Россия на Дальнем Востоке: новая градостроительная концепция и православные храмы в русском стиле (вторая половина XIX - первая треть ХХ вв)

Левошко С. С.

Дальний Восток в мире воспринимается прежде всего как азиатские страны: Япония, Китай, Корея, Монголия. Но так уж сложилось исторически, что Дальний Восток - это и Россия.

Усилиями российских первопроходцев и дипломатов часть Дальнего Востока была присоединена к Российской империи. В современных исторических исследованиях по колонизационной политике России в Приамурье во второй половине XIX в. подчеркивается, что в ней явно доминировали идейно-ментальные установки, которые опредмечивались в государственных, политических и социокультурных формах . Военно-политические интересы, обусловленные приграничным положением территории, закрепляли приоритет за двумя аспектами освоения края: оборонительным - формированием постоянного контингента русского населения, способного защитить эту территорию от неприятеля, и административным - созданием эффективной системы управления.

Рассматривая процесс градостроительного освоения Дальнего Востока в контексте такого целостного явления как градостроительство России середины XIX - нач. ХХ в.в. (1835-1910-е гг.), необходимо уточнить, что на вновь присоединенных к Российской империи восточных землях административная функция поселений перестает быть единственно главенствующей. Согласно Е. И. Кириченко первостепенная градообразующая роль в рассматриваемый период переходит к факторам, связанным с экономической, торгово-промышленной деятельностью, а также с культурно-просветительской и благотворительной. Это вполне соотносится с комплексом идей, ориентированных не на служение государству, как это было в XVIII - нач. XIX в.в., а на представление о гражданском долге как служении народу. И если торгово-промышленная функция изначально не была первостепенным градообразующим фактором в Азиатской России в отличие от Европейской России, то духовно просветительская деятельность, безусловно, была. Плодотворным представляется подход Е. И. Кириченко для разработки поставленных автором проблем культурного освоения Дальнего Востока, "преобразования его в Россию" не только официальным включением в состав государственной территории, но и на уровне социальной и культурной адаптации переселенцев. В рамках этого подхода возводится модель двух процессов, направленных навстречу друг другу, в ходе народно- государственной колонизации Сибири и Дальнего Востока: официальной политики России в области духовного просвещения и храмового зодчества в Сибири и на Дальнем Востоке (направленная "сверху вниз") и царистскими симпатиями и религиозными верованиями народа (направленная "снизу вверх") в условиях масштабных градостроительных начинаний и строительства новых храмов . Идеологема "Москва - Третий Рим - Святая Русь" была основой государственной доктрины, сохранявшей свое непреходящее значение в обществе в течение всего XIX - нач. ХХ в.в. Задачи государственной дальневосточной политики России во второй половине XIX - нач. ХХ в.в. отождествлялись в огромной степени с историческим предназначением России на Дальнем Востоке, т. е. ее православно-христианской миссии. Ее многозначительным символом должен был стать некий Храм-памятник христианско-православной культуры во Владивостоке, призванный, по идее авторов, просвещать полуазиатское население Дальнего Востока. Этот проект так и остался на бумаге, хотя само намерение красноречиво говорит о приоритетах государственной идеологии и умонастроениях переселенцев. Публицист и социолог XIX в. Н. Я. Данилевский, развивая теорию панславизма, писал, что русские колонизационные потоки из центра России, как правило, образуют не новые центры русской жизни, а только расширяют единый, неразделимый круг ее, духовной осью которой остается исторический центр - Москва. Уже в первый период заселения 1858-1882 гг. на Дальнем Востоке сложилась ситуация, отражавшая поликонфессиальность Российской империи. Русские подданные принесли на новые земли все направления христианства, ислам, иудаизм. Так, к началу 1880-х гг. Амурская область была вторым в России, после Закавказья, центром духовного христианства (2*). Тем не менее, вхождение Дальнего Востока в российскую жизнь правительством и просвещенным обществом России мыслилось, прежде всего, через православие и храмостроительство. Целенаправленная переселенческая политика государства сказывалась в наибольшем количестве жителей, безусловно, принадлежавшем