Глава 15. Психолингвистика в криминалистике и судебной психологии

Речь как источник информации в следственном процессе.Прежде всего здесь мы сталкиваемся с двумя ситуациями: а) с задачей атрибуции, то есть установления авторства текста – заведомой его принадлежности данному лицу или, напротив, того, что текст заведомо не может ему принадлежать; б) с задачей получения информации о категориальных признаках субъекта – возраст, пол, принадлежность к той или иной социальной группе, родной язык, происхождение из того или иного региона и т.д., – то есть информации о возможных направлениях розыска автора текста.

Атрибуция текста производится не только в криминалистической практике. Это – одна из важных проблем так называемой текстологии, вспомогательной историко-филологической дисциплины, изучающей историю возникновения и судьбу текста художественных и других произведений. «В обоих своих приложениях проблема атрибуции остается открытой, потому что в настоящее время практически невозможно с полной достоверностью атрибутировать письменный текст тому или иному автору только на основании языкового и стилистического анализа», – писали мы в книге, вышедшей в 1977 году ( Леонтьев, Шахнарович, Батов, 1977, с.7), – и причины этого лукавого утверждения будут понятны, если соотнести дату ее выхода с известными событиями и процессами, происходившими в то время в нашей стране. На самом деле эта задача вполне решаема, во всяком случае как криминалистическая, хотя, действительно, с полной достоверностью атрибутировать текст невозможно. И как раз психолингвистические, а не «классические» лингвистические подходы обеспечивают возможность ее решения. Так, Ю.А.Сорокиным и В.И.Батовым был разработан метод, названный ими методом «семантического интеграла» (по аналогии с методом «семантического дифференциала» Ч.Осгуда): это сопоставление результатов семантического шкалирования исследуемого текста и текстов, заведомо принадлежащих лицу, авторство которого считается вероятным, или различным таким лицам. Результативность этого метода была блестяще продемонстрирована на материале спорных текстов, приписывавшихся М.Е.Салтыкову-Щедрину ( Батов и Сорокин , 1975).

Основным полностью или почти полностью достоверным источником атрибуции на сегодня остается так называемая графическая или почерковедческая экспертиза – анализ почерка, орфографии, расположения текста на странице и других внешних признаков этого текста. Литература по графической экспертизе колоссальна и по большей части не имеет прямого отношения к психолингвистике, хотя некоторые чисто языковые и отчасти также психолингвистические аспекты есть и здесь. Так например, в графической экспертизе учитываются орфографические, лексические, композиционные и другие идентификационные признаки ( Винберг , 1940; Томилин , 1963; Судебно-почерковедческая экспертиза, 1971; Криминалистическое исследование рукописей…, 1973).

В тех случаях, когда задачей экспертизы не является атрибуция, роль психолингвистики даже в графической экспертизе возрастает. Так, однажды мы должны были дать заключение по тексту, о котором его исполнитель (т.е. тот, кто писал этот текст, в отличие от автора – того, кто его сочинял, но не обязательно собственноручно писал) утверждал, что этот текст является синхронно выполненной записью речи третьего лица (т.е. автора). Однако целый ряд признаков рукописи (особенности переносов на новую строку или страницу, отсутствие или неоднотипность сокращений и т.д.) привел нас к выводу, что эта рукопись была переписана или даже отредактирована впоследствии.

Вообще наиболее интересные в психолингвистическом отношении особенности текста вскрываются как раз в тех случаях, когда перед экспертом не стоит задача простой атрибуции. Так, в практике экспертной работы мы столкнулись с проблемой, когда подследственный обвинил следователя в том, что тот продиктовал ему текст показаний. Возник естественный вопрос следственных органов – могло ли такое произойти? В результате исследования текстов показаний и заведомо принадлежащих тому же исполнителю других текстов группа экспертов пришла к единодушному заключению о том, что следователь не являлся автором анализируемого текста, но являлся автором содержания этого текста, то есть, по-видимому, говорил подследственному, что надо написать, а тот излагал то же содержание «своими словами» . Дело в том, что на низших уровнях порождения текст признания отражает индивидуальные психолингвистические особенности исполнителя, но его общая структура и композиция данному лицу совершенно чужды.

