НА УЛИЦАХ И ПЛОЩАДЯХ ВЕНЫ

Владимир Даненбург «Весенняя музыка Вены»

 

МУЗЫКА БАХА

 

Наша часть стояла в небольшом венгерском городке под Будапештом. В те дни Советская Армия уже вела наступательные бои в Германии, а гитлеровское командование посылало на юг всё новые и новые дивизии, чтобы остановить здесь наступление нашей армии. Фашистские главари боялись потерять Венгрию и Австрию. Только в этих странах остались у них небольшие запасы нефти. А без неё, всем известно, не пошлёшь в бой танки, мотопехоту, не поднимешь в небо самолёты, не отправишь в море корабли...

Мы, взвод артиллеристов-разведчиков, разместились в небольшой комнате брошенного хозяевами дома. По вечерам говорили о предстоящем наступлении, о скорой победе. Был март сорок пятого года.

Однажды на пороге нашей комнаты появился высокий рыжеусый военный в новенькой форме с погонами старшего сержанта, с двумя орденами «Славы» и медалью «За отвагу» на груди. Разговоры в комнате смолкли. Незнакомец спросил:

— Взвод разведки здесь? — И засмеялся: —Порядок! Я ваш новый помкомвзвода. Для полного знакомства: гвардии старший сержант Печёный Георгий Михайлович, одессит. В детстве числился вундеркиндом — играл на скрипке. К вам из госпиталя. Вопросы есть?

Вопросов не было.

На следующее утро нас отправили на передовую к озеру Балатон. Именно оттуда, из-под Будапешта, началось наступление на Вену.

На пятый или шестой день мы взяли город со смешным названием— «Папа». Ничего особенного в этом городе не было. Такие же, как и повсюду в Венгрии, аккуратные строения, такие же узенькие тротуары, такие же садики во дворах, такие же устремлённые к небу островерхие башни соборов...

Мы въехали в город на батарейном грузовике сразу же после пехоты. Улицы были безлюдны. И неудивительно: ещё слышался треск пулемётов, рвались снаряды. Один разорвался на площади у собора. Машина как раз повернула к этой площади. Комбат приказал двигаться дальше пешком. Так было безопаснее.

Когда приблизились к собору, вдруг услышали музыку. Звучал орган. Казалось, пулемётный и автоматный треск, орудийные выстрелы и взрывы снарядов не в силах были заглушить музыку.

— Бах,— определил Печёный.— Сильная музыка!—сказал он и, измерив глазами высоту готических башен, посмотрел на командира батареи:—Вот бы понаблюдать! С верхотуры...

Командир батареи согласно кивнул. Печёный приказал нам следовать за ним. Мы вошли в собор.

Огромный храм был пуст. Лишь один человек, седовласый, в чёрном монашеском облачении, сидел у органа.

Печёный подошёл к нему, осторожно коснулся рукой его плеча. Старик вздрогнул. Не переставая нажимать пальцами на клавиши, вопросительно посмотрел на нашего помкомвзвода. Гвардии старший сержант дружелюбно усмехнулся:

— Не страшно? Идёт бой, снаряды рвутся.

Органист, кажется, ни слова не понял. Помкомвзвода старательно надул щёки:

— Бу-бух! Бу-бух! По-русски не понимаете? Нет? Бах? Это Бах?

— Иген, иген! — Старик оживился, обрадованно закивал.— Да, да! Бах... Русский... мало-немножко...— Он виновато потупился. Потом улыбнулся: — Бах, о!

— Нам бы, папаша, не мешало сейчас повыше подняться.— Печёный возвёл глаза к куполу собора.— Возражений нет? Порядок! Вы играйте, играйте.— Помкомвзвода повернулся к нам:—За мной! — и первым стал подниматься по лестнице вверх.

Мы шли по стёртым каменным ступенькам. Добрались до вершины, облюбовали там глубокое окно, похожее на бойницу. Связисты протянули снизу кабель, и наблюдательный пункт начал действовать.

Под крышу башни взобрался гвардии полковник, комбриг. Он связался по телефону с командирами дивизионов и принялся корректировать огонь батарей.

