Путь Эндре и Левенте на Русь

Русско-венгерские отношения второй трети ХI в.

М.К.Юрасов

Путь Эндре и Левенте на Русь

Одним из этапов в истории русско-венгерских отношений эпохи раннего средневековья стало пребывание на Руси венгерских «герцогов» — двоюродных племянников Иштвана I Святого, вынужденных покинуть родину в связи с нежеланием первого венгерского короля передать престол кому-либо из их ветви рода Арпадов.

Молчание источников о контактах между двумя соседними государствами после утверждения Ярослава Мудрого на киевском престоле свидетельствует, видимо, о том, что Русь и Венгрия не считали отношения друг с другом в 30-е годы ХI в. приоритетными. При решении проблемы престолонаследия Иштван I сделал выбор в пользу родного племянника Петера — сына его сестры и венецианского дожа Отто Орсеоло.

Источники не сообщают точной даты бегства двоюродных племянников Иштвана I Эндре, Белы и Левенте из Венгрии. Они лишь свидетельствуют о том, что это произошло после гибели сына Иштвана герцога Имре в 1031 г. Латиноязычные сочинения королевства Венгрии позволяют воссоздать маршрут бегства герцогов: Богемия — Польша — Галицкая Русь — земля печенегов — Киев. При этом Бела остался в Польше, женившись на сестре Казимира I, после чего дальнейший путь Эндре и Левенте проделали без него 1. К сожалению, польские и чешские средневековые исторические сочинения молчат о сыновьях Вазула.

Среди венгерских хроник наиболее ранними из дошедших до нас являются «Деяния венгров» ХI в. (Прагеста), гипотетически восстанoвленные Шандором Домановским по «Композиции венгерских хроник ХIV в.» 2 Венгерские учёные называют в качестве вероятных дат написания первых «Деяний» время до 1060 г. или около 1066 — 1067 гг. 3 Во время правления венгерского короля Кальмана Книжника (1095 — 1114/6 гг.) Прагеста была дополнена не только описанием деятельности преемников Эндре I, но и вставками в текст, повествующий о событиях более раннего времени. Что же касается «Композиции венгерских хроник», то в ней главы Прагесты чередуются с вставками продолжения «Деяний».

«Композиция венгерских хроник» сообщает нам в главе 80, взятой из продолжения «Деяний» 4, о причинах ухода Эндре и Левенте из Польши: «Эндре же и Левенте не понравилось, что они были у князя Польши как приложения (appendices) к Беле и несправедливо считалось, что они могут находиться при дворе лишь из-за его имени. И, получив разрешение князя, оставив там же своего брата Белу и уйдя, они пришли к князю Владимира[-Волынского], который их не принял. И, поскольку им негде было приклонить свою голову, они пошли оттуда к куманам. А куманы, видя, что они знатные люди, заподозрили, что те пришли разведать их землю, и если бы один венгерский пленник не предупредил их, они непременно были бы убиты. А так в течение некоторого времени [куманы] их удерживали. Затем они пошли отсюда на Русь» 5. Эта информация почти дословно повторяется в сводной «Хронике» Яноша Туроци (гл. 66) 6, законченной в 1488 г. 7 Пересказ этого сюжета можно также встретить в главе 37 Мюнхенской хроники 8 («Хронике венгров»), доведённой до 1330 г., но сохранившейся в единственной рукописи ХV в. 9, а также в главе 26 «Венгерской хроники» Генриха из Мюгельна 10, написанной в 1358 — 1361 гг. на средневерхне-немецком языке 11.

«Деяния венгров» Шимона Кезаи (Симона из Кезы), составленные в 1285 — 1288 гг. 12, сообщают об этом более кратко и с объяснением причины отказа князя «Лодомерии» (Владимира-Волынского) принять венгерских герцогов: «Андрей и Левенте, болезненно перенося это, чтобы не жить в Польше под его (Белы — М.Ю.) именем, отправились на Русь. И поскольку там они не были приняты князем Владимира из-за короля Петра, они направились затем в землю куманов. Так как те задумали их убить, полагая, что они — лазутчики своего короля, предупрежденные пленным венгром, они в конце концов наилучшим образом избежали [этого]» 13.

В цитируемых отрывках под этниконом «куманы» имеются в виду печенеги, поскольку половцы (кыпчаки) в то время ещё находились на левом берегу Волги, что является общепризнанным научным фактом. Выделенная мной (вслед за венгерскими издателями «Деяний венгров» Шимона Кезаи) фраза не имеет параллелей в других средневековых исторических сочинениях королевства Венгрии 14 и, возможно, является домыслом самого Шимона Кезаи, жившего двумя cтолетиями позже описываемых событий.

