Четвёртый принцип – «принцип справедливости»

Справедливость является не только важным понятием морально-нравственной сферы, но относится также к политической, социальной и правовой сферам. Там, где проявляются отношения между людьми по выполнению их обязанностей на разных уровнях (оценка того, кто и как их выполняет), также там, где происходит распределение материальных, социальных и других благ – там возникают проблемы справедливости. Понятие справедливости находится в сложной взаимосвязи с понятием равенства. Позволим такой пример: в общественном транспорте все пассажиры равны, но, с моральной позиции, молодому пассажиру следует уступить место вошедшему пожилому человеку. Следовательно, морально справедливым может быть и определённое неравенство, принятое в обществе. Уместно напомнить здесь и критерий справедливости Аристотеля: «Равные должны рассматриваться равно, а неравные – неравно».

Принцип справедливости весьма актуален и для нашей медицины. В доступе к современным медицинским технологиям, к эффективным, но, порой, редким и дорогостоящим лекарствам, очевидно, мы не найдём сегодня равенства. Здесь возможны различные критерии в выборе справедливого решения, каждый из которых имеет своих сторонников и критиков. К примеру, если взять за основу критерий распределения «по заслугам», то это позволит людям, которые имеют заслуги перед обществом, получать приоритетный доступ к эффективным медицинским средствам, что, вообще-то, справедливо. Однако, если уточнить, а кто же будет определять «заслуги», то на практике, скорее всего, - это будут представители власти, которые вряд ли забудут и себя, и своих приближённых.

Один из общих вопросов, который актуален и для нашей страны: какую модель здравоохранения предпочесть – рыночный механизм распределения медицинских услуг или общегосударственную систему медицины, бесплатную для населения. Некоторые теоретики рекомендуют в этом случае не заниматься чисто умозрительными спорами, а применить утилитаристский подход. С позиции утилитаризма, выбор должен быть сугубо эмпирический: какая модель здравоохранения даёт лучшие конкретные результаты по снижению общего уровня заболеваний и смертности, а также приводит к повышению средней продолжительности жизни и улучшения её качества – ту и выбрать. Теоретики могут долго дискутировать, но, как известно, решения на государственном уровне принимают властные органы. И, судя по тому, что у нас идёт «ползучая» коммерциализация медицины – решение уже принято.

Другая сторона справедливости в сфере медицины – это место и статус врачей в обществе. Выполняя сложную и ответственную работу, требующую большой самоотдачи, работники здравоохранения должны быть оснащены современной медицинской техникой и получать за свой труд достойную зарплату. Что касается последнего фактора, то при низкой зарплате рядовых врачей, объективно, главным становится стремление выживания, а нравственные профессиональные соображения отходят на второй план. От того, как государственная власть регулирует распределение ресурсов в обществе прямо зависит уровень остроты проблемы справедливости.

Помимо рассмотренных четырёх принципов биоэтики, некоторые теоретики предлагают свои варианты систем принципов. Приведём для сравнения один из них.

Принципы биоэтики

1. Принцип ответственности.

2. Принцип благодеяния.

3. Принцип автономности (свободы) личности.

4. Принцип информированного согласия

5. Принцип научного актуализма: принимая решение руководствуйся наиболее развитыми теориями и возможностями передовых технологий.

6. Принцип справедливости.

Последний вариант близок по смыслу к рассмотренной ранее системе принципов, которую разработали Т.Бичамп и Д.Чилдресс. Однако, как представляется, принцип ответственности мог бы дополнить и изложенные ими четыре принципа биоэтики.

Особое место в медицинской этике занимает проблема сохранения врачебной тайны. Со времён Гиппократа и поныне для врачевателей существует правило – сохранять в тайне сведения, полученные в процессе лечения пациента. Это этическое правило получило своё юридическое закрепление и в официальных документах, в частности, в «Основах законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан». В то же время известны и некоторые исключения из этого общего правила, например, при угрозе распространения инфекционных заболеваний, по официальному запросу правоохранительных органов, а также в некоторых других случаях.

