владелец каменного особняка или «мерсе­деса». Это чувство порождается во мне глубинным убежде­нием, что честным трудом в наше время много не заработа­ешь, но я далеко не всегда могу его сформулировать. Обы­денное мировоззрение всегда носит достаточно узкий — ме­стный, племенной, сословный — характер. И самое, может быть, важное: обыденное мировоззрение никогда не пред­ставляет собой систему, т.е. его отдельные принципы часто несовместимы друг с другом, и следствия этих принципов редко доводятся до повседневных дел и поступков. Напри­мер, человек может быть искренне убежден в том, что воро­вать нехорошо, но радостно бежит покупать акции какой-нибудь сомнительной компании или пылко мечтает об ук­реплении и процветании родного государства, но ведет двой­ную бухгалтерию, чтобы не платить налогов. От этих недо­статков в значительной мере избавлено мифологическое и религиозное мировоззрение.

Мифология и религия дают целостное и последователь­ное представление о мире и о месте человека в мире. Миф говорит о происхождении мира и его устройстве, о возник­новении человека и человеческого общества, объясняет раз-

13 Уорф Б.Л. Лингвистика и логика // Новое в лингвистике. Вып.1, М.,1960, с.192.


нообразные взаимосвязи вещей и явлений, формулирует принципы «правильной» жизни. Вот, например, как древ­ний пеласгический миф повествует о происхождении мира:

«Вначале Эвринома, богиня всего сущего, восстала обнажен­ной из Хаоса и обнаружила, что ей не на что опереться. Поэтому она отделила небо от моря и начала свой одинокий танец над его волнами. В своем танце она продвигалась к югу, и за ее спиной возникал ветер, который ей показался вполне пригодным, чтобы начать творение. Обернувшись, она поймала этот северный ветер, сжала его в своих ладонях — и перед ее глазами предстал вели­кий змей Офион. Чтобы согреться, Эвринома плясала все неисто­вей, пока не пробудилось в Офионе желание, и он обвил ее боже­ственные чресла, чтобы обладать ею. Вот почему северный ветер, который также зовется Бореем, оплодотворяет: вот почему кобы­лы, поворачиваясь задом к этому ветру, рождают жеребят без помощи жеребца. Таким же способом и Эвринома зачала дитя.

Затем превратилась она в голубку, села, подобно наседке, на волны и по прошествии положенного времени снесла Мировое яйцо. По ее просьбе Офион обернулся семь раз вокруг этого яйца и высиживал его до тех пор, пока оно не раскололось надвое. И появилось из него все то, что только существует на свете: солн­це, луна, планеты, звезды, земля и ее горы, реки, деревья, тра­вы и живые существа» 14.

Прочитав этот отрывок, мы легко поймем важнейшую особенность мифа (и религии) — его антропоморфный ха­рактер:

«Социоантропоморфическое мировоззрение... это такое миро­воззрение, в котором мироздание духовно осваивается людьми на эмоционально-образно-представленческом уровне путем пе­ренесения на природу явных и неявных качеств и форм челове­ка и его общественной жизни» 15.

Миф и религия сплетаются с обыденным мировоззрением и придают ему стройность и цельность. Но эта стройность опирается не на логические, а на ассоциативно-образные связи. Возникновение философии как особого вида мировоз­зрения связано с переходом от чувственных образов к поня­тиям и от ассоциативных связей — к логическим.

14 Грейвс Р. Мифы древней Греции, М.,1992, с. 15.

15 Чанышев А.Н. Курс лекций по древней философии, М.,1981,

с.6.


Глава 2


Философия как мировоззрение


 


