Общелингвистический принципы

В основе всех теоретических и лексикографических работ МСШ лежат два главных принципа: принцип интегральности лингвистических описаний и установка на реконструкцию языковой картины мира. Первый из них отражает представление о том, как должно быть устроено лингвистическое описание, а второй - представление о том, как устроен сам язык.

2.1. Принцип интегральности

Этот принцип требует согласованного описания грамматики и словаря каждого языка (грамматика в данном контексте понимается расширительно - как свод всех правил языка, включая и его семантические правила). В более развернутом виде принцип интегральности может быть представлен следующими двумя требованиями:

 а) описывая очередную лексему, лексикограф должен работать на всем пространстве правил языка и приписать этой лексеме все свойства, которые упоминаются в правилах; в ряде случаев это требует включения информации о правилах непосредственно в словарные статьи;

б) в свою очередь грамматист, формулируя определенное правило языка, должен работать на всем пространстве лексем и учесть все лексемы, которые ему подчиняются, если соответствующая форма их поведения не зафиксирована непосредственно в их словарной статье; в очень многих случаях это требует включения информации о конкретных лексемах непосредственно в грамматические правила.

При всей естественности принципа интегральности его необходимость впервые была осознана только в МСШ, причем его практическая реализация оказалась задачей исключительной сложности. Чересчур велик объем следствий, которые из него вытекают.

Пример:

Известно, что в отрицательных предложениях многие непереходные глаголы русского языка, некоторые переходные глаголы в пассивной конструкции и некоторые краткие прилагательные могут иметь подлежащее либо в форме именительного (Им. п.), либо в форме родительного (Р.п.) падежа:        «Мороз не чувствовался» и «Мороза не чувствовалось», «Подкрепления не посылались» и «Подкреплений не посылалось», «Звуки не слышны» и «Звуков не слышно». При этом выбор формы Им.п. или Р.п. семантически мотивирован: при прочих равных условиях Им.п. предполагает, что явление, о котором идет речь, существует («Звуки не слышны» — они есть, но по какой-то причине не могут быть восприняты), а Р.п. допускает, что их вообще нет («Звуков не слышно»).

С другой стороны, Им.п. чаще вводит определенный объект («Звук дождя в вагоне не слышен»), а Р.п. — чаще неопределенный («Не слышно ни звука»).

 Относительно этого грамматического правила все глагольные лексемы разбиваются на три класса:

а) лексемы, которые допускают мену падежа подлежащего с Им.п. на Р.п. в контексте отрицания;

б) лексемы, которые ее требуют («У нас не имеется сведений на этот счет», при невозможности * У нас не имеются сведения на этот счет, Не остается сомнений, при невозможности * «Не остаются сомнения»;

в) лексемы, которые ее не допускают ни при каких обстоятельствах («Весна все никак не начиналась» при невозможности *'Весны все никак не начиналось, Бой не продолжался при невозможности *Боя не продолжалось).

Образцовые носители русского языка интуитивно владеют этой информацией она составляет часть их языковой компетенции. Значит, и лингвистическое описание русского языка, которое ее моделирует, должно содержать нужные сведения на этот счет. Однако даже академические словари и грамматики не сообщают информации, достаточной для того, чтобы строить правильные синтаксические конструкции с нужным значением для произвольного глагола. Объясняется это двумя причинами: во-первых, сложностью распределения глаголов относительно данного синтаксического правила; во-вторых, отсутствием традиций согласования грамматической и лексикографической информации в научном описании языков.