к последователям официальной церкви - Русской православной . По сравнению с другими конфессиональными группами, традиционные структуры и религиозная жизнь в Русской православной церкви наладились довольно быстро (3*). Символом распространения христианства на Дальнем Востоке стали названия вновь открытых географических пунктов и основанных поселений. Имена православных миссионеров-просветителей, христианских святых, церковных праздников, символы и понятия Русской православной церкви через топонимию отражают историю православия и русской культуры (4*). На побережье Японского моря четыре залива названы в память о христианских святых: св. Ольги, св. Валентина, св. Владимира, св. Евстафия. Дни, в которые Церковь отмечает память этих святых, совпадали или были близки дням открытий заливов. В географическо-статистическом словаре Амурской и Приморской областей А. Кирилова за 1894 г. зафиксировано более четырех десятков топонимов, связанных с персоналиями христианских святых - духовных покровителей территорий: залив и мыс св. Николая, мысы св. Александра, св. Марии, св. Василия, св. Екатерины, св. Фаддея и т. д.; гора св. Петра, Петропавловские гавань, гора и озеро, бухты св. Петра и Павла, св. Иннокентия, остров св. Лаврентия, пролив св. Елисаветы и т. д. Необходимо отметить, что по мнению других исследователей количество топонимов (как географических пунктов, так и поселений), связанных с христианскими святыми, на Дальнем Востоке невелико по сравнению, например, с лично-фамильным именованием (313) или с числом святых имен при колонизации Америки (исследования проводились по Приморью). Но учтем и тот факт, что в народном сознании функции святых покровителей территории передавались покровителям земли - Казанской (на Дальнем Востоке в основном), Иверской, Владимирской богоматери. В каждом из 19 благочинных округов Владивостокской и Благовещенской епархий была одна-две церкви во имя Покрова Пресвятой Богородицы.

В память о св. Ольге, кроме залива, названы поселение и хребет на восточных склонах Сихотэ-Алиня. Бухты Успения и Преображения - в честь христианских святых и праздников. В честь праздника Преображения также названы два поселка, гора на территории Шмаковского монастыря. Бухта Троицы и три одноименных селения названы в честь церковного праздника Святой Троицы. Именами св. Серафима Саровского, Иннокентия Иркутского, Бориса и Глеба, Петра и Павла названы села Серафимовка, Иннокентьевка, Борисоглебка, Петропавловские, город Петропавловск. Названия вновь основанных поселений, появившихся во второй половине XIX - нач. ХХ в.в. отражают почти все широко известные христианские праздники: Покров Пресвятой Богородицы (Покровки, Новопрокровки и т. п.), Крещение Господне ( Новокрещенка, Крещенка и т. д.), Сретение Господне (Сретенка) Рождество Христово ( Рождественки), Вознесение Господне (Вознесенские) и т. п. Первые три города, основанные Н. Н. Муравьев-Амурским на Дальнем Востоке, получили многознаменательные названия: Николаевск (1854) , Благовещенск (1858), Софийск (1858). В честь христианского св. Николая Мирликийского, одного из двух святых покровителей пяти последних русских императоров и чрезвычайно популярного в России святого, кроме города Николаевска названо множество поселков, сел, деревень, приисков : Николаевки, Николаевские, Никольские - всего около 20. Заметим, что св. Николай выступает в роль покровителя путешествующих, моряков, морской акватории, с чем, вероятно, и связано особое распространение культа Николая Чудотворца на Дальнем Востоке в целом и в Приморье в частности. Основание дальневосточного Софийска было символом переориентации государственной политики на тихоокеанский Восток, как в свое время основание Екатериной II Софийска на крайнем северо-западе России олицетворяло успешную реализацию ее восточной политики на Черном море. Стоит вспомнить, что сам род Муравьева-Амурского тянется из Новгорода, с его Софийским собором, построенным вслед за Софией Киевской (5*). Но это все аспекты одного посвящения - св. Софии Константинопольской - символу христианства и символу Древней Руси. Современники красноречиво называли в свое время Владивосток "тихоокеанским Константинополем". Мифологема "Владивосток - тихоокеанский Константинополь" использовалась ими единственно в качестве культурного символа, указывающего не только на геополитическое значение Владивостока в мировом океане, но и на неразрывную связь русского Дальнего Востока с мировым центром христианства. Хотя