2.2. Философское мировоззрение

Приблизительно в одно время, в VII—VI вв. до н.э., в Индии, Китае, Греции возникает и начинает быстро разви­ваться новый — философский — тип мировоззрения. В чем его отличие от мифологического мировоззрения? Для меня здесь важно подчеркнуть три пункта. Во-первых, это отказ от антропоморфизма: философское мировоззрение уже не пытается переносить свойства человека и человеческих вза­имоотношений на мир. Во-вторых, философское мировоззре­ние постепенно заменяет чувственные образы, на которых покоится миф, абстрактными понятиями. Наконец, в-треть­их, ассоциативные связи образов мифа философское миро­воззрение заменяет логическими связями понятий. Конеч­но, это происходит постепенно. Первые философские пост­роения еще наполнены элементами мифологии. У Фалеса мир еще полон богов. Гераклит говорит о Солнце как о жи­вом существе, за которым присматривает богиня справедли­вости Дике и ее слуги Эринии. У Эмпедокла все процессы в мире обусловлены борьбой любви и ненависти. Однако по­степенно все эти мифологические и антропоморфные эле­менты исчезают. Вода Фалеса, воздух Анаксимена, огонь Гераклита и земля Ксенофана заменяются у Парменида аб­страктным понятием бытия. Если до Парменида философы лишь провозглашали свои тезисы, то Парменид впервые прибегает к логическому доказательству, которое у его уче­ника Зенона приобретает уже отчетливую форму доказатель­ства от противного, опирающегося на закон исключенного третьего.

Так формировалось философское мировоззрение, вклю­чавшее в себя и первые научные знания — математические, астрономические, медицинские. Оно было столь же целост­ным, как миф, но в отличие от мифа было абстрактным и рациональным.

С возникновением философского мировоззрения у нас по­являются три типа мировоззрения: обыденное, мифологи­ческое и философское, которые взаимно влияют друг на дру­га. Если обыденное мировоззрение ранее целиком находи­лось под влиянием мифа, то теперь оно начинает испыты­вать воздействие философских учений. Философия способ-


ствует разложению мифа и переходу от мифа к монотеисти­ческой религии. Ксенофан почти за пятьсот лет до возник­новения христианства подверг философской критике поли­теизм древних мифов и пришел к идее единого бога. И до сего времени религиозное и философское мировоззрение со­перничают за влияние на обыденное мировоззрение. Однако и философия испытывает постоянное воздействие со сторо­ны обыденного мировоззрения. Последнее вырастает из ре­альной повседневной жизни, поэтому оно более чувствительно к изменениям этой жизни — к изменению образа жизни, деятельности, окружающей среды и т.п. Эти изменения ли­шают интереса одни проблемы и выдвигают на первый план другие. И эта смена общественных интересов, будучи осоз­нана на уровне обыденного мировоззрения, передается в философию и приводит к построению все новых философс­ких систем.

Так, у ионийцев, находившихся почти еще целиком под влиянием господствующей мифологии, центральной пробле­мой становится проблема первоначала всего сущего. Круше­ние республики и укрепление императорской власти в Риме, связанное с уничтожением республиканских свобод и прав граждан, выразилось в распространении стоицизма и скеп­тицизма в римской философии; средневековые философы спо­рят о природе Бога, о теодицее и т.п.; успехи науки пере­ключают внимание философов на вопросы познания, и т.д. Философия дает ответы на те вопросы, которые ставит пе­ред ней обыденное мировоззрение. И эти ответы принимают форму философских систем.

Таким образом, на мировоззрение современного человека оказывают влияние и религия, и мифология (которая вовсе не умерла с рождением философии), и философские систе­мы. Элементы этих мировоззренческих систем, соединяясь в обыденном сознании, порождают порой удивительные ком­бинации. Вот пример:

«Эгрегор — это сокровенный, четко очерченный круг кос­мически близких существ. Дело в том, что каждая человечес­кая монада перед воплощением получает определенное зада­ние, и вот потом — сознательно или бессознательно (но боль­шей частью бессознательно) — мы как представители той или иной монады стремимся выполнить предначертанную задачу.


Глава 2


Философия как мировоззрение


 


тельном смысле — информацию (истинную или ложную), кото­рой располагает индивид — носитель такой системы о действи­тельном или возможном положении вещей в мире (то, что он думает, знает, предполагает, воображает и т.д. об объектах мира в возможно более широком понимании термина «объект»)» 18.

Встречаясь с языковыми выражениями, текстами, пред­метами культуры, явлениями природы, индивид как бы включает их в свой внутренний контекст, ассоциируя с ними те или иные смысловые единицы, и таким образом придает им интерпретацию, наделяет их смыслом. Если попытаться выразить это в самом общем виде, то можно сказать, что, вступая в контакт с внешним миром, индивид налагает на него мир своего сознания, и в результате этого наложения предметы и явления внешнего мира наполняются смыслом.