Очевидно, что там, где существуют чёткие правовые нормы, закреплённые в соответствующем законодательстве, меньше возникает проблем и в сфере этики. Однако сложная и многообразная практика отношений «врач-пациент» не вмещается полностью в строгие юридические параграфы, предполагающие однозначные ответы. Поэтому, нередко, в конкретной ситуации выбор приходится делать самому врачу, исходя из своих нравственных принципов. И в этой связи, одна из дискуссионных тем – следует ли сообщать больному в процессе лечении всю правду о ходе его болезни или допустима «святая ложь во спасение». Ситуация упрощается, если болезнь излечима и данное медицинское учреждение располагает всем необходимым для этого. Но, когда болезнь смертельно опасна и не оставляет шансов на успех лечения – то, что в таком случае сказать пациенту? Сказать ему прямо: «Ваши дни сочтены, медицина бессильна». Или, не сказать правду и обнадёжить больного. Здесь мы не найдём одного готового ответа.

Врачу к такому разговору надо серьёзно и тщательно готовиться, учитывая особенности личности больного, исходя из классического принципа медицины «не навреди».

Тема № 6 ЭТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ТРАНСПЛАНТАЦИИ ОРГАНОВ

 

История вопроса. Этическая сторона донорства органов. Этические проблемы забора органов из тел умерших. Религиозная позиция на трансплантацию органов.

Термин «трансплантация» (от лат. «пересаживать»), означающий пересадку органов или тканей, хорошо известен и за пределами медицинской среды. Более того, возникла целая наука о трансплантации – трансплантология, соединившая определённым образом биологию, медицину и новейшую технику. Трансплантология занимается вопросами пересадки органов пациентам, а также исследует проблемы консервации органов и тканей, разрабатывает технологии создания искусственных органов.

Если обратиться к истории вопроса, то ещё в конце Х1Х века в медицине начали проводить эксперименты по пересадке кожи, а в начале ХХ века – по пересадке почки. Однако, вплоть до середины ХХ века подобные операции проводили достаточно редко и они давали положительный эффект лишь при взятии для трансплантации ткани у самого пациента или органов у его близких родственников. Понятно, что в подобных случаях не возникало и острых этических проблем.

Но, во второй половине ХХ века, ситуация кардинально изменилась. Благодаря успехам иммунологии и достижениям высоких медицинских технологий появилась возможность пересадки органов и от не родственников, и на этой, новой основе трансплантация органов человека получила широкую медицинскую практику. Эпохальным событием здесь явилась успешная операция, которую осуществил в 1967 году южноафриканский хирург Кристиан Барнард (1922-2001), по пересадке сердца от погибшего человека пациенту, для которого не было иной альтернативы лечения. В дальнейшем, операции по пересадке сердца, печени, лёгких, поджелудочной железы стали проводиться в самых разных странах.

Изменился и подход к проблеме. Значительно расширился спектр применяемых методик, разработанных в трансплантологии. Во-первых, получили дальнейшее развитие и совершенствование методы осуществления пересадки органов, взятых непосредственно из человеческого организма: либо от живого донора, либо изъятые из тела умершего. Во-вторых, сегодня уже искусственно выращиваются из клеток и пересаживаются пациентам коронарные сосуды, мочевой пузырь, печёночные клетки, открывается перспектива и для выращивания других органов и тканей. В-третьих, разрабатываются технические микроминиатюрные заменители органов или их функций, например, соответствующие микрочипы, имплантированные в глаз, позволяют создать у незрячего человека визуальную картину, а введённые в ушную раковину – возвращают слух. В-четвёртых, обозначилось и ещё одно направление: пересадка человеку органов, взятых у животных. Ещё в 1963 году была проведена успешная операция по пересадке пациенту почки шимпанзе. Исследования также показали, что по многим параметрам органы свиньи (например, печень) близки к человеческим.