адекватного материально-пространственного выражения во Владивостоке она не получила. Благовещенск, соименный библейскому событию "Благовещение", назван в честь присоединения Амурского края к владениям России, о чем именно здесь прежде всего распространилась "благая весть", в том числе и на соседние восточно-азиатские страны. Именно отсюда было отправлено в Санкт-Петербург первое известие об этом радостном событии и подлинный Айгунский трактат. Благовещенск стал фактически считаться городом с того момента, как в Усть-Зейской станице еще перед подписанием Айгунского договора архиепископом Иннокентием (Вениаминовым) в присутствии Муравьева-Амурского был заложен первый храм во имя Благовещения Пресвятой Богородицы. Спустя восемь месяцев последовал указ императора Александра II об учреждении города Благовещенска. Идеологические аспекты новой государственной политики в градостроительстве выражены также в названиях грандиозных инженерных сооружений, новых поселений в честь членов императорской фамилии и в посвящениях поселений и храмов небесным покровителям императорской семьи. Владивостокская крепость, созданная в 1890- х - нач. ХХ в., являвшаяся самой крупной морской крепостью в мире и единственной "двойной крепостью" в России, в названиях своих 15 фортов отразила всю историю Руси в лицах: от князей Рюрика и Олега и т. д. до императора Николая Александровича и цесаревича Алексея Николаевича. Кроме упомянутых выше многочисленных селений, соименных св. Николаю Мирликийскому Чудотворцу, основаны Александровские посты и села; поселки Константиновские, Константино-Еленинский, деревни Константиновка, Константино-градовка; поселки Софья-Алексеевский, Алексее-Никольский, Владимиро-Александровский, села Еленовка, Сергиевка, Павловск, Михайловск, Романовка, Романовская и т. д. Из 217 храмов на 1916 г. (19 благочинных округов Владивостокской и Благовещенской епархий без Камчатки и Маньчжурии) примерно четверть - в честь небесных покровителей членов царской семьи, великокняжеских семей, царствующих или почивших. Николаевская церковь в с. Александровском Зеньковской волости Иманского уезда, Николо-Александровская церковь в с. Адиминском одноименной волости Никольск-Уссурийского уезда и множество других церквей - во имя св. Николая Мирликийского, имя которого носил великий князь Николай Александрович и т. д. Храмы во имя св. Николая Мирликийского имели широчайшее распространение на Дальнем Востоке и составляли около 40 % от общего числа храмов, соборных и приходских, часовен, посвященых святым покровителям династии Романовых. Чего, кстати, не скажешь о храмах, посвященных Александру Невскому - второму святому покровителю царской фамилии. Его имени, в народном сознании связанном с принявшим мученическую смерть императором Александром II, посвящено огромное количество храмов в других регионах России, но не на Дальнем Востоке. Автору известно всего пять церквей во имя Александра Невского на 1916 г.: в с. Сергиевском Гродековского станичного округа Никольск-Уссурийского уезда, в поселке Игнатьевском Екатерининского станичного округа Амурской области и три военные церкви во Владивостоке. Третий пример очень показателен. В Свято-Троицком Николаевском мужском монастыре (18 км от станции Шмаковка Уссурийской железной дороги) внутри Иннокентиевского храма за правым клиросом был сооружен большой крест-распятие в память о мученической кончине Александра II. В непосредственной близости от храма была построена часовня в честь Казанской иконы Божией Матери и в память восшествия на престол Николая II. Согласно Е. И. Кириченко, в Свято-Троицком Николаевском монастыре присутствовало адекватное выражение связи между именем святого и императора, то есть идеи триединства официальной государственной концепции - православия, самодержавия, народности. Мы предположим, может быть, эта идея именно здесь получила развитие потому, что первая дальневосточная обитель являлась не только крупным религиозным центром, но и культурно-просветительским центром юга Дальнего Востока подобно Валааму на северо-западе России (6*). В городе Алексеевске (Свободный с 1924 г.), названном в честь наследника цесаревича великого князя Алексея Николаевича, был заложен каменный собор в честь Алексия, митрополита Московского, покровителя цесаревича. В городе Петропавловск -Камчатском был сооружен Петропавловский собор, в селах Атамановском Гродековского станичного округа Никольск-Уссурийского уезда и Посьет Адиминской волости Никольск-Уссурийского