Четырехугольный мотив обнаружен на двух фрагментах «кыргызских ваз» VI – VIII вв. (поселение Усть-Табат). Изображен в виде полосы прямоугольных вдавлений.

Ромбический мотив имел распространение на «кыргызских вазах» и железных деталях сбруи. На фрагменте «кыргызской вазы» VI – VIII вв. мотив исполнен в виде полосы ромбов, иногда вследствии небрежности штамповки оттиски перекрывают друг друга (поселение Усть-Табат). Ромбический мотив украшает также внешнюю поверхность двух железных накладок XIII - XIV вв. – шарнистой накладки с двумя подвижными щитками, завершающимися полушарными шишечками; и плоской широкой накладки с ажурно оформленными концами (могильник Тербен-хол).

S -образный мотив известен на костяных накладках колчанов VI – VIII вв. Исполненные в резной технике S-образные элементы соединены попарно и зеркально отображают друг друга, образуя волюты.

Кружковый мотив и концентрические круги получили распространение на костяных накладках колчанов VI – VIII вв. и железных накладках сбруи XI – XII вв. Костяные накладки прямоугольной и полукруглой формы украшают мелкие повторяющиеся круги и концентрические круги. Железные накладки круглой формы имеют в центре концентрические круги, самый крупный из которых опоясывает косая сетка. В центре железных накладок круглой формы с рифленым краем помещен большой круг, окруженный косой сеткой (могильники Тербен-хол и Ортызы-оба).

Крестообразный мотив украшает только одну железную накладку узды XI – XII вв. (могильник Терен-хол). Всю поверхность накладки, имеющей форму полукреста, покрывает косая сетка и делят на две части вертикальная и горизонтальная линии. Пересечение двух линий образует крест, который вписан в круг.

Овальный мотив состоит из мелких овалов, напоминающих зерна, которые разбросаны на поверхности железных накладных блях узды и сбруи XI – XIV вв. Особенно интересна массивная ажурная бляха подквадратной формы с тремя округлыми и четырьмя полукруглыми ответвлениями в форме бараньих рогов. Вся поверхность бляхи украшена овальным мотивом и инкрустирована серебром (XIII – XIV вв., могильник Тербен-хол).

Полуовальный мотив представлен лишь на одной железной накладке узды XI – XII вв. (могильник Терен-хол). Расположенные вдоль прямоугольной накладки полуовалы соединены между собой и заполняют всю поверхность изделия.

Мотив косой сетки главным образом встречается на железных накладках узды и сбруи XI – XII вв. (могильники Терен-хол и Ортызы-оба). Узор нередко образует орнаментальные композиции с кружковым мотивом и концентрическими кругами [Худяков 1980: 114-117; 1982: 27-31, 65-67, 200-201; 1995: 148-155].

Практически все рассмотренные нами орнаментальные мотивы геометрическо-криволинейного типа находят близкие аналогии в орнаменте тагарской и таштыкской культур. Исключение составляют S-образный и крестообразный мотивы, которые, очевидно, были заимствованы кыргызами у других кочевников Саяно-Алтая [Худяков 1980: 117].

Растительно-рогообразный тип кыргызского орнамента в основном украшает металлические изделия IX – XII вв.: пряжки, бляхи с прорезями и без прорезей, наконечники, бляхи-решмы, «Т»-образные соединители ремней, пластины на сумочках-каптаргаках (табл. 5 а-б). Данный тип включает семь орнаментальных групп [Длужневская 1998: 55-57].

Первая группа – схематическое изображение бегущей лозы. Часть декора условно относят к орнаментально-абстрактной форме. Материал - железо; орнамент выполнен инкрустацией или аппликацией серебром, реже золотом.

Вторая группа – розетки, плетенки, циркульные фигуры. Подобные изображения или являются центром более сложной композиции, или ограничены округлой формой изделия. Большая часть предметов служила для соединения ремней. Они из железа, узор инкрустирован серебром. Такие предметы найдены вместе с изделиями, на которых нанесен декор первой группы. Тем не менее первый и последний мотивы в данной группе являются деталями композиций бронзовых предметов.

Большинство комплексов с орнаментированными предметами первой и второй групп обнаружено на правом берегу р. Енисей в пределах Тувы и в долине р. Хемчик. Декор в виде бегущей лозы выгравирован на клинке сабли, известной как «меч Багыра»; украшает гирлянду с шаровидными концами и фигурно оформленным язычком, а также встречается на двух сложносоставных предметах – крюке на пластине и крюке на пластине, завершающейся пряжкой, подвесном крюке и обойме (X – XII вв., могильник Эйлиг-Хем III). Шляпки заклепок на рукояти выполнены в виде четырехлепестковых розеток; семилепестковая розетка выгравирована на железной полусферической бляшке (X – XII вв., могильник Эйлиг-Хем III). Предмет с восьмилепестковой розеткой, датируемый XI – XII вв., найден в могильнике Шанчиг (долина р. Элегест) [Кызласов И. 1983: 42-44].