Многообразие отмеченных подходов и исследовательских поисков показывает, с одной стороны, значительное развитие трансплантологии, а с другой - отражает существующий дефицит органов, требуемых для пересадки. Подобный дефицит характерен для всех стран, где имеет место практика трансплантации органов, но количество соответствующих операций разное. Положение с трансплантацией органов в российской медицине оставляет желать лучшего. Хотя за период с 2005 по 2013 год и достигнут значительный прогресс в проведении таких операций, например, по пересадке почек рост – в 2 раза, печени – в 6 раз, но по сравнению с другими цивилизованными странами общая статистика у нас выглядит весьма скромно. Если, в расчёте на 1 млн. населения, в России сделано 9,8 операций по пересадке органов, то, к примеру, в Белоруссии – 44,6; во Франции – 76,5; в Норвегии – 92,8. Возможно, принятие нового российского закона о донорстве органов поможет улучшить ситуацию.

Когда речь идёт о трансплантации человеческих органов, то забор необходимых для этого органов возможен или у живого человека – донора (например, костного мозга, почки, доли печени) или из тела умершего. И в том, и в другом случае возникают этические проблемы. Если брать первый случай, то такое донорство должно быть добровольным, осознанно совершаемым и бескорыстным. Добровольность здесь означает – отсутствие какого-либо принуждения к донорству в силу родственной, административной или финансовой зависимости. Сознательно совершаемое донорство предполагает в своей основе – полноту информации, предоставляемой донору со стороны врача о возможных рисках для его здоровья. Известно, что любая хирургическая операция несёт в себе определённый риск получить тяжёлые последствия для организма. К тому же, донор, у которого изъята часть его тела, становится более уязвимым к неблагоприятных факторам и возможным болезням. Бескорыстие донорства должно исключать сугубо коммерческий, корыстный подход в отношениях между донором и реципиентом. Весьма редко, но всё же встречается и другая крайность – абсолютная жертвенность родителей во имя спасения жизни своего ребёнка. Были случаи, когда в администрацию хирургического центра, проводящего операции по пересадке сердца, поступали просьбы от родителей больных детей, чтобы сделать такую операцию, взяв сердце у одного из родителей. Понятен отказ медперсонала в подобной операции.

Существуют определённые ограничения и в подборе доноров. Ими не могут стать недееспособные лица, которые по причине возраста или психического состояния не способны принимать самостоятельные осознанные решения. Однако была одна публикация о том, что как-то американский суд разрешил донорство почки от несовершеннолетнего ребёнка, страдающего психическим расстройством, его психически нормальному старшему брату, с мотивировкой – ради интересов самого донора. Объяснялось, что после кончины в будущем их родителей, старший брат, будучи здоровым, сможет помогать своему младшему брату. Прямо скажем, было принято этически неоднозначное решение.

Специалисты также обсуждают вопрос об использовании органов новорождённых, страдающих анэнцефалией – неизлечимым врождённым пороком, при котором отсутствуют значительные области головного мозга и черепа, что ведёт к неминуемой смерти младенца. Некоторая часть таких новорождённых остаются живыми ещё какое-то время. Поскольку анэнцефалия неизлечима, их могут помещать на аппараты жизнеобеспечения, только с целью использования их органов для спасения от смерти других детей. Сторонники такого варианта считают, что надо идти на это по причине огромного дефицита детских органов для пересадки. Кроме того, предполагается, что и родители обречённого на смерть новорождённого будут легче переживать свою трагедию, поскольку путём пересадки органов есть возможность спасти жизнь другому ребёнку. Однако имеют место и возражения: подчёркивается, что подобная операция равнозначна использованию тела одного в интересах другого. Представляется, что в такой сложной этической ситуации решение должны принимать родители новорождённого с анэнцефалией.