Распределение всей глагольной лексики русского языка по трем названным классам отчасти семантически мотивировано. Было, например, давно замечено, что способностью менять Им. п. на Р.п. в контексте отрицания обладают экзистенциальные глаголы в широком смысле, т.е. глаголы со значением существования, начала существования, продолжения существования и потребности (= 'надо, чтобы существовало'), а также краткие прилагательные и переходные глаголы в форме СТРАД, имплицирующие существование или появление объекта: бывать, быть, вести (В последние годы наблюдений за вулканом не велось), виден, возникать, найтись, наступать, оставаться, ощущать (Недостатка в научной литературе не ощущалось), полагаться (Ребенку отдельного места не полагается), посылать (Никаких телеграмм не посылалось), появляться, происходить, проходить, случаться, слышен, сохраняться, строить (Новых субмарин не строилось), существовать, требоваться, чувствовать (Мороза не чувствовалось) и т. п.

В последнее время был предложен еще один смысл, благоприятствующий мене Им.п. => Р.п. под отрицанием. По мнению Е.В. Падучевой, такой способностью, помимо экзистенциальных, обладают глаголы, толкование которых "включает... перцептивный компонент", т.е. указание на то, что объект, о котором идет речь, воспринимается кем-то (не обязательно визуально); Пример:  Коли дома не оказалось, Деревни на берегу не видно, Хозяина в доме не чувствуется. При этом в отрицательном предложении именно перцептивный компонент должен подвергаться отрицанию. Уточненное таким образом условие она считает достаточным для однозначного предсказания синтаксического поведения глагола.

Основные контрпримеры собраны в три группы, упорядоченные по нарастанию их доказательной силы: сначала рассматриваются непоследовательности в синтаксическом поведении лексем одного семантического класса, затем синонимического ряда и, наконец, непоследовательности в поведении одной и той же лексемы в разных условиях ее употребления.

а. Лексемы, являющиеся элементами одного и того же семантического класса, могут попадать в разные синтаксические классы относительно способности менять Им.п. на Р.п в контексте отрицания.

Таковы, например, лексемы со значением проявления свойства или процесса. Они идеально отвечают критерию "перцептивности": в их значение входит указание на то, что данное свойство или процесс актуально воспринимается каким-то наблюдателем, причем именно это указание попадает в сферу действия отрицания в отрицательном предложении. Ср. глаголы белеть, краснеть, чернеть; блистать, мелькать, мерцать, сверкать, светиться (зрительные проявления); греметь, доноситься, лязгать, скрежетать (звуковые проявления); горчить (вкусовое проявление); благоухать, вонять, пахнуть, смердеть (обонятельные проявления); греть, жечься, колоться (тактильные проявления).

 Е.В. Падучева считает вполне правильными фразы типа «Не белеет ли парусов на горизонте», «Не блистает теперь бриллиантов в ее прическе», «Не светится больше надежды в ее глазах», «Не гремело победных маршей». Не оспаривая эти оценки, обратим внимание на то, что по крайней мере сомнительны фразы: Не краснеет ли маков в поле? Не лязгало буферов? Не скрежетало якорных цепей? и абсолютно невозможны фразы с глаголами "вкусовых", "обонятельных" и "тактильных" проявлений: *Творога не горчит, *Рыбы не пахнет (не воняет) (ср. правильность Рыбой не пахнет), *Шубы не греет, *Крапивы не жжется (не колется).

б. Более того, даже близкие синонимы могут принадлежать к разным классам. Так, глагол наступать допускает мену Им.п. => Р.п. в контексте отрицания, а его синоним наставать - нет; ср. Затишье (молчание) (так и) не наступило и Затишья (молчания) (так и) не наступило, но только Затишье (молчание) (так и) не настало, при невозможности * 3атишъя (молчания) (так и) не настало. Глагол «сохраниться» допускает такую мену, а его синоним оставаться в большинстве употреблений требует ее; ср. Другие улики не сохранились и Других улик не сохранилось, но только Других улик не осталось, при невозможности *Другие улики не остались.