Третья группа – изображения цветка в виде висящей кисти, плода округлой формы и языка пламени. Эти символы, как и узоры второй группы, являют собой целостные изображения и обычно располагаются в центре свободного поля. В его построении значительную роль играет бегущая лоза. Цветок и плод иногда замыкают вертикальную цепочку из связанных трилистников. Часто стиль декора с этими фигурами приближается к псевдоажурному с непросеченным фоном, в котором все линии элементов, изгибаясь, соприкасаются между собой.

Большинство изделий с этими декоративными символами отлито из бронзы и может быть датировано IX – XI вв. Эти предметы главным образом обнаружены в комплексах центральной Тувы, долине р. Хемчик и Тюхтянском кладе. Наибольшее внимание заслуживает крупная бронзовая пряжка с мотивом в виде округлого цветка или плода и трилистником над ним. Пряжка вместе с бляхами и Т-образным тройником с антропоморфными изображениями входит в состав сбруйного набора (могильник Эйлиг-Хем III). Г.В. Длужневская считает, антропоморфные изображения и гирлянды из цветов и плодов были навеяны сюжетами буддийской иконографии [Длужневская 1998: 56].

Четвертая группа – пальметки в виде изображения островерхого лепестка трилистника или более сложной фигуры из листьев и лепестков. Обычно эти элементы образуют часть более сложных композиций бегущей лозы, древовидных и рогообразных фигур, и поэтому входят и в следующие выделенные группы. Иногда этот мотив встречается на свободном поле (находки из могильников Тора-Тал-арты, Бай-Булун, Чинге).

Пятая группа – изображения побега в виде древовидно-рогообразные фигуры с расходящимися наверх ветвями, на которых или висят различные «подвесы», или сами они создают по сторонам замкнутые изобразительные поля для других смысловых, более существенных элементов выступают узоры второй, третьей и четвертой групп.

К пятой группе можно также причислить стилизованное изображение рогов, помещенное между двумя горизонтальными полосами. Данный мотив украшает верхнюю часть высокой узкогорлой «вазы» VI – X вв. из Минусинской котловины [Худяков 1995: 149, рис. VII].

Шестая группа – изображения древовидного побега со сходящимися наверху ветвями, имеющими тенденцию к образованию или образующими сердцевидную фигуру. Внутри очерченного растительным побегом поля могут находиться элементы второй-четвертой групп. Пятая и шестая группы иногда смыкаются в одну фигуру, а в цельносимметричном положении образуют седьмую группу.

В могильнике Эйлиг-Хем III изображения древовидного побега встречаются на предметах X – XII вв.: бронзовой бляхе с рифлеными краями и орнаментом на кружковом фоне; и на железных изделиях с инкрустацией серебром – бляхе с подвесным кольцом и пряжках с удлиненными щитками [Кызласов И. 1983: 42-44].

Седьмая группа – крестообразные изображения фигур из растительных и древовидных побегов с центральной розеткой или без нее. Известны на изделиях из Центральной Тувы, долин рек Хемчик и Элегест.

Растительно-рогообразный тип орнамента в целом не был характерен для раннекыргызского («таштыкского») прикладного искусства и своим появлением обязан влиянию других народов, с которыми кыргызы в эпоху средневековья имели политические, экономические и культурные связи. Большая часть орнаментальных групп (за исключением третьей группы) сформировалась в результате контактов кыргызов с тюркскими племенами, которые в свою очередь находились в тестном взаимодействии с культурой земледельческого Согда. Кроме того, первая орнаментальная группа растительно-рогообразный типа встречает также аналогии с декором изделий VIII в. из Пенджикента, что позволяет говорить о возможности прямого влияния согдийского искусства на кыргызский орнамент [Ремпель 1961: 108, рис.41; Распопова 1980: 61-64; Гаврилова 1968: 24-30]. Третья группа имеет сходство с орнаментом киданьских изделий периода Восточного Ляо и связана с буддийской символикой [Вайнштейн 1966: 292-347; Савинов 1984: 89-103].

К зооморфно-антропоморфному типу орнамента принадлежат композиции с изображениями животных, птиц, антропоморфных фигур и их орнаментально-абстрактные подобия. Подобные изображения получили распространение на металлических изделиях IX – XI вв. (табл. 6)

Обращает на себя внимание Т-образный соединитель ремней из бронзы, на котором в технике гравировки исполнена сложная композиция с реалистическими изображениями козлов и растительным орнаментом (могильник Шанчиг). В центре изделия помещена восьмилепестковая розетка, от которой отходят три пальметки, соединяющие центральный рисунок с другими частями композиции. Справа и слева от розетки и под ней располагаются аналогичные друг другу изображения козлов, стоящих на стилизованном распустившемся цветке.

