о неприятностях, с которыми можно иметь дело

https://ficbook.net/readfic/7867179

Направленность: Слэш
Автор: стеклянных дел мастер (https://ficbook.net/authors/2279780)
Беты (редакторы): chesterry (https://ficbook.net/authors/3299660)
Фэндом: EXO - K/M
Пейринг или персонажи: Сюмин/Чен, Бэкхён, Лухан, Чанёль
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Юмор, AU, Дружба, Любовь/Ненависть

Размер: Мини, 14 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Описание:
когда госпожа жизнь решает повернуться не тем местом, обычно она подсовывает не тех людей.
обычно не те люди могут изменить жизнь кардинально, ну или не могут.
постановка о нелегких взаимоотношениях ким чондэ, ким минсока и их окружения.

Посвящение:
всем и каждому

Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора:
легкая работа, где не придется парить мозги: "блин, кто на этот раз умрет"

мини-подарочек тем, кто наконец хочет расслабиться и посмеяться

Если говорить о неудачах, как о спутнике жизни, то можно проводить целую лекцию: о черных и белых полосах, о самовнушении, о суевериях. Но легче было бы спросить у прямого носителя такой заразы — Ким Минсока. Кто-кто, а неудача сопровождала его, кажется, чуть ли не с самого рождения. Она так хотела испортить ему жизнь, что помимо общих неприятностей добавила еще и друзей. С такими друзьями и врагов не надо.
В детском саду он имел неосторожность подружиться с Луханем, но о нем позже. В школе он познакомился с Бён Бекхёном, будь проклят тот день. В университете лихо его обошло. Почти обошло.

***

Учебный год начинался прекрасно. Март оказался на удивление солнечным и тёплым. В мечтах. На деле же Минсок пожалел о том, что убрал свои зимние ботинки, когда в спешке вновь наступил в лужу. Новенькая пара кроссовок… Беленьких кроссовок, на минуточку. Окей, день начался отвратительно, нужно было остаться дома.
Процесс самобичевания мог бы продолжиться, но учебу никто не отменял, а слезами кроссовки не почистишь. Хотя можно было бы, однако всё позже.
Телефон разрывается от количества приходящих сообщений. Можно было бы подумать, что это любящие друзья подгоняют его в университет, но правда в том, что эти любящие друзья не подгоняют, а радуются чужому несчастью. Минсок в спешке отвечает на сообщения наподобие: «Чувак, тут уже началась перекличка, я тебя прикрывать не буду ;)», «Ой, опаздываешь, ещё и старостой зовёшься» и все такое прочее. Парень не впервые сам у себя спрашивает: почему все ещё с ними общается, но тут, собственно, безвыходная ситуация — оба паразита уже прижились и отставать, кажется, не собираются последующие тысячу лет.

Как и обещалось, можно поговорить про друзей Минсока. Один из них — Лухан, с которым он познакомился в детском саду, казался очень милым и спокойным ребенком, — увы, эти качества он перерос, а вот недостаток, вроде докучливости, приобрел. Жили они на то время в Китае, однако родителям семьи Ким предложили переехать в Корею по выгодным условиям, они и уехали. Мин долго плакал, боясь, что теперь они с «оленёнком Лу» никогда больше не увидятся. Но не тут-то было, оный сбежал из Поднебесной уже к началу старшей школы, естественно, не без разрешения родителей. Старые друзья воссоединились. Однако, на то время появилась проблема похуже. У нее даже имя было. Бён Бекхён.

Минсок, удрученный разлукой, решительно не собирался заводить друзей. А вот его тонсен Бён очень даже собирался заводить Минсока. Второй круг ада запустился самостоятельно. Бекхен достаточно продвинут в области психологии или же это Мин слишком медлителен, чтобы заметить, как в его дела сунули свой любопытный нос по самое не балуй. Все остальные, кто хотел с ним хотя бы познакомиться, сразу же попадали в немилость, хватит ему знакомых. Ким Минсок надеялся, что это его последний круг, и пока надежды оправдывались. До этого злополучного дня.

***

У Кима достаточно быстрый шаг, даже когда он гневно отвечает друзьям на сообщения, чтобы на огромной скорости влететь в человека. Что более удивительно, он даже не снёс с ног, как это бывает обычно. Он поднимает взгляд, обнаруживая, что ни разу не видел этого парня. Всех в огромном университете знать невозможно, но он мог хотя бы раз его лицезреть, тем не менее не помнит, или все же?.. Что-то смутно знакомое было, однако Минсок почти уверен, что не встречал его до этого, потому что забыть было бы странно: брюнет, улыбчивые глаза, добродушный взгляд, тонкие, подобные кошачьим, губы и торчащие уши. Незнакомец не стал бы выделяться в толпе людей, но и память до этого вроде не подводила.
Выглядит этот парень худым, как остался на ногах после такого столкновения — неясно. Мин кланяется и собирается продолжить свой путь, не заостряя на происшествии внимание.
Увы, не заострять на этом внимание не получилось, хотя бы потому, что незнакомое тело не захотело пропускать несчастного дальше. Спешащий Минсок проверил время и увидел, что опаздывает на добрые двадцать минут. Что ж, теперь он никуда не спешит. Но стоять и взирать на незнакомца тоже не комильфо.