Этические проблемы, возникающие при трансплантации органов и тканей, взятых от живого донора, отражают как ситуацию в медицинской сфере, так и характер отношений в обществе в целом. Медицинский персонал, по причине своей финансовой заинтересованности или в силу исследовательского научного интереса при испытании новых лечебных методик, может дозировать объём информации для донора, преуменьшая возможные негативные последствия для его здоровья. В подобных случаях происходит явное нарушение основных принципов биоэтики. С другой стороны, и само современное общество, захваченное идеологией рынка, способствует тому, что части тела становятся товаром. Далеко не единичны случаи, когда бедняки, находящиеся на грани выживания, становятся вынужденными донорами своих органов. Если раньше говорили, что «здоровье нельзя купить», то теперь получается – можно, купив его у другого человека. Возникает новая форма эксплуатации, когда богатый получает возможность в буквальном смысле, телесно жить за счёт бедного. Проблема дефицита органов для пересадки порождает и «теневой рынок» торговли органами. В этой связи следует отметить, что существование подобного «рынка» невозможно без криминализации части врачебного сообщества, поскольку только специалисты – врачи могут профессионально осуществить забор и пересадку органов. Понятно, что в подобных случаях возникает не только этическая проблема, но и прямое нарушение закона, т.е. – преступление.

Свои этические вопросы ставит и практика пересадки органов, взятых из тела умершего. Как для религиозного, так и для светского сознания мёртвое тело обладает особым моральным статусом. Осуждаются любые формы надругательства над телом покойного, существуют и определённые нормы, которые регулируют обращение с ним. Что касается забора органов для трансплантации, то имеют место три основных подхода.

Рутинный забор наделяет медицинские службы всеми необходимыми полномочиями. Предполагается, что тело умершего человека можно использовать для общественных интересов: делать вскрытие, забирать органы для трансплантации или для научных целей. Данный подход соответствует утилитаристской этике, когда критерием морально оправданного действия служит наибольшее благо для наибольшего числа людей. Критики рутинного забора органов говорят о том, что человек здесь перестаёт быть хозяином своего тела – через своё завещание или через волеизъявление родственников.

Механизм презумпции согласия (или предполагаемого согласия), в отличие от рутинного забора органов, теоретически предполагает альтернативу. Подразумевается, что в этом случае предоставляется право на отказ изъятия органов, если заявлена такая позиция самим человеком при жизни или родственниками, после его смерти. Однако, поскольку многие люди просто не знают о таком праве, то, по умолчанию, на практике медицинские работники сами принимают решение по изъятию органов.

Информированное согласие означает, что необходимо получить разрешение на забор органов либо в форме прижизненного распоряжения потенциального донора, либо, если такого распоряжения не было, испросить согласие на соответствующее действие у родственников умершего. Само название «информированное согласие» указывает на то, что задача медицинских работников заключается не в принятии ими конкретного решения, а в объективном информировании граждан по данному вопросу.

Поскольку практика забора органов, необходимых для трансплантации из тела умершего, стала довольно распространённой, то вопрос о точном критерии смерти человека приобрёл особое значение. Ранее, традиционно, границей жизни и смерти считалось прекращение функций кровообращения и дыхания, т.е. сердца и лёгких. Однако, вскоре после операции по пересадке сердца, проведённой Барнардом, этот медицинский вопрос вызвал в западных странах большой общественный резонанс. В частности, в США была создана комиссия специалистов, которая предложила иной критерий смерти – необратимое прекращение деятельности мозга. При этом выделялись такие характерные признаки: прекращение всех функций полушарий и ствола мозга, стойкое отсутствие сознании, отсутствие реакций зрачков на яркий свет и некоторые другие. Затем, уже в качестве американского закона было утверждено системное понимание смерти, которое объединило и традиционное (прекращение функций кровообращения и дыхания) и вновь разработанное (необратимое прекращение всех функций мозга). В дальнейшем подобные законодательные акты были приняты во многих странах мира.

Как уже отмечалось, существует значительный дефицит необходимых органов для пересадки, что объективно порождает и проблемы в сфере этики. В самом деле, чем руководствоваться при принятии решения – кому именно из пациентов в первую очередь делать операцию по пересадке? В этой связи исследователи предлагают учитывать, по крайней мере, три фактора: 1)степень совместимости пары «донор-реципиент»; 2)экстренность ситуации; 3)длительность нахождения пациента в «листе ожидания». Однако, очевидно, что конкретные жизненные ситуации трудно поддаются простой формализации. Поэтому выбор реципиента – это в то же время и морально-этический поступок тех медицинских работников, кто принимает соответствующее решение.