Более многочисленны изображения птиц. Это подвеска в виде летящей водоплавающей птицы с раскрытыми крыльями, в геральдической позе, изготовленная из белой, оловянистой бронзы (поселение Конгурэ); бронзовые бляшки, украшенные композициями из летящих птиц с хвостами в форме островерхого цветка, птицы, вписанной в сердцевидную форму (Копенский чаа-тас) и пары стоящих на распустившемся цветке птиц (могильник Шанчиг); а также бронзовые пряжки со схематичными изображениями пары птиц (могильники Шанчиг, Пий-Хем, Сарыг-Хая II) и бляха в форме сосуда, внутри которого изображена птица с раскрытыми крыльями, держащая в клюве цветок (могильник Тора-Тал-Арты).

Антропоморфные изображения встречаются на уже упоминавшемся Т-образном тройнике (могильник Эйлиг-Хем III) и на трех бронзовых подвесках (Копенский чаа-тас). Бронзовые подвески, имеющие овальную и каплевидную форму, условно передают мужские лица. На одной из подвесок каплевидной формы помимо черт лица схематично изображены волосы и борода мужчины [Длужневская 1998: 57-59, 62; Бутанаев, Худяков 2000: рис. 15; Худяков 1982: 67; 1995: 151].

Изображения животных и птиц, на наш взгляд, представляют собой прежде всего синтез местных и тюркских традиций. Вместе с тем в композиционном построении и геральдичности изображений птиц на бляшках из Копенского чаа-таса, видимо, сказалось также влияние изделий китайского производства, импорт которых в Саяно-Алтай возрос в эпоху «Кыргызского великодержавия». Что же касается антропоморфных изображений, то они отразили взаимодействие кыргызов с представителями ляоской культуры и культурой Сасанидского Ирана [Вайнштейн 1966: 292-347; Длужневская 1998: 55-57; Худяков, Хаславская 1990: 120-121]. В частности, бронзовые подвески с изображениями человеческого лица напоминают фалары-апотропеи, запечатленные на Сасанидских блюдах. [Даркевич 1976: 58].

Таким образом, кыргызское прикладное искусство VI – XIV вв., с одной стороны, сохранило традиции предыдущего, таштыкского этапа развития, а с другой стороны – обогатилось достижениями прикладного искусства народов, с которыми енисейские кыргызы вступали в тесные торговые и культурно-исторические связи. Наиболее сильным на орнаментальное искусство енисейских кыргызов в средние века было влияние древних тюрков, согдийцев и киданей. Тюрки привнесли в кыргызский орнамент S-образный и крестообразный мотивы, различные циркульные фигуры, розетки, плетенки, древоводно-рогообразные фигуры, пальметты и полупальметты. Под влиянием согдийского искусства в орнамент енисейских кыргызов вошло изображение бегущей лозы; влияние киданей выразилось в проникновении в орнамент изображения цветка в виде висячей кисти, округлого плода и языка пламени. Из сказанного выше следует, что в VI – XIV вв. в кыргызском прикладном искусстве развивался сложный синкретичный орнамент, который складывался под воздействием многочисленных культурных влияний.

1.3 Прикладное искусство кыргызов в новое время

В XV – XIX вв. орнамент и прикладное искусство кыргызов, опираясь на традиции древнего и средневекового времени, продолжали развиваться и совершенствоваться. Кыргызское прикладное искусство нового времени известно по материалам, собранным на территории Кыргызстана, Мургабского и Джиргатальского районов Таджикистана, Андижанской, Наманганской и Ферганской областей Узбекистана, а также Синьцзян - Уйгурской автономного округа КНР [Антипина 1962: 67-68; Мошкова 1954: 66; Абрамзон 1959: 363-366]. В этот период прикладное искусство представлено ковроткачеством, изготовлением разного типа узорных войлочных ковров и предметов домашнего обихода из орнаментированного войлока, плетением орнаментированных циновок, вышивкой, узорным ткачеством, тиснением по коже, резьбой по дереву и ювелирным производством [Махова 1959: 44-45; Абрамзон 1990: 394-395].

Изготовлением шерстяных ворсовых ковров и мелких ковровых изделий в новое время занимались памиро-алайские, ферганские и кашгарские кыргызы. Ворсовое ткачество не имело широкого распространения и было развито в основном среди племен, входивших в родоплеменной союз ичкилик, особенно у кыргызов племени кыдырша. Помимо ичкиликов, ворсовое ткачество получило развитие также у кыргызов, живших в непосредственной близости к ним и принадлежавших к родоплеменным группам адигине, мунгуш, монолдор, басыз, мундуз, кутчу [Абрамзон 1959: 363-364; Антипина 1968: 59; Махова 1959: 53].