 в. Наконец, одна и та же глагольная лексема в разных условиях употребления (в разных контекстуальных условиях, в разных формах и значениях времени и вида, в сочетании с разными числовыми формами существительных) может вести себя по-разному. Ср. Не светилось ни одного телеэкрана, Не светилось витрин магазинов, Глаз в темноте не светилось; Никакие улики не остаются (их уничтожают), Никаких улик не остается, Никаких улик не осталось, Никакие улики не остались; Не гремело победных маршей, Не гремело музыки, *Не гремит поездов по рельсам; Утешения не наступало, Мира в душе все никак не наступало, Весны все никак не наступало, *Марта еще не наступило (ср. Март еще не наступил, зачем ты меня торопишь?).

Из общих соображений тоже следует, что рассчитывать на стопроцентно мотивированное семантическое правило в данном случае было бы нереалистично: русский язык чересчур лексикализован для этого. Положение осложняется тем, что некоторые глаголы в конструкциях с Им.п. и Р.п. под отрицанием приобретают неожиданные семантические ограничения. Например, лексема «быть», т.е «находиться» при подлежащем в форме Р.п. сочетается только с актуально-длительным значением несов., ср. Отца не было на море (в момент наблюдения) . Та же лексема при подлежащем в форме Им.п. сочетается только с многократным результативным значением несов.. Например, фраза Отец не был на море может значить только то, что он никогда в жизни не бывал на море. Кроме того, в последнем случае может меняться и статус локативного дополнения, в нашем случае существительного море: если в первом примере (Отца не было на море) речь идет о каком-то конкретном море, то во втором - обо всем классе морей. Любопытно, что та же лексема в утвердительных предложениях свободно употребляется в обоих названных выше видо-временных значениях НЕСОВ. Очевидно, что в самом грамматическом правиле мены падежа подлежащего в контексте отрицания нельзя указать с достаточной полнотой ни глаголы, которые ему подчиняются, ни контекстуальные условия, которые усиливают или ослабляют эту способность, ни семантические модификации, которые при этом могут происходить. Единственное место, где эту информацию можно представить с относительной полнотой, - словарь. Однако ни один толковый словарь русского языка такой информации не содержит и, следовательно, в этом пункте принципу интегральности лингвистического описания не удовлетворяет.

Из сказанного с неизбежностью следует, что принцип интегральности превращает лексикографическое описание каждой лексемы в самостоятельную научную задачу. Чтобы понять истинный масштаб трудностей такого описания, надо учесть, что в работах МСШ делается попытка реализовать принцип интегральности в объеме всего словаря, и не для одного признака, как в рассмотренном выше примере, а для всех, которые могут оказаться релевантными для правил.

2.2. Установка на реконструкцию языковой картины мира

Идея языковой (другое название - "наивной") картины мира в том виде, как она развивается в МСШ с конца 60-х годов может быть представлена следующими основными тезисами:

 а. Материалом для реконструкции языковой картины мира служат только факты языка — лексемы, грамматические формы, словообразовательные средства, просодии, синтаксические конструкции, фраземы, правила лексико-семантической сочетаемости и т. п. Этим подход МСШ отличается от установок тех близких к ней направлений, для которых главным предметом исследования являются так называемые культурные концепты (о последних см., например и многие работы по "логическому анализу языка" как он понимается Н.Д. Арутюновой).

б. Картина мира, отражаемая в языке, во многих отношениях отличается от научной картины мира; ср. наивную физику пространства и времени (Ю.Д. Апресян), наивные представления о причинно-следственных отношениях (О.Ю. Богуславская и И.Б. Левонтина), наивную анатомию   (Е.В. Урысон) и т.п.

в. Языковая картина мира лингво-, или этноспецифична, т.е. отражает особый способ мировидения, присущий данному языку, культурно значимый для него и отличающий его от каких-то других языков. Реально «особый способ мировидения» проявляет себя в национально специфичном наборе ключевых идей - своего рода семантических лейтмотивов, каждый из которых выражается многими языковыми средствами самой разной природы - морфологическими, словообразовательными, синтаксическими, лексическими и даже просодическими. Часто язык заставляет говорящего выражать эти идеи, даже если они несущественны для его высказывания.