— Я могу Вам чем-то помочь? — как можно более добродушно улыбается Ким, хотя чувство, будто от этой улыбки все лицо разойдется по швам.

Незнакомец улыбается обворожительно. Минсоку отчего-то слепит глаза, но улыбку хочется повторить, Ким ловит себя на мысли, что это было бы похоже на конкурс «Кто шире улыбнется». Где-то он это уже видел.

Пострадавший просит провести его к аудитории, где сейчас, как оказывается, идет занятие у группы Минсока, что он, собственно, и делает. По дороге Мин старается не подавать признаков жизни, раздумывая о том, как он мог не запомнить одногруппника за два года? За весь путь они успевают обмолвиться парой слов, из которых Минсок узнает, что это Ким Чондэ, которого парень в принципе не знал, хотя бы потому, что постоянно находился в своем мире и пытался построить моральную блокаду от раздражителей: Бёна и Луханя, а ещё потому, что тот только вышел с больничного. При слове «больничный», Мин начинает вспоминать этакого Кима, потому что да, был в его группе Ким-тело-в-гипсе-Чондэ, как раз тот, что никогда не сидел на месте и перепробовал все, что только можно и нельзя, отчего стал постоянным клиентом хирургов и травматологов. В то время он действительно часто мельтешил перед глазами, раздражая своим присутствием.

— Надеюсь, что в течение двух недель ты снова не попадешь в больницу, — перед тем как открыть дверь, говорит Минсок. Чондэ заразительно смеется.

***

Преподаватель по истории зарубежной литературы строго сверлит в Киме дыру всё последующее время, пытаясь достучаться до его совести. Какая там совесть, он не первый год общается с Бекхёном и Луханем, тут и вовсе все человеческое выбросить нужно.
После пары, Минсока, под белы рученьки, ловят выше представленные закадычные друзья, буквально вынося из кабинета.

— Чин Баоцзы, как же я скучал! — чуть ли не мурлычет Лухань, обнимая друга.

— Ещё бы столько же вас не видел… — выдыхает Мин, чтобы не начать спор по поводу «золотой булочки».

Бекхён молчит, что уже подозрительно, потому что он говорит постоянно. «Бекхён» и «молчать» в теории несовместимы. И те редкие случаи тишины, точнее затишья, как это называет Минсок, обычно заканчивались не самым лучшим образом.
Лухань замечает недоумевающий взгляд друга и как можно скорее старается объяснить происходящее:

— Знаешь же, что Бён — синоним «проблемы», так вот, пришла весна, солнце пригрело, братство ПакКим воссоединилось, те, которые Чанёль и Чондэ, помнишь же? И если братство принялось за новые пакости для университета, то и Бекхён не может остаться в стороне. В его голове сейчас происходит генерация идей, — Лухань взглядом осведомляет Минсока, что сейчас отказаться от его идей будет вредно для здоровья.

Кажется, выше уже указывалось, что Минсок неудачлив, верно? Так вот, ошибочка вышла, Минсок в заднице. Вот и здравствуйте, начался учебный год. Им под двадцать три, а развлечения, как в школе. Почему именно он? Почему именно с ним? Вот и причины желать распада братства ПакКим. От раздумий о несправедливости жизни у Мина начинают слезиться глаза.

Бекхён отмирает, видимо, придумав очередную пакость. У него лихорадочно горящий взгляд хотя бы потому, что Бён из тех людей, у которых главный девиз: «Сделал пакость — сердцу радость.»
В школе он подкладывал учителям кнопки, строил сложные механизмы с водными бомбами, скидывал эти самые бомбы в окно, попадая по мирным гражданам. На первом курсе Бён, прокачавший свой скилл, закупался красителями, в следствии чего, полы университета были разноцветными, разрисовывал стенды, взламывал комнаты в общежитии по просьбам одногруппников и однокурсников, иногда даже строил из себя фею-сводницу. В общем и целом был хулиганом, и, многие догадывались, что практически все пакости делает Бён, однако, не пойман — не вор. Позже у него появилась конкуренция в лице братства ПакКим, отчего тот и пытался переплюнуть их в своих пакостях.

Пытался он — страдали друзья.

— У вас есть планы на вечер? — скалится Бекхён.

Господи, спаси и сохрани.

 

***

— Ещё раз пихнешь — я тебе руку вырву, — гневно шепчет Бекхён, на которого в очередной раз наваливается Минсок.

— Меня здесь и быть не должно, — не отставая в интонации, отвечает виновник.

— Если нас поймают, я вас обоих побью, там внизу охранники, — устрашающе проговаривает Лу, идущий последним.