Религиозная позиция на трансплантацию органов и тканей мало чем отличается от светской. Признаётся, что современные медицинские технологии действенно помогают многим больным, которые прежде были обречены на тяжёлую инвалидность или на скорую смерть. В то же время отмечается, что возрастающая потребность в необходимых органах для пересадки порождает определённые нравственные проблемы. Особо подчёркивается опасность коммерциализации трансплантационной деятельности, когда органы человека рассматриваются как объект купли и продажи. Недопустимым считается поддержание здоровья одного человека, за счёт другого. Пересадка органов от живого донора может осуществляться только на добровольной основе, при полной информированности донора о возможных рисках для его здоровья. Добровольное согласие человека на посмертное донорство его органов и тканей считается нравственно приемлемым.

 

 

 

Тема № 7. ЭТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ПРИКЛАДНОЙ ГЕНЕТИКИ

 

История вопроса. Генная инженерия. Проблема ГМО. Этические проблемы генетического тестирования и скрининга. Этические проблемы клонирования. Религиозная позиция.

Генетика – наука о законах наследственности и изменчивости организмов и методах управления ими. Основатель генетики – австрийский исследователь Грегор Иоганн Мендель (1822-1884), который опытным путём обнаружил закономерности наследственности у растений. Однако в тот период его новаторская работа не вызвала интереса в научных кругах. Вспомнили об этой работе лишь в начале ХХ века, когда группа учёных подтвердила научное открытие Менделя. Чуть позже, в 1906 году английский учёный У.Бэтсон предложил и название новой науки – «генетика». В 1953 году западные учёные Дж.Уотсон и Ф.Крик дали описание структурной модели ДНК – носителя генетической информации. В начале ХХ1 века, в ходе реализации международного проекта был расшифрован геном человека.

В 1920-30 годы большой вклад в развитие генетики внесли советские учёные Н.И.Вавилов, Н.К.Кольцов, С.С.Четвериков и некоторые другие. Однако, в дальнейшем, судьба как отечественных генетиков, так и самой этой науки у нас оказалась трагичной. В условиях засилья догматической идеологии, в 1948 году генетика была объявлена «буржуазной лженаукой».

И лишь с конца 1950-х годов началось постепенное возрождение отечественной генетики. Новый удар не только по генетике, но и по всей нашей науке был нанесён после развала Советского Союза, когда произошло резкое сокращение финансирования научных исследований. Значительная часть учёных, невостребованных в нашей стране, выехала за рубеж. И только в последние годы наметилась тенденция постепенного восстановления современного уровня генетики в России.

Генетика, оставаясь исследовательской, экспериментальной наукой, вместе с тем, уже прочно вошла в практическую сферу. Генетическая (или генная) инженерия непосредственно имеет прикладное значение. Генная инженерия, соединив в себе часть молекулярной генетики и часть молекулярной биологии, занимается получением рекомбинантных форм (новых комбинаций) генетического материала, создаваемых искусственным путём. Возникшая сравнительно недавно (70-е годы ХХ века), генная инженерия получила заметные результаты на практике, что породило и новые этические проблемы.

Известно, что на протяжении многих тысячелетий человечество опытным путём занималось выведением новых сортов растений, новых пород животных. К примеру, ещё в Древнем Китае из обычного карася была выведена декоративная золотая рыбка, которая, в отличие от сказочной, хотя и не исполняет желаний, но вполне реально плавает в аквариуме. Можно к этому добавить, что всё существующее ныне разнообразие столь внешне непохожих друг на друга собак также являет собой пример селекционной деятельности человека. Однако при, на первый взгляд, схожести практики генной инженерии с имевшей место в истории человечества (и продолжающейся до сих пор) селекцией живых организмов, важно видеть и появившуюся принципиальную новизну. До эпохи генной инженерии существовали жёсткие границы искусственных изменений, не выходившие за рамки каждого биологического класса: растение оставалось растением, а животное – животным. Для генной инженерии подобных границ нет – в целях получения биологических организмов с новыми свойствами можно взять любые генетические материалы, соединив их определённым образом. Или, другими словами, для прикладной генетики – «всё позволено». Например, с целью защиты посевов свёклы от вымерзания, учёные генетически «скрестили» свёклу с морской рыбой, т.е. на генетическом уровне получили новый организм «растение-животное». При помощи генной инженерии созданы бактерии с новыми свойствами. Сегодня целый ряд важнейших белковых и гормональных лекарств (интерферон, инсулин и некоторые другие) производятся при помощи трансгенных бактерий и дрожжей, в геном которых включён соответствующий человеческий ген.