 Об этноспецифичности картины мира в языке L относительно какого-то другого языка или языков обычно говорят в двух случаях:

а) когда в L есть языковые единицы с таким значением, которое в других языках может быть выражено только описательно (этноспецифичность в сильном смысле);

б) когда какое-то значение, в принципе выразимое и в других языках, имеет в L некий особый статус (этноспецифичность в слабом смысле).

3. Модель «Смысл ⇔ Текст»

В 60-х гг. ХХ века известный в рамках Московской семантической школы учёный-лингвист И. А. Мельчук выдвинул идею и создал модель «Смысл⇔Текст» [9] (ТСТ).

Данная модель – ещё одна важная лингвистическая теория, восходящая к Ф. де Соссюру, американской трансформационной грамматике, французской грамматике зависимостей.

В основу теории модели ТСТ, созданной И. А. Мельчуком, положена трансформационно-порождающая грамматика Н.Хомского, стратификационная грамматика С. Ламба, теория концептуальной зависимости Р. Шенка, теория семантической сети Р. Симмонса и идеи структурной семантики Ч. Филлмора, Дж. Лайонса, Дж. Лакоффа и А. Вежбицкой [20].

Двумя основными аспектами возможности моделирования человеческого языка в рамках конверсионной модели «Смысл⇔Текст» являются способность кодирования смысла в текст и возможность декодирования текста в смысл.

Кодирование призвано решить следующие вопросы – посредством целого ряда правил из многочисленных синонимичных методов выбрать самый подходящий метод, достоверно отражающий заданный смысл. Перед декодированием стоит несколько иная задача, а именно, с помощью уже иных правил устранить многозначность текста, выбрав самое подходящее смысловое значение.

Кодирование – это процесс преобразования семантического метаязыка в язык естественный, а в процессе декодирования происходит преобразование естественного языка в семантический метаязык.

Московская семантическая школа, руководствуясь теорией лингвистических моделей «Смысл⇔Текст», ставит перед собой задачу объяснить семантические связи между языковыми единицами и другими лингвистическими единицами каждого уровня, тем самым приближая достижение конечной цели – пути реконструкции мирового языка.

Первая международная конференция по теории «Смысл⇔Текст» состоялась в 2003 году в Париже. Оригинальные черты ТСТ, нашедшие свое отражение на веб-странице конференции, были сведены к следующим четырём аспектам:

а) моделирование языка как соответствие между смыслом и текстом/звуками (the modeling of language as a correspondence between meaning and texts/sounds);

б) центральная позиция словарного фонда (the central position of the lexicon);

в) превалирование семантики над синтаксисом (the privileged position of semantics over syntax);

г) использование синтаксиса зависимостей (the use of a dependency representation in syntax).

Развитием теории «Смысл⇔Текст» в лаборатории в первую очередь занимаются Ю. Д. Апресян, И. М. Богуславский и Л. Л. Иомдин.

Лаборатория компьютерной лингвистики ИППИ РАН под руководством Ю.Д. Апресяна занята разработкой систем машинного перевода серии ЭТАП, в основу которых положена идея практической реализации теории модели «Смысл ⇔Текст». Система ЭТАП (Электро-Технический Автоматический Перевод) включает в себя систему машинного перевода с французского языка на русский ЭТАП-1, систему машинного перевода с английского языка на русский ЭТАП-2 и систему двустороннего машинного перевода с английского и русского языков и Универсального сетевого языка (UNL) ЭТАП-3.