уезда, во Владивостоке, на станции Цицикар КВжд и других поселениях сооружены церкви во имя св. Петра и Павла (Петропавловские), имена которых носили великие князья Павел Александрович и Петр Николаевич. В селе Хвалынке одноименной волости Иманского уезда - церковь во имя Андрея Первозванного (Андреевская), имя которого носил князь Андрей Александрович. В городах Никольск-Уссурийском, Благовещенске, в селах Меркушове Черниговской волости, Монастырище Монастырской волости, Михайловском Михайловской волости Никольск-Уссурийского уезда, в селе Гайворон Спасской волости Иманского уезда, на станции Чжалайнор КВжд и других поселениях - церкви во имя Михаила Архангела (Михайловская, Михайло-Архангельские), имя которого носил великий князь Михаил Николаевич. В поселке Константиновском Амурской области Поярковского станичного округа, основанном в 1858 г. и названном так в день тезоименинства великого князя Константина Николаевича, построили церковь во имя равноапостольских Константина и Елены. В с. Сергеевке Фроловской волости Ольгинского уезда, на станции Имяньпо КВжд - церкви во имя св. Сергия Радонежского, имя которого носил великий князь Сергей Александрович. и т. д. и т. д. Примеров можно привести много. Таково символико-образное выражение градостроительной концепции православно-христианской миссии России на Дальнем Востоке во вновь присоединенном к Российской империи крае, входящего в Северо-Восточную Азию и граничащего с дальневосточными странами. Договор с Китаем на концессию южной части Ляодунского полуострова и строительство Южно-маньчжурской железной дороги был подписан в марте 1898 г., а уже в апреле журнал "Зодчий" сообщал, что чины эскадры Тихого океана сухопутных войск и гражданское управление Ляодуна обратились с просьбой о ходатайствовании перед Государем императором разрешения на сооружение храмов во вновь присоединенном крае: храма во имя св. Николая Мирликийского в Порт-Артуре и храма во имя св. Александры в Талиенване. Идея о сооружении церквей была одобрена и принята под покровительство императора. Этот факт естественен и традиционен для российских новопоселенцев. Новая территория, открытая ли морскими экспедициями, полученная ли на условиях концессии, в реальном пространстве присоединялась созданием поста или означивалась воздвижением креста и начертанием на нем данного месту имени (7*). В разработках проблемы интерриоризации территории в русской культуре относительно крестовоздвижения на вновь осваиваемом-присваиваемом месте существует мнение: ритуал крестовоздвижения может интерпретироваться двояко. С одной стороны, крест - христианский символ, принятие которого означало вступление в сообщество церкви и распространение благодати на верующего. С другой стороны, крест указывает на освоенность территории. Крестовоздвижение на глубинном уровне народного сознания идентифицировало именно присвоение пространства, а не приобщение к лону Церкви. Таким образом, традиционная знаковая система - ритуал крестовоздвижения - помогала на первом этапе освоения "оформлять", "простраивать" неким образом пространство, противопоставлять его "неоформленному", т. е. неосвоенному пространству. Эта идея перспективна для использования ее и в отношении первоочередного храмостроительства при новопоселении, хотя в этом случае проблема представляется сложнее, несмотря на ее, условно говоря, "зримость", осязаемость Храм, выступая в своем известном символическом значении, не просто отмечает пространство в сознании людей. Он уже организует его по законом своей материнской культуры - древним традициям русского храмового зодчества, помогает сформулировать некую этнокультурную идентичность (наравне с присвоением новому пространству имен исторической Родины и понятий русской православной церкви и культуры), помогает воссоздать привычный культурный порядок, воссоединиться с реальным образом обжитого мира - Россией. Используя концепт "центральной зоны культуры" (Э. Шилз, С. Эйзенштадт, С. В. Лурье), можно сказать, что православный храм для религиозного сознания переселенцев (православного большинства) - это некий неизменный стержень, константа ("центральная зона") культурного пространства, который существует и функционирует подобно культурной парадигме "центральной зоны" как одна из адаптационно-деятельностных моделей. Образно говоря, "если есть Божий храм - русский храм, то это уже русская земля". Санкт-Петербургский архитектор К. Г. Сколимовский, проектируя генеральный план порта Дальнего - русского