Загадочная смерть в округе Бэттенкил 22 страница
— Из дому, а что? — Так, ничего. Я как раз собирался попросить тебя об одном одолжении. — Каком? — Я бы хотел, чтобы ты посмотрел те два фильма и потом пересказал их нам. Что, если я отвезу тебя в «Орфеум» после ужина? Не против? — Хорошо. — Понимаю, подобная просьба совсем некстати, учитывая, что завтра у нас занятие, но с нашей стороны было бы крайне неосмотрительно снова появиться в кинотеатре. Если хочешь, Чарльз напишет за тебя домашнее задание, он сам предложил. — Если взять ту желтую бумагу, которой ты обычно пользуешься, и твою ручку, Джулиан ничего не заметит, — сказал Чарльз. У Чарльза был просто-таки изумительный талант к подделке чужого почерка, проявившийся, по словам Камиллы, еще в детстве: в четвертом классе — идеальные подписи учителей в табеле успеваемости, к шестому — целые записки от родителей после прогулянных уроков. Я всегда прибегал к его услугам, когда мне требовалась подпись доктора Роланда на ведомости рабочих часов. — Честно говоря, мне очень неудобно тебя об этом просить, — сказал Генри. — По-моему, фильмы кошмарные. И действительно, назвать их шедеврами было трудно. В первом, снятом в начале семидесятых, главный герой бросил жену и отправился в путешествие через всю страну. По пути его занесло в Канаду, где он связался с группой скрывающихся там уклонистов от армии. В конце концов он вернулся к жене, и оба повторно принесли брачные клятвы в ходе смехотворной хипповской церемонии. Хуже всего был саундтрек — сплошные песни под гитару, в которых через строчку звучало слово «свобода». Второй — «Поля позора» — был сравнительно новым и рассказывал о вьетнамской войне. В этой крупнобюджетной картине было задействовано много известных актеров; правда, она грешила слишком реалистичными, на мой вкус, спецэффектами: оторванные руки-ноги, все в таком духе. Выйдя из зала, я заметил неподалеку машину Генри с выключенными фарами. В квартире близнецов все сидели, закатав рукава, за кухонным столом и корпели над греческим. Когда мы вошли, они сразу оживились, Чарльз пошел варить кофе, я принялся разбираться в своих пометках. Ни тот ни другой фильм не отличались четкостью сюжетной линии, и пересказ их оказался делом нелегким. — Но это же ужасно! — кипятился Фрэнсис. — Мне стыдно, что люди подумают, будто мы действительно смотрели эту чушь. — Подожди-ка, ничего не понимаю, — вмешалась Камилла. — Я тоже, — сказал Чарльз. — Почему сержант решил сжечь деревню с мирными жителями? — Именно, — поддержала Камилла. — И что это за мальчик с щенком, который оказался там в самой гуще? Он был как-то знаком с Чарли Шином?
Чарльз превосходно справился с моим заданием. На следующее утро в Лицее я как раз спешно просматривал исписанные собственным почерком листы, когда вошел Джулиан. Он застыл в дверях, посмотрел на пустующий стул и рассмеялся: — О нет! Неужели опять? — Похоже, что да, — отозвался Фрэнсис. — Разве наши занятия стали настолько скучными? Пожалуйста, передайте Эдмунду, что, если завтра он соизволит осчастливить нас своим присутствием, я постараюсь явить подлинные чудеса красноречия.