Мировоззрение человека — это и есть центральная, наи­более фундаментальная часть его индивидуального смысло­вого контекста. Самые общие представления человека о мире, его глубинные отношения к своему окружению и оценки, его представления о добром и прекрасном образуют ядро того субъективного концептуального мира, который он совмеща­ет со своим окружением. Миф, религия, философия лишь уточняют, систематизируют, выражают в целостном и яв­ном виде, изобретают, наконец, те глубинные основы, на которые опираются индивидуальные контексты людей. И каждая философская система — это особый концептуаль­ный контекст, особый взгляд на мир, его особое понимание. Налагая его на свое физическое и социальное окружение, философ наделяет особым, специфическим смыслом все пред­меты и явления окружающей его жизни.

Вспомним, к примеру, как мы еще недавно представляли различия между взглядами на мир диалектики и метафизи­ки (в смысле антидиалектики). Метафизик налагает на мир онтологическую картину, построенную по законам формаль­ной логики. Он видит в мире устойчивые, твердые предме­ты, остающиеся тождественными самим себе, не способные обладать взаимоисключающими свойствами. В его мире все четко фиксировано, предметы резко отделены друг от друга, изменения носят лишь количественный характер. Мир ме­тафизика — это картина, видимая в сильный бинокль: ясно

18 Павиленис Р. И. Проблема смысла, ее. 239—240.


различимы даже жилочки на листьях деревьев, муравей, ползущий по дорожке, волна, застывшая на водной глади. Мир диалектика совсем не таков! Диалектик не видит устой­чивых, твердых предметов — он видит только процессы: все течет, и вещи текут, и никакой самотождественности нет. Эти процессы-вещи внутренне противоречивы: они живые и одновременно мертвые, большие и маленькие, белые и небе­лые. Все связано со всем, нет никаких жестких границ, бо­лее того, вещи способны превращаться одна в другую: зерно превращается в стебель, стебель — в колос и т.п. Нельзя даже сказать, что предмет находится в данном месте простран­ства, ибо все движется, а движущиеся тела находятся и од­новременно не находятся в том или ином месте. Как будто смотришь на мир сквозь мутное стекло или через поток го­рячего воздуха, поднимающегося от костра: все дрожит и расплывается перед глазами. (Прошу прощения у гегелиан-цев за возможное искажение их взгляда на мир, но, увы, как и многие другие, я никогда не понимал диалектики.)

В самой потаенной глубине философской системы лежат наиболее личные, наиболее интимные убеждения, желания и оценки философа. Опираясь на это не всегда выраженное ядро, он истолковывает те или иные философские понятия, составляющие тело его философии, решает онтологические и гносеологические проблемы. Логика, как известно, рас­щепляет значение терминов на две составляющие — смысл и значение, концепт и денотат и т.п. Смысл в самом общем виде представляет собой мысленное содержание, связывае­мое с некоторым термином; значением — следуя Г.Фреге, Б.Расселу, А.Черчу — называют те объекты, которые обо­значаются этим термином. Значение детерминируется смыс­лом: именно мысленное содержание, придаваемое нами не­которому термину, задает, к каким объектам мы его отно­сим. Нечто подобное можно сказать и о философской систе­ме: именно то мысленное содержание, которое вкладывает философ в наиболее фундаментальные понятия своей систе­мы — добра, свободы или жизни, — и определяют смысл Других понятий и принципов его системы и ту картину мира, которую он в конечном итоге создает. Налагая эту картину на внешнюю реальность, он расчленяет последнюю на опре­деленные сущности, выделяет те или иные связи и отноше-


Глава 2


Философия как мировоззрение


 


ния и, таким образом, наполняет реальность смыслом — понимает ее.

Иллюстрацией может служить анализ глубинных основ философии Спинозы, предпринятый М. Вартофским 19. Од­ним из наиболее интимных убеждений Спинозы, полагает Вартофский, было убеждение в том, что без свободы нет сча­стья и что свобода, прежде всего и главным образом, есть свобода познания, которая представляет собой высшую ак­тивность человеческого существа. Отсюда выросла главная проблема Спинозы: показать, как возможно познание. Для решения этой проблемы ему нужно было сконструировать объект познания, который удовлетворял бы предполагаемым свойствам интеллекта. И он постулирует свою субстанцию как единство Бога и Природы.