В наш лексикон прочно вошло понятие «ГМО», которое охватывает довольно широкую сферу применения. Поскольку это связано и с повседневными продуктами питания, то в обществе развернулась дискуссия о возможном вреде для здоровья генномодифицированных продуктов. Конечно, прояснить возникшую ситуацию могла бы чёткая и однозначная позиция учёных. Однако, в научном сообществе нередки высказывания о том, что нет никаких данных, подтверждающих опасность трансгенных продуктов, как нет и строгого доказательства их безопасности. Поскольку наука пока не даёт однозначного ответа на этот вопрос, то на практике правительства многих стран просто вводят правовую норму о том, чтобы все трасгенные продукты подвергались обязательной маркировке. В этом случае, по идее, выбор того или иного товара делает сам потребитель, обычный человек. Очевидно, что такое «рыночное» решение весьма непростой проблемы ГМО зависит не только от надписи на упаковке товара, но и от уровня благосостояния населения, поскольку производство трансгенных продуктов обходится дешевле. Как представляется, научная неопределённость по проблеме ГМО не может решаться исходя из сегодняшних коммерческих интересов бизнеса, поставляющего трансгенные продукты.

Медицинская генетика имеет непосредственное отношение к человеку. Генетическое тестирование отдельных людей и генетический скринингпопуляции (массовое обследование) позволяет сегодня определять предрасположенности к тяжёлым наследственным заболеваниям. К примеру, одна из программ генетического скрининга с целью выявления у новорождённых младенцев фенилкетонурии (наследственного заболевания, при котором поражаются головной и спинной мозг) имеет уже достаточно широкую практику. Причём, важно то, что своевременно поставленный диагноз в сочетании с отработанными методами лечения, позволяет добиваться успехов в борьбе против этой болезни.

Однако, как отмечают специалисты, лишь немногие наследственные заболевания, выявляемые при помощи генетической диагностики, имеют на сегодня более или менее эффективные способы лечения. Получается, что современная медицина, вооружённая генетическим знанием, может поставить верный диагноз, но пока не может успешно лечить выявленные болезни. Отсюда понятно поведение тех людей, которые отказываются от предлагаемой им генетической диагностики. В литературе приводится пример, когда из группы риска по болезни Гентингтона примерно в 150 тысяч человек, только 200 из них согласились пройти соответствующее генетическое обследование.

Поскольку генетическое тестирование и генетический скрининг вошли в практику современной медицины, то уже появились и некоторые биоэтические рекомендации. В этой связи приведём два принципа.

1. Принцип информированного согласия человека на подобное обследование.

2. Принцип конфиденциальности, исключающий передачу третьим лицам полученной генетической информации.

Первый принцип предполагает такую подачу информации со стороны медицинского персонала по поводу возможного обследования, чтобы обычный человек, не специалист смог её правильно понять и определить значимость полученных результатов диагностики для последующей своей жизни. Причём, важно отметить, что обладая такой информацией, человек имеет право и отказаться от предлагаемого генетического обследования.

Второй принцип призван оградить людей с обнаруженными генетическими нарушениями от дискриминации со стороны работодателей и страховых компаний, а также и от возможной агрессивной реакции со стороны части общества, что порой имеет место быть. Однако применимость принципа конфиденциальности усложняется тогда, когда полученная информация о наследственных заболеваниях важна и для близких родственников обследуемого. В этом случае желательно принимать согласованное решение всех заинтересованных сторон.

