Идея дикой природы в культурных и научных традициях России.

Нет правды без любви к природе, любви к природе нет без чувства красоты.

Я. Полонский

В конце XIX -- начале ХХ веков в России появилось движение, доселе неизвестное. Даже древним грекам и в эпоху Возрождения: движение за охрану памятников дикой природы. Возглавили его известнейшие российские ученые-естественники, имевшие превосходное гуманитарное образование: академики И.П. Бородин, Д.Н. Анучин, профессора А.П. Семенов-Тян-Шанский, Г.А. Кожевников, В.И. Талиев, Д.Н. Кайгородов. Ими был разработан так называемый этико-эстетический подход в охране природы и заповедном деле. Центральной его идеей являлось утверждение этической ценности мира природы, права дикой природы и ее видов на существование, необходимости формирования гуманного отношения людей к дикой природе и всем живым существам независимо от их практической пользы, высокого оценивания нематериальных ценностей дикой природы.

Классик российского заповедного дела, профессор Московского университета Григорий Александрович Кожевников в 1908 году на Всероссийском юбилейном акклиматизационном съезде впервые в России поднял вопрос "о праве первобытной природы на существование", что являлось само по себе огромным прорывом в развитии природоохранной мысли (до этого мотивы защиты природы пояснялись только с точки зрения полезности для человека)(6).

В другой своей классической работе, опубликованной в 1928 г., он развил свою мысль: "Охраняя первобытную дикую природу ради нее самой, смотря на прикладные вопросы, как на стоящие на втором плане -- вот основная идея охраны природы"(7).

Другой идеолог отечественной природоохраны, петербургский профессор Андрей Петрович Семенов-Тян-Шанский заявил на Первом Всероссийском съезде любителей мироведения в 1921 г., что придет день, когда для человека "станет священным право на жизнь как всех подобных, так и всего того, чему предуказано жить и цвести на земле наряду с человечеством не стесненном в своем творчестве природой"(8).

В опубликованной в 1919 г. в журнале "Природа" статье "Свободная природа, как великий живой музей, требует неотложных мер ограждения" он говорил об этической стороне защиты "очагов свободной природы", призывал дать "право жить всему живому"(9).

Таким образом Г.А. Кожевников и А.П. Семенов-Тян-Шанский предвосхитили взгляды всемирно известных основателей экологической этики А. Швейцера и О. Леопольда на охрану дикой природы ради нее самой.

К сожалению, сейчас совершенно забыты труды современника Г.А. Кожевникова и А.П. Семенова-Тян-Шанского -- русского философа Петра Демьяновича Успенского. В своей книге "Tertium organum", опубликованной в 1912 г., он заявил, что вся дикая природа -- "гора, дерево, рыбка, капля воды, дождь, планета, огонь -- каждое в отдельности должно обладать своим сознанием"(10).

По его мнению, и любое дерево, и лес в целом -- живое существо. Эта работа оказала большое влияние на отца экологической этики американского эколога и экофилософа Олдо Леопольда. Взгляды П.Д. Успенского натолкнули Леопольда на популярный нынче призыв: "думай как гора". Идею русского философа о том, что дикая природа -- живое существо, поддерживал и легендарный верхнеуссурийский гольд Дерсу Узала, герой популярных книг русского исследователя уссурийской тайги В.К. Арсеньева. В 1902--1907 годах Арсеньев путешествовал по дикой природе Сихотэ-Алиня, а в 1921--1922 годах издал свои ставшие известными книги "По Уссурийскому краю" и "Дерсу Узала". Эти работы внесли заметный вклад в популяризацию культа дикой природы в России. В сердца многих читателей запала знаменитая фраза Дерсу Узала, что земля, сопки, лес -- все равно люди.

Следует упомянуть также и о "природной этике" известного русского философа и анархиста П.А. Кропоткина, который в своем учении пришел к важнейшему выводу, что истоки нравственного, безусловно, лежат в природном мире.

Русские пейзажисты не могли не воспеть красоту и священность дикой природы своей родины. Первенство в этом принадлежит А.Е. Мартынову, создавшему в начале 19 века великолепные полотна "Сибирский вид на реке Селенге" и "Байкал". Его традиции продолжил И.И. Левитан, но его полотно "Над вечным покоем" так и не было понято современниками. Следует упомянуть также сибирского художника Г.И. Чорос-Чуркина. Написанные им на рубеже ХХ столетия картины "Корона Катуни", "Кедры на перевале, "Прибой на Телецком озере", "Горные вершины" и особенно "Озеро горных духов", могли бы вдохновить особую российскую пейзажную школу, на манер американской школы Скалистых гор или школы реки Гудзон (подтолкнувших американцев к созданию национальных парков). К сожалению, талантливый художник был репрессирован и расстрелян в 1937 г., а его картины долгое время находились под запретом.

Николай Щербина, малоизвестный поэт середины ХIХ века, первым в отечественной поэзии и за 80 лет до А. Швейцера, провозгласил в своих стихах принцип благоговения перед жизнью:

Боюсь раздавить я ногою Червя,что ползет под травою Сияньем тепла наслаждаться; Исполнен вниманием Для всякой летающей крошки, И, груди сдержав колыханье, В себя не втяну я дыханьем В лучах затерявшейся мошки. (11)

Как и святой Франциск Ассизский, поэт видит в каждом живом существе и природном объекте "или друга, или брата, чует "повсюду живущего Бога" и обнимает "чувством широким" "сродную жизнь и стремленье всех сущих".

В традиции русской поэзии воспевать священность русской природы. Это мы видим в стихах М. Ломоносова, А. Пушкина, М. Лермонтова, И. Козлова, И. Никитина, М. Волошина, П. Орешина, И. Северянина. Для Николая Клюева природа -- "храм", лес -- "часослов", сосна -- "звонница", что обусловлено молитвенным отношением поэта к природе как святыне.

Как священное пространство ощущал дикую природу сибирский поэт и ученый Александр Львов:

Я кланяюсь всему, боготворю природу, То звездам гимн пою, то морю, то горам И солнца радуюсь особенно восходу -- Природа для меня -- один обширный храм... (12)

К сожалению, благоговейное отношение к дикой природе как к матери, святыне, божеству, которую следует ценить, любить, восхищаться, по известным политическим причинам не возобладало в культурных и научных традициях России и Советского Союза. Победил пафос "переделывания" и "покорения" природы.

Лишь сейчас мы постепенно начинаем ощущать горечь потери и возвращаться к культурным истокам. Не поздно ли?