К полудню стало очевидно, что синоптики ошиблись. Температура упала на пять градусов, а чуть позже вновь пошел снег. В тот вечер мы собирались поехать куда-нибудь поужинать, но, когда я и близнецы пришли к Генри, он встретил нас в исключительно дурном настроении: — Угадайте, кто мне сейчас звонил? — Кто? — Марион. Чарльз так и сел: — Что ей нужно? — Хотела узнать, не видел ли я Банни. — И что ты сказал? — Ну разумеется, что не видел, — раздраженно ответил Генри. — В последний раз он был у нее в субботу, они должны были встретиться в воскресенье, но он так и не появился. — Волнуется? — Не слишком. — Тогда в чем проблема? — Ни в чем, — вздохнул он. — Надеюсь, завтра погода улучшится. Но улучшения не последовало. В среду утром было морозно и солнечно, вдобавок за ночь снежный покров вырос еще на несколько сантиметров. — Конечно, я не вижу ничего страшного в том, что Эдмунду иногда случается пропустить занятие, — нахмурившись, произнес Джулиан. — Но сразу три подряд? А ведь вам известно, с каким трудом он наверстывает материал.
— Дальше так продолжаться не может, — заключил Генри, когда вечером мы сидели на кухне у близнецов и курили, отодвинув тарелки с недоеденной яичницей. — А что мы можем поделать? — Пока не представляю. Знаю одно: его никто не видел уже трое суток, и, если в самое ближайшее время мы не начнем проявлять беспокойство, это будет выглядеть несколько странно. — Но ведь остальные-то и не думают беспокоиться, — сказал Чарльз. — С остальными он и общался отнюдь не так часто. Интересно, дома ли Марион? — произнес Генри, взглянув на часы. — А что? — Возможно, мне стоит ей позвонить. — Я тебя умоляю, — закатил глаза Фрэнсис. — Только не надо впутывать в это ее. — У меня нет ни малейшего намерения впутывать ее во что бы то ни было. Я просто хочу дать ей понять, что никто из нас не видел Банни уже три дня. — И что, по-твоему, она должна после этого сделать? — Надеюсь, она позвонит в полицию. — Ты что, с ума сошел? — Объясняю: если не позвонит она, это придется сделать нам самим, — отрезал Генри. — Чем дольше о нем никаких известий, тем худший все это приобретает оборот. Я вовсе не хочу, чтобы поднялась вселенская шумиха. — Но тогда зачем звонить в полицию? — Затем, что, если мы обратимся к ним не затягивая, не будет вообще никакого шума. Скорее всего, они подумают, что это ложная тревога, но все же пошлют сюда пару человек… — Если его до сих пор никто не нашел, с чего ты взял, что это удастся какому-то дорожному патрулю? — Никто не нашел, потому что никто не искал. Он всего в каком-то километре отсюда. Человеку, снявшему трубку, понадобилось немало времени, чтобы позвать Марион. Генри терпеливо ждал, уставившись в пол, однако постепенно взгляд его начал сновать туда-сюда, и, возмущенно фыркнув, он вскинул голову: — Боже милостивый, что ж так долго? Фрэнсис, дай-ка мне сигарету. Когда он прикуривал, Марион наконец добралась до телефона. — О, привет, Марион, — сказал Генри, выпустив клуб дыма. — Рад, что застал тебя. Нет ли там поблизости Банни? Короткая пауза. — Так-так, а ты, случайно, не знаешь, где он? — продолжил Генри, потянувшись к пепельнице. — Честно говоря, я хотел спросить тебя о том же самом, — сказал он после очередной реплики Марион. — Его уже дня три не было на занятиях. На этот раз пауза затянулась. Генри слушал с восхитительно невозмутимым лицом, но вдруг его глаза округлились. — Что? — едва ли не вскрикнул он. Мы все разом обернулись к нему как ужаленные. Однако тревожный взгляд его синих глаз был обращен на стену поверх наших голов. — Понятно, — сказал он наконец. Снова молчание. — В любом случае, если ты его увидишь, передай ему, пожалуйста, что я просил позвонить. Буду очень признателен. Запиши мой номер. Когда Генри положил трубку, выражение его лица было очень странным. Мы по-прежнему не сводили с него глаз. — Генри, что там такое? — первой спросила Камилла. — Она сердится, но ни капли не волнуется. Ждет, что он появится с минуты на минуту. Даже не знаю, — сказал он, глядя в пол. — Звучит фантастически, но она сказала, что ее подруга — некая Рика Тальхейм — сегодня видела Банни около Первого вермонтского банка. Мы потеряли дар речи. Фрэнсис издал скептический смешок. — Боже мой, но ведь этого быть не может, — произнес Чарльз. — Конечно же нет. — Но зачем кому-то сочинять такие небылицы? — Что только людям не чудится — вот и весь ответ. Разумеется, она не могла его видеть, — повысив голос, добавил Генри, когда заметил испуганный взгляд Чарльза. — Вот только я не знаю, что нам теперь делать. — То есть? — По-моему, это не слишком удачный ход — звонить и заявлять об исчезновении человека, если его видели шесть часов назад. — Так все-таки как мы поступим? Будем ждать? — Нет, — покусав губу, ответил Генри. — Придется искать какой-то другой выход.