Ему не осмеливаются отвечать ни Бён, ни Ким, понимая, что Лухань, при всем его небольшом росте, миловидной внешности и очаровании, на раз-два уложит их на лопатки. Они не глупы, а неравный бой заранее проигран.
Бекхён продвигается чуть ли не с фонарем в зубах. Минсок жалеет, что согласился, уж лучше бы Бён на него неделю дулся и пакости делал, чем эти пытки. Он проверяет время на телефоне. 02:13. Планы на вечер, да? А у них завтра, — какие завтра, уже сегодня, — между прочим, основы монтажа, и как усидеть на занятиях…

— Как мы, по-твоему, откроем кабинет практики? А если там камеры? Я всё ещё не хочу вылететь из университета, — зудит на ухо Бекхёну Мин.

— Я сейчас открою окно и ты вылетишь с пятого этажа, если не уймешься, меня даже Лу не остановит, — повернувшись, злобно сверкает глазами Бекхён. — На похоронах я буду рыдать больше всех, ведь ты же мой лучший друг. Ким лишь страдальчески вздыхает. Куда он денется с подводной лодки.

Через семь минут они все же доходят до кабинета. Бекхён, как самый подготовленный к этому делу, достает заколку-невидимку. Брови Луханя ползут вверх. Они в боевик попали или что.

— Ты серьезно?

— А то, должно сработать, — пожимает плечами Бек и принимается за работу.

«Не хватает только вывески «Выполнено профессионалами, не повторяйте этого дома», — думает Минсок, наблюдая за Бекхёном. Когда происходит характерный щелчок, все трое залетают в кабинет. Ни Лухань, ни Минсок не знают зачем они здесь, да и поинтересоваться не успевают, так как Бекхён до чего-то дотрагивается, а из-за этого чего-то начинает пищать сигнализация. Бекхён только и успевает, что проронить удивленное:

— Блять?

Слышится шум снизу и парни выбегают из кабинета, несясь на всех парах, иногда спотыкаясь и толкая друг друга. Когда получается выбежать из здания, они, не сбавляя темпа, бегут до общежития, в чем беда, так это во времени. Уже достаточно поздно, потому вероятность, что их пропустят, равняется нулю. Ничего не остается, придется запрыгивать в окно. Окно, понятное дело, выбивать не очень-то хочется, потом еще платить, значит придется искать открытое окно. Открытое окно в марте. Беда.

Опасения не подтвердились и все же нашлось открытое окно. Правда, его пришлось еще немного приоткрыть, иначе бы никто не влез. К слову о не влез, Минсок уже горит праведным огнем, мол: «Ну я же говорил!». Бекхён лишь закатывает глаза и спорит с Луханем на «цу-е-фа» кто первым полезет. Настоящие мужицкие игры. Все как в старые добрые времена, Бён опять первый. Когда он, кряхтя и не жалея все свои кости, забирается в окно, оказывается поражен тем фактом, что он, вообще-то, в комнате своих, на минуточку, конкурентов. И он уже планирует вылезать обратно, что там первый этаж, даже копчик не отобьет, однако за спиной Минсок помогает залезть Луханю. Баста, телепузики, кончились танцы, как быть.

Ким идет к двери, дабы наконец попасть в комнату и поспать хотя бы пару часов. Да куда там. Он сталкивается лицом к лицу, точнее лицом к плечу с Паком. Какое совпадение. Чан, кажется, нес еду в кровать. Пак-переносчик-крошек-Чанёль.

— Привет, мы уже уходим, приятно было увидеться, — тараторит Мин и вытаскивает за собой друзей.

Абсолютно ничего такого, просто мы залезли к тебе в окно ночью, классно выглядишь.

Проблемы на том не заканчиваются, он опять чуть ли не сбивает с ног Чондэ.

— О, Минсок, а я только успел о тебе подумать, — заливается колокольчиком Чон, радушно пропуская их.

Подхалим какой

Ким отчего-то начинает чувствовать раздражение: может потому, что Чондэ слишком бодр в это время суток или из-за того, что Минсок уже хочет попасть в комнату и заснуть, или же потому, что это Чондэ? Игнорируя свою нервную систему, он молча продолжает идти в комнату. Когда Мин оборачивается посмотреть как далеко Бекхён и Лухань, Чондэ позади кажется слегка оскорбленным. Пусть совесть его будет мучить утром, а может и днем, а может и не будет, сейчас парень абсолютно не настроен на мирные переговоры. Только сон и ничего личного.

***

Пробуждение — ключевой момент дня, как проснулся, так и день пойдет. Так вот, день будет в очередной раз, мягко говоря, несладким.
С одной стороны, все очень и очень даже неплохо, Минсок проснулся в своей комнате, на своей кровати, абсолютно один. Почти в нужное время, все же лучше раньше, чем позже. Но с другой стороны:

— Баоцзы, это конец! — кричит под ухом Бекхён.

