Глобальная эволюция: объяснение сквозных закономерностей

Биологам и палеонтологам прекрасно известно, что "с уменьшением плодовитости и ослаблением общей элиминации скорость эволюции не уменьшается, а растет" [14, с. 51].

Говоря попросту, чем сложнее группа животных, тем быстрее она эволюционирует. При том, что продолжительность жизни индивида растет, а значит, за единицу времени и поколений сменяется меньше. Логически рассуждая, муха дрозофила должна эволюционировать быстрее, чем крупные млекопитающие, но вот факты: "в плейстоцене состав крупных млекопитающих менялся неоднократно и резко, тогда как из 2000 видов-насекомых, известных из тех же условий, вымершими считаются только около 30" [14, с. 61].

Автор полностью согласен с А. Расницыным в его выводе о "несостоятельности чисто генетического подхода к эволюции" [14, с. 48]. Но всякий "негенетический" подход заставляет нас учитывать информационные процессы. Применительно к биологической эволюции - в первую очередь факторы цефализации со всеми вытекающими закономерностями.

Мало того что более высокоразвитые организмы эволюционируют быстрее примитивных, по принципу: "кто умнее - тот быстрее развивается". Виды и популяции заставляют друг друга все активнее включаться в информационные процессы.

Интеллектуализируясь, обучаясь более дифференцированным и сложным взаимодействиям и воздействиям на среду обитания, виды составляют мощную конкуренцию для всех организмов, занимавших аналогичные экологические ниши. Всякое проникновение животных с более высоким уровнем развития нервной деятельности на территорию, где таких высокоразвитых животных еще не было, создает экстремумы для местной фауны.

Фактически это означает, что элементы биоценозов организуют друг для друга "внешние" катастрофы и экстремальные состояния разного типа и уровня.

Не случайно же коэффициент энцефализации, принятый для современной фауны Земли за 1,0, в начале кайнозоя составлял 0,25, а в миоцене — 0,5. Упрощенно говоря, животные постоянно заставляют друг друга становиться все более и более "умными". В этом смысле эволюция культуры протекает по тем же закономерностям, что и эволюция биосферы, и только продолжает биологическую эволюцию.

Очень легко проследить, что на протяжении всей истории человечества происходит интеллектуализация культур и что по своему смыслу этот процесс фактически продолжает процесс цефализации живых организмов.

Могут быть сделаны "эмпирические обобщения", аналогичные закономерностям развития живого вещества.

1. Интеллектуальные культуры составляют жесткую конкуренцию менее интеллектуальным, создают для них экстремальные ситуации и заставляют другие культуры двигаться в том же направлении интеллектуализации.

2. Чем интеллектуальнее культуры, тем стремительнее их развитие (пресловутая закономерность "убыстрения исторического развития по экспоненте").

Исследование, предпринятое в этой статье, только подтверждает основополагающую парадигму постнеклассической науки о принципиальном единстве материального мира и о существовании единых законов его развития. Получает подтверждение положение Вернадского о Вселенной, "набухающей интеллектом" [36].

Что еще более интересно, это совершенно одинаковая роль экстремальных периодов развития и одинаковый механизм генетических и культурных мутаций.

В ходе экстремальных периодов развития происходит разрушение "эволюционной непрерывности", когда различные элементы системы определяют и сдерживают друг друга. Предоставленные самим себе, элементы системы начинают эволюционировать независимо друг от друга; возникают многочисленные генетические и культурные мутации. Большая часть этих мутаций оказывается нежизнеспособна, но именно за их счет формируется потенциал дальнейшего развития.

Более того, само "ускорение эволюционного времени" во многом происходит за счет экстремальных периодов развития. Чем чаще происходят экстремумы, чем они глубже и катастрофичнее, чем большие сроки они длятся, тем быстрее развивается система. Впрочем, имеет место и обратная закономерность: продолжительность катастрофических периодов в развитии всех систем тем больше, чем сложнее система и чем большее значение для ее функционирования и развития играют информационные процессы.