Примерная датировка появления двух принцев из династии Арпадов на Руси является одной из серьёзнейших проблем рассматриваемого периода истории русско-венгерских отношений. Дело в том, что после гибели герцога Имре Иштван I Святой ещё семь лет (до своей кончины в 1038 г.) занимал венгерский престол, поэтому приурочивание отказа в приюте Эндре и Левенте к годам правления Петера Орсеоло (1038 — 1041, 1044 — 1046) заметно растягивает по времени пребывание сыновей Вазула в Чехии и Польше. Если исходить из информации дошедших до нас венгерских исторических сочинений, возлагающих всю вину за ослепление и оглушение Вазула на супругу Иштвана I королеву Гизеллу и выставляющих самогo святого короля добрым советчиком и спасителем Эндре, Белы и Левенте 15, то приходится считать достоверным утверждение Шимона Кезаи о страхе волынского князя именно перед Петером. Однако я разделяю мнение Д.Кришто, считающего, что после канонизации в 1083 г. имела место идеализация основателя Венгерского королевства, заметная в исторических сочинениях последующего времени 16. Более беспристрастный автор Алтайхских анналов свидетельствуют о том, что инициатором превращения Вазула в недееспособного калеку и изгнания его сыновей из страны был сам Иштван I: «Доброй памяти король Стефан (Иштван), так как его сын умер при жизни отца, а у него не было другого сына, усыновил своего племянника (Петера) и сделал его наследником королевства; сына же своего брата, более достойного королевства, поскольку этот сын его брата с этим не согласился, король ослепил, а его малых детей вынудил уйти в изгнание» 17.

Древнерусские летописи не упоминают ни о приходе Эндре и Левенте во Владимир-Волынский, ни об их пребывании при дворе Ярослава Мудрого. Тем не менее В.Т.Пашуто 18 предполагает, а Я.И.Штернберг утверждает, что «Эндре и Левенте попытались обосноваться во Владимиро-Волынском княжестве, но местный князь Игорь Ярославич отказался их принять, не желая осложнять отношения с Венгрией» 19. Подобное утверждение представляется сомнительным.

Хотя Пашуто и Штернберг не называют источник, на основании которого они утверждают, что именно Игорь Ярославич отказал венгерским герцогам в приюте во Владимире-Волынском, несомненно, здесь имеется в виду известие «Повести временных лет» под 1054 г., где сообщается о наделении Ярославом перед смертью своих сыновей уделами. При этом один из самых младших Ярославичей, Игорь, действительно получил в управление Владимир-Волынский. Однако это событие имело место двумя десятилетиями позже, чем Эндре и Левенте могли прийти во Владимир-Волынский. В тo же время, когда герцоги покинули Польшу, Игорь или ещё не появился на свет, или был настолько мал, что не мог даже гипотетически управлять уделом.

В начальном русском летописании не сохранилась дата рождения Игоря Ярославича, но, поскольку он был пятым сыном Ярослава Мудрого, а четвёртый Ярославич — Всеволод — родился в 6538 (1030) г. 20, можно предположить, что Игорь появился на свет не ранее 1031 г., а это год смерти герцога Имре, после которой последовала расправа Иштвана I с Вазулом и бегство его сыновей из Венгрии. Учитывая то, что «Повесть временных лет» сообщает дату рождения следующего, шестого сына Ярослава Мудрого — Вячеслава — под 6544 (1036) г. 21, А.Ю.Карпов предположительно относит рождение Игоря на время ок. 1034 — 1035 гг. 22

Если же мы привлечём известия «Истории Российской» В.Н.Татищева, то там можно встретить значительно больше упоминаний о рождении детей у Яросла-ва Владимировича. В первой редакции этого труда под 6540 (1032) г. сообщается о рождении у него некой дочери, появление на свет Вячеслава отнесено к 6542 (1034) г., а Игорь представлен не пятым, а шестым сыном, родившимся в 6544 (1036) г. 23

Таким образом, Игорь Ярославич не мог быть тем князем, который не принял на своей земле Эндре и Левенте. Тем не менее, вряд ли венгерский хронист, писавший в первые годы после смерти короля Эндре I, когда оставались в живых его соратники, выдумал эпизод с отказом правителя (в хронике употреблен термин rex — «король», заменённый мной при переводе на более адекватный — «князь») Владимира-Волынского в приюте герцогам, которым «негде было приклонить голову». Скорее всего, уже в первой половине 30-х годов ХI в. этот город имел собственного князя, способного принимать самостоятельные решения. Возможно, этот эпизод косвенно подтверждает точку зрения А.Карпова о том, что в годы двоевластия Ярослава и Мстислава Владимировичей на Руси Ярослав мало занимался делами на юге, находясь по большей части в Новгороде 24.