— Куда же, скажите на милость, исчез Эдмунд? — вопросил Джулиан утром в четверг. — Не знаю, как долго он собирается отсутствовать, но с его стороны было очень необдуманно не связаться прежде со мной. Никто не ответил. Удивленный молчанием, он поднял взгляд от книги. — В чем дело? — спросил он с дружелюбной насмешкой в голосе. — Откуда эти удрученные лица? Полагаю, некоторым из вас до сих пор стыдно за столь неудовлетворительную подготовку к вчерашнему уроку, — добавил он более строгим тоном. Чарльз с Камиллой переглянулись. Непонятно почему, именно на этой неделе Джулиан нагрузил нас под завязку. С письменными заданиями все более-менее справились, но на чтение пришлось махнуть рукой, и вчерашнее занятие было не раз отмечено мучительным молчанием, рассеять которое не мог даже Генри. Джулиан задумчиво посмотрел в окно. — Прежде чем мы начнем, я попрошу кого-нибудь из вас пойти позвонить Эдмунду и передать, что я настоятельно рекомендую ему присоединиться к нам, если, конечно, он не прикован к постели. Если он не прочитал заданный материал, ничего страшного. Сегодня у нас очень важный урок, и ему не следует его пропускать. Генри встал, но тут неожиданно вмешалась Камилла: — Вряд ли он дома. — Тогда где же он? Куда-то уехал? — Я не знаю. Сдвинув на нос очки для чтения, Джулиан посмотрел на нее поверх стекол: — Как это понимать? — Мы уже несколько дней его не видели. Джулиан театрально приподнял брови, изображая наивное изумление, и я в очередной раз подумал, до чего все-таки они с Генри похожи — та же странная смесь холодности и теплоты: — Ну надо же. Какой курьез! И вы даже не подозреваете, где он может быть? От ехидной незавершенной нотки в его голосе мне стало не по себе. Я уставился в стол, изучая водянистую рябь бликов от хрустальной вазы. — Нет, — ответил Генри. — Мы и сами несколько озадачены. — Надо полагать. На один долгий, томительный миг Джулиан перехватил его взгляд. «Он знает, что мы врем, — подумал я в приливе паники. — Просто пока не может догадаться, что именно здесь не так».
После обеда и французского я пошел в библиотеку и засел на втором этаже, обложившись книгами. День был ярким и странным, похожим на сон. Ровная заснеженная лужайка с рассыпанными по ней кукольными фигурками людей напоминала слой сахарной пудры на торте; маленькая собачка с лаем мчалась за мячом; из игрушечных дымоходов шел настоящий дым. «В это же самое время год назад… — подумал я вдруг. — Чем я занимался?» Мотался с приятелем в Сан-Франциско, копался в книжных магазинах на полках с поэзией и переживал по поводу поступления в Хэмпден. А теперь вот сижу в холодном зале, набросив на плечи пальто, и гадаю, как бы не угодить за решетку. Где-то жалобно взвыла электрическая точилка. Я положил голову на пустые, бессмысленные книги — шепот, негромкие шаги, резкий запах старой бумаги. Facilis descensus Averno[94]. Heсколько недель назад Генри разозлился на близнецов за то, что они оспаривали идею ликвидации Банни, выдвигая аргументы нравственного порядка. — Хватит нести вздор, — огрызнулся он. — Но как, — чуть не плача, воскликнул Чарльз, — как вообще это можно оправдать? Это же намеренное, хладнокровное убийство! — Я предпочитаю думать об этом как о перераспределении материи, — ответил Генри без тени иронии.