Работа над ЭТАП-1 и ЭТАП-2 уже завершена. В настоящее время ключевыми фигурами в разработке ЭТАП-3 являются заведующий Лабораторией компьютерной лингвистики ИППИ РАН И. М. Богуславский и ведущий научный сотрудник Л. Л. Иомдин. Основной модуль ЭТАП-3 – это система перевода, обслуживающая следующие пары языков – с английского языка на русский, с русского на английский, русский – корейский, русский – французский и русский – немецкий языки. На сегодняшний день наиболее детально доработана система двустороннего перевода с английского языка на русский и наоборот. Создателями системы ЭТАП-3 были разработаны две части словаря – русский морфологический словарь (100000 словарных статей) и английский морфологический словарь (60000 словарных статей), которые помимо сугубо морфологической информации охватывают базовые синтаксические сведения о лексеме и её приблизительный переводной эквивалент. На протяжении более сорока лет своего развития сила влияния ТСТ в международном научном сообществе компьютерной лингвистики непрерывно растёт. В России, Канаде, Франции, Мексике, Испании, Германии, Японии и Корее поочередно разворачивается работа по разработке систем машинного перевода, в основу которых положена модель ТСТ, или предпринимаются попытки составить двуязычный словарь, взяв в качестве объекта национальный язык.

В последние годы научные статьи, затрагивающие ТСТ, постоянно встречаются в протоколах таких крупных международных конференций по компьютерной лингвистике, как COLING, ACL, ANLP, DIALOG. На сегодняшний день уже состоялось шесть международных конференций на тему теории «Смысл⇔Текст», и её влияние в мире продолжает непрерывно расти с каждым днём. Теория «Смысл⇔Текст» Московской семантической школы с точки зрения макро- и микроуровня даровала чёткое толкование общим характеристикам естественного языка, чем и привлекла пристальное внимание мирового лингвистического сообщества. Сформулированные в рамках данной теории идеи лексических функций и семантического метаязыка стали одним из основных инструментов описания словарного состава, семантического и грамматического содержания естественного языка, который широко применяется в фундаментальных исследованиях в области компьютерной лингвистики.

4.  Системная лексикография

В рамках Московской семантической школы сверхзадачей лингвиста, занимающегося изучением лексики, является составление реального словаря, отражающего как можно более полно какую-то общую теоретическую концепцию [1].

Системная лексикография – непосредственное воплощение результатов теории изучения лексико-семантических систем в рамках Московской семантической школы. Системная лексикография посредством принципов интегрального описания растолковывает значение лексической единицы внутри лексическо-семантической системы, фиксируя результат исследования лексико-семантических систем в словаре, представляющем собой достоверный словарный материал для изучения общей семантики. «Новый объяснительный синонимический словарь» и «Толково-комбинаторный словарь» – две части словаря, эффективно применяющиеся по отношению к теории «системной лексикографии» [11; 12].

В Толково-комбинаторный словарь входит толкование слова и его модель управления. Толкование представляет собой запись на формализованном метаязыке; семантически более сложные элементы объясняются через более простые.

В рамках теории лингвистических моделей «Смысл⇔Текст» языковые высказывания подразделяются на четыре основных уровня:

- фонетический,

- морфологический,

- синтаксический,

- семантический.

В каждом из них, за исключением семантического, в свою очередь выделяется два других уровня – глубинный и поверхностный. Для осуществления межуровневых преобразований необходим соответствующий словарь, аккумулирующий в себе комплексную информацию о слове.

В «Толково-комбинаторном словаре» подробно, с использованием формальных средств, описаны многообразные семантические связи отдельной лексической единицы с другими лексическими единицами, входящими с ней в одну семантическую систему.

Толково-комбинаторный словарь (ТКС) в рамках модели «Смысл⇔Текст» – это предметное воплощение описания самого языка посредством интегрального описания, это ключевой компонент теории ТСТ и её база знаний. В отличии от традиционных словарей, ТКС – не словарь анализа, пассивно помогающий пользователю понять только смысл текста, но словарь синтеза, предназначенный для того, чтобы помочь пользователю сконструировать текст.

ТКС – это комплексный словарь, собравший воедино следующую информацию о слове – его толкование, словообразование, синонимы, антонимы и производные слова, конверсивы и гиперонимы, идиомы и сочетаемость, и его модель управления.