Конец уже звучит не так плохо, как, например, опоздание на занятие по основам монтажа.

— Сейчас ты думаешь, что это несерьезно, но это максимально серьезно! — переходит на фальцет Бён. — Эй, открой глаза!

Минсок и не собирается открывать глаза, пока не прозвонит будильник. Это всё ещё не опоздание. Ему нужно беречь энергию, а поднять веки сию же минуту было бы не по-минсоковски.
Бэк так и не дожидается реакции на свои слова и решает действовать радикально. Он предупреждал. Ну или нет.

Минсок не то что открывает глаза, он сам подпрыгивает с поросячьим визгом, потирая веки и все лицо в общем, на которое с волос капает вода. Способ стар, как мир, однако, для нынешнего Бёна оказывается новейшим открытием. Окатили, на минуточку, холодной водой Кима, а более удивленный вид все равно у Бекхёна-руки-в-боки. Его лицо так и говорит: «Я и сам не ожидал, что сработает!».
Зато проснулся. Быстро и эффективно. Хоть сейчас рекламу запускай: «Если вы не можете проснуться раньше будильника и вам того не хочется, то мы идем к вам!».

— Если то, из-за чего ты разбудил меня таким ужасным способом, окажется менее впечатляющим, я запру тебя в комнате Пака, — пробубнил Мин хриплым после сна голосом.

Угроза действует просто поразительно: Бэк, еще минуту назад настроенный на грандиозный бой, — грудь дугой, руки в боки, глаза воинственно сощурены, — весь резко как-то сдувается под словами Минсока.
Проницательный Ким уже давно заметил, как раздражитель Бён реагирует на появление Чанёля, на упоминания о нем и тем более на какие-то взаимодействия между ними. Слепым быть надо, чтобы не заметить лихорадочно блестящих глаз, скачущий голос, изменения настроения и прочее, что характерно для всех влюбленных.

Проблема скорее в том, что Бекхён не хочет и не может принять все эти чувства, хотя бы потому, что в стране так не принято, потому, что так неправильно.
Минсок видит, что его друга терзают сомнения и страх, трудно такое не заметить. Он хочет его спасти, но, кажется, лучшим решением будет столкнуть его лицом к лицу с проблемой. Проблема, к слову, довольно ушастая и высокая, обеими руками за столкновения с Бекхёном. Наивно полагать, что Бэк страдает в одиночестве, когда его сопровождает преданный взгляд Чанёля.

— Глянь, что сделали с моей фотографией, как дети! — негодует Бён, возвращая прежнюю наглость и уверенность, лучше бы на театральный поступал. Тем не менее опытному глазу наблюдателя заметно, что он все еще нервно поправляет волосы и скользит взглядом по всем поверхностям.

А Бекхёну пошли бы усы. При всем том, пририсованные, видимо в спешке, черным маркером очки и накрашенные губы точно бы его не скрасили. Хотя на памяти Минсока дни, когда Бён так выглядел были. Бэк называл это «средством самовыражения», а Ким «деградацией». Вот они — творческие люди, а их почему-то еще и хулиганами называют.
Но в чём Бекхён и прав, так в том, что это действительно больно детские забавы. Минсок прыскает со смеху, представляя, как здоровенный такой, длинный, буквально рельса, Пак Чанёль, таща за собой Чондэ с маркерами, разрисовывает фотографии Бекхёна, которые мирно висели на стенде лучших учащихся журфака. Вот тебе и университетская мафия.

***

Стенд без фотографии Бекхёна кажется пустым, но они сейчас восполнят этот пробел другой фотографией. Бён кипит и злится, не зная как мстить и стоит ли, а Лухань тихо смеётся, наблюдая за Минсоком, достающим голубой маркер.

Такой же голубой, как и сам Чанёль.

Он аккуратно рисует Паку бороду и шляпу, дорисовывая уши, походящие по длине на эльфийские, в самом краю мизерным почерком выводит просьбу поговорить с Бекхёном, естественно зашифрованную, но Чан точно разберет. Не впервые. Прямо среди бела дня, не боясь быть пойманным.
Ким входит во вкус, отвлекаясь лишь после очередного толчка локтем в ребра. Лухань коварно указывает уже на фотографию Минсока, где так же аккуратно написана дата, время и просьба встретиться.

Одни проблемы от этих стендов, подходи кто хочешь, пиши что хочешь. Так и знал ведь, что день начался так не с проста.

***

Минсок ждет окончания занятий с замиранием сердца. И когда стрелки на циферблате доходят до двенадцати, он срывается с места, даже не попрощавшись. До пяти назначенных часов еще море времени, но вдруг этот человек, который захотел встретиться, подкараулит его?