Исследования в сфере генетики при пренатальной диагностике позволяют своевременно прогнозировать наличие неизлечимых заболеваний у плода. В этом случае задача медиков заключается в том, чтобы дать объективную информацию о результатах генетического обследования будущей матери. Моральный выбор делает сама женщина (или супружеская пара) – сохранить плод, отягощённый отрицательной наследственностью или прервать беременность. Выбор поистине непростой: что лучше – смерть на стадии плода, или рождённая жизнь, как сплошное страдание. Принцип святости жизни здесь становится проблемой. Известно, что на «генетически просвещённом» Западе уже зафиксированы случаи, когда в судах рассматривались иски инвалидов, страдающих от тяжёлых и мучительных наследственных болезней, против своих родителей, которые в своё время отказались от аборта.

Одна из обсуждаемых тем, которая интересует не только узких специалистов, но и широкую общественность – это клонирование человека.

Рассматривая этот вопрос корректно, следует различать терапевтическое клонирование и репродуктивное клонирование человека.

Терапевтическое клонирование,используя генетические методы, ставит задачу получить ткани и органы для эффективного лечения целого ряда заболеваний. Если пациенту необходима пересадка органов или тканей, то возникает возможность выращивания их из генетического материала этого же человека. В таком случае снимается риск их последующего отторжения. Как считают специалисты, применение соответствующих методов терапевтического клонирования может дать положительный эффект и при лечении заболеваний сердца, и для лечения болезни Паркинсона, и в целом ряде других случаев. Однако, поскольку в терапевтическом клонировании в качестве исходного генетического материала могут быть использованы клетки человеческих эмбрионов, то это порождает определённую этическую проблему. Если же принять во внимание данное ограничение, то терапевтическое клонирование в целом оценивается скорее положительно, чем отрицательно.

Репродуктивное клонирование человека имеет своей целью создание генетически идентичных человеческих существ, точных генетических копий. Хотя такое клонирование юридически запрещено во многих странах, в то же время по этому вопросу идут острые споры и приводятся аргументы «за» и

«против».

Сторонники клонирования человека называют конкретные ситуации, когда репродуктивное клонирование позволяет решать сложные проблемы. Например, если в семье умирает единственный ребёнок, то можно таким путём помочь безутешным родителям. Порой говорят и о том, что этот способ позволит обзавестись детьми сексуальным меньшинствам или монахиням. Часто приводят и общий довод в пользу свободы научных исследований. Некоторые видные учёные (включая двух лауреатов Нобелевской премии), а также ряд известных общественных деятелей подписали специальную «Декларацию в защиту клонирования и неприкосновенности научных исследований». Приведём фрагменты из этой «Декларации»: «Насколько может судить научная мысль, вид Homo Sapiens является членом царства животных. Способности человека, как представляется, только по степени, а не качественно отличаются от способностей высших животных. Богатый репертуар мыслей, чувств, упований и надежд человечества возникает, по всей видимости, из электрохимических процессов в мозге, а не из нематериальной души, способы действия которой не может обнаружить ни один инструмент.»

«Потенциальные выгоды клонирования могут быть столь велики, что было бы трагедией, если бы древние теологические сомнения привели к его луддистскому отвержению.»

Противники репродуктивного клонирования человека имеют свои доводы. Приведём некоторые из них.

1. Поскольку ещё нет глубоких научных исследований относительно негативных последствий для клонированных животных, то тем более неизвестно, как отразится клонирование на психическом и физическом здоровье будущих клонов человека.

2. Клонирование человека явно нарушает устои семьи и основы сложившихся отношений в обществе

3. Финансовые ресурсы и время квалифицированных специалистов следует тратить на решение более актуальных проблем здравоохранения, а не расходовать на клонирование.

4. Необходимо признать ответственность общества не только за здоровье ныне живущих людей, но и за здоровье будущих поколений, подорвать которое может неконтролируемое генетическое вмешательство.