города в Маньчжурии на рубеже XIX - ХХ вв., разместил один из православных храмов в формах русской архитектуры XVI в. на возвышенном месте в лучшем районе города у моря с одной, по его словам, целью - "придать Дальнему со стороны моря вид русского города" . В. В. Крестовский, известный беллетрист и путешественник, делясь своими впечатлениями о Владивостоке 1880-х гг., писал "что особенно кажется странным, и именно для русского глаза, это отсутствие заметных церковных глав и колокольни, на которых наши взоры искони привыкли останавливаться еще издали в каждом русском городишке, в каждом селении. Здесь этого нет. Здесь вы гораздо прежде заметите совершенно приличную лютеранскую кирху, сооруженную на видном месте, чем бедную православную церковь". Писатель - путешественник изумляется, как "храм Божий - русский храм на земле русской" может быть таким убогим сараем и при этом "единственной церковью такого на взгляд большого города!". Ревизия крестьянских селений в 1850-х гг. в Сибири засвидетельствовала огромный недостаток храмов. Описывая суровые условия, которыми встречал новый край переселенцев, один из чиновников Приамурского генерал-губернаторства отмечал: " дороги плохие, селения редки и храмов Божьих мало". Для реализации государственной программы массового церковного строительства в Сибири и на Дальнем Востоке, кроме всего прочего, был создан Атлас, включавший 15 образцовых проектов разной вместимости. 300 экземпляров Атласа было отправлено генерал-губернатору Восточной Сибири . Строительство Транссибирской магистрали вызвало активизацию церковного строительства. На основе данных епархиального и местного гражданского управления определялись перспективные поселения (вновь создаваемые или существующие в зоне железной дороги), при разработке схем генеральных планов отводились участки под постройки храмов, чего не было в генеральных планах дальневосточных поселений середины XIX в. Проектирование и возведение храмов таким образом превратилось в составную часть инженерно-строительных работ, связанных с прокладкой магистрали . В то же время епархиальное управление отмечало медлительность в деле открытия приходов, что объяснялось не только недостаточным государственным финансированием, но и трудностью выбора удобных пунктов, "ибо невозможно сказать, как скоро и в каком количестве переселенческая волна разольется в данной местности". Комитет по заселению Дальнего Востока считал, что строительство церквей и новых приходов является "первой заботой Правительства для закрепления исконных начал русской государственности на Дальнем Востоке". Плодотворная реализация деятельности переселенческого комитета, церкви, другими организациями определялась настроениями и "снизу", т. е. истинными потребностями новопоселенцев. "В числе благоприятных условий умножения церквей с отрадою можно указать на стремление сельских жителей ( главным образом, переселенцев из России) иметь у себя или по близости приходскую церковь..", - отмечалось епископом Никодимом в отчете о состоянии Благовещенской епархии за 1903 г. В этом же желании православного новопоселенца иметь храм именно в своем селении епархиальное начальство видело одну из причин сложного положения с открытием приходов, так как в связи с этим следует логический отказ войти в состав предполагаемого к открытию приход в другом, более удобном, с точки зрения чиновника, переселенческом пункте. В середине XIX в. церковное строительство осуществлялось преимущественно на государственные средства, на рубеже XIX - ХХ в.в. - из средств Священного Синода, Переселенческого Управления, из фонда имени Александра III и на частные пожертвования граждан. Фонд Александра III был создан в 1894 г. для добровольных пожертвований на строительство церквей и церквей-школ в Сибири и на Дальнем Востоке. Так, на средства этого фонда вдоль линии Уссурийской железной дороги сооружены церковь-школа в честь Рождества Христова на ст. Хабаровск, церкви Николая Чудотворца и преподобной Марии на станции Вяземская, св. Иоанна Крестителя на ст. Муравьев-Амурский, Казанской Божией Матери на ст. Свиягино, в честь мученика Дмитрия Мироточивого на ст. Мучная (с. Ильинка ), св. Андрея Первозванного на ст. Евгеньевка и другие церкви. Массовое церковное строительство в Сибири и на Дальнем Востоке во второй половине XIX -нач. ХХ в.