К числу крупных ворсовых изделий относятся ковры (килем), ковровые дорожки для украшения юрты (тегирич), навесные ковровые «двери» для юрты (эшик тыш); к мелким изделиям – мешки разного назначения, имеющие ковровую лицевую сторону (чавадан, баштык), подвесные «полки» (аяк койчу, кош жабык), переметные сумы (куржун), коврики для седла (эгер кёпчюк) и др. Первоначально было принято изготовлять ворсовые ковры небольших размеров, однако с конца XIX в., когда они стали поступать в продажу на местные рынки, кыргызские мастерицы начали ткать ковры больших размеров (примерно 150 х 300 см) [Антипина 1968: 60-63, табл. VIII].

Кыргызские ковры, как и туркменские и узбекские, ткали на простом горизонтальном станке дюкён. Такие станки использовали повсюду для изготовления больших ковров на продажу или для поставок ханскому двору в Коканде [Антипина 1968: 65; Усенбаев 1961: 75]. Сначала станок делали из четырех деревянных брусьев, а позднее – из двух жердей и трех палок, служивших для создания зева, его раскрытия и перемены ниток основы. Уток и ворсовые узлы прибивали деревянным гребнем с зубьями, ворсовую нить отрезали ножом, а ворс подравнивали ножницами. Узел в кыргызских коврах полуторный. Высота ворса 6-8 мм; плотность ковра в среднем 80-90 тыс. узлов на 1 м². Ковры большого размер ткали обычно коллективно главным образом из овечьей шерсти, но на основу шла также верблюжья и козья шерсть [Антипина 1962: 76-80; Абрамзон 1990: 396].

В красочной гамме ковров и ковровых изделий преобладают два цвета – мареново-красный и индигово-синий, которые даются в глубоко приглушенных тонах. Кроме красного и синего в ограниченном количестве используются также желтый, оранжевый, розовый, зеленый, белый, коричневый и черный цвета [Антипина 1990: 67]. Кыргызские ковровые изделия лишены пестроты, выделяются гармоничным сочетанием контрастных тонов и оттенков, свидетельствуя о высоком художественном мастерстве и тонкости вкуса ковровщиц. Кыргызы долгое время пользовались для окраски шерсти, войлока и ниток растительными красителями, полученными из корня ревеня, кожуры побегов шиповника и тала, лишайников и других растений. Но с конца XIX в. стали внедряться дешевые анилиновые красители, применение которых заметно ухудшило качество ковровых изделий [Айтмамбетов 1967: 210; Антипина 1962: 21-22].

Декор большинства ковров делится на центральное поле и бордюр. К.И. Антипина в построении центрального поля ворсовых ковров выделила девять основных типов:

1) центральное поле разделено на продольные полосы, по которым располагаются узоры;

2) на центральном одноцветном поле расположены однородные узоры в продольном и поперечном направлениях;

3) все центральное поле разделено на квадраты или прямоугольники, отделенные друг от друга узорными полосами;

4) все центральное поле состоит из крестообразных рамок, в которые вписан узор такой же формы;

5) центральное поле занимают шести- или восьмиугольные медальоны, расположенные в виде прямой сетки;

6) вдоль центрального поля проходят ломаные полосы, образующие квадраты или ромбы, заполненные однотипными узорами;

7) центральное поле включает два или три ступенчатых многоугольника, в центре которых расположены ромбы;

8) на всем центральном поле располагаются крупные ромбовидные узоры, соединенные между собой;

9) центральное поле занято крупным узором, разработанным на основе узбекских шелковых тканей [Антипина 1968: 72-75, рис. 11-12].

Наиболее распространенными мотивами в орнаменте ворсовых ковровых изделий являются геометрические узоры: квадраты с уступчатыми краями или вытянутыми концами – омуртка (позвонок), жолборс таман (след тигра), кереге кёз (глаз, отверстие в решетке юрты); треугольники – тумарча (амулет), кабырга (ребро); крестообразные фигуры – чайдош (чайник), машаты; простые и ступенчатые ромбы – ит таман (собачья стопа); меандр – келит (замок); звездчатые формы – жылдыз; а также восьмиугольники – кекелик каш (брови куропатки) [Абрамзон 1990: 396-397; Антипина 1968: 66-71, рис. 7-10]. Вместе с тем в орнаменте представлены растительные и рогообразные мотивы, такие как тогуз дёбё (девять холмов), алма кёчёт (узор яблони), кочкорок, кочкор мюйюз (рог барана) и др. [Антипина 1968: 69-71, рис. 8, 1-5, 7, 8, 10, 11, 22; рис. 9, 1-10]. В конце XIX в. в ковровый орнамент вошел мотив в виде сцепления четырех С – орус кёчёт (русский узор), который мог быть скопирован с русской парчевой ткани или ситца [Антипина 1962: 59; Антипина 1968: 70, рис. 8, 22].

Ковровый орнамент имеет большое сходство с орнаментальными мотивами на кыргызских циновках из чия (ашкана, чыгдан) и войлочных изделиях. Как отмечают исследователи, по своему орнаменту и колористическим особенностям кыргызские ворсовые ковры наиболее близки к коврам андижанского типа, в создании которых наряду с узбеками участвовали и кыргызы, и к коврам, изготовлявшимся в Восточном Туркестане. В мотивах орнамента встречается много аналогий с каракалпакскими, туркменскими и узбекскими коврами [Абрамзон 1990: 397; Антипина 1968: 77].