В общежитие Минсок вваливается ураганом и с такой же скоростью несется в комнату, чуть ли не скатываясь обратно по ступеням. Дверь тяжело поддается напору Кима из-за трясущихся рук. Бег никогда не был его любимым видом спорта, а организм был очень даже рад такому раскладу, ведь тогда Мин не перенапрягал и без того истощенное учебой тело. Заползая в комнату, он сразу же принялся закрывать ее, дополнительно подпирая стулом и закрывая окно. Темница. Если Бекхён решит вернуться до ночи, то он немаленький и, обнаружив закрытую дверь, позвонит Минсоку.

Ким был не из трусливых, но сама мысль о новых знакомствах пораждала безумный страх. Он не был ни интровертом, ни социофобом, но заводить приятелей, а тем более друзей не было ни желания, ни сил. Ему раздражителей Лу и Бёна хватает с головой. В конце концов, это нужно снова притираться характерами, выгадывать кто на какую пакость способен. А оно ему надо?
Слишком проблематично и затратно, а Минсок слишком устал и не пойдет на эту встречу, даже если она и не повлечет за собой дальнейшее общение. Он уже нашел прекрасную замену социуму — сон.

Парень проваливается в глубокий беспокойный сон. Ему кажется, что его кто-то зовет, протягивая ладони. Доносится мелодичный голос, льющийся из пустоты.

— Вот видишь, такую боль я чувствую уже не первый год, — и Мину действительно становится невыносимо больно, будто наяву. — Неужели не понимаешь, что делаешь с моим сердцем? Или же ты намерено заставляешь меня страдать, всячески игнорируя? — вслушиваясь в закадровый голос, Минсок чувствует укол совести. Он собирается просить прощения, но просыпается. В слезах. Как-то странно и не особо приятно. Кажется, сознание решило сыграть злую шутку.

Минсок берет телефон, собираясь проверить сколько же он проспал. Вместо этого он обнаруживает семь пропущенных: пять от Бекхёна и два с какого-то неизвестного номера. В дополнение идут гневные смс-тирады Бёна с мельчайшими подробностями того, что и как он сделает, если кое-кто в ближайшем будущем не впустит его в комнату. Сообщение отправлено в 15:39, а сейчас… 20:15.

Господи, спаси и сохрани.

 

***

Беда не приходит одна. А неприятности в лице Бён Бекхёна приходят с кем похуже. С Ким Чондэ. Само упоминание о Чондэ побуждает сердце Минсока непонятно заходиться. Тудум-тудум-тудум.
Бекхён всем видом показывает, как он недоволен и в каком отчаянии, даже пришлось идти к Чанёлю, где живет и Чондэ, что объяснениям не поддается.

— При всем моем уважении к твоему сну, не впускать в законное жилье соседа-лучшего друга уже перебор, — почтительно, даже не переходя на крик, — как видишь, мне пришлось пойти на крайние меры. — Кажется, парень и сам недоволен своими действиями, однако не он такой, его вынудили. Не хочешь открывать сам — возьмем силой.

Минсок даже пробует придумать оправдание, однако быстро забивает, потому что: «Сон оказался сильнее моего желания впустить тебя в комнату». А что ему следовало бы сказать? «Моё почтение, дело в том, что я категорически против новых знакомств, и ты, при всем глубочайшем уважении к твоей персоне, стал звеном в моём плане по пережиданию темного времени». Бред, Бекхён бы точно задушил его подушкой. В самом-то рассвете лет.

Из виду Мин упускает третьего человека в этой комнате, потому что слишком занят рандомной выдачей ответов негодующему другу. А Чондэ, кажется, вовсе и не чувствует себя лишним в этой атмосфере дружеской перепалки. Как будто бы он и сам непосредственно принимал в этом участие. Минсок разглядывает радостное лицо Кима, который так же рассматривает и его, под гневным взором Бёна на фоне. Взгляд Чондэ не может не смущать, он буквально ощущается на коже. Не выдержав битвы взглядов, Мин отворачивается. Тудум-тудум-тудум. Что не так с этой противной мышцей?

— Чондэ, что ты хотел? — прокашливаясь, спрашивает Минсок. Никаких тудумов, иначе он сейчас же выйдет в окно. Что за дела вообще.

В ответ он слышит то, что услышать не хотел, не сегодня точно.

— Я что хотел? — недоуменно переспрашивает Чондэ, будто бы приходя в себя. — Я хотел бы знать причину, по которой ты не пришёл со мной встретиться, но теперь понял из твоей изоляции и криков Бека, что ты никуда и не собирался.

Резонно. Если уж он хотел с ним встретиться, то это повод прийти не таким уж поздним вечером, но… Минуточку, практически незнакомый Чондэ хотел встретиться с Минсоком? Неужели он и есть та самая угроза привычной жизни Мина? Море вопросов, головоломка вроде и начинает складываться, но ответов всё ещё не хватает.