Внезапно проснувшись, я обнаружил, что надо мной возвышаются Фрэнсис и Генри. — Что такое? — всполошился я, протирая глаза. — Ничего, — ответил Генри. — Давай поговорим в машине. Не успев толком прийти в себя, я спустился за ними к выходу. Машина была припаркована перед книжным магазинчиком. — Так что случилось? — снова спросил я, едва мы сели в салон. — Ты не знаешь, где сейчас Камилла? — Разве не дома? — Нет. — А зачем вообще она вам понадобилась? Генри вздохнул. В машине было холодно, и его вздох вырвался облачком пара. — Кажется, началось. Мы с Фрэнсисом видели Марион и Клоука у вахты на въезде — они разговаривали с охранниками. — Когда? — Около часа назад. — Думаешь, они уже успели что-то предпринять? — Не стоит торопиться с выводами, — ответил Генри, глядя на крышу магазина, блестевшую на солнце ровным слоем льда. — Нужно, чтобы Камилла зашла к Клоуку и попыталась выяснить, в чем дело. Я бы поговорил с ним и сам, но мы практически не знакомы. — А меня он терпеть не может, — заявил Фрэнсис. — Я с ним общался пару раз. — Этого недостаточно. Он в хороших отношениях с Чарльзом, вот только его тоже нигде нет. Я достал из кармана упаковку ролейдс[95] и, отправив в рот таблетку, принялся жевать. — Что ты там ешь? — спросил Фрэнсис. — Ролейдс. — Пожалуй, дай-ка и мне одну, — сказал Генри. — Думаю, нам стоит снова заехать к близнецам. На этот раз нам повезло — дверь приоткрылась, и мы увидели настороженное лицо Камиллы. Генри начал было что-то говорить, но она послала ему предупреждающий взгляд. — Привет, проходите. Минуя темный коридор, мы молча проследовали за ней в гостиную. Помимо Чарльза там оказался Клоук. При нашем появлении Чарльз встал. Похоже, он немного нервничал. Клоук, небритый и обгоревший на солнце, остался на месте и окинул нас сонным, безразличным взглядом. За его спиной Чарльз вскинул брови и беззвучно произнес: «Обкурился». — Привет, — нарушил молчание Генри. — Как поживаешь? Из груди Клоука вырвался глубокий, мокрый кашель, справившись с которым он взял со столика пачку «Мальборо» и вытряс оттуда сигарету. — Неплохо. Как сам? — Отлично. Он сунул сигарету в угол рта, прикурил и снова закашлялся. — Какие люди, — поприветствовал он меня. — Как оно вообще? — Нормально. — Видел тебя на вечеринке в Дурбинстале. — Я тебя тоже. — Как там Мона? — спросил он безразличным, лишенным всякого намека тоном. — Понятия не имею, — буркнул я и вдруг заметил, что все до единого смотрят теперь на меня. — Мона? — после недоуменной паузы переспросил Чарльз. — Есть тут такая, — ответил Клоук. — Второкурсница, живет в одном корпусе с Банни. — Кстати, о Банни, — вставил Генри. Развалившись в кресле, Клоук перевел взгляд на него. Белки его глаз были красными, веки набрякли. — А, ну да, мы тут как раз о нем говорили. Вы, значит, его уже пару дней не видели? — Мы — нет. Думали, может, ты? Секунду помедлив с ответом, Клоук покачал головой. — Нет, я-то тем более, — хрипло произнес он и наклонился стряхнуть пепел. — Вообще не пойму, куда он делся. С субботы его не видел, если подумать. — Я вчера вечером разговаривал с Марион, — сказал Генри. — Знаю. Вообще-то она волнуется. Встретил ее сегодня в Общинах, сказала, что его не было дома дней пять. Она подумала, может, он уехал к родителям, и позвонила в Коннектикут Патрику, брату его, но он сказал, что его там нет. А