Нашим глазам открылась панорама боя. По частым вспышкам мы засекали огневые точки врага. Наблюдение вели в стереотрубу и бинокли.

Печёный прирос глазами к окулярам стереотрубы и поминутно докладывал гвардии полковнику обстановку. Комбриг отдавал приказы по телефону.

Снизу доносилась музыка Баха...

Печёный невольно прислушивался к звучанию органа и однажды даже умолк на середине слова:

— Товарищ гвар!..

— Что с вами, старший сержант? — недовольно посмотрел на него гвардии полковник.— Почему молчите? Я жду.

— Бах, товарищ гвардии полковник. Фуга.

— А? Бах? — комбриг засмеялся.— А кое-кто твердит, что, когда говорят пушки, молчат музы. Нет, оказывается, не молчат...

— Так точно, товарищ гвардии полковник! — обрадовался Печёный.— Музы не молчат никогда!

Там, где зарылись в землю орудия врага, поднимались и поднимались чёрные фонтаны земляных комьев. А под нами старый органист вдохновенно играл торжественную фугу в честь скорой Победы.

— Там вон Вена,— помкомвзвода указал рукой в том направлении, где на горизонт

навалилось багровое заходящее солнце.— Мы совсем рядом. А Вена, братишки,— это город великой музыки. Подумать только! Бетховен, Моцарт, Гайдн, Шуберт, Штраус...

Башня собора вздрогнула, в окно брызнула каменная крошка. Вражеские разведчики засекли наш наблюдательный пункт. Вот ещё один снаряд ударил в стену собора у окна. Каменная крошка опять оцарапала наши лица. Но древние стены башни не поддались...

— Засечь! Уничтожить! — приказал комбриг.— Немедленно!

Фашистская батарея — это она вела огонь по собору — пряталась на окраине небольшого хуторка. Из-за кустов вырывались вспышки выстрелов. Комбриг перебрался на каменный подоконник, устремил бинокль на хуторок. Резко прозвучала его команда по телефону. Чёрный сад на краю хуторка утонул в дыму и мелькании вспышек. Вражеская батарея умолкла.

 

БОИ В ВЕНСКОМ ЛЕСУ

 

Наступление войск Советской Армии было стремительным. Шестнадцатого марта сорок пятого года мы вступили в бой у венгерского озера Балатон, а в начале апреля передовые части нашей армии уже подошли к окраинам австрийской столицы. Начался штурм Вены.

Стрелковый полк гвардейской дивизии, которую поддерживала наша артиллерийская бригада, вёл бой в Венском лесу. Было раннее утро. Солнце отсвечивалось в прудах, освещало путаницу аллей и травянистые лужайки. В эти часы, должно быть, раньше здесь пели птицы и стрекотали кузнечики. Сейчас же лес гремел выстрелами, разрывами мин.

Гвардейцы-пехотинцы перебегали от дерева к дереву, окапывались на лужайках, укрывались в зарослях кустов, превращали беседки в огневые точки. В отдалении между деревьями мелькали фигуры отступающих немецких солдат. Командир батальона Столяров наблюдал за боем в бинокль.

Его батальону приказано было к полудню выбить противника из больницы Штейнхоф на юго-западной окраине Вены. Столяров уже видел в бинокль каменную ограду больницы и редкостной красоты здание больничной церкви с куполом и изящными башенками. До цели теперь было рукой подать.

Из-за деревьев раздался грозный львиный рык. Батальон только что выбил гитлеровцев из расположенного в Венском лесу зоопарка. Роты прошли мимо опустевших клеток и вольеров. Лишь в белом здании у ограды рычал старый лев.

Фашисты усилили огонь. Треск пулемётов и автоматов слился в сплошную оглушающую дробь. Вражеские мины рвались одна за другой.

Первая рота вышла на опушку леса. Теперь осталось лишь преодолеть шоссе и маленькую площадь за ним, и бойцы окажутся у ворот больницы. Только...

Гитлеровцы выкатили на тротуар длинноствольную пушку. Она била прямой наводкой. Пулемёты гитлеровцев не умолкали ни на секунду. В тыл уходили и уходили раненые. Наступление захлёбывалось. Неужели придётся просить помощи у артиллеристов? Бить из орудий по больнице? Но там же люди: врачи, сестры, больные. А это великолепное здание церкви разве можно разрушить? Что же делать? Что делать?..