«Обычно полагают, — пишет Вартофский, — что метод де­терминируется природой изучаемого объекта. Поэтому вопрос о методе должен был бы звучать так: если природа субстанции (Бога или Природы) дана, то как можно познать ее? Однако я считаю, что подход Спинозы был иным. Он исходит из приро­ды интеллекта, а не из природы субстанции. Как я показал, это объясняется тем, что у Спинозы построение природы суб­станции само вытекает из размышлений о том, каким должен быть адекватный объект познания для интеллекта, определен­ного как совершенный, бесконечный и т.п. Короче говоря, ме­тодология Спинозы не опирается на предшествующую ей онто­логию, напротив, онтология создается на базе методологии, а методология, в свою очередь, строится как определение того способа, которым в силу своей природы действует интеллект. Метод определяет естественную активность мышления, а по­скольку мышление является способом его выражения, постоль­ку метод определяет саму сущность интеллекта и благодаря этому — умопостигаемость Бога или Природы. В таком случае метод связан с мотивом как раз благодаря тому, что метод ока­зывается простым зеркальным отражением той активности, ко­торая, согласно определению, способна дать удовлетворение ин­теллекту» 20.

Изложение же Спинозы, его систематическое построение носит противоположный характер: он начинает с изложе-

19 См.: Вартофский М. Природа, число и единичные вещи:
мотив и метод философии Спинозы- // Структура и развитие
науки.
М.,1978.

20 Там же.


ния своей онтологии — с учения о Боге и Природе, затем переходит к анализу познания и заканчивает учением о сво­боде, создавая, таким образом, у читателя впечатление, что его понимание свободы человека вытекает из онтологии и гносеологии. Фактически же дело обстоит прямо противопо­ложным образом.

«Главную задачу своей философии, — отмечает В. В. Соко­лов, — великий голландский мыслитель видел прежде всего в обосновании этических вопросов, в выработке теории индиви­дуального поведения. Крушение феодального мира сопровож­далось разложением феодально-теологической морали, которую сменяла мораль буржуазная. Спиноза был одним из видней­ших теоретиков, поставивших своей задачей дать обоснование складывавшейся морали буржуазного общества. Этическая на­правленность философских интересов Спинозы подчеркнута самим мыслителем как в названии, так и в структуре его глав­ного труда — «Этике» 21.

Эта задача была обусловлена особенностями той эпохи, в которую жил и творил мыслитель, — эпохи разложения сред­невековых учреждений, морали и мировоззрения и зарож­дения и развития новых общественных отношений. И, бе­зусловно, самое большое влияние на формирование фило­софских воззрений Спинозы оказали драматические усло­вия его собственной жизни: разрыв с еврейской общиной и новый дух индивидуальной свободы, мощно проявлявший себя в Голландии того времени.

Таким образом, философская система представляет собой некоторый индивидуальный смысловой контекст, в глубин­ном центре которого лежат сокровенные личныеубеждения и представления философа. Именно эти личные убеждения и вкусы пронизывают все мировоззрение философа, вклю­чаются в качестве субъективных оценок и характеристик во все понятия и принципы его системы, влияют на ту онтоло­гию, которую он создает, и в конечном итоге придают фило­софской системе тот личный, неповторимый оттенок, кото­рый отличает ее от всякой другой системы. Налагая этот контекст на свое окружение, философ создает мир своей ин­дивидуальной жизни — тот мир, в котором он живет и дей-

21 Спиноза Б. Избранные произведения в 2 тт. М.,1957, т. 1. Вступительная статья, ее.14—15.


Глава 2

ствует. Вещи и события этого мира ему понятны — они на-полнены определенным смыслом, поставлены в определен­ные отношения к личности философа. И хотя далеко не каж­дый философ живет в соответствии со своими внутренними убеждениями, тем не менее общественное поведение фило­софа в существенной мере определяется его миропонима­нием.