в. по своему размаху представляет собой масштабное явление. Таким образом, культовое строительство являлось неотъемлемой частью градостроительных преобразований Дальнего Востока. Для русского Дальнего Востока, где только начиналось формирование культурного облика новых территорий, храм в русском стиле являлся главным, если не единственным, символом России и возрождения национально-русской идеи. Построек, сопоставимых с ним рядом, хотя бы и в русском стиле, по значимости исполняемой роли не было. Как известно, в культовом зодчестве второй половины XIX - нач. ХХ в.в., в отличие от других областей творчества, государство оставило за собой регламентирующее право. Дальневосточные православные храмы строились по прототипам реализованных храмов и на основе образцовых проектов в соответствии с Высочайшим указом, действовавшим до 1917 г. Большинство из них построено в русском стиле. Образцы, явно ориентирующиеся на классическое наследие, встречаются в виде исключения . Содержание "русского стиля" в течение XIX - нач. ХХ вв. несколько менялось и обозначалось различными терминами - византийский, русский, неорусский стили и их варианты. В культовом зодчестве Дальнего Востока проявлен весь диапазон вводимого в практику древнерусского наследия. Но превалирует тип приходского храма, хотя бытует и тип соборного храма с компактным объемом и пятью шатрами или пятиглавием. Примером последнего может служить Свято-Алексеевская церковь в Хабаровске -пятикупольный храм соборного типа обращает на себя внимание приемом близкой друг к другу постановки глав, свойственным древнерусскому зодчеству и редким среди себе подобных храмов, возрождающих русскую традицию сквозь призму классицизма. В небольших селениях распространен исключительно тип приходского храма. Среди них - деревянная одноглавная бесстолпная приходская церковь, состоящая из вытянутых в направлении запад-восток частей: колокольня (четырех-, восьмигранная шатровая), трапезная, храм с прямоугольной или многогранной апсидой. В 1899 - 1903 гг. была разработана, рассмотрена и утверждена Управлением строительных и дорожных частей Амурской области большая группа проектов церквей на основе Альбома типовых чертежей, утвержденного Священным Синодом, для деревень, сел, железнодорожных станций Амурской области: Черняево, Поярково, Константиноградовка, Надеждинская, Игнатьевское, Космо-дамиановская и др.. В дальнейшем, в 1910-х гг., опираясь на эти проекты строили не только в тех селениях, для которых они были разработаны, но и в других, в том числе и в Приморской области : на станциях Магдагачи, Талдан, в г. Алексеевске, в Приморской области - в с. Татьяновке Иманского уезда Спасской волости и др. На некоторых чертежах значится, по какому именно проекту Альбома т. н. "примерных чертежей" составлен тот или иной проект. Архитекторами использован тип приходского храма - более развитый, с трапезной и колокольней. Все они запроектированы в дереве, изначально рассчитаны на обшивку сруба (за редким исключением, например, срубной церкви-школы в Михайловском первом винокуренном заводе), как правило, на каменном основании, с довольно высокой четырехгранной скатной кровлей самого объема храма, восьми-, четырехгранными шатровыми колокольнями, завершающимися небольшими луковичными главками, по преимуществу - одноглавые (декоративные главы поставлены на сомкнутый свод), с лаконичным и выразительным декором. Их всех отличают развитые, детально проработанные, декорированные в "крестьянском вкусе" крыльца и колокольни, украшающие здание церкви. Чрезвычайно характерными для этого стилевого направления, хотя и единичными примерами в анализируемой группе проектов церквей для Амурской области, являются церкви на ст. Черняево и в с. Космо-дамиановском, где отчетливо проявлены приемы стилевой архитектуры. Объем самого храма Черняевской церкви - восьмерик на восьмерике с шатровым завершением. Малый восьмерик прорезан по всем граням восьмигранными проемами. Окна, навес над крыльцом имеют трапециевидные завершения, пилястры, наличники, фронтоны, элементы глав - одним словом, все важные детали повторяют формы каменной профессиональной архитектуры. То же самое можно сказать и о Космо-дамиановской церкви: объем храма - двухъярусный четверик завершается пятиглавием, украшен фронтонами, ампирным аттиком, поярусным кессонированным фризом. В ней еще ярче проявлены формы стилевой архитектуры. В других проектах деревянных церквей также присутствуют приемы стилевой архитектуры, только не так явно и однозначно, как в Черняевской и Космо-дамиановской. Например, использование пилястр для всех сочленений стен и объемов; выделение цокольной части