— Герр официр!..— прозвучало вдруг.— Герр официр! Столяров оглянулся и увидел бледного от страха мальчонку лет десяти в коротких брючках на помочах, серой рубашонке и гольфах, открывающих чёрные от грязи коленки. Мальчонка жался к дереву и вздрагивал, когда взрывалась мина или пуля сбивала над головой листья. Столяров шагнул к нему:

— Зачем здесь? Как сюда попал?

— Герр официр, герр официр! — всё повторял мальчонка. Командир батальона с трудом понял, что мальчик пробрался в лес из больницы. Отец его, «доктор Нойманн», об этом ничего не знает. В больнице боятся, что «руссиш зольдатен» будут стрелять по ней. Отец просил «дойче официр» не ставить орудие около больницы. Малыш заплакал.

— Тебя как звать? — спросил Столяров.

— Франц. Герр официр, шнеллер! — Маленький австриец схватил Столярова за руку и стал тащить в глубину леса.— Шнеллер! — твердил он.— Шнеллер!..

Он увлекал командира батальона к толстоствольным деревьям на небольшом пригорке, и советский офицер увидел неглубокий овражек с искрящимся под солнцем ручейком на дне. Овражек тянулся к площади, за которой была больница Штейн-хоф. Ручеёк выливался из широкой сточной трубы, врытой в землю под асфальтовым шоссе. Сквозь эту трубу, прикинул командир батальона, без труда может пробраться и взрослый. Таким способом часть бойцов батальона удастся перебросить на территорию больницы и ударить по гитлеровцам с тыла. «Умница, малыш! — растроганно подумал Столяров.— Спасибо тебе, Франц!»

Он приказал командиру третьей роты скрытно отвести в глубину леса бойцов. Им надо было проникнуть через сточную трубу на территорию больницы Штейнхоф и по сигналу зелёной ракеты ударить по гитлеровцам с тыла. По тому же сигналу батальон поднимется в атаку с фронта.

Один за другим гвардейцы незаметно переползали в овражек и так же скрытно стали двигаться к чёрному круглому отверстию сточной трубы. Франц, в коротких брючках на помочах, с начальственным видом стоял около отверстия и молча указывал солдатам, куда вползать. Он в трубе исчез последним.

В одиннадцать ноль-ноль над Венским лесом взвилась зелёная ракета. Над юго-западной окраиной Вены загремело победное «ура-а-а!..»

Бой был коротким. Гитлеровцы, ошеломлённые внезапным ударом с тыла, сдались. Батальон взял много пленных, захватил артиллерийскую батарею, пулемёты, боеприпасы.

 

НА УЛИЦАХ И ПЛОЩАДЯХ ВЕНЫ

 

Гитлеровское командование собиралось превратить Вену в неприступную крепость. Улицы города перегородили баррикады, древние здания стали укреплёнными огневыми точками.

Командование Советской Армии поставило перед воинами нелёгкую задачу — взять огромный город, не подвергая опасности мирных жителей и сохранив архитектурные и исторические памятники австрийской столицы.

Знаменитый оперный театр — на него так мечтал посмотреть наш помкомвзвода Печёный — стоит на небольшой площади Опернринг. На площади перед величественным зданием театра гитлеровцы соорудили баррикаду из декораций и кресел. У входа в театр они установили орудие.

Командир стрелкового полка, которому было приказано взять театр, продумал план штурма и вызвал к себе на командный пункт старшину Синицына. С Синицыным он был знаком давно. Они вместе прошли путь от Киева до Вены. Сколько раз отважный старшина пробирался во вражеский тыл! Сколько «языков» привёл!

— Что будем делать, старшина? — спросил командир полка. Хотя ему план был ясен, требовалось призвать на помощь

всю душевную твёрдость, чтобы отправить старшину на задание, с которого почти не было надежды вернуться живым. И командир ждал, что скажет разведчик.