Изготовление ворсовых ковров, очевидно, бытовало у кыргызов с глубокой древности. Датируемый V в. до н.э. ворсовый пазырыкский ковер имеет сходство с кыргызскими коврами нового времени в цветовом решении, орнаментации и технике исполнения [Балонов 1991: 90-94, 96, рис.1, ил.7; Руденко 1968: 45-47, ил. 33-35]. В построении центрального поля ковер пазырыкской культуры ближе всего шестому типу кыргызских ковров, при котором центральное поле образуют квадраты, заполненные однотипными узорами [Антипина 1968: 73-74, рис. 11,6].

В новое время среди кыргызов более широко были распространены войлочные ковры и различные бытовые предметы из орнаментированного войлока. Существует несколько технических приемов орнаментации войлочных изделий. Первый прием заключается во вкатывании в основной фон войлока узоров из цветной шерсти. Ковры данного типа называют ала кийиз. Второй прием – аппликация посредством нашивания на войлочную основу узора из окрашенного войлока или из ткани. Третий прием сводится к так назывемой мозаичной технике и состоит в сшивании вместе элементов одного узора, вырезанных одновременно из двух разных по цвету кусков войлока. При этом одни из них являются узором, а другие фоном, и наоборот. Ковры, изготовленные двумя последними способами, получили название шырдак (шырдамал, тёрбёлжюн). Помимо постилочных ковров кыргызы делали из орнаментированного войлока также подвесные сумки, декорированные только с лицевой стороны (аяк кап, кашык кап, табак кап); футляры для хранения и перевозки пиал (чыны кап); мешки для хранения домашних вещей (чавадан); отдельные принадлежности сбруи, декоративные полосы для внутреннего оформления юрты (жабык баш) и другие предметы [Махова, Черкасова 1968: 13-15].

Орнаменту на войлочных изделиях присущи простота, четкость и декоративность узора, сравнительно крупные размеры, он окрашивается преимущественно в два основных цвета: синий и красный, коричневый с оранжевым, красным или желтым [Абрамзон 1990: 398]. Орнамент шырдаков и ала кийизов, как и в других видах прикладного искусства, слагается главным образом из крупных рогообразных мотивов – кочкор мюйюз, теке мюйюз (рог горного козла) – их разнообразных сочетаний: рогообразных завитков с развилками и отростками – карга тырмак (когти ворона), ала бакан; завитков, скомпонованных в крестообразные фигуры (тёрт мюйюз) или заключенных в круги, овалы и ромбы (табак оюу). Среди других узоров в орнаменте войлочных ковров встречаются парные миндалевидные фигуры – куш канат (крылья птицы), бадам (миндаль); цепь мелких односторонних завитков – ит куйрук (хвост собаки); линия зубчиков или треугольников – ийрек (зигзаг), тумарча; квадратики, поставленные углом на треугольники, - топчу баш (головка пуговицы); ряд крючков, развернутых в разные стороны, - ала мончок (пестрые бусы) и др. [Махова, Черкасова 1968: 17-18, 21-22, рис. 3-5; 25-26; Антипина 1962: 26-28].

Шырдаки и ала кийизы имеют форму прямоугольника, размеры которого примерно от 300 х 150 до 420 х 200 см, и состоят обычно из центрального поля и каймы. При общности орнаментального строя войлочных ковров типа шырдака в разных областях Кыргызстана в них есть определенные локальные различия. Среди них – ковры с крупным сплошным узором и с каймой разной ширины (Чуйская долина); с большими квадратами, прямоугольниками или ромбами, поставленными на угол, внутри и между которыми размещаются узоры (Северный Кыргызстан, Джалал-Абадская область); с делением центрального поля на две половины по принципу позитива и негатива (Северный Кыргызстан); с крупными кругами на центральном поле (Прииссыкулье и Тянь-Шань) и др. [Махова, Черкасова 1968: 15, 18-21, рис. 2, 6,7].

Кыргызские войлочные ковры встречают близкие аналогии с подобными коврами казахов, с войлочными изделиями полукочевых узбеков, а также некоторых народов Северного Кавказа: карачаевцев, кумыков, чеченцев [58, с. 4-6]. Как считают Е. И. Махова и Н. В. Черкасова, орнаментация и техническое исполнение войлочных ковров кыргызов берут свои истоки в памятниках искусства скифского времени: в войлочных изделиях из курганов пазырыкской группы на Алтае (V-IV вв. до н.э.) и материалах погребений Ноин-Улы в Монголии (I в. до н.э. - I в. н.э.) [Махова, Черкасова 1968: 18; Руденко 1962: табл. XXXIX-XL; LXX, 2; LXXII, 2].