потом — Хью в Нью-Йорк, но он сказал то же самое. — Родителям его она позвонила? — Блин, нет, конечно. Она ж не хочет подкинуть ему проблем. Помолчав, Генри спросил: — Как ты думаешь, где он? Клоук отвел взгляд и пожал плечами. Вопрос ему явно не понравился. — Ты ведь знаешь его дольше, чем я. Кстати, кажется, один из его братьев учится в Йеле, нет? — Ну да, Брейди. В школе бизнеса. Но Патрик вроде тогда сказал, что только что говорил с ним. — Патрик живет с родителями, так? — Типа того. Он открыл там какое-то свое дело, спортивный магазин, что ли, теперь пытается его раскрутить. — А Хью, насколько я знаю, адвокат? — Да, Хью самый старший. Он сейчас в Нью-Йорке, работает в «Милбэнк Твид». — Но ведь есть еще один брат, женатый? — Это как раз Хью и есть. — Нет, я имею в виду другого. — А, Тедди. Нет, Банни точно не у него. — Откуда ты знаешь? — Тед с женой живут у ее родителей. По-моему, они не особо ладят. Какое-то время все молчали. — Где он, по-твоему, в принципе может быть? Клоук потянулся к столику и стряхнул пепел. Длинные темные волосы, как ширма, заслонили от нас его лицо. Когда он вновь посмотрел на нас, во взгляде его читались тревога и сомнение. — Ты заметил, — сказал он, — что недели две-три назад у Банни откуда-то вдруг появилось море бабла? — Что ты хочешь этим сказать? — немного резко спросил Генри. — Ты же знаешь Банни, он вечно пустой. А вот недавно где-то разжился, и при этом очень неслабо. Может, это ему бабка прислала или еще кто, но уж точно не родители. Снова повисла тишина. Генри закусил губу: — На что ты намекаешь? — Значит, заметил. — Да, теперь припоминаю. Клоук беспокойно поерзал в кресле: — Дальше все строго между нами, лады? У меня засосало под ложечкой, и я присел. — Что именно? — Даже не знаю, стоит ли об этом говорить. — Если, по-твоему, это важно, сделай одолжение. Затянувшись, Клоук смял окурок в пепельнице. — Ты ведь в курсе, что я приторговываю кокаином? Понемногу, конечно, — поспешно добавил он, — пару грамм там, пару грамм сям. Чисто для себя и друзей. Работка непыльная, да и доход какой-никакой. Мы все переглянулись. На новость это никак не тянуло. Клоук был одним из самых крупных наркодилеров на кампусе. — И что дальше? — поинтересовался Генри. Клоука такая реакция удивила. Он пожал плечами. — Ну, в общем, я знаю в Нью-Йорке одного китайца с Мотт-стрит — зверский так-то мужик, но у меня с ним нормальные отношения, он без базара дает мне столько, на сколько я наскребу. Чаще всего кокс, иногда в придачу немного травы, хотя, конечно, с травой тот еще геморрой. Знаю я его уже порядком — зацепились, еще когда вместе с Банни в Сент-Джероме учились. — Он помолчал. — Короче, ты ведь знаешь, что Бан всегда на мели? — Да, знаю. — Ну вот, в общем, его вся эта кухня всегда интересовала, реально. Типа, быстрые баксы, круто. Если б у него хоть раз завелись бабки, я б, наверно, взял его в долю — чисто в финансовом плане, конечно, — но, во-первых, у него их никогда не было, а во-вторых, Банни вообще нельзя лезть в такие дела. — Он снова закурил. — Короче, поэтому мне и стремно. Генри нахмурился: — Боюсь, я не совсем понимаю. — В общем, лоханулся я тут пару недель назад — взял его с собой в Нью-Йорк. Мы уже слышали об этой экспедиции, участием в которой Банни похвалялся буквально на каждом шагу. — Ну и?.. — Не знаю, просто немного