Среди противников клонирования человека, как правило, активны и религиозные организации. В качестве примера, приведём фрагменты Послания Архирейского собора Русской православной церкви: «Привлекая внимание людей к нравственным причинам недугов, Церковь вместе с тем приветствует усилия медиков, направленные на врачевание наследственных болезней. Однако, целью генетического вмешательства не должно быть искусственное «усовершенствование» человеческого рода и вторжение в Божий план о человеке… Замысел клонирования является несомненным вызовом самой природе человека, заложенному в нём образу Божию, неотъемлемой частью которого являются свобода и уникальность личности… Тиражирование людей с заданными параметрами может представляться желательным лишь для приверженцев тоталитарных идеологий.»

 

 

.

 

Тема № 8. ЭТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ РЕПРОДУКТИВНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ

 

Проблема аборта. Подходы к определению статуса человеческого эмбриона. Этические проблемы новых репродуктивных технологий. Религиозная позиция.

Проблемы, связанные с продолжением человеческого рода, привлекают к себе внимание и вызывают нередко острые дискуссии в обществе. Исторически первое медицинское вмешательство, распространённое и сегодня, которое позволяет регулировать число рождений – это искусственно вызванный аборт.Следует заметить, что аборт (от лат. «нерождение», «выкидыш») может быть и самопроизвольным, по причине некоторых заболеваний матери или плода.

Противоположные позиции по вопросу об аборте проявились ещё в античную эпоху. Известно, что Гиппократ был противником аборта, Аристотель же, допускал аборт, в качестве регулятора рождаемости, ограничивая его применение – пока в зародыше не сформировались «чувствительность» и «двигательная активность». В Римской империи аборт широко практиковался. В религиозном средневековье аборт был запрещён, за нарушение запрета полагалось суровое наказание, вплоть до смертной казни.

В середине Х1Х века в Западной Европе по причине сочетания разных факторов (высокая смертность рожениц, рост влияния идей феминизма, повышение уровня медицинских знаний) стала укрепляться позиция, что в критических ситуациях надо спасать мать, а не плод.

В начале ХХ века, в царской России законодательство допускало аборт, проводимый врачом с целью спасения жизни женщины, но и уголовно наказывало за аборт, осуществлённый нелегально, с преступной целью прекращения беременности. После революции, в 1920 году Советская Россия стала первым в мире государством, которое легализовало аборт по желанию женщины. Но, в 1936 году государственное законодательство запретило аборты. И только в 1955 году, в Советском Союзе аборт был вновь разрешён.

В начале ХХ1 века аборт легализован во многих странах мира, но по разным основаниям. Конкретно: с целью спасения жизни женщины – в 98% стран мира, в целях сохранения физического или психического здоровья женщины – в 62% стран, в случаях беременности в результате изнасилования или инцеста – в 42% стран, по причине серьёзных дефектов у плода – в 40% стран, по экономическим и социальным причинам – в 29% стран, на основании желания женщины – в 21% стран.

Широкая практика аборта вызвала в современном обществе две противоположные позиции. Основные аргументы защитников аборта обычно строятся исходя из медицинских, социально-экономических и правозащитных соображений. В частности, отмечается, что аборт необходим для предотвращения возможной угрозы жизни и здоровью матери или рождения ребёнка-инвалида, обречённого на мучения. Один из доводов «за» призывает учитывать и реалии жизни, когда тяжёлые материальные условия не позволяют содержать и воспитывать детей. И, наконец, акцентируется внимание на праве самой женщины делать свободный репродуктивный выбор, рассматривая это право наряду с другими общепринятыми правами человека.

Главный аргумент противников аборта заключается в том, что эмбрион имеет право на жизнь, как и другие человеческие существа. Поэтому право на аборт – это «право на убийство». Нередко отмечаются и негативные последствия аборта, влияющие на здоровье женщины и возможное, в дальнейшем, бесплодие. Однако, как полагает доктор медицинских наук , профессор И.А.Шамов, характеризуя ситуацию в нашей стране, отрицательное влияние на организм женщины обусловлено не самим абортом, а неквалифицированными действиями медперсонала. Очевидно, что однозначное решение о