Глава 3. ФИЛОСОФИЯ И ИСТИНА


 



Все мы или почти все признаем, что наука дает нам исти­ну в классическом смысле этого слова, т.е. адекватное опи­сание действительности в форме научных законов и теорий. Но дает ли нам истину в этом смысле философия? Примени­мо ли классическое понятие истины к философским утвер­ждениям и концепциям? Для ответа на этот вопрос попро­буем выявить особенности тех научных предложений, к ко­торым бесспорно применяется истинностная оценка, а за­тем посмотрим, обладают ли этими особенностями утверж­дения философии.

3.1. Основания истинностной оценки

Начнем с общепризнанного: формальная логика говорит нам, что истинными или ложными могут быть только пове­ствовательные предложения, но не вопросительные или по­будительные. К этому следует добавить, что повествователь­ное предложение должно быть осмысленным, и, прежде чем ставить вопрос об истинности или ложности некоторого пред­ложения, мы должны сначала решить, осмысленно ли оно. Осмысленные повествовательные предложения широко ис­пользуются как в повседневной жизни, в которой они выра­жают опыт и знания нашего здравого смысла, так и в науке, в которой они воплощают научное знание. Вполне естественно предположить, что такого рода предложения обладают ка­кими-то особенностями, которые и позволяют применять к ним предикат «истинно». По-видимому, к иным языковым выражениям этот предикат не может быть применен вслед­ствие того, что они лишены этих особенностей. Так чем же отличаются истинные и ложные повествовательные предло­жения?

1. Совсем нетрудно заметить, что повествовательные пред­ложения носят описательный характер, они описывают свой


 


Признав наличие в философии таких сквозных «тем», мы получаем гораздо более полнокровное представление об ис­торико-философском процессе: ряд «тем», уходящих корня­ми в обыденное и религиозно-мифологическое сознание, про­низывает всю историческую ткань философии и, трансфор­мируясь под влиянием общественной жизни той или иной эпохи в конкретные философские проблемы, дает импульс к возникновению различных философских систем, представ­ляющих такое решение этих проблем, которое соответству­ет запросам данного времени, интересам тех или иных соци­альных групп и общему уровню развития общественного со­знания. Опираясь на это представление, легко увидеть, что, когда мы сводим всю историю философии к борьбе материа­лизма с идеализмом, мы, по сути дела, из всего многообра­зия различных философских «тем» выхватываем лишь одну и тем самым страшно обедняем и искажаем историю. Какое представление о музыкальном произведении в исполнении симфонического оркестра может составить человек, который из гармоничного звучания сотни инструментов слышит, ска­жем, лишь партию флейты? Он видит, как скрипачи взма­хивают смычками, а трубачи надувают щеки, но полагает, что звучание их инструментов не слишком отличается от звуков флейты. Конечно, такого человека можно лишь по­жалеть, но пожалеем же и себя...

'i

6.2. Классификация философских проблем

Так какими же проблемами занимается философия? Что говорят об этом сами философы? И. Кант, которого обычно цитируют в учебниках, писал:

«Сферу философии... можно подвести под следующие вопро­сы: 1. Что я могу знать? 2. Что я должен делать? 3. На что я смею надеяться? 4. Что такое человек?» 53

В. Вундт говорит о трех важнейших проблемах:

«...Развитие главнейших направлений философской мысли связывается с тремя основными проблемами: с гносеологичес­кой, метафизической и этической. Среди них разрешение гно­сеологической проблемы является предварительным условием

53 Кант И. Трактаты и письма. М., 1980, с. 332.


для разрешения двух других. Пока твердо не установлены про­исхождение, достоверность и границы познания, работа над ме­тафизическими задачами уподобляется путешествию по морю без руля и парусов, а обсуждение этической проблемы лишает­ся надежной опоры» 54.

Красноречивый Б. Рассел в своей «Истории западной фи­лософии» набрасывает целый ворох философских проблем и вопросов:

«Разделен ли мир на дух и материю, а если да, то что такое дух и что такое материя? Подчинен ли дух материи или он обладает независимыми способностями? Имеет ли вселенная какое либо единство или цель? Развивается ли вселенная по направлению к некоторой цели? Действительно ли существуют законы природы или мы просто верим в них благодаря лишь присущей нам склонности к порядку? Является ли человек тем, чем он кажется астроному, — крошечным комочком смеси уг­лерода и воды, бессильно копошащимся на маленькой и второ­степенной планете? Или же человек является тем, чем он пред­ставлялся Гамлету? А может быть, он является и тем и другим одновременно? Существуют ли возвышенный и низменный об­разы жизни или же все образы жизни являются только тще­той? Если же существует образ жизни, который является воз­вышенным, то в чем он состоит и как мы его можем достичь? Нужно ли добру быть вечным, чтобы заслуживать высокой оценки, или же к добру нужно стремиться, даже если вселен­ная неотвратимо движется к гибели? Существует ли такая вещь, как мудрость, или же то, что представляется таковой, — про­сто максимально рафинированная глупость? На такие вопросы нельзя найти ответа в лаборатории» 55.