стремно, вот и все. Смотри сам — он знает, где живет китаец, так? А теперь ему вдобавок привалило деньжат, и когда я разговаривал с Марион… — Думаешь, он поехал туда один? — спросил Чарльз. — Без понятия. Надеюсь, что нет, само собой. На самом деле я его с этим мужиком не знакомил, и вообще… — Неужели Банни на такое способен? — вмешалась Камилла. — Честно говоря, — отозвался Генри, сняв очки и протирая их носовым платком, — подобная дурацкая выходка, как я сейчас понимаю, была бы вполне в его духе. Все замолчали. Генри поднял голову. Без очков его глаза казались незрячими, застывшими, чужими. — Марион знает об этом? — Нет, и лучше ничего ей не говорить, серьезно. — У тебя есть еще какие-нибудь основания полагать, что Банни поехал в Нью-Йорк? — Нет. Просто куда еще он мог подеваться, сам прикинь? Кстати, Марион говорила тебе, что Рика Тальхейм видела его в среду возле банка? — Да. — Вроде странно, но, если так подумать, не особо. Допустим, он поехал в Нью-Йорк с парой сотен и начал там понтоваться, что дома у него еще больше. А эти ребята, они из-за паршивой двадцатки изрубят тебя на куски и выкинут на помойку. Говорю, не знаю… Может, они ему сказали что-то типа: съезди-ка домой, забери из банка все, что есть, и возвращайся сюда, тогда и поговорим. — У Банни даже нет банковского счета. — Откуда ты знаешь? Он что, докладывать тебе обязан? — Да, ты прав, — ответил Генри. — А почему бы тебе просто туда не позвонить? — посоветовал Чарльз. — Кому? В справочнике этого мужика нет, и визиток он тоже не раздает. — Тогда как ты держишь связь? — Звоню еще одному челу. — Вот и позвони ему, — предложил Генри, пряча платок в карман и надевая очки. — Они все равно ничего мне не скажут. — Я не понял — ты с ними на дружеской ноге, нет? — Думаешь, у них там школа юных следопытов, что ли? — взорвался Клоук. — Издеваешься? Это самые настоящие бандосы, они такое творят — вы б обосрались со страху. На один жуткий миг мне показалось, что Фрэнсис вот-вот расхохочется, однако в последний момент ему удалось сдержаться. Прикрыв лицо ладонью, он зашелся театральным кашлем. Даже не взглянув в его сторону, Генри с размаху хлопнул его по спине. — Тогда что ты предлагаешь? — вмешалась Камилла. — Не знаю. Было б неплохо забраться к нему в комнату — посмотреть, скажем, взял ли он с собой чемодан. — Разве она не заперта? — поинтересовался Генри. — Заперта, конечно, в том-то и дело. Марион говорила с охраной, просила открыть запасным ключом, но те — ни в какую. Генри закусил губу. — Ну, мне кажется, при желании проникнуть туда не так уж и сложно, — медленно проговорил он. — Как ты считаешь? Клоук потушил окурок и взглянул на Генри с огоньком интереса в глазах: — Нет, в общем, несложно. — Комната на первом этаже. Зимние рамы уже убрали. — А сетки, по идее, не проблема. Они смотрели друг на друга в упор. — Может, даже стоит попробовать прямо сейчас, — сказал Клоук. — Мы пойдем с тобой. — Слушай, только не всем кагалом. Я увидел, что Генри послал Чарльзу быстрый выразительный взгляд. Тот, стоя у Клоука за спиной, едва заметно кивнул. — Ладно, давайте я пойду, — выпалил он как-то чересчур громко и залпом опрокинул стакан с остатками виски. — Клоук, как тебя только угораздило во все это влезть? Неужели не страшно? — спросила Камилла. Он снисходительно рассмеялся: — Да ну, ничего такого. Просто