— По-моему? — тот понимающе усмехнулся.— По-моему? Проникнуть во вражеский тыл, товарищ гвардии майор! Будет исполнено.

— Желаю удачи!

Дым от взрывов и пыль висели над площадью Опернринг. Старшина броском проскочил мостовую, укрылся за афишной тумбой на вражеской стороне. Дальше, перебегая от дерева к дереву, приблизился к зданию театра с тыла. К глухой стене была прикреплена металлическая пожарная лестница, которая вела к вершине отсечённой бомбой стены. Разведчик вспрыгнул на лестницу и стал быстро-быстро взбираться наверх. За глухой стеной звучали выстрелы, громыхало орудие...

И вот уже гвардии старшина лежит, притаившись, на неровном срезе кирпичной стены. Перед глазами внизу — гитлеровцы. Они суетятся между рядами чёрных обгорелых театральных кресел, переносят ящики с боеприпасами, тянут кабель. В проёме окна установлен пулемёт. Приросший к нему вражеский солдат бьёт по площади. За распахнутой дверью стреляет орудие. Снаряд за снарядом уносится в сторону наших наступающих подразделений.

Положив перед собой гранаты, старшина направляет ствол автомата в спину немецкому пулемётчику. Короткая очередь, и пулемёт умолкает. Одна за другой летят гранаты к орудию у парадного входа.

Взрыв, ещё один, ещё... Кто-то внизу падает, кто-то кричит испуганно. Но вот гитлеровцы приходят в себя и начинают медленно приближаться к стене, на которой лежит гвардии старшина. Снизу бьют автоматы. Их много, очень много для одного разведчика. Они бьют уверенными, неумолимыми очередями. Старшина ощущает один обжигающий удар, второй... Он думает: «Сейчас ребята поднимутся в атаку...»

И гвардейский полк действительно пошёл вперёд. «Ура-а-а! — слышит гвардии старшина.— Ура-а-а!»

 

МОСТ НУЖНО СОХРАНИТЬ

 

Овладев театром, полк оттеснил противника к набережной Дунайского канала. Штаб полка разместился в подвале полуразрушенного здания на набережной. Оттуда хорошо просматривался и противоположный, занятый пока противником, берег. У канала набережная ограничена невысоким бетонным парапетом, обрывающимся у моста через канал. По этому мосту шли на север немецкие танки, грузовики с солдатами в кузовах и орудиями на прицепе, штабные машины с офицерами. Уходила пехота. Гитлеровцы занимали оборону за каналом. А мост был заминирован. По данным разведки гитлеровское командование намерено было после отхода своих частей мост тотчас же взорвать.

Полк получил приказ сохранить мост через канал. Сделать это могли только опытные и бесстрашные сапёры.

И вот когда солнце стало катиться к западу, шестеро отважных сапёров поползли по-пластунски по гладкой брусчатке набережной к мосту. Это были старшина Минин, старшие сержанты Кульнев и Ластовский и трое солдат — Борисов, Золкин и Москальчук. Они ползли осторожно, тесно прижимались к бетонному парапету, стараясь быть невидимыми.

Смельчаки-сапёры ползли всё дальше и дальше. Расстояние до моста постепенно сокращалось. А гитлеровцы торопились. Беспорядочно шла пехота, теснили друг друга легковые и грузовые автомобили, рычали танки.

Вот первый из шестёрки сапёров уже перевалил через парапет у самого моста. За ним — второй, третий...

Сапёры пробирались по конструкциям моста под его настилом туда, где гитлеровцы установили мины и фугасы. Надо было отыскать электрический провод, укрытый противником в каком-то потаённом месте. Начало темнеть. Далеко внизу текла чёрная дунайская вода, над головами по мосту грохотали танки, тягачи, топали кованые сапоги отступающей пехоты.

Время шло, а провод всё никак не удавалось найти. Запели пули. Сапёров, похоже, заметили с вражеского берега. Кто-то охнул, раненый. И вот Кульнев крикнул:

— Есть!

Сапёры пустили в дело свои ножницы.

Так спасли мост.

Подвиг сапёров помог наступающим войскам прорваться в центральную часть Вены, к набережным Дуная, и приблизить час окончательного освобождения города.