Только и остается, что вопросительно смотреть на него, мол: «Повтори». И они снова смотрят друг на друга с полминуты, а потом, по старой схеме, не выдержав, Минсок, собрав все силы в ослабшие конечности, выталкивает незваного гостя за пределы комнаты, пообещав поговорить об этом когда-нибудь потом, когда он успокоит своё пошаливающее сердце, возможно никогда. Да, никогда — замечательный вариант.
Бён остается стоять посреди комнаты, переваривая все произошедшее. Минсок быстро желает ему спокойной ночи и запрыгивает обратно под одеяло, отворачиваясь. Бекхён бурчит что-то, но в скором времени тоже укладывается спать.

Эта ночь у них проходит по разному: у Бёна в кошмарных снах, а у Кима в раздумьях, что и были целыми кошмарами наяву.

***

Утро приходит вместе со светом прямо в глаза. Минсок не хочет вставать, дороже выйдет, но учебу никто не отменял.
Он долго борется с мыслью, что зря себя накрутил. Чондэ просто сказал, что хотел встретиться, это вовсе ничего и не значит. Чёртовы Бекхён и Лухань, Минсок точно от них заразился этими гейскими микробами, а говорил ведь Бёну не дышать на него. Как теперь от этих тудумов избавиться?

Вставать не хочется от слова совсем, сосед по комнате все равно уже ушёл, кто теперь Киму помешает спать. Здравая мысль. Эту мысль поддерживает весь организм, и веки предпринимают попытку слипнуться. Замечательно. Однако Минсок с такой же скоростью поднимает их обратно, загораясь мыслью: «А вдруг это будет на итоговых экзаменах?!». Быстро отбрасывает её, потому что на занятиях и другие учащиеся пишут конспекты, например, Лухань или Бекхён, но лучше Лу, так как Бён пишет непонятными каракулями в перерывах между обзыванием Чанёля или зарисовкой его портретов, кстати у Пака тоже можно списать, на крайний случай у Чондэ, но это уже совсем крайний случай. Он моргает последний раз и закрывает глаза с мыслью: «Паду смертью храбрых от руки преподавателя».

***

Плечо. Кто-то трогает его за плечо. Если это не сон, а это не сон, слишком уж реалистично, то это Бекхён или Лухань, как только Минсок совладает с конечностями, он обязательно пнёт кого-то из них. Он и пинает. Однако раздается «Ай», совсем не похожее ни на того, ни на другого. Минсок мгновенно открывает глаз, только один, потому что второй категорически отказывается открываться. И видит то, что видеть не должен. Галлюцинация. Замечательно, сперва непонятные перемены с биением сердца, а потом обман зрения. Класс, спасибо, можно не надо. Лучше бы это была галлюцинация. Но все же это весьма ощутимый спросонья, но оттого не менее ослепительный, Ким Чондэ.

Что он здесь вообще забыл?

Полный коллапс.

Минсок закрывает глаза обратно. Лишь бы Чондэ поверил, что он спит. Может быть тогда он уйдёт. Чондэ звонко смеётся, заставляя сердце Минсока ускоренно забиться. Чёртовы гейские микробы!

— Ты же не спишь, — с какой-то особой нежностью, с какой лучи скользят по коже, — ну же, открой глаза. Ким жмурится еще сильнее, как если бы ему в глаза грозила попасть кислота.

— Зачем? — Мин всё же сдается и открывает глаза, посматривая на Чондэ. Он в утренних лучах почему-то выглядит таким уютным, что Минсоку почти не стыдно рассматривать его. Слегка неуютно, потому что и Чондэ скользит взглядом по его лицу.

Тудум-тудум-тудум

— Ты как-то пообещал мне поговорить, помнишь? Когда впустив меня и Бекхёна, стал выталкивать, узнав о том, что инициатором встречи был я, — улыбашка-Чондэ так тепло это произносит, что под одеялом становится жарко. Определенно все +35°С.

Так и знал, что лучшим вариантом было никогда об этом больше не разговаривать. Однако у судьбы на него другие планы, да?

— Знаешь, это не лучшая тема для разговора на голодный желудок и спросонья, — хрипит Минсок и его голос такой скрипучий и неприятный, не то что голос стоящего перед ним гостя.

У Чондэ брови ползут за пределы лба, мол: «Что такого в дружеской беседе?». И в принципе ничего, кроме того, что они не друзья. Вообще, эти контрнаступления выглядят подозрительно, чего добивается захватчик и какого он вообще перешёл к активным поползновениям?

— Я бы и рад перенести, но кажется ты собирался избегать меня, а ещё у нас есть всего пятнадцать минут до того, как вернётся Бён, — сказано в шутливой форме, однако не отменяет достоверности.

Да, Минсок собирался, собирается и будет собираться избегать Чондэ, потому что ему с ним как-то странно.

Так вот откуда ноги растут. Бён Бекхён, если это изощренная месть, то как-то жестоко получилось. Подсылать врага, когда соратник спит. Вот предатель.

Минсок всем видом показывает, что он слушает и Чондэ может начать говорить. «Быстрей начнёт — быстрей закончит».