Плетение орнаментированных циновок из стеблей растения чий в новое время бытовало среди всех родоплеменных групп кыргызов, в том числе и у живших на Восточном Памире и Джиргатале (Таджикистан) [Махова 1962: 33; Антипина 1962: 44-45; Шибаева 1955: 109-111]. Для плетения циновок использовался специальный станок, состоявший из двух вертикально укрепленных жердей с развилками на концах, в которые вкладывалась поперечная жердь. Через эту жердь перебрасывали шерстяные нити коричневого цвета, которые с двух концов были намотаны на камни, служившие грузилами. Поперек переброшенных нитей клали стебель чия, а камни с намотанными на них нитями перекидывали с одной стороны на другую, соединяя таким образом стебли. Перед тем как вставить стебли в станок их оплетали шерстью разных цветов так, чтобы получился определенный узор. После этого при помощи станка стебли соединяли в узорную циновку. В начале и в конце узорного чия на ширину до 60 см вплетали неоплетенные стебли, чтобы при перекочевках предохранить узорную циновку от пыли и износа [Махова 1968: 34-35, рис. 6-8].

Аналогичный станок, применяемый для плетения циновок из стеблей чия и камыша, известен у казахов, каракалпаков, туркмен, полукочевых узбеков, у башкир, а также народов Сибири и Сахалина – нанайцев и айнов [Руденко 1955: 151, рис. 116; Попов 1955: 100-103; Шибаева 1955: 109-111].

Узорная циновка у кыргызов являлась необходимой частью юрты и служила для ее утепления и украшения. Техникой плетения из чия делали длинные циновки, которые ставили между решетчатым остовом юрты и ее кошемными покровами (чыгырман канат чий); циновки, которые служили ширмой, отгораживающей хозяйственный уголок в юрте (ашкана); внутреннюю сторону дверной завесы юрты (эшик чий), нашитой на кошму; и футляры для хранения и перевозки пиал (чыны кап). Преобладающими цветами в колорите узорных циновок, как и в войлочных изделиях, являлись сочетания ярко-красного и синего тонов [Махова 1968: 34; Абрамзон 1990: 399].

Орнамент узорных циновок в основном имеет геометрический характер. Среди узоров преобладают рогообразные завитки – кочкор мюйюз, теке мюйюз, карга тырмак, табак оюу; ступенчатые и простые ромбы – омуртка (позвонок), кереге кёз (отверстие решетки юрты); квадраты – чымын канат (крылья мухи); треугольники – тумарча. Встречаются также зигзаги (ийрек), лапчатые и крестообразные фигуры (бадам, жагалмай и т.п.), из растительных мотивов – тогуз дёбё (девять холмов), кыял (фантазия), сдвоенный «восточный огурец» и др. [Махова 1968: 37; Рындин 1948: табл. XXXII, 7-10, табл. XXXIII – XXXIV, XXXV, 10-11].

Рассматривая построение орнамента циновок, Е. И. Махова выделила три основных типа композиции [Махова 1968: 37-46, рис. 9-14]. К первому типу исследователь относит раппортное построение орнамента, занимающее все поле циновки. Здесь известны два основных варианта:

а) все поле циновки занято одним, ритмически повторяющемся узором, расположенным по горизонтали;

б) все поле делится на два горизонтальных пояса. Циновки первого типа получили широкое распространение в Северном Кыргызстане, а также встречались в северных районах Джалал-Абадской области.

Второй тип композиции циновок представляет собой деление поля на прямоугольную и косую сетку. Он характерен для Прииссыкулья, Тянь-Шаня и Джалал-Абадской области.

Циновки третьего типа украшены замкнутыми композициями: а) трехчастное или четырехчастное деление всего поля по вертикали с выделением более крупной средней части; б) ковровый рисунок, с выделением центрального поля и четырехстороннего обрамления. Данный тип известен только в Ат-Башин ском и Тогуз-Тороуском районах Тянь-Шаня.

Помимо кыргызов, изготовлением узорных циновок занимались казахи и некоторые народы Кавказа (курды, азербайджанцы) [Иванов, Махова 1960: 3-5; Абрамзон 1990: 399].

Одно из значительных мест в искусстве кыргызов нового времени занимала вышивка. Ею украшали женскую и мужскую одежду (замшевые штаны, юбки онюр и бельдемчи), головные уборы (калпак, элечек, чач кеп) и различные предметы домашнего обихода: декоративные полосы (джабык баш, ашкана башы), сумки (баштык, аяк кап), подвесные полки (текче), платки (дурия), чехлы для подушек (джаздык), покрывала и т.д. [Чепелевецкая 1968: 79, 93-95; Махова 1959: 50-51].