Несомненно также некритическое воспринятие Пашуто и Штернбергом утверждения Шимона Кезаи о том, что именно страх перед королем Петером заставил волынского князя отказать в приюте Эндре и Левенте, хотя Штернберг не называет имени венгерского короля. А.В.Назаренко, признавая, что «в своде ХIV в. слов о короле Петере нет», тем не менее, присоединяется к датировкам Пашуто и Штернберга, объясняя это сложившимися ок. 1040 г. между Русью и Германией, союзницей Петера Орсеоло, дружественными отношениями 25. В качестве вероятного «короля Лодомерии», не пустившего на свои земли Эндре и Левенте, Назаренко называет Изяслава или Святослава Ярославичей — старших братьев Игоря, которые могли в то время «наместничать» на Волыни 26. Это предположение представляется более убедительным, чем гипотеза Пашуто, развитая Штернбергом.

Подобным же образом поступил и целый ряд венгерских исследователей, исходивших во многом из закрепившегося в венгерской исторической памяти стереотипа, согласно которому Иштван I был «очень хороший» король, а Петер Орсеоло — «очень плохой», хотя Ференц Альбин Гомбош убедительно доказал, что Петер был достойным преемником Иштвана Святого и стремился править, следуя заветам первого короля 27. На основании созданных хронистами стереотипов, а также опираясь на свидетельство глав 15 и 16 «Большого жития Иштвана Святого» 28, рисующих Иштвана I после смерти герцога Имре уставшим от жизни человеком, нашедшим утешение в религии и совсем не агрессивным, венгерскими историками предлагаются датировки прибытия Эндре и Левенте на Русь, приуроченные к первому (1038 — 1041 гг.) или второму (1044 — 1046 гг.) правлению короля Петера.

Датировку первого появления герцогов на Руси около 1039 г. можно встретить в «Венгерской истории» Балинта Хомана и Дьюлы Секфю 29, а также в обобщающем академическом труде «История Венгрии», соответствующий раздел которого написан Дьёрдем Дьёрффи 30. Ференц Макк считает временем появления герцогов на Руси 1039 — 1040 гг. 31 К сожалению, все эти даты обосновываются не столько показаниями источников, сколько собственным пониманием каждого из названных авторов политической ситуации в Восточной и Юго-Восточной Европе, при анализе изменения которой они находят наиболее подходящее время для датировки страха «царя Лодомерии» перед королем Петером.

Другие исследователи датируют скитания Эндре и Левенте последними годами правления Иштвана I. При этом называются следующие даты: 1032 г. (Мор Вертнер 32), 1034 г. (В.П.Шушарин 33), 1038 г. (Дьюла Кришто 34). Я.И.Штернберг, не называя точной даты появления Арпадовичей на Руси, фактически поддерживает датировку Шушарина, говоря о 12-летнем сроке пребывания Эндре на Руси 35, поскольку 1046 г. является бесспорной датой возвращения братьев в Венгрию.

Наиболее обстоятельно обосновал свою точку зрения Д.Кришто. В сборнике биографий венгерских вождей и королей «Правители из дома Арпадов» он в главе, посвящённой Андрашу (Эндре) I пытается вычислить время появления сыновей Вазула на Руси, исходя из вероятной даты заключения брака Эндре с дочерью Ярослава Мудрого: «Анастасия родилась в начале 1020-х гг., она была на несколько лет младше Андраша. Дату заключения брака мы можем установить на основании событий семейной жизни их самого старшего ребёнка, герцогини Адельхейды. Адельхейда — достигшая брачной зрелости, следовательно, не в возрасте девочки — став женой чешского князя Вратислава II, умерла в 1062 г., родив мужу четверых детей. Если дети появлялись ежегодно друг за другом, мы должны привязывать заключение брака с Вратиславом самое позднее к 1056 — 1057 гг. Исходя из этого её рождение датируется временем около 1040 г. А из всего этого следует, что Андраш и Левенте в конце 1030-х годов были на Руси и брак Андраша и Анастасии состоялся около 1038 г.» 36 Безусловно, в подобных рассуждениях Д.Кришто есть своя логика и его выводы заслуживают серьёзного внимания.