горизонтальной тягой; выделение декором фриза; специфический декор оснований куполов, наличников окон, фронтонов, баз пилястр; встречаются круглые и восьмиугольные проемы на фронтонах и стенах и т. п. Гармоничность целого, выдержанный в едином стиле декоративный строй обработки главных членений, частей и элементов зданий, простота и в то же время художественная выразительность этих фасадов, использование приемов стилевой архитектуры, уже сомкнувшейся с народным зодчеством, свидетельствуют о профессионализме авторов проектов, разработанных в русском стиле, а точнее, его фольклорной версии. К этой же стилевой группе церквей для Амурской области принадлежит особая группа церквей и церквей-школ в железнодорожных поселках КВжд, в том числе срубных, не обшитых тесом, на каменном подклете, возведенных в самом начале 1900 -х гг. по одному типовому проекту с небольшими изменениями. Например, Сергиевская церковь на станции Имяньпо, Николаевская на станции Пограничная и др.. (рис. 1, 2) Е. И. Кириченко, фундаментально разрабатывая проблему русского стиля в русском искусстве, выделяет фольклорный вариант русского стиля, во-первых, как последующий этап его развития, во-вторых " как синтез двух, до сих пор ( до второй половины XIX века - С. Л.) развивающихся самостоятельно потоков архитектурного творчества: переосмысления опыта работы профессиональных архитекторов для села (образцовые проекты изб, постоялых дворов и т. д.; ) и загородного строительства". Фольклорный вариант русского стиля, являясь самым демократичным архитектурным направлением, адекватно отражал духовный климат эпохи. Общая устремленность искусства к народу в целом в русском стиле соединилась с прямой ориентацией на поэтику, приемы и формы народного искусства и доступность массовому восприятию. В то же время народное зодчество глубоко ассимилировало приемы и формы стилевой архитектуры. Замечательным образцом фольклорного варианта русского стиля является деревянная церковь Покрова Пресвятой Богородицы в Александровском посту на острове Сахалин (1893 г.) (Рис. 3 7). Традиционная для деревянного храма русской деревни композиционная схема, бревенчатые стены, щедрое украшение резьбой очертаний, основных форм и членений сооружения, кокошников, тимпанов, фронтонов, карнизов - все вместе создает парадный, устремленный ввысь празднично-нарядный образ. Такая церковь могла бы украсить любую торгово-промышленную выставку 1870-х гг. в центре России, настолько она в русле архитектурных исканий тех лет. "Хорошенькая, выдержанная в русском стиле церковь", "она была воздвигнута взамен утраченной, крайне небольшой, и во всех отношениях составляет лучшее украшение поста", - писалось в сахалинском календаре на 1897 г. о Покровской церкви. И еще одна цитата о гармоничном соответствии Покровской церкви месту и духу времени, в которое оно была возведена: "вся из местного дерева - ели, пятиглавая с характерною в русском стиле резьбою как снаружи, так и внутри. Вместимость ее до 800 человек; вся отделка и иконостас из местного дерева - ильма, обращает внимание изяществом и простотою Церковь весьма охотно посещается прихожанами и служит местом действительно духовного отдыха и успокоения". (8*). Известно, что автором проекта Покровской церкви был выпускник Петербургской Академии художеств архитектор-художник И. А. Чарушин. В конкретно историческом примере представлено слияние народного зодчества, глубоко усвоившего нормы и формы стилевой архитектуры, и профессионального зодчества, органично оперирующего принципами народной архитектуры. Известные на Дальнем Востоке Успенские кафедральные соборы Хабаровска, Владивостока, Покрово-Николаевская-Иннокентьевская церковь в Благовещенске - это свои "храмы Христа Спасителя". Их пятишатровые объемы с отдельными колокольнями (хабаровский собор стоял без колокольни 13 лет) восходят к пятикупольным храмам соборного типа. Строго центричные, монументальные, целостные за счет компактных геометрически правильных, легко обозреваемых объемов с аскетичным декором, они предстают символами древнерусского зодчества на Дальнем Востоке. Русский стиль выражался не только в облике и структуре храма, но и в свойственном древнерусской традиции его расположении в городе и в пространстве площади. Градоуспенские соборы Хабаровска, Владивостока, Покрово-Николаевская церковь в Благовещенске запроектированы и сооружены в традициях русского города: в центре просторных площадей, "царящими" над окружающей деревянной одно-двухэтажной