К лучшим образцам вышивального искусства принадлежит настенный ковер – туш кийиз, широко распространенный по всему Кыргызстану (за исключением юго-западных районов Ошской области, которые населяли кыргызы - ичкилики). В XIX в. мастерицы делали такие ковры обычно из войлока и украшали аппликацией из красного сукна или вышивкой цветной шерстью. Туш кийиз, имеющий прямоугольную форму, вытянут в ширину, сверху и с боков его обрамляет широкая вытянутая полоса из черного бархата. К поперечной части бархатного обрамления ковра обычно пришивали один, два или три спускающихся бархатных треугольника, которые иногда украшали плетеным из цветных ниток кружевом с бахромой. Среднюю, невышитую часть туш кийиза в отличие от черного бархатного обрамления делали из яркого одноцветного или узорного узбекского шелка, реже из бархата, плюша и парчи. Вышивка располагалась широкой полосой, обрамленной узкими полосками по внутренней и внешней стороне туш кийиза, придавая композиции ковра завершенность. Выделяется несколько способов построения орнамента широкой полосы туш кийиза:

1) узор состоит из ряда повторяющихся одинаковых мотивов с ритмическим чередованием деталей рисунка и цвета;

2) узор представляет собой повторение двух разных мотивов (обычно круглой розетки и вытянутого столбика с симметричными завитками сверху и снизу) [Чепелевецкая 1968: 88-90].

Кыргызские мастерицы вышивали бумажными, шерстяными или шелковыми нитками разных цветов: по бархату, хлопчатобумажной и шерстяной ткани, по сукну, войлоку и коже. Из технических приемов в основном применялись тамбурный шов и вышивка гладью, а также петельный краевой шов и шов «косичка». В конце XIX в. под влиянием русской вышивки распространился шов крестом и вышивка по белой хлопчатобумажной ткани [Абрамзон 1990: 398; Антипина 1962: 27].

Орнамент кыргызских вышивок отличается крупными размерами, ясными и мягкими очертаниями. С большим художественным мастерством кыргызские вышивальщицы определяли размеры мотивов на орнаментированной поверхности, достигая уравновешенности композиции, гармоничного соединения узора и свободного фона. В вышивке встречается много орнаментальных мотивов, общих с другими видами кыргызского прикладного искусства: различные вариации рогообразного узора кочкор мюйюз (рог барана); мотива карга тырмак (когти ворона) в виде трехпалой лапы; мотива куш канат, напоминающего расправленные крылья птицы; а также узоры ит куйрук (хвост собаки), чымын канат (крылья мухи), тумарча (амулет), ала бакан (шест с крюками), ийрек (зигзаг), омуртка (позвонок), кереге кёз (отверстие юрты) [Чепелевецкая 1968: 83-84, рис. 4-5; Рындин 1948: табл. XVI, XXXVIII, 4]. Кроме того, характерными для вышивки являются мотив кёёкёр, воспроизводящий форму сосуда для кумыса; Ж-образная фигура – жёргёмюш (паук); пунктирные черточки – секиртме (прыгающий); растительно-цветочные мотивы – кыял (фантазия), анар (гранат), бадам (миндаль) и др. Особенно интересны круглые розетки, разделенные на четыре части (топу тала – «поле тюбетейки»), с цветком внутри (тогуз дёбё) и с загнутыми в одну сторону лепестками (айчык «луна» или кюн – «солнце») [Рындин 1948: табл. XIV, 1, XXV, 1, 2, 4, 7, XXVIII, 9; Чепелевецкая 1968: 83-84, рис. 4, 1-5, 15, 19, 29; рис. 5, 1-5, 30-31]. В сочетании с орнаментальными мотивами в кыргызской вышивке встречаются стилизованные изображения животных – горного козла, барана, лошади, оленя, верблюда, осла, зайца, коровы, а также разных птиц. Своими условно-упрощенными очертаниями многие из них напоминают бронзовые амулеты в виде однофигурных и бифигурных изображений животных таштыкского времени и изображения животных и птиц на металических изделиях енисейских кыргызов IX-XI вв. В конце XIX в. широко распространились изображения петухов, подражающие узорам русской и украинской вышивки [Антипина 1962: 59].

Своими техническими приемами и орнаментацией кыргызская вышивка наиболее близка к вышивке казахов, узбеков и таджиков [Абрамзон 1990: 398; Чепелевецкая 1968: 95].