Еще одна нестандартная экспертная ситуация – когда исследуется возможность преднамеренного искажения письменной речи (например, человек намеренно пишет с ошибками). В этом отношении наиболее интересные результаты получил С.М.Вул, который установил устойчивость некоторых признаков письменной речи даже при ее преднамеренном искажении, а также некоторые особенности динамики такой речи: «К концу текста уменьшается количество ошибок и повышается уровень стройности и связанности изложения» ( Вул , 1970, с.56).

Для целей идентификации говорящего или выявления отдельных его категориальных признаков могут быть использованы особенности устной речи. Первая их группа – это фонетические особенности. Они делятся в свою очередь на индивидуальные и групповые. Наиболее достоверными индивидуальными фонетическими признаками являются тембр и громкость голоса, интонация, темп речи, характер, длительность и распределение пауз, характер и степень логической выделенности, степень фонетической редукции. Из числа групповых признаков укажем диалектные черты и иноязычный акцент, а также соблюдение тех норм произношения, которые были усвоены исследуемым лицом в детстве и юности (например, человек, говорящий со «старомосковским» произношением ( грешневый, грыбной), вероятнее всего, родился не позже начала 1930-х гг.). Вообще психолингвистический анализ позволяет в ряде случаев если не установить точно возраст данного лица, то по крайней мере отнести его к той или иной возрастной группе. Это касается также социальных и профессиональных особенностей (вообще категориальных признаков).

Вторая группа признаков устной речи – семантико-грамматические: характер заполнения пауз ( ммм…; эээ…; этаа…); выбор слов и конструкций; мера выразительности, т.е. потенциальное богатство словаря и способность адекватно ориентироваться в нем; уровень речевой культуры; мера организованности текста. (см. обо всех этих признаках подробнее Леонтьев , Шахнарович , Батов , 1977, с.9 – 17).

Еще в 1974 г. В.И.Батов на одной из конференций криминалистов предложил говорить о судебно-психолингвистической экспертизе как разновидности судебно-психологической экспертизы и был поддержан в этом крупнейшим специалистом по психологической экспертизе М.М.Коченовым. Фактически при экспертизе документов и других письменных текстов термин «судебно-психолингвистическая экспертиза» в настоящее время общепринят.

Особую проблему в криминалистике составляет анализ состояния автора-исполнителя текста на основе этого текста. Речь идет прежде всего об эмоциональной напряженности. Одними из первых психолингвистов, занимавшихся этой проблемой, были Ч.Осгуд и Г.Уокер, анализировавшие тексты предсмертных записок самоубийц ( Osgood , 1957; Osgood & Walker , 1959). Что касается отражения эмоционального напряжения в устной речи, (см. Леонтьев и Носенко , 1973), а также более поздние публикации Э.Л.Носенко.

Психолингвистика ложных высказываний.Имеются в виду высказывания, искаженно описывающие действительное положение вещей, причем это искажение является преднамеренным. Эта проблема, как и более широкая проблема вольной или невольной «трансформации» истинного положения дел в показаниях, широко обсуждалась задолго до появления психолингвистики (см., например, Липпманн и Адам , 1929; Канторович , 1925; Елистратов и Завадский , 1903). Существуют и посвященные этой проблеме работы, выполненные в рамках «чистой» лингвистики и семиотики (например, Weinrich , 1970; Левин , 1974; Свинцов , 1982). В психолингвистике есть целая серия теоретических и экспериментальных исследований как устных, так и письменных ложных высказываний, приведших к важному выводу, что «при планировании и реализации ложного сообщения автор его, испытывая определенные трудности, актуализирует слова, имеющие сравнительно небольшую частоту встречаемости как в его индивидуальной речевой практике, так и в практике речевого общения той социальной группы, в которую он включен» ( Леонтьев , Шахнарович , Батов , 1977, с.37).