— Говорить буду много, поэтому внимай, — Чондэ прокашлялся, предстоит долгий разговор, — мы с тобой не первый год обучаемся вместе, я даже не про университет, мы были вместе и в старшей школе, но не в том суть. Почему-то ты всегда привлекал меня, как личность. Вот не делай такое лицо, восхищался я тобой. Мне всегда хотелось быть к тебе поближе, наконец поговорить нормально, но ты же был вечно отрешён и в упор не хотел замечать меня. Я даже в университет за тобой пошёл. Ты ведь сейчас думаешь, что это глупо, да-да, согласен. Но даже тут меня не заметили, точнее заметили все, но не ты. Мне хотелось дружить с тобой, чтобы ты обращал на меня внимание, то есть понимаешь, я ломал себя на различных экспериментах с Паком, чтобы ты меня заметил. Не получилось. Не зная как ещё мне добиться твоего внимания, я решил идти напролом. Ведь как Лухань и говорил, ты бы меня и вовек не заметил. Прости за то, что напугал, — под конец Чондэ смеётся, совсем не к месту, ибо глаза его выглядят печальными.

Обычно искрящийся взгляд Чондэ становится каким-то необычайно безысходным. Минсок от этого взгляда лишь зябко передёргивает плечами, не зная, что нужно ответить. Он с сожалением смотрит на Кима, как будто тот признался, что умрёт в ближайший месяц.
Минутное молчание плавно перетекает в десятиминутное, однако Минсок так и не находит, что сказать.

— Не принимай мои слова в штыки, — чуть тише, чем нужно было, — пожалуйста. Я не хотел на тебя давить, просто… Пожалуйста, не избегай меня. Я не прошу, чтобы ты принял мою дружбу.

Под конец фразы Чондэ как-то неприятно кривится в попытках натянуть привычную маску улыбчивого мальчика. Вся его речь звучит так отчаянно, как в дешёвом фильме про неразделённую любовь.
Минуточку. Про неразделённую любовь. Как Минсок мог этого раньше не заметить! А ещё что-то говорил про слепых Чанёля и Бекхёна, сам хорош. Он неверяще смотрит на Чондэ, а лицо вытягивается в удивлении. Не может того быть. Когда он успел?

Ким вроде как и собирается продолжить свою речь, но в комнату с визгом:

— Я ненавижу тебя, Пак! — врывается Бекхён.

Лёгок на помине.

Чондэ понимающе улыбается и ретируется к выходу, одними губами произнося:

— Мы ещё поговорим об этом, — Минсок кивает и Ким уходит.

Баоцзы никогда ещё не был так благодарен Бекхёну. И от него оказывается есть польза. Он собирается озвучить слова благодарности, но они так и застревают в горле, стоит лишь посмотреть на Бёна. Он кажется совсем раскис: глаза воспалённые, нос краснеет, а уголки губ ползут вниз. Какие тут к чёрту благодарности? Минсок кроликом подскакивает, боясь даже спросить, что произошло. Он не видел его таким последние лет… Никогда не видел! Ким заключает друга в объятия, позволяя ему спрятать голову в минсоковское плечо, гладя по спине. Он потом всё узнает, сейчас нужно, чтобы друг не заплакал. Бекхён тихо всхлипывает, вытирая лицо салфетками, услужливо предоставленными Минсоком.

— Сейчас все будет нормально. Сейчас. Сейчас я буду в порядке.

И Ким знает, что не будет ни через пару минут, ни через час, ни завтра. Он догадывается, что с Бёном могло случится, но просто хочет, чтобы догадки только ими и оставались. Да, Бекхён — огромнейшая заноза, главнейший раздражитель и большинство проблем именно из-за него, но Минсок любит Бёна, как младшего брата и не позволит лить слёзы. Имя нарушителя спокойствия уже известно. Пак Чанёль.

Парень так и засыпает в объятиях Минсока, успев лишь сказать, что: «Пак — редкостный мудак!». Безусловно, ещё и слепой, раз не рассмотрел такого счастья. Минсок аккуратно укладывает его на кровать, заботливо накрывая одеялом. Он не собирался вмешиваться в их разборки раньше, потому что не дети и сами разберутся, но насмотрелся на страдания друга и, не спросив у виновника, что это за херня вообще, спать не сможет.

Поэтому он тихо выходит из комнаты, набирая Луханю. Минсок бы пошёл охотиться на однокурсника в одиночку, но, кажется, перевес будет вовсе не в его пользу. Как бы то ни было, живущий на шестом Лухань, оказывается на первом со скоростью метеора. Кажется, Минсок его разбудил.

— А теперь кратко и по делу: кто, куда и зачем? — вот и попробуй объясни, что состояние Бекхёна уничтожили.

К счастью, Минсок и кратко объяснит всю суть.