Если спросить у современных философов, над какими проблемами они размышляют, мы получим тьму самых раз­нообразных ответов.

Как нам ориентироваться в этой тьме? В чем найти осно­вание для классификации множества философских проблем? И вот здесь начинаешь осознавать, что недаром столь мно­гие и разные философы упорно продолжают говорить об «ос­новном вопросе» философии. Вопроса, конечно, нет, но, по-видимому, есть исходное и фундаментальное мировоззрен-

54 Вундт В. Введение в философию, сс. 214—215.

55 Рассел Б. История западной философии, сс. 6—7.


Глава 6


Проблемы философии


 


ческое отношение я к не-я. Для человека, осознавшего себя автономным самостоятельным существом, мир раскалыва­ется на две части: я и не-я, т.е. все остальное, включая род­ных, близких и дальних, природу и общество. Здесь нет еще никакого вопроса, есть некоторая данность, противопостав­ленность я и всего остального, не-я. Когда Р. Авенариус го­ворил о «принципиальной координации» я и «среды», об их неразрывной связи, то с точки зрения науки он был, по-ви­димому, неправ, ибо наука стремится избавиться от я и опи­сать мир таким, каков он есть независимо от я. Однако для мировоззрения, для философии это совершенно верно: мир, с которым имеет дело философ (как и всякий человек), это всегда не просто мир сам по себе, а обязательно среда его я.

Если признать, что исходным пунктом всякого мировоз­зрения — обыденного, мифологического, религиозного, фи­лософского — является расщепление мира на я и не-я («сре­ду», «внешний мир» и т.п.), то это сразу же дает нам оче­видное основание для классификации философских проблем. Все они в общем могут быть разделены на три большие груп­пы: что есть мир? (онтологический вопрос); что есть я? (ан­тропологический вопрос); каковы отношения между я и не-я (гносеологический, аксеологический, праксеологический и т.п. вопросы) Именно на них или на часть из них и отвечает каждая философская система.

1. Онтологический вопрос сразу же распадается на два вопроса: «Что есть физический мир (природа)?» и «Что есть социальный мир (общество)?» Общество противостоит инди­виду как часть его не-я, причем часто даже еще более чуж­дое и враждебное ему, чем природа.

Собственно онтологический вопрос опять-таки расщепля­ется на целый ряд вопросов: конечен мир или бесконечен? Что такое движение? Лежит ли в основе видимого многооб­разия вещей некая единая основа, начало, субстанция? Ка­кова природа этой субстанции (вот наш «основной вопрос!)? Подчинено ли взаимодействие и изменение вещей каким-то законам? И т.д. Каждый из этих вопросов в свою очередь расщепляется на несколько дальнейших проблем, например: что такое бесконечность? Существует ли только потенциа­льная бесконечнос



2016-09-16 1102 Обсуждений (0)
Обыденное мировоззрение 0.00 из 5.00 0 оценок









Обсуждение в статье: Обыденное мировоззрение

Обсуждений еще не было, будьте первым... ↓↓↓

Отправить сообщение

Популярное:
Как выбрать специалиста по управлению гостиницей: Понятно, что управление гостиницей невозможно без специальных знаний. Соответственно, важна квалификация...
Почему люди поддаются рекламе?: Только не надо искать ответы в качестве или количестве рекламы...
Организация как механизм и форма жизни коллектива: Организация не сможет достичь поставленных целей без соответствующей внутренней...
Почему двоичная система счисления так распространена?: Каждая цифра должна быть как-то представлена на физическом носителе...



©2015-2020 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (1102)

Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку...

Система поиска информации

Мобильная версия сайта

Удобная навигация

Нет шокирующей рекламы



(0.019 сек.)