Для широкой публики проблема ложности высказываний отождествляется с применением «детектора лжи», или полиграфа. Создателем этого направления можно считать А.Р.Лурия, который в конце 1920-х годов разработал так называемый «метод сопряженной методики», позже описанный им в вышедшей на английском языке книге «The Nature of Human Conflicts» ( Luria , 1932), получившей в США огромную популярность. На русском языке этот метод был описан им в работах 1928 г. ( Лурия , 1928 а ; 1928 б ). Как пишет в изданных мемуарах сам А.Р.Лурия, «эта работа оказалась практически полезной для криминалистов, являясь ранней моделью детектора лжи» ( Лурия , 1982, с.23). Впрочем, практическое применение полиграфа в США оставляло желать лучшего, так как после периода недоверия он, наоборот, стал едва ли не единственным средством доказательства ложности показаний. Бессмертный Пэрри Мейсон был, однако, совершенно прав, когда говорил, что полиграф устанавливает не ложность, а истинность ответов – факт наличия реакции доказывает ложность ответа в значительно меньшей степени, чем отсутствие реакции – его истинность или, вернее, отсутствие у испытуемого намерения солгать. Интересно, что после выхода нашей книги ( Леонтьев , Шахнарович , Батов , 1977), где критиковалась практика использования полиграфа в США, но было сказано, что «идея этого метода остается правильной» ( там же , с.38), именно эта последняя фраза вызвала откровенно агрессивную реакцию у патриарха советского уголовного права М.М.Строговича (ныне покойного).

Речь в судебной психологии.Главной проблемой здесь является речь следователя и участников процесса, а также восприятие ими показаний подследственного (обвиняемого) и свидетелей. При этом в центре стоит проблема внушения следователем тех или иных показаний и проблема достоверности перевода устной речи допрашиваемого в письменную форму. Мы не имеем возможности в настоящей главе подробно излагать всю указанную проблематику и ограничимся ссылкой на ряд публикаций, где она освещена наиболее глубоко: Ратинов , 1967; Леонтьев , Шахнарович , Батов , 1977; Гаврилова, 1975; Шахриманьян , Варламов , Тараканов , 1973).

Библиография

Батов В.И., Сорокин Ю.А. Атрибуция текста на основе объективных характеристик (итоги эксперимента)//ИАН ОЛЯ. Т.34. 1975.

Винберг А.И. Криминалистическая экспертиза письма. М., 1940.

Вул С.М. Характер и пределы изменений письменной речи при ее преднамеренном искажении//Материалы III Всесоюзного симпозиума по психолингвистике. М., 1970.

Гаврилова Н.И. Влияние внушения на формирование свидетельских показаний. Автореф. дисс. … канд. психол. наук. М., 1975.

Елистратов А.И., Завадский А.В. К вопросу о достоверности свидетельских показаний (опыты Бине и Штерна). Казань, 1903.

Канторович Я.А. Психология свидетельских показаний. Харьков, 1925.

Криминалистическое исследование рукописей, выполненных на некоторых языках народов СССР. М., 1973.

Левин Ю.И. О семиотике искажения истины//Информационные вопросы семиотики, лингвистики и автоматического перевода». Вып. 4. М., 1974.

Леонтьев А.А., Шахнарович А.М., Батов В.И. Речь в криминалистике и судебной психологии. М., 1977.

Леонтьев А.А., Носенко Э.Л. Некоторые психолингвистические характеристики спонтанной речи в состоянии эмоционального напряжения//Общая и прикладная психолингвистика. М., 1973.

Липпманн О., Адам Л. Ложь в праве. Харьков, 1929.

Лурия А.Р. Сопряженная моторная методика//Проблемы современной психологии. Вып.2. М., 1928. а .

Лурия А.Р. Сопряженная моторная методика в исследовании аффективных реакций//Труды Института психологии. М., 1928. б .

Лурия А.Р. Этапы пройденного пути. Научная автобиография. М., 1982.

Ратинов А.Р. Судебная психология для следователей. М., 1967.

Свинцов В.И. О дезинформации//Текст как психолингвистическая реальность. М., 1982.

Судебно-почерковедческая экспертиза. М., 1971.

Томилин В.В. Физиология, патология и судебно-медицинская экспертиза письма. М., 1963.

Шахриманьян И.К., Варламов В.А., Тараканов В.В. Соотношение речевых и неречевых компонентов в деятельности следователя//Общая и прикладная психолингвистика. М., 1973.

Luria A.R. The Nature of Human Conflicts. New York, 1932.

Osgood Ch.E. Motivation and dynamics of language behavior// Nebraska Symposium on Motivation. V. 5. 1957.

Osgood Ch.E., Walker E.G. Motivation and language behavior: a content analysis of suicide notes//Journal of Abnormal and Social Psychology. V. 59. № 1. 1959.

Weinrich H. Linguistik der Lьge. 4. Auflage. Heidelberg, 1970.