Субъективная реальность

Традиционная психология как раз и изучала эту эмпирическую проявленность личности в поведении и действиях человека, отчуждая его духовное начало в сферу культуры и общечеловеческих ценностей, утратив тем самым истинный масштаб человеческой реальности. Но уже сегодня встает фундаментальная проблема поиска тех категорий, которые удерживали бы в себе – «неслиянно‑нераздельно» – духовность человека и ее эмпирические манифестации и воплощенность. Такой категорией может быть понятие о субъективной реальности, которое есть предельно общее обозначение формы существования и принципа организации человеческой реальности (как непосредственное само‑бытие человека). Как общий принцип существования человеческой реальности, субъективность (самость) обнаруживает себя в способности человека встать в практическое отношение к своей жизнедеятельности и находит свое высшее выражение в рефлексии.

Именно поэтому феномен субъективности должен быть поставлен в самый центр всей психологической проблематики человека, включая его телесное существование, душевную жизнь, духовное бытие. Этим выбором утверждается, что субъективность в природе человека есть реальный факт, а не умозрительная конструкция. Более того, из всех фактов, с какими имеет дело человекознание, ни один из них не является столь очевидным, кардинальным для понимания сути человека. ‹…›

Таким образом, предельно обобщая, можно сказать: в человеке субъективно все то, что является основой для возможности и способности его становиться в практическое отношение к своей жизни, к самому себе; соответственно – все то в человеке, что остается за пределами такого отношения, является объектным (фактически – природным), еще только могущим статьфактом предстоящей ему его собственной жизнедеятельности[75]. Утверждая, однако, что субъективность в природе человека есть настоящий факт, следует ответить на вопрос: как она возможна? Как ее понять – как выразить в системе понятий?

Для ответа на этот вопрос необходимо совершить достаточно непростое преодоление укоренившейся в нас физика‑листской установки на то, что изучаемые явления вполне могут быть описаны в логике причинно‑следственных связей. Это давно не очевидно уже применительно к природным объектам, при изучении же человеческой реальности мы вынуждены специально вводить и постоянно учитывать еще два типа детерминации – целевую и ценностную. Только в этих трех координатах появляется действительная возможность вполне адекватно реконструировать ход развития некоторого явления, а тем самым – понимать его. Почему так?

Прежде всего потому, что современное человекознание убедительно показало: развитие человека, его субъективности, всего психологического строя – это одновременно и естественный, и искусственный процесс. В принципе вполне возможно для естественной составляющей «развития» сохранить традиционное обозначение ее как «процесса», а для искусственной составляющей – ввести специальное ее обозначение как «деятельность развивания». Представлений о развитии как процессе и как деятельности почти достаточно для описания всего континуума исторических (биографических) изменений человеческой реальности в рамках определенных ценностных оснований, целевых ориентиров и временных интервалов. Совокупность данных представлений позволяет не только прокламировать культурно‑историческую обусловленность развития субъективности, внутреннего мира человека, а прямо вводить исторический контекст в сам «текст» этого процесса, в его содержание и способ организации.

Иными словами, собственно развитие в данном случае может быть представлено двояким образом: по схеме процесса (как временная последовательность ступеней, периодов, стадий) и по структуре деятельности (как совокупность ее способов и средств, где следование их друг за другом имеет не временную, а целевую детерминацию). Однако необходимо ввести особое – третье представление «о развитии вообще»: развитие как кардинальное структурное преобразование того, что развивается как сдвиг, акт, «метаморфоз», скачок в развитии, которые по сути своей не сводимы ни к процессуальным, ни к деятельностным характеристикам (ни к временным, ни к целевым детерминантам), а соответственно, не являются ни естественными, ни искусственными формами развития.

Конечно, феномен сдвига, скачка в развитии можно продолжать описывать по схеме «микропроцессов» или по структуре «микродеятельностей» – все более и более уходя в дурную бесконечность. Честнее и целесообразнее признать эти феномены сверх– или внеестественными, иноприродными для человеческой субъективности в ее сугубо историко‑культурной развертке.

Здесь необходим выход в особую реальность бытия человеческой субъективности, поиск особых детерминант ее становления; и именно отсюда впервые оказывается возможным вести речь о развитии третьего рода – о саморазвитии, т. е. о развитии человеком своей собственной самости. В самом общем виде эту особую реальность я обозначаю как духовную реальность.

Таким образом, категория субъективной реальности позволяет обнаружить принципиальную недостаточность чисто объективистских (ни натуральных, ни социокультурных) представлений о «развитии вообще» и о психическом развитии – в частности. С определенного момента и при определенных условиях необходимо вводить представление о саморазвитии субъективности, о ее духовном измерении и о путях ее не внешнего достраивания и дооформления.