с этими ребятами нужно держать ухо востро, только и всего. Генри в два шага обогнул кресло Клоука и что-то зашептал Чарльзу на ухо. Чарльз вновь ответил сдержанным кивком. — Само собой, они иногда пытаются тебя развести, но я-то в курсе, что к чему. А вот Банни вообще не врубается, думает, это, типа, такой большой прикол — стодолларовые бумажки валяются под ногами и ждут, что придет какой-нибудь лох и подберет… Когда он закончил свой монолог, Чарльз с Генри уже все обсудили и Чарльз стоял перед шкафом, натягивая пальто. Взяв со столика черные очки, Клоук поднялся с дивана. От него исходил слабый сухой аромат пряных трав — отголоски запаха заядлых любителей марихуаны, который никогда не выветривался из Дурбинсталя: масло пачули, сигареты с гвоздикой, благовония. Чарльз обмотал шею шарфом. По его лицу было непонятно, спокоен он или встревожен. Глаза смотрели куда-то в пустоту, губы сомкнулись в ровную твердую линию, а ноздри слегка раздувались в такт дыханию. — Будь осторожен, — сказала Камилла. Она обращалась к Чарльзу, но Клоук принял напутствие на свой счет и, улыбнувшись, бросил: — Да ладно, прорвемся.
Она проводила их к выходу и, закрыв дверь, сразу повернулась к нам. Генри приложил палец к губам. Мы слушали, как они спускаются по лестнице, и хранили молчание, пока снаружи не раздались звуки мотора. Генри подошел к окну и чуть отодвинул край линялой гардины: — Уехали. — Генри, ты уверен, что это была правильная мысль? — спросила Камилла. Все еще глядя в окно, он пожал плечами: — Не знаю, мне пришлось импровизировать. — Лучше бы ты сам сходил. Правда, почему ты отпустил его одного? — Я бы пошел, но в интересах дела так лучше. — Что ты ему сказал? — Ах да. Даже Клоук сразу поймет, что Банни никуда не уезжал. Все его пожитки остались в комнате. Деньги, запасные очки, пальто. Скорее всего, Клоук тут же захочет улизнуть, поэтому я велел Чарльзу во что бы то ни стало уговорить его позвать Марион. Когда она увидит все это… О проблемах Клоука она ничего не знает, да и слушать не станет. Если только меня не подводит интуиция, она позвонит в полицию или, в самом крайнем случае, родителям Банни, и я сомневаюсь, что Клоук сможет ее остановить. — Сегодня его уже не найдут, — сказал Фрэнсис. — Через пару часов стемнеет. — Да, но если нам повезет, они бросятся на поиски прямо с утра. — Нам, наверное, придется давать какие-нибудь показания, как думаешь? — Трудно сказать, — рассеянно ответил Генри. — Я не знаю, что обычно бывает в таких случаях. Тонкий солнечный луч ударил в призмы канделябра на камине и разбежался по скошенным стенам ослепительными подрагивающими пятнами света. Внезапно в голове у меня стали беспорядочно всплывать образы из всех виденных мною детективов: комнаты без окон, резкий свет, узкие коридоры. Образы эти вовсе не казались искусственными или надуманными — напротив, они возвращались как неизгладимое воспоминание, как нечто пережитое. «Не думать, главное — не думать», — твердил я себе, разглядывая в оцепенении холодную яркую солнечную лужу, пропитавшую коврик у меня под ногами. Камилла пыталась прикурить сигарету, но, едва вспыхнув, спички гасли одна за другой. Наконец Генри взял у нее коробок и чиркнул сам — пламя загорелось сильно и ровно. Камилла наклонилась, прикрыв одной рукой огненный язычок и придерживая другой запястье Генри.