застройкой. Об Успенском кафедральном соборе Владивостока писалось в одной из местных газет: "Собор отчетливо выделяется среди прочих городских зданий, стройно возвышаясь над ними Витые тяги и зигзаги придают храму легкость" (Рис. 4, 5 3,4). Несомненно, что при проектировании церкви в Благовещенске, кафедральных соборов Хабаровска, Владивостока был прототип, на который опирались местные архитекторы, а представители духовной власти при выборе именно этого проекта придерживались где сознательно, а где интуитивно новой концепции формирования пространства городского центра - народности, национальности. При выстраивании моделей "храм - возможный аналог" становится очевидным, что и на Дальнем Востоке храмоздательство связано с именем К. А. Тона. Если учесть, что православные храмы, включая дальневосточное зарубежье, выполненные в неорусском стиле и модерне, не отличаются большим количеством, то обоснованно уделить каждому объекту отдельное внимание. Так, в ходе исследований выявлены: архиерейские палаты с домовой церковью (предположительно 1907-08 г.) и церковь городской больницы в Благовещенске, Успенская церковь на новом кладбище в Харбине (1908 г.). Ряд церквей в неорусском стиле и модерне появляются в русских городах КВжд в Маньчжурии после 1920-х гг. Например, каменная Свято-Николаевская церковь в Старом Харбине (1926 г.) или православный храм в Циндао (1928 г.), построенный архимандритом Михаилом. Но, тем не менее, Свято-Николаевский кафедральный собор в Харбине (1899 г.) - один из прославленных храмовых сооружений дальневосточного русского зарубежья - занимает особое место в истории русской архитектуры на Дальнем Востоке. Он является крупнейшим и лучшим образцом редкого для дальневосточного культового зодчества неорусского стиля. В храмовой архитектуре России конца XIX - нач. ХХ в.в. происходит переосмысление наследия деревянного народного зодчества. При этом, если т. н. "традиционная городская архитектура", т. е. деревянная жилая застройка, была очень распространенным явлением в городах Дальнего Востока, то деревянные храмы именно в городах сооружались редко. Возведенный из дерева Свято-Николаевский собор, значительный по размерам, в своем роде уникален. Современники считали его самым крупным деревянным сооружением во всей Восточной Азии. Он наравне с гражданской застройкой воплощает такое чисто национальное архитектурное явление, как деревянное зодчество в русском городе конца XIX - нач. ХХ в.в. Свято-Николаевский собор характеризует вертикализм и многосоставность композиции, всефасадность, несимметричность, усложнение и укрупнение исходных образцов древнерусского зодчества, преобладание крупных элементов, декоративность всех частей здания. "Ощущение высоты, легкости и простора. Все дышало Россией, ее древними традициями", - вспоминает Е. П. Таскина атмосферу внутренненго пространства собора. Пятиглавый, что было очень распространенным приемом неорусского стиля, пирамидальный объем храма, ступенями "уходящий" в "мир горний", располагался на естественно возвышенной Соборной площади - главной площади Нового Харбина - столице дальневосточного зарубежья, композиционно замыкая на себе окружающее городское пространство (Рис. 6, 7). Размещение храма в "кульминационном пункте города", по оценке известного в Китае историка архитектуры Чжан Хуайшэна, свидетельствует о его исключительной градостроительной роли, традиционной для русского города . Считается, что храмы в неорусском стиле композиционно являют собой подобие и символ города. С этим нельзя не согласиться. На самом деле, Свято-Николаевский кафедральный собор, как никакой другой в Харбине, был не только композиционным ядром реального городского пространства, но и "стержнем" культурного пространства русской колонии. По мнению того же китайского исследователя, Соборная площадь с размещенным на ней Свято-Николаевским собором "в течение длительного времени служила символом "восточной Москвы" . При этом, заметим в "скобках", он не был самым высоким культовым сооружением города. Фотография Свято-Николаевского собора размещена на второй странице энциклопедии " ХХ век. Архитектура Китая" как одно из самобытнейших сооружений, сыгравшее свою значительную роль в формировании облика русского города в Китае, без которого на самом деле нельзя представить не только русской архитектуры на Дальнем Востоке, но и истории архитектуры самого Китая. Свято-Николаевский собор в Харбине и церковь Покрова Пресвятой Богородицы в посту Александровском