Очевидно, можно предположить существование еще одной эмпирически выводимой закономерности: чем примитивнее система, тем короче сроки ее распада и возникновения. Чем система сложнее, тем дольше она и складывается, и исчезает.

Все сказанное имеет, на мой взгляд, не только сугубо академическое, но и практическое значение.

Во-первых, для понимания того, что может ожидать мировую цивилизацию, вступившую в экстремальную фазу развития в 1914 году, и Россию, катастрофические события в которой являются частью общемировых. Большинство людей во всем мире были бы рады услышать, что "кризис идет к концу" и неопределенность "скоро кончится". Теория "циклов" как будто обещает такую благоприятную перспективу примерно к 2030 году, до которого вполне могут дожить многие из современного населения Земли.

Но исходя из общих закономерностей разворачивания экстремальных периодов развития, нам не следует ждать быстрого облегчения своей участи. Никогда еще в состоянии бифуркации не находилась не только такая большая, но и настолько интеллектуализированная система. При любых, даже самых благоприятных прогнозах нам вряд ли следует ждать возникновения нового "канала эволюции" во время жизни не только людей нашего поколения, но даже и новорожденных детей.

Во-вторых, хотя традиционно люди боятся и избегают экстремумов, а идеалом выступает инерционное развитие, когда жизнь безопаснее, определенности несравненно больше и нужно затрачивать гораздо меньше усилий для поддержания жизнеспособности системы - хотим мы этого или нет, наше поколение вряд ли воплотит этот идеал. Индивидуальная жизнь человека в нашей цивилизации как в экстремумы, так и во времена инерционного развития — это своего рода "хроническая бифуркация". Все социальные и социоестественные системы земного шара находятся в экстремальном состоянии и будут находиться в нем неопределенно долгий срок.

Есть старая шутка, что если вы любите капитализм, вам надо полюбить конкуренцию и безработицу; а если вы любите социализм, любить надо тайную полицию и дефицит.

Юмор юмором, но человечеству, похоже, предстоит полюбить экстремальные периоды развития, неопределенность и неустойчивость и научиться находить в них разного рода преимущества и удобства. Автор совершенно не склонен относиться к этому положению, как к шутке; экстремальные состояния индивида, социума и социоестественной системы уже являются и тем более будут в дальнейшем повседневной нормой человеческого существования.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Развитие и смена органического мира на рубеже мезозоя и кайнозоя. М., 1978.

2. Красилов В.Л. Филогения и систематика // Проблемы филогении и систематики: материалы симпозиума. Владивосток, 1969.

3. Давиташвили Л. Ш. Причины вымирания организмов. М., 1969.

4. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: новый диалог человека с природой. М., 1986.

5. Xакен Г. Синергетика. М., 1980.

6. Гор Ю.Г. Об особенностях и темпах эволюции позднепалеозойских флор и экосистем // Палеонтология и эволюция биосферы. М., 1983.

7. Салоп Л.И. О связи оледенении и этапов быстрых изменений органического мира с космическими явлениями // Бюллетень МОИП (Московское общество испытателей природы). Отделение геологии. 1977. Т. 52. Вып. 1.

8. Москвин М.М. Биогеография позднего мела // Итоги науки и техники. Стратиграфия, палеонтология. М.,1979. Т.9.

9. Шаманский В.Н. Историческое развитие биосферы // Эволюция и биоценотические кризисы. М., 1987.

10. Прусаков Д. Б. Человек и природа в Древнем Египте. Автореф. дис. <...> канд. ист. наук. М., 1994.

11. Кульпин Э.С. Бифуркация Запад-Восток. М., 1996.

12. Геккер Р.Ф. Введение в палеоэкологию. М., 1957.

13. Жерихин В.В., Риснчцын А.П. Биоцентрическая регуляция макроэволюционных процессов//Микро- и макроэволюция. Тарту, 1980. С. 77-81.

14. Рисницын А.П. Темпы эволюции и эволюционная теория (гипотеза адаптивного компромисса) // Эволюция и биоценотические кризисы. М., 1987.