Минуты ползли мучительно медленно. Камилла принесла на кухню бутылку виски, и мы сели играть в юкер — Фрэнсис и Генри против меня и Камиллы. Камилла играла хорошо — юкер был ее любимой игрой, ее коньком, — но я как партнер ничего собой не представлял, и мы проигрывали взятку за взяткой. В квартире было очень тихо: редкое позвякивание стаканов, шорох карт. Я изо всех сил старался сосредоточиться на игре, но вновь и вновь ловил себя на том, что смотрю в соседнюю комнату: мой взгляд как магнитом притягивали часы на каминной полке. Это был один из образчиков столь любимого близнецами викторианского антиквариата — белый фарфоровый слон, на спине у которого перед паланкином с циферблатом восседал отбивавший время маленький черный погонщик в золоченых штанах и тюрбане. В погонщике этом было что-то дьявольское, и всякий раз, как я смотрел в ту сторону, мне чудилось, будто он глядит на меня со злорадной ухмылкой. Я давно потерял счет очкам и партиям. Комнату постепенно заполнял полумрак. Генри положил карты на стол. — Марч[96], — объявил он. — Мне это уже надоело, — сказал Фрэнсис. — Где он бродит, в конце-то концов? Громко и аритмично, с жестяным призвуком, тикали часы. Мы сидели в свете угасающего дня, позабыв про карты. Камилла взяла из миски яблоко, устроилась на подоконнике и, угрюмо впившись зубами в белую мякоть, стала смотреть на улицу. Сумерки огненным контуром обрисовывали ее силуэт, горели красным золотом в волосах, рассеивались в ворсинках шерстяного подола, небрежно закинутого на колени. — Может быть, что-то случилось? — нарушил молчание Фрэнсис. — Не говори ерунды. Что могло случиться? — Все что угодно. Может, Чарльз потерял голову, выкинул какой-нибудь фортель… Генри взглянул на него с ядовитым скепсисом: — Успокойся. И где ты только набрался этой достоевщины? Фрэнсис собрался было что-то возразить, но тут Камилла спрыгнула с подоконника: — Идет! Генри встал следом: — Он один? — Да, — ответила Камилла, бросившись стремглав к двери. Она выбежала встретить его на площадку, и вскоре оба близнеца уже были на кухне. Чарльз диковато озирался, волосы у него стояли дыбом. Он снял пальто и, бросив его на стул, плюхнулся на диван: — Налейте мне выпить. — Все в порядке? — Да. — Как все прошло? — Кто-нибудь слышал мою просьбу? Генри плеснул виски в грязный стакан и сунул его Чарльзу: — Осложнений не было? Полиция приехала? Чарльз сделал большой глоток, поморщился и кивнул. — А где Клоук? Дома? — Наверно. — Расскажи нам все по порядку. Чарльз допил виски. Лицо его было влажным, лихорадочно красным. — Ты был прав насчет его комнаты, — сказал он. — То есть? — Это было жутко. И мерзко. Постель не заправлена, везде пыль… На столе валялся надкусанный «Твикс», по нему ползали муравьи… Клоук испугался и хотел уйти, но, пока он не смылся, я позвонил Марион. Она прибежала буквально через пару минут. Все оглядела, но почти ничего не сказала, похоже, зрелище ее потрясло. Клоук был весь как на иголках. — Он рассказал ей эту историю с наркотиками? — Нет. Правда, делал намеки, и не раз, но она его практически не слушала. — Как она… — начал Генри, но Чарльз, вызывающе вскинув голову, перебил его: — Знаешь, Генри, мы здорово оплошали, что не пошли туда первыми. Нужно было все тщательно осмотреть, прежде чем кого-то звать.
Популярное: Как выбрать специалиста по управлению гостиницей: Понятно, что управление гостиницей невозможно без специальных знаний. Соответственно, важна квалификация... Почему люди поддаются рекламе?: Только не надо искать ответы в качестве или количестве рекламы... Личность ребенка как объект и субъект в образовательной технологии: В настоящее время в России идет становление новой системы образования, ориентированного на вхождение... ©2015-2024 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (286)
|
Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку... Система поиска информации Мобильная версия сайта Удобная навигация Нет шокирующей рекламы |