Cамую позднюю дату дает Дьюла Паулер — 1043 г. 37 При этом его точка зрения являеся наиболее обоснованной, поскольку базируется на данных различных источников. В отличие от вышеперечисленных историков, занимавшихся проблемой датировки времени скитаний сыновей Вазула, исходя из общих оценок ситуации или физиологических возможностей жены Эндре I, Паулер попытался найти косвенные подтверждения информации каждой фразы «Композиции венгерских хроник», касающейся маршрута бегства Эндре, Белы и Левенте.

Главный аргумент Д.Паулера — упоминание в источниках некоего венгерского герцога, который сопровождал чешского князя Бржетислава I, ставшего союзником германского императора Генриха III в походе против короля Шамуэля Абы, правившего тогда в Венгрии. Поход состоялся в 1042 г. По предложению Бржетислава, неизвестный венгерский герцог получил от Генриха III в управление захваченную союзниками северо-западную часть Венгрии до реки Грон (Гарам), но после ухода немецко-чешского войска вынужден был бежать, узнав о походе на него армии Шамуэля Абы. По мнению Паулера, неизвестным герцогом был Эндре, пытавшийся таким образом закрепиться хотя бы на части территории Венгрии 38.

Историк также обратил внимание на ту часть фразы главы 78 «Композиции венгерских хроник», сообщающей о маршруте скитаний сыновей Вазула, где написано «Эндре, Бела и Левенте, бежавшие в Чехию, из-за нужды перебрались оттуда в Польшу...» 39. Чешский хронист Козьма Пражский свидетельствует,что в 1043 г. на Чехию обрушился голод, унесший треть всего населения 40. По своему интерпретирует Паулер и известия этой же главы «Композиции венгерских хроник» о поединке Белы с князем поморских славян, отказавшихся платить дань польскому князю 41. По свидетельству польских источников, при князе Мешко II, принявшем (по данным «Композиции венгерских хроник» 42 и «Деяний венгров» Шимона Кезаи 43 ), покинувших Чехию Эндре, Белу и Левенте, не происходило никаких войн с поморянами, зато Казимир I в 1044 — 1046 гг. боролся с ними 44. Таким образом, у Паулера выстраивается целая логическая цепочка из косвенных свидетельств различных источников, предполагающая грубую ошибку Шимона Кезаи, который перепутал имя польского князя, и противоречащая физиологическим возможностям жены Эндре I, на основании которых Д.Кришто рассчитал примерную дату заключения её брака с венгерским принцем. Если же мы предпочтем прямые свидетельства Прагесты и Шимона Кезаи построениям Д.Паулера, получается совсем другой логический ряд.

Мешко II, так же как и Петер Орсеоло, дважды занимал польский престол (в 1025 — 1031 и 1032 — 1034 гг.). При этом очевидно: речь в данном случае явно идёт о его втором правлении. Исходя из этого, а также учитывая, что а) герцоги прибыли к Мешко II, скорее всего, не сразу после его возвращения к власти, а убедившись в прекращении гражданской войны в стране; б) для победы Белы над язычниками-поморянами, за что он и получил в жёны дочь польского князя 45 также необходимо было время; в) определённый период, чтобы у Эндре и Левенте накопилось недовольство своим положением «приложений» к Беле при польском дворе и они добились у Мешко II разрешения покинуть Польшу; — наиболее вероятным временем скитаний герцогов по маршруту Волынь — земля печенегов — Киев является 1034 г. или, во всяком случае, это произошло не ранее 1033 г. Таким образом, точка зрения В.П.Шушарина и Я.И.Штернберга о 12-летнем сроке пребывания Эндре и Левенте на Руси (1034 — 1046 гг.) представляется мне более предпочтительной, чем утверждение Д.Кришто о 8-и годах 46. Поскольку уход братьев Белы из Польши нельзя датировать временем позднее 1034 г., по гипотезе Д.Кришто получается: они пробыли у печенегов 4 года. По моему мнению, характер информации «Деяний венгров» ХI в. больше соответствует версии о кратковременном пребывании Эндре и Левенте у печенегов, а не о долгих 4-х годах.

Правда, тогда придется признать, что Иштван I в первые годы после смерти единственного сына не сразу сделал христианское смирение основополагающим принципом своей жизни, а продолжал представлять грозную силу для восточных соседей. Возможно, не проводя активной внешней политики на закате жизни (о чём свидетельствует молчание источников), Иштван I внушал опасения правителю Волыни памятью о своих прежних победах над родственниками-сепаратистами, правившими пограничными с Русью землями Трансильвании.