В современном мире лингвистики МСШ уже превратилась в своего рода «термин», символизирующий собой такие основные системы и методы лингвистических исследований, как способ интегрального описания языка и исследования по системной лексикографии. Московскую семантическую школу под руководством Ю. Апресяна и Школу логического анализа языка Н. Арутюновой в некоторой степени можно считать новейшим витком в истории развития российской семантики.

 

Заключение

 МСШ - на­прав­ле­ние в се­ман­ти­ке, для ко­то­ро­го ха­рак­тер­ны пред­став­ле­ния о лек­се­ме как о сло­ве в од­ном из его зна­че­ний и о тол­ко­ва­нии как об основном ин­стру­мен­те изу­че­ния язы­ко­вых зна­че­ний,. Воз­ник­ло в нач1960-х гг., ко­гда язы­ко­зна­ние пе­ре­жи­ва­ло глу­бо­кие сдви­ги, свя­зан­ные с тем, что се­ман­ти­ка ста­ла осоз­на­вать­ся как крае­уголь­ный ка­мень лин­гвис­тического опи­са­ния, а так­же с тем, что воз­ник­ла по­треб­ность в та­ком опи­са­нии се­ман­ти­ки, мор­фо­ло­гии, син­так­си­са, ко­то­рое мог­ло бы лечь в ос­но­ву сис­тем ав­то­ма­ти­че­ско­го пе­ре­во­да. Идео­ло­гия МСШ бы­ла за­кре­п­ле­на в кни­ге Мель­чу­ка о мо­де­ли «Смысл ⇔ Текст» и в «Лек­си­че­ской се­ман­ти­ке» Ап­ре­ся­на (обе 1974).

Модель «Смысл ↔ Текст» – отечественная порождающая модель: представляет собой попытку смоделировать языковую способность человека.

- Модель тесно связана с прикладными задачами: компьютеризация, автоматический анализ текста, автоматический переводчик, идея общения с машиной на человеческом языке и пр.

От­ли­чи­тель­ные чер­ты МСШ – ин­те­граль­ность (со­гла­со­ва­ние грам­ма­ти­ки и сло­ва­ря) и сис­тем­ность в под­хо­де к опи­са­нию язы­ка, ус­та­нов­ка на ре­кон­ст­рук­цию ле­жа­щей в ос­но­ве упот­реб­ле­ния язы­ко­вых средств язы­ко­вой (на­ив­ной) кар­ти­ны ми­ра, спе­ци­фич­ной для ка­ж­до­го язы­ка и от­лич­ной от на­уч. кар­ти­ны ми­ра.

Принцип интегральности требует согласованного описания словаря и грамматики (Под грамматикой понимаются все правила построения связных высказываний, включая и семантические правила, правила семантической сочетаемости). Т.е. в словаре подается по максимуму грамматическая информация.

Все это следует из представлений об обусловленности грамматики семантикой, о взаимосвязи синтаксической организации и семантики, об обусловленности выбора синтаксической структуры соответствующими семантическими интенциями говорящего. (То, о чем мы уже говорили, как о специфике отечетственного подхода к порождающей модели, о специфике модели «Смысл ↔ Текст»).

Все это соотносится с идеей моделирования языковой способности: предполагается, что семантическая и грамматическая информация о слове в нашем сознании лежат вместе и взаимосвязаны. Это и позволяет нам создавать высказывания.

НО: они не всю грамматическую информацию считают необходимым помещать вместе с семантической. (Это просто проблема организации материала.)

Принцип ЯКМ. Материалом для реконструкции языковой картины мира в МСШ служат только факты языка – лексемы, грамматические формы, словообразоват. средства и пр. (В отличие, например, от многих других направлений, которые исследуют различные образы, вычленяемые из текстов, а не из языка. Скажем, арутюновский анализ культурных концептов.).