— Пак Чанёль. Его комната. Мстить, — вроде и кратко, но до Луханя доходит уже на имени и он одними губами то ли спрашивает, то ли утверждает «Бекхён». Цены бы ему в разведке не было.

Сейчас уже наверно ночь, но не беда, умеет доводить до слёз, пусть терпит ночных гостей. Они несутся по этажу, как стадо чего-то тяжёлого, не боясь всех перебудить. Какая разница.

Минсок упорно стучит в дверь. Он просто поговорит, никакого рукоприкладства.
Когда дверь открывается, Чанёль выглядит сонным, а оттого почти беззащитным, не считая того, что Киму приходится поднять глаза, чтобы взглянуть в бесстыжие паковские. К слову, они вполне выглядят виноватыми. Ан нет, это всё же сонливость. Удержаться не получается и Минсок заезжает кулаком Чанёлю в рёбра, а потом в нос. Лухань порывается его остановить, но не успевает. Пак выглядит растерянно-удивленным, но всё равно удачно бьёт Минсоку в глаз, скорее на инстинктивном уровне, чем со зла. После этого он перепуган даже больше, чем Ким, хотя это не его тяжелым кулаком приложили.

Лухань затягивает растерянных парней в комнату Пака и растаскивает в разные углы «ринга», чтобы успеть предотвратить драку, если она повториться.

— Если когда я вернусь с аптечкой, вас не будет на тех же местах — я позову Бекхёна.

А он позовёт, принципиальный гад. Знает на что давить. Ни Пак, ни Ким не двигаются с места, изредка пересекаясь взглядами.

— Может объяснишь?! — не выдерживает Чанёль.

Лучше бы и не говорил вообще. В Минсоке всё ещё теплится гнев за слезы друга, но у Пака и без того разбит нос. Никакого рукоприкладства.

— Я хотел только поговорить. Просто не удержался. Давай всё начнём сначала? — Ким дожидается кивка. — Зачем ты довёл до слёз Бекхёна?

— Довёл до… Что? Не доводил, как я мог, ты же сам знаешь, я бы себе не простил, — скачущий голос подтверждает сказанное, — я просто сказал, что знаю о его чувствах. Может с моим лицом или тембром было что-то не так, но он сразу же убежал.

Так, минуточку. То есть он просто так разбудил Лу, ударил Пака и сам получил в глаз тоже зря? Как-то не комильфо.

— Хорошо, допустим он тебя неправильно понял и сбежал, а если б продолжил слушать, что ты ему потом бы сказал? — оказавшийся вовремя рядом Лухань подбирается к нужному сразу же, в отличие от некоторых.

Чанёль как-то подозрительно тушуется, краснеет прямо на глазах. Ничего не отвечает и лишь кивает, хотя и так понятно — влюблён по оттопыренные уши.

Минсок и Лухань переглядываются, понимая, что их надо как-то выручать. Но сначала обработать раны потерпевших от неразберихи. Лу направляется к Паку, дабы залечить несчастный нос. Ким успевает подумать о несправедливости жизни, что за дела, первым не друга детства спасает, а одногруппника, но замечает Чондэ, что всё это время сидел на кухне, который направляется к нему с замороженным мясом. Как романтично. А оперативно как. Смущает тот факт, что никто его и не заметил.

Чондэ аккуратно прикладывает холодное к глазу, заботливо интересуясь:

— Больно?

А Минсоку неловко так, краснеет он именно из-за неловкости. Чондэ вроде и не заслуживает к себе такого отношения, динамил несчастного несколько лет, а теперь ещё и побитым в комнате ночью сидит. Одни неприятности. Стыдобища какая. Так не пойдёт. Ни себе, ни людям поспать не дал. Минсок подрывается с места, чуть не сбив с ног заботливого Чондэ, которому лепечет благодарности, утаскивая за собой Луханя и извиняясь перед Паком.
По коридору они идут в абсолютной тишине, что не является знаком ничего хорошего. Ким косит на Лу, который выглядит так, будто: «Я знаю то, что тебе пока неизвестно».

— Ни слова про лицо, просто там было жарко и мне стало неловко перед Чанёлем, — оправдание звучит жалко, он и сам это понимает, однако куда деваться.

Лухань всем видом так и говорит: «Да кому ты заливаешь, дружочек?», но произносит лишь:

— Давай больше не будем вмешиваться в отношения этих двоих, мы делаем хуже и твой глаз тому подтверждение. — пожалуй, Лу оказался самым умным среди своих друзей, потому что Минсок снова и поспорить с ним не может.

***

Вся ночь проходит в раздумьях. С личной жизнью Бекхёна разобрался, теперь надо бы со своей. Чондэ имел ввиду, что Минсок ему нравится? Если читать между строк, и вообще вникать в суть, то очень даже да. Если подумать, точнее попробовать, то Минсок был скорее человеком, что не интересовался ни людьми своего пола, ни противоположного. Он никем не интересовался в свои двадцать два, какая трагедия. Ему особо и неког<