Большим разнообразием в этот период отличалось безворсовое узорное ткачество, широко известное на территории Кыргызстана. Кыргызские мастерицы ткали верхнюю мужскую одежду, декоративные полосы, хозяйственные мешки (кап), переметные сумы (курджун), паласы, постилаемые на пол. Для всех видов ткачества кыргызы использовали горизонтальные узконавойные разборные станки – ормёк, простые устройства того же типа, как у казахов, полукочевых узбеков, каракалпаков, туркмен [Абрамзон, Антипина, Васильева и др. 1958: 124, рис. 35; Антипина 1962: 51-53, рис. 24; Шибаева 1956: 29-30, рис. 3]. В ходе этнографических исследований было выделено три вида безворсового узорного ткачества: терме, кажары, беш кеште. На всей территории Кыргызстана получил распространение способ тканья (терме) при плотной основе из нитей разного цвета и одноцветном утке, со скромной цветовой гаммой. Основные сочетания цветов – красного и синего глубоких тонов, оранжевого с коричневым, красного с коричневым, реже оранжевого с синим. В южной части республики бытовал второй способ тканья (кажары, букары), для которого характерны особая техника, чередование узорных и одноцветных полос и своеобразный орнамент. Основные цвета ткани кажары – красный различных оттенков, индиго, оранжевый, белый и коричневый. Третий способ (беш кеште), напоминающий вышивку гладью, встречаеся в Ошской области и в значительной части Таласской долины. Его характерные черты – тканье на двух утках, преобладание геометрического узора, светлый однотонный фон и определенное сочетание контрастных цветов узора: красного и синего глубокого тона; дополнительные цвета – желтый, зеленый и коричневый [Антипина, Махова 1968: 49-58].

К числу орнаментальных мотивов, украшающих изделия безворсового ткачества, относятся мюйюз, кочкор мюйюз (рог барана), жолборс тырмак (когти тигра), кекилик каш (брови куропатки), ит таман (собачья стопа), тогуз дёбё (девять холмов), тегерек кёчёт (узор круга), бадам (миндаль), карга тырмак (когти ворона), кыял (фантазия), кабырга (ребро), ийрек (зигзаг) и др. [Антипина, Махова 1968: 53-56, рис. 8, 12,13; Рындин 1948: табл. XIV, 1-3, XV, 2, XVIII, 7]. Схожие с кыргызскими виды узорного ткачества и присущий им орнамент представлены у полукочевых узбеков, казахов, каракалпаков и туркмен [Мошкова 1954: 71; Морозова 1959: 16; Жданко 1958: табл. III, 3,5,6,7].

Своими корнями кыргызское безворсовое ткачество уходит в VI-V вв. до н. э., ко времени бытования скифского искусства. Обнаруженные во втором Пазырыкском кургане шерстяные ткани типа паласа близки к кыргызским паласам нового времени по техническому исполнению и колористической гамме, в которой преобладают белые, желтые, красные и синие тона [Руденко 1968: 68-74, ил. 56-58].

В XVI – XIX вв. кыргызы занимались также тиснением по коже, резьбой по дереву и художественной обработкой металла. Эти виды прикладного искусства были хорошо известны предкам кыргызов. Тиснение по коже и резьба по дереву впервые встречаются в I – V вв. в эпоху таштыкской культуры. Еще более древнее происхождение имеет изготовление изделий из металла, которое восходит ко времени бытования тагарской культуры - VI – I вв. до н.э.

Из обработанных шкур и кожи кыргызы шили одежду и обувь, делали части конской сбруи – кичимы, потфеи (подхвостники), подпруги, уздечки, ремни; посуду для хранения молочных продуктов и другие предметы хозяйственного обихода. Среди них – сделанные обычно из верблюжьей кожи сосуды для кумыса (кёёкёр, кумура, кёнёк), футляры для хранения пиал (чыны кап), сундучки (джигдан). Деревянные сундучки и чыны капы иногда обтягивали кожей [Абрамзон, Антипина, Васильева и др. 1958: 126, 193-195].

Чаще всего кожаные изделия украшались техникой тиснения, которое производилось тремя способами: 1) с помощью орудия, имеющего заостренный конец; 2) с помощью подкладной веревки; 3) горячим способом с применением металлических форм (калып) различных размеров. Наиболее распространенными узорами на кожаных изделиях являются кочкор мюйюз (рога барана); кыял (мечта, фантазия); тумарча (треугольник, имеющий значение амулета); ит куйрук (хвост собаки); карга тырмак (когти ворона); кыйма (тонкая талия); ийрек (зигзаг); айчык (круг, луна) [Айтбаев, Иванов 1968: 125-126, рис. 3]. Орнамент, вытесненный на кожаных изделиях, очень близок узорам казахов. Орнаментальные мотивы на кёёкёрах по своей форме имеют много общего с алтайским тисненым узором на таких же сосудах. Некоторые узоры (парные спирали) аналогичны якутским, тувинским и калмыцким мотивам орнамента [Абрамзон 1990: 399; Айтбаев, Иванов 1968: 131].

Из дерева кыргызские мастера изготовляли деревянный остов юрты, ее двери и косяки и предметы домашнего быта. Резьбой, а иногда росписью, украшали двери и дверную раму юрты; деревянные подставки под джюк – такта, на которые складывали кошмы, ковры и постель, в южных районах они имели также вид поставца – джаван с украшенной передней стенкой; сундуки для лепешок – укёк; шесты-вешалки для одежды и для конской сбруи – ала бакан; луки детских седел – айырмач и мелкие бытовые предметы: футляры для пиал - чыны кап; мешалки для кумыса – пишкек, черпаки <