Языковая картина мира отражает особый способ мировидения, присущий данному языку. → Считают, что особый способ мировидения должен проявляться системно. Т.е. он выражается в том, что существует набор ключевых национальных идей – своего рода семантических лейтмотивов, – каждый из которых выражается многими языковыми средствами самой разной природы: синтаксическими, морфологическими, словообразовательными, лексическими и пр.

МСШ в рам­ках кон­цеп­ции тол­ко­во-ком­би­на­тор­ной лек­си­ко­гра­фии раз­ра­бо­та­ны сле­дую­щие пред­став­ле­ния о лек­се­ме и тол­ко­ва­нии зна­че­ния, на­шед­шие от­ра­же­ние в ТКС и др. словарях. Лек­се­ма – ре­аль­ная лек­сическая еди­ни­ца язы­ка, по­то­му что в нор­ме ка­ж­дое мно­го­знач­ное сло­во ис­поль­зу­ет­ся в вы­ска­зы­ва­нии в од­ном из сво­их зна­че­ний. Лек­се­ма – мно­го­сто­рон­няя еди­ни­ца, имею­щая план вы­ра­же­ния, се­ман­ти­ку, син­так­ти­ку и праг­ма­ти­ку. Тол­ко­ва­ние – ана­ли­тическое оп­ре­де­ле­ние зна­че­ния дан­ной язы­ко­вой еди­ни­цы или об­щей час­ти зна­че­ний не­сколь­ких еди­ниц язы­ка на спец. се­ман­тическом ме­та­язы­ке, имею­щее два основных на­зна­че­ния: па­ра­диг­ма­ти­че­ское (опи­сать сход­ст­ва зна­че­ния дан­ной еди­ни­цы со зна­че­ния­ми др. еди­ниц и от­ли­чия от них, оп­ре­де­лив её ме­сто в сис­те­ме язы­ко­вой) и син­таг­ма­ти­че­ское (из тол­ко­ва­ния еди­ни­цы долж­но сле­до­вать её по­ве­де­ние по от­но­ше­нию к различным пра­ви­лам).

 

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Апресян В.Ю. Интегральное описание языка и системная лексикография // Избранные труды. Т. 2 / Апресян Ю.Д., Е.Э. Бабаева, О.Ю. Богуславская,Апресян Ю.Д. – М.: Школа «Языки русской культуры», 1995 – 767 с.

2. Апресян Ю.Д. Новый объяснительный словарь синонимов: концепция и типы информации // Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Проспект. – М.: Русские словари, 1995 С. 7 – 118.

3. Апресян Ю.Д. Отечественная теоретическая семантика в конце

4. XX столетия // Известия РАН. 1999 Т. 58 № 4 С. 39 – 53

5. Апресян Ю.Д. Толкование лексических значений как проблема теоретической семантики / Ю.Д. Апресян // ИАН СЛЯ. 1969 № 1.

6. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. П. Интегральное описание языка и системная лексикография / Ю.Д. Апресян .- М., 1995.

7. Апресян Ю.Д. О Московской семантической школе / Ю.Д. Апресян / Вопросы языкознания №1. – 2005. – с. 30.

8. Иомдин Б.Л. Автоматическая обработка текста на естественном языке: модель согласования / Л.Л. Иодмин. - М., 1990.

9. Иомдин Б.Л. Языковая картина мира и системная лексикография / Т.В. Крылова, И.Б. Левонтина, А.В. Санников, Е.В. Урысон .  – М.: Языки славянских культур, 2006 . - 912 с.

10. Мельчук И. Опыт теории лингвистических моделей «Смысл ⇔ Текст» / И.А. Мельчук. - М., 1974 (2-е изд., 1999).

11. Мельчук, И.А. Язык: от смысла к тексту / И.А. Мельчук. – М.: Яз. славянской культуры, 2012 – 174 с.: ил., табл.. - Библиогр.: с. 156-